Я долго смотрел на колесо, как будто в нем была разгадка того, что
случилось со всем миром.
Потом я встал и принялся разглядывать водителя. Обошел мотоцикл и стал
впереди него на расстоянии полуметра от переднего колеса. Парень меня не
видел.
Я наклонился и крикнул ему в ухо:
- Эй, послушайте!
Он не слышал меня.
Я взмахнул рукой перед самыми его глазами. Это тоже не произвело на
него никакого впечатления. Я просто не существовал для него.
Переднее колесо подошло, наконец, ко мне - оно двигалось со скоростью,
примерно, одного сантиметра в секунду - и уперлось в мое колено. Сначала
слабо, затем все сильнее и сильнее оно давило на меня, и мне пришлось
отступить.
Потом, совершенно ошеломленный, я побрел к двум пешеходам.
Тут я заметил, что, как только я начинаю двигаться, сразу возникает
довольно сильный ветер, а когда я останавливаюсь, он прекращается. По всей
вероятности, так было и раньше, но я не обратил на это внимания.
Пешеходы - молодая черноволосая женщина и пожилой мужчина с рюкзаком за
плечами - стояли метрах в пятидесяти от мотоцикла. Впрочем, тоже не совсем
стояли, а шли, но шли страшно медленно.
На то, чтобы сделать по одному шагу, им нужно было две или три минуты.
Бесконечно медленно оставшаяся позади нога отделялась от асфальта и
начинала передвигаться вперед. Бесконечно медленно перемещалось тело, и
центр тяжести переходил на другую ногу. За то время, пока совершался этот
шаг, я мог обойти их кругом восемь или десять раз.
По-моему, это были отец и его взрослая дочь. Мне показалось, что я их
знаю - они жили километрах в пяти от поселка в отдельно стоящей даче и
приходили к нам за продуктами.
И они тоже не выглядели чем-нибудь обеспокоенными. За то время, пока я
был возле них, женщина повернула голову и стала смотреть в сторону от
мужчины.
Помню, что я несколько раз обходил их кругом, пробовал им что-то
говорить и даже дотрагивался до руки мужчины.
Один раз я сел на обочину очень близко к женщине и просидел так минут
пять или десять. Мне показалось, что она меня, наконец, заметила. Во
всяком случае она начала медленно-медленно поворачивать голову в том
направлении, где я сидел, и позже, когда я уже поднялся и отошел, ее
голова была еще долго повернута туда. Она смотрела на то место, где меня
уже не было, и потом на лице у нее начало выражаться легкое недоумение.
Чуть-чуть приподнялись брови и чуть-чуть округлились глаза.
Она была хорошенькая и очень походила на манекен в магазине готового
платья. Особенно из-за этого удивленного выражения.
Потом я медленно пошел на пляж, сжимая голову руками.
Что это могло означать, спрашивал я себя. Может быть, какая-то новая
бомба взорвалась над курортным районом? Может быть, наша планета пролетела
через какой-то сгусток космической материи, который остановил или замедлил
все на земле? Но почему же тогда я остался таким же, как прежде? Может
быть, я брежу или просто сплю?
Но я мыслил вполне логично и ни в коем случае не спал. Палец, который я
обжег о цилиндр мотоцикла, саднило, и на нем уже образовался водяной
пузырик. Да и вообще все кругом было слишком реальным, чтобы быть сном.
В состоянии сна или бреда - в эфемерном, кажущемся мире - человеку
бывает доступно далеко не все. Иногда он не может, например, убежать от
того, кто за ним гонится; иногда, наоборот, не в состоянии догнать того,
кого он сам преследует. Всегда есть какие-то ограничения. А тут все было
просто и естественно. Я стоял "а берегу залива, позади был мой дом - при
желании я мог оглянуться и увидеть его. Я мог сесть и мог встать, мог
протянуть руку и опустить ее. Меня никто не преследовал, и я сам ни за кем
не гнался.
И тем не менее я был единственным двигающимся человеком в
остановившемся, застывшем мире. Как будто я попал на экран замедленного
кинофильма.
Я подошел к воде и с размаху ударил ногой неподвижную волну. Наверное,
в моем положении было очень глупо проделывать такой опыт. Я ведь был в
домашних туфлях. Мне показалось, что я ударил по каменной стене. Я взвыл,
подскочил и завертелся на одной ноге, схватившись за носок другой.
Вода тоже стала не такой, как прежде.
Не помню точно, что я делал после этого. Кажется, метался по берегу,
выкрикивая какие-то бессмысленные слова, требуя, чтобы "это" прекратилось,
чтобы все сделалось таким, как было. Пожалуй, это был самый трудный момент
для меня, и во время этого припадка отчаяния я действительно был близок к
тому, чтобы сойти с ума.
Потом я обессилел и, усталый, свалился на песок у самой воды. Ближайшая
волна бесконечно медленно шла ко мне. Я тупо смотрел на нее, неподвижно
сидя на мокром песке. Медленно-медленно, как расплавленное стекло, она
подкатила ко мне - было страшно видеть, как она приближается - и захватила
ступни, колени и бедра. Минут десять, наверное, прошло, пока мои бедра
оказались в воде, нервы мои опять напряглись, и я чуть не закричал.
Но все окончилось благополучно. Волна схлынула минут через пять, и я
остался сидеть в мокрой пижаме.
Потом я почувствовал, что все эти чудеса просто надоели и опротивели
мне. То, что случилось, было совершенно необъяснимо - во всяком случае
необъяснимо для меня в тот момент, - и поэтому очень противно.
Я поднялся и побрел домой. Мне хотелось укрыться от неподвижных людей в
поселке. У меня была тайная надежда, что если я засну, то через некоторое
время опять проснусь в мире, который стал движущимся и нормальным.
- Но позвольте, - прервал я инженера. - Когда все это было?
- Двадцать пятого июня этого года.
- Значит, все это вам показалось?
- Нет, не показалось. Все так и было.
- Но ведь я тоже помню двадцать пятое июня. - Я недоверчиво пожал
плечами. - Я помню этот день, и многие другие помнят. Может быть, это
коснулось только вашего поселка. Но и тогда такое положение не прошло бы
незамеченным. Об этом все говорили бы. Что-нибудь появилось бы в газетах.
Инженер покачал головой:
- Только я один и мог это заметить. Но слушайте дальше.
ИНЖЕНЕР ВСТРЕЧАЕТ НЕЗНАКОМЦА
В нашем саду, справа от калитки, если идти к дому, стоят несколько
густых кустов жасмина. В этой заросли спрятана большая будка для собаки.
Один мой приятель, уезжая в командировку, оставил у нас на лето немецкую
овчарку. Для этого пса мы построили будку, а потом наш знакомый,
вернувшись, взял свою овчарку, и будка осталась пустовать.
Весной и летом сыновья используют ее для игры в "индейцев".
Сейчас, идя по дорожке домой, я вдруг увидел, что из будки торчат
чьи-то ноги в больших стоптанных и заляпанных сырой землей ботинках.
Как и все владельцы дач, я не люблю, когда в наш сад без спроса заходят
незнакомые. Кроме того, я был поражен странной позой этого человека и с
удивлением спросил себя, что он может делать там, в будке.
По-моему, я на мгновение даже забыл обо всех невероятных происшествиях
этого дня.
Я подошел к кустам и стал смотреть на эти ноги.
И вдруг я услышал человеческий голос. В первый раз за все утро в
странном, ни на минуту не прекращающемся шорохе прозвучали настоящие
человеческие слова.
- Не надо... Не надо, - бормотал незнакомец.
Потом послышалось несколько ругательств, и опять то же самое:
- Не надо...
- Послушайте, - сказал я, - вылезайте! Вылезайте скорее!
Ноги дернулись, и незнакомец замолчал.
Я присел на корточки и потянул его за ботинок со словами:
- Ну, вылезайте скорее. Вы еще не знаете, что случилось!
Незнакомец лягнул меня и выругался.
Сгорая от нетерпения, я ухватил его ногу обеими руками, напряг все силы
и вытащил мужчину из будки.
После этого мы некоторое время остолбенело смотрели друг на друга. Он -
лежа на спине, я - сидя возле него на корточках.
Это был плотный коренастый парень лет двадцати пяти или двадцати семи с
бледным, нездорового цвета лицом. У него был курносый нос и серые
маленькие испуганные глаза.
Глядя на его могучие плечи, я удивился тому, что так легко вытащил его
из будки. Наверное, ему там не за что было зацепиться.
- Послушайте, - сказал я наконец, - что-то такое случилось со всей
землей. Понимаете?
Он приподнялся, сел на траве и боязливо посмотрел через редкий забор на
шоссе. Отсюда, из сада, видны были неподвижные мужчина и женщина на
дороге.
- Вот, - сказал он с испугом. - Смотри.
Затем он перевернулся на живот и попытался снова юркнуть в будку. Я его
с трудом удержал.
После этого мы шепотом - не знаю, почему именно шепотом, - стали
разговаривать.
- Весь мир остановился, - прошептал я. - И этот странный шорох.
- И на велосипеде, - сказал парень. - Видел того типа на велосипеде?
- Какого типа?
- А там, одного. В майке. Я его свалил.
Выяснилось, что на тропинке, за дачей Мохова, он встретил
велосипедиста, неподвижно стоявшего на месте, и сбросил его на землю.
- Зачем вы это сделали? - спросил я и сразу вспомнил, что сам тоже
хотел свалить мотоцикл.
- А чего же он? - ответил незнакомец и выругался.
Некоторое время мы просидели возле будки, рассказывая друг другу, что
каждый из нас видел.
- А где вы были, когда это все началось? - спросил я.
- Я?.. Тут.
- Где - тут? В саду?
Он замялся.
- Нет... Там, - он махнул рукой по направлению к заливу.
- Ну где же? На пляже?
Он показывал то в одну, то в другую сторону, и мне так и не удалось
добиться, где же застигли его все эти чудеса.
- Значит, все это началось на рассвете, - сказал я.
- На рассвете, - согласился он и выругался.
Вообще он ругался почти при каждом слове, и вскоре я перестал это
замечать.
- Ну ладно, - сказал я поднимаясь. - Давайте войдем в дом и съедим
что-нибудь. А потом отправимся смотреть, что же произошло. Сходим в
Глушково. Может быть, это захватило только наш поселок, а дальше все в
порядке.
Я вдруг ощутил очень сильный голод.
Он тоже встал и неуверенно спросил:
- В какой дом?
- Да вот сюда.
Он боязливо огляделся:
- А если поймают?
- Кто поймает?
- Ну, этот... Который тут живет.
- Так здесь я и живу, - объяснил я. - Это наш дом.
На лице у него выразилось смущение. Затем он вдруг рассмеялся:
- Ладно. Пошли.
Все выглядело загадочно - и то, что он не хотел толком сказать мне, где
он был ночью, и его неожиданный смех. Но тогда я был в таком состоянии,
что не заметил этих странностей.
Пока мы жевали на кухне бутерброды и холодную баранину, он с уважением
разглядывал холодильник "ЗИЛ", стиральную машину и стол для мытья посуды.
- Хорошо живешь, - сказал он мне. - Где работаешь?
Я ответил, что на заводе, и в свою очередь спросил, чем он занимается.
Он сказал, что работает в совхозе "Глушково". Совхоз находится в восьми
километрах от нашего поселка. Там в школе одно время учились мои ребята, и
я знаю почти всех рабочих. Этого парня я там ни разу не видел, и поэтому
мне показалось, что он соврал.
Когда мы выходили из дома, он угрюмо посмотрел вверх:
- И солнце тоже...
- Что солнце? - спросил я.
- И солнце стоит. - Он показал на тень от дома на дорожке. - Как было,
так и есть.
Дом наш поставлен так, что окно моего кабинета и окна детской комнаты
выходят на юг, а выходная дверь - на север. По утрам в летнее время около
восьми часов, когда я иду на работу, тень крыши проходит через край клумбы
с георгинами.
Сегодня, когда я первый раз вышел, чтобы посмотреть на неподвижного
мотоциклиста, тень как раз достигла первого куста. Я автоматически отметил
это, хотя был очень взволнован.
И сейчас край тени был на том же самом месте, хотя с тех пор прошло не
меньше чем два часа.
Получалось, что солнце остановилось. Вернее, прекратилось вращение
Земли вокруг оси.
Было от чего сойти с ума.
Помню, что мы некоторое время топтались, глядя то на солнце, то на
неподвижный край тени.
Потом мы все-таки отправились в Глушково. Я вернулся в комнату, сбросил
домашние туфли, надел сандалии, и мы пошли.
Даже не знаю, зачем нас туда понесло. По всей вероятности потому, что
нам было совершенно невыносимо сидеть на месте и ждать, что же с нами
будет дальше. Хотелось как-то действовать.
Кроме того, мы просто не знали, чем же нам теперь заниматься.
ПОХОД В ГЛУШКОВО. НАЧАЛО РАЗНОГЛАСИЙ
Это было странное путешествие.
Когда мы двинулись в путь и острота первых впечатлений от всех чудес
несколько притупилась, я начал замечать то, на что прежде не успел
обратить внимания.
Во-первых, нам обоим было трудно делать первый шаг, когда начинали
идти. Было такое чувство, как если бы мы делали этот шаг в воде или в
какой-нибудь такой же плотной среде. Приходилось довольно сильно напрягать
мускулы бедра. Но потом это исчезало, и мы шли уже нормально.
Во-вторых, при каждом шаге мы немножко повисали в воздухе. Опять-таки,
как если бы мы двигались в воде. Особенно это было заметно у меня, потому
что я вообще обладаю подпрыгивающей походкой.
Я чувствовал, что со стороны напоминаю танцора в балете, который не
идет, а совершает бесконечный ряд длинных и плавных прыжков.
Было похоже на то, что воздух стал плотнее. Казалось, в него налили
какой-то густой состав, который оставил его как прежде прозрачным и
пригодным для дыхания, но сделал гораздо гуще.
И, наконец, ветер. Как только мы начинали двигаться, возникал сильный
ветер, а когда мы останавливались, он мгновенно стихал...
Выйдя на шоссе, мы обогнали двух пешеходов - мужчину и женщину. Мой
товарищ - его звали Жора Бухтин, - обошел их стороной, даже спустившись
для этого в канаву. Вообще, первое время он очень боялся всех неподвижных
фигур, попадавшихся нам на пути.
За последним коттеджем поселка я свернул с дороги и подошел к кусту
ольховника, чтобы сорвать себе прутик на дорогу. Я взялся за довольно
толстую ветку и дернул. Ветка отделилась так легко, будто она не росла из
ствола, а была просто приклеена к нему каким-нибудь слабеньким
канцелярским клеем.
Я тогда попробовал отломать сук молоденькой, рядом стоявшей липы, и он
тоже сразу оказался у меня в руке. Как будто он только и ждал, чтобы я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг