Леа отступила на край дороги. Тропический рассвет был короток, и
теперь гигантский "старфайр" можно было рассмотреть полностью.
Полированный корпус цвета голубой стали был уже порядочно запылен, как
и голубые колеса со сверкающей трехлучевой звездой на вогнутых
ребристых дисках. Леа сказала:
- Громадный зверь красив, но не изящен. Слишком широк, коробчат -
словом, роскошный мастодонт!
- Садитесь! Сейчас поедем! - скомандовал Анарендра. - С едой
придется потерпеть. Ни в Дхарваре, ни в Хубли мы останавливаться не
будем, обедаем в Бангалуре. Надо использовать участок малонаселенной
дороги Хубли - Бангалур... - Он повторил то же самое по-английски для
Леа.
- Может быть, мне сменить Арвинда, чтобы он отдохнул? - спросила
Леа.
Оживленное лицо Анарендры одеревенело от усилий скрыть улыбку, но
тут вмешалась Тиллоттама, рассказавшая о водительском искусстве Леа.
- Сейчас сменю Арвинда я, - сказал Анарендра, - а потом мы
попросим и вас. Часто меняясь, можно гнать вовсю!
"Старфайр" рванулся вперед. Анарендра отличался быстрой и точной
реакцией и ехал не хуже Арвинда, но дорога все более заполнялась
машинами и повозками. С большим напряжением удавалось держать скорость
около шестидесяти миль. Местность заметно изменилась со вчерашнего
вечера. Редкие деревья, заросли кустарников, дома из плитчатого камня
с плоскими крышами. Зеленые островки деревень с большими тамариндами,
манго или апельсиновыми садами, с колодцами посредине. Высокие тонкие
женщины в убогих коричневых сари, подвязанных между ногами наподобие
шаровар. Сухой и тяжелый зной над красноватыми плоскогорьями.
Перед Бангалуром Арвинд сменил Анарендру, и путешественники
разрешили себе после обеда час отдыха. Из осторожности они полежали в
роще на холмах за северо-восточной частью города и снова забрались в
прохладу "старфайра". Первый участок дороги - до Читтура - не
отличался большим движением, и "старфайр" повела Леа с дремавшим рядом
автомехаником. Леа спросила назначение циферблата внизу, под передним
щитком, на откосе футляра коробки скоростей, разделявшего оба передних
сиденья. Загадочный циферблат оказался всего лишь тахометром. Леа
быстро освоилась с рычажком четырехступенной гидравлической коробки, с
кнопочным управлением подъемными стеклами, дверными запорами и
обозначениями кондиционера. Арвинд настороженно следил за всеми
маневрами Леа. Не прошло и четверти часа, как воздух заревел вокруг
"старфайра" лишь немного слабее, чем при управлении самого Арвинда.
Леа уверенно овладела грозной машиной. Арвинд еще некоторое время
присматривался к ней и затем погасил свою сигарету, привалившись к
мягкой стенке дверцы и закрыв глаза. Леа наслаждалась силой
"старфайра". Его руль, укрепленный на двух концах глубоко расщепленной
вилки, был снабжен, конечно, усилением и слушался легкого движения
пальца. Могучий сигнал в три тона заставлял все живое шарахаться с
дороги, пугая даже невозмутимых коров. Сиденья передвигались
электромоторами в любое удобное положение, что было особенно приятно
маленькой Леа. Восемьдесят миль - это не плохо для шоссе с поворотами
и туго соображавшими деревенскими возчиками. Почти выспавшаяся ночью,
Леа мчалась прямо на восток, куда теперь, после Бангалура, повернула
хорошо отремонтированная магистраль.
Гонка продолжалась уже шестнадцать часов. Дремали Арвинд и
Анарендра, за спиной спала Тиллоттама, положив голову на плечо
художника. Даярам бодрствовал, держа руку Тиллоттамы.
В Келаре Леа запуталась и едва протиснулась на широченном
"старфайре" сквозь узкие переулки. Но не успел проснувшийся Арвид
прийти на помощь, как машина снова мчалась по шоссе, и Арвинд опять
дремал, чему-то блаженно улыбаясь во сне.
Местность изменилась в третий раз. Причудливые глыбы камней
чередовались с колючими акациями, отдаленные бурые склоны были покрыты
плантациями каких-то невысоких деревьев с листвой мелкой и темной.
Прошло еще полтора часа, и Леа миновала Читтур, заметив лишь крутые
черепичные крыши домов. Шоссе опускалось в широкую долину какой-то
реки, круто поворачивая направо. Издалека на юге показалась железная
дорога, удалившаяся от шоссе после Бангалура. Арвинд выпрямился на
сиденье, осмотрелся, закурил и попросил Леа остановить машину.
- Разминка! Последняя! Через два часа Мадрас!
Тиллоттама сделала несколько танцевальных па на дороге. С каждым
часом пути с нее спадала молчаливая печаль.
После отдыха Леа удостоилась почетного места рядом с водителем.
Арвинд перестал гнать с прежней сумасшедшей скоростью, и кубик
спидометра плавал около цифры "70".
- Как вам нравится машина? - спросил он Леа.
- Хороша, - неуверенно ответила Леа со смешанным чувством
восхищения и протеста.
Четыре пассажирских места и триста пятьдесят сил - соотношение
недопустимое, наглое и абсолютно бесполезное для огромного большинства
людей. Больше того - вредное, потому что владеть этой машиной можно
было, лишь отняв у кого-то возможность вообще приобрести машину.
"Вроде статистики, что на каждого человека приходится по
бифштексу, но если один съел три, то значит, что двое остались
голодными", - мелькнуло в голове Леа.
- Я знаю, что вам думается, - прищурился Арвинд, - что это
свинская машина и что, будь вы на месте американского правительства,
вы запретили бы делать такие.
- Вы угадали! Хотя я очень благодарна нашему "звездному огню", -
Леа погладила приборный щиток, - но это верно! И все же - разве мы
смогли бы проделать безумную гонку по не слишком уж хорошей дороге, в
прохладе и комфорте, кроме как на подобной машине?
- Разумеется! Тем более "старфайр" пригодился бы исследователям,
ученым, путешественникам, но не праздным пожирателям ценного горючего
ради сомнительного удовольствия гонки. Где предел? Полвека назад
богачи владели сорокасильными автомобилями, бегавшими с "головоломной"
скоростью тридцать миль, переживая такое же дешевое превосходство над
другими, какое испытывает современный плэйбой, несущийся быстрее на
сто миль!
- Все для того, чтоб дать всем понять, что они выше и лучше. Не
надо даже автомобиля, посмотрели бы вы на нашего надутого богача в
деревне, выезжающего на откормленном могучем жеребце! Спесь в нем
кричит: все равно обгоню, смотрите, какой конь! Завидуйте! Это чувство
в человеке, наверно, неистребимо.
- Его надо истребить! - твердо сказал автомеханик. - Иначе ничего
не выйдет!
- С чем не выйдет?
- С человечеством! С социализмом!
- А вы верите в социализм?
- Как же иначе? Другого пути у человечества нет - общество должно
быть устроено как следует. Разумеется, социализм без обмана,
настоящий, а не национализм и не фашизм.
- О, мне хотелось бы поговорить с вами подробнее, но я не умею.
Вот когда прилетит Сандра... сколько времени вы пробудете в Мадрасе?
Автомеханик бросил взгляд на часы.
- Мы приедем в пять часов. Сутки отдохнем, а под вечер завтра
двинемся назад. Не по этой дороге, а берегом до Виджаявады, оттуда в
Хайдарабад и через Шолапур на Пуну. Поедем не спеша - и на третьи
сутки в Бомбее.
- Ей-богу, мне жаль так расставаться с вами, дайте мне ваш
бомбейский адрес, - попросила Леа. - Нам, Сандре и мне, так хотелось
познакомиться с индийским рабочим интеллигентом! А нам все время
попадались коммерсанты, артисты или чаще бездельники!
- Как можно ожидать встретить нашего брата в дорогих отелях? Вы
болтаетесь в высшем слое, как поплавок в карбюраторе, хотя и не похожи
на английских или американских мемсахиб, которых недолюбливает вся
Индия.
- В высшем слое? - возмутилась Лей. - Да я еще два месяца назад
была бедна, как церковная мышь, и не знала, что будет со мной завтра!
- Ага, значит, наследство?
- Можно считать так, - медленно сказала Леа, представив себя
наследницей безымянных охотников за алмазами, оставивших им карту и
добычу, едва не украденную Флайяно.
Арвинд взглянул на нее с некоторым сомнением, но промолчал.
Мадрас раскинулся на прибрежной равнине. Широкие улицы,
обсаженные двумя-тремя рядами деревьев, витрины магазинов в домах,
далеко отодвинутых от проезжей части улиц и скрытых зеленью. Но как во
всех виденных Леа городах Индии, рядом с благоустроенными кварталами
теснились ужасающе скученные. Трущобой показался ей Чинтадрипет,
окаймленный извилиной гнилой стоячей протоки.
Они въехали в город по широкой Пунамалай-род, дважды пересекли
железную дорогу и рукава реки, круто повернув от форта Сен-Джордж на
красивую Маунтрод, где находилась гостиница, заранее назначенная как
место свидания. Не успела машина подъехать к широким ступеням
подъезда, как из портика выбежали Сандра и Чезаре.
Арвинд нажал кнопку, и крыша машины медленно поползла назад,
складываясь в широкой щели позади сидений. Зной хлынул в открывшуюся
машину, точно поток воды в ванну. Сандра ласково обняла подругу.
- Комнаты всем заказаны. Тиллоттаму я беру к себе. Не
удивляйтесь, если увидите у себя новенькие чемоданы - в них только по
нескольку книг. Мы с Чезаре их купили - нельзя же Даяраму и Тиллоттаме
быть респектабельными путешественниками без багажа, Анарендра и Арвинд
- магнаты в своем чудовищном автомобиле, их чемоданы пусть "остаются"
в багажнике.
Арвинд высадил своих пассажиров, пообещав вернуться после того,
как в гараже машину вымоют, проверят, смажут. Всех удивила Тиллоттама.
Она низко поклонилась Арвинду и машине, стерла густую пыль с капота
концом своего головного шарфа и прижалась губами к сверкающей
стально-голубоватой поверхности, сказав что-то, прозвучавшее
мелодичным речитативом.
- Она говорит, - перевел серьезный Даярам, - что с детства
хранила в памяти сказку о голубой колеснице. Колесница, уносящая людей
далеко от страха и страданий, в светлый и широкий мир. Сказка
исполнилась - вот колесница, и случайно ли она голубая?
Глава восьмая
АПСАРА ТИЛЛОТТАМА
На художника Чезаре было совершено нападение. Вечером в переулке
у самой гостиницы на него набросились четверо, скрутили руки и куда-то
поволокли. Чезаре стал отчаянно сопротивляться и звать на помощь.
Тогда его ударили по голове. Три недели он пролежал в больнице из-за
сильного сотрясения мозга. Видимо, это не была месть Трейзиша, потому
что его хотели куда-то увезти.
Итальянцы не без основания подозревали, что это нападение связано
с черной короной. Они сняли отдельный дом, куда вскоре приехал капитан
Каллегари. Теперь вся компания друзей, за исключением лейтенанта
Андреа, оказалась в сборе.
Мадрас показался друзьям уютным, к жаре они привыкли. Сандре и
Леа нравился местный обычай женщин ходить босиком, в одном только
сари, нравились темные чеканные лица тамилов и других южноиндийских
народностей. Сам город был чище, чем другие виденные ими города, и
даже красных бетельных плевков на улицах, к которым никак не могли
привыкнуть путешественники, здесь было меньше.
Однако после ранения Чезаре чувство безопасности и покоя покинуло
итальянцев. Прежняя восхитительная жизнь путешественников, любопытных
и безучастных, ни к чему не обязанных и проходящих сквозь обычную
людскую жизнь, подобно существам из другого мира, была разрушена. Леа
купила автоматический пистолет, быстро выучилась стрелять и носила
оружие в своей сумочке, никогда не расставаясь с ним. Капитан
Каллегари резонно убеждал, что оружие мало чем поможет, если не
знаешь, кого и когда опасаться, потому что у наносящего первый удар
всегда все преимущества и в этом сила всякого хищника.
По мнению капитана, пора было уезжать, если не из Индии вообще,
то из Мадраса - во всяком случае. Сандра и Леа соглашались с ним, но
ничего нельзя было сделать до окончательного выздоровления Чезаре.
Накануне возвращения Чезаре из больницы итальянцев посетил Даярам
с радостным сообщением, что им, наконец, удалось получить все нужные
документы и свидетельские показания. Это Тиллоттама после неудачи с
объявлениями в газетах придумала план, по которому они принялись
обходить город, улицу за улицей, дом за домом. И Тиллоттама нашла дом
своего дяди - единственного из мадрасских родственников, оставшегося в
живых. Он жил в том же маленьком особняке в Трипликане, как и в
роковом 1947 году.
На днях состоится суд для восстановления Тиллоттамы в гражданских
правах, и тогда они смогут пожениться.
- И уехать отсюда! - обрадованно воскликнула Леа.
- Не сейчас еще. Я ведь начал работать - леплю с Тамы.
- О, как хорошо! Мы придем посмотреть.
- Еще рано. Но я хочу пригласить вас всех к нам, потому что на
днях из Салема приезжает мой русский друг, геолог, помните мою встречу
в Кашмире? Мистер Чезаре к тому времени тоже сможет прийти.
- Придем обязательно, - пообещала Леа, - мне хочется
познакомиться с русским ученым. Но... - она замялась, - сделать
статую, как вы хотели, это ведь очень долгое дело. И мы уедем. Вы
останетесь здесь вдвоем с Тамой, одни в целом городе. Кто знает, вдруг
Трейзиш разыщет вас. Мне кажется, может быть из-за Чезаре, что это
опасно.
Рамамурти снисходительно улыбнулся и принялся возражать с
несвойственным ему упрямством. Видно было, что он слишком увлечен
своей работой и не хочет, а вернее, не может думать ни о чем другом.
Леа рассердилась и обрушила на Даярама целый поток слов, благо ее
английский язык значительно усовершенствовался.
Даярам растерялся от темпераментного наскока и только развел
руками.
- То есть вы думаете, что Тиллоттама в своем одиночестве в плену
и тоске полюбила бы каждого, кто пришел к ней из внешнего мира?
- Совсем нет! Вы уж чересчур скромны, чаще смотритесь в зеркало,
- почти сердясь, возразила Леа. - Но, видите ли, красота Тиллоттамы
мне кажется почти чрезмерной, ну, вроде громадного автомобиля, на
котором мы удрали из Бомбея. Как владеть "старфайром" может лишь очень
богатый человек, так и в жизни очень непросто быть с женщиной столь
необыкновенной, редкой красоты. Надо обладать большим могуществом или
же запирать ее. Глядя на Тиллоттаму, я понимаю мусульман.
- И я в ваших глазах...
- Кажетесь недостаточно могучим, грозным, жестоким, чтобы
неустанно охранять свою красавицу в обычной жизни, такой, как ваша,
обыкновенных людей, не принцев крови, не архимиллионеров. И я боюсь за
вас и за Тиллоттаму, поймите меня правильно, Даярам. Что такое мы, не
имеющие ни власти, ни силы за спиной? Пустое дело убить вас, скрутить
и увезти Таму совсем так, как поступили с Чезаре. После Кейптауна за
нами ходит какая-то угроза. Мы не понимаем, что это такое, и не можем
найти защиту. Трудна судьба Красоты Ненаглядной в нашем жестоком мире,
а ведь вечно бегать и прятаться нельзя, жить станет противно. Все во
мне протестует, когда подумаю. Надо Таме быть артисткой кино... и
принадлежать народу Индии, да и всему миру!
Вся кровь бросилась в лицо Даяраму, и он несколько минут молча
смотрел на Леа. Та, чувствуя неловкость, поспешила закурить.
- Я сам много думал об этом, - медленно заговорил Даярам, - и я
решил, что беречь Тиллоттаму помогут друзья, когда мы уедем в Дели.
Мы, индийцы, перелагаем бремя ответственности с себя на судьбу и
привыкли принимать все, что случается, не ощущая вины за что-либо,
кроме как за правду, перед самими собой.
Леа беспомощно оглянулась.
- Не узнаю нашего Даярама. Он как одурманенный. Или таковы все
художники, когда у них разгар творчества?
- Довольно, Леа, оставь мистера Рамамурти в покое! - вдруг сказал
капитан. - Что за охота тебе постоянно вмешиваться в чужие дела, да
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг