- Да. Все материалы имеются у коллеги Шеффилда. Что
касается Асеева, то он... Я "проявлялся" все реже, но из
всей компании только я один был профессионалом в области
психофизиологии, но я мог не успеть... Я дал понять Асееву,
что... Не знаю, как это обозначить! Те знания, которыми я
обладал, были слишком ценны, чтобы пожертвовать ими ради
желания остаться порядочным человеком. Я описал Асееву, что
он должен сделать, и он это сделал... Возможно, теперь я
поступил бы иначе. Во всяком случае, я дал себе слово, что
как только наша проблема выйдет за рамки узкого круга лиц,
здесь присутствующих, и станет достоянием научного
сообщества, я покончу с собой. Что вы на меня уставились?!
Или вы полагаете, что я даже тогда не буду иметь права
оказаться порядочным человеком?
- Вы.., - прохрипел Спиридонов. - Что ты болтаешь,
мальчишка! Дурак! Кому от этого станет лучше? Да я тебя
скручу, посажу на веревку и... Идиот!
Шеффилд в этот момент, кажется, готов был вот-вот
броситься на... Впрочем, я не мог понять, на кого именно.
Случилось, однако, другое. Он неожиданно схватился за сердце
и закатил глаза. Спиридонов и Сомов вскочили одновременно.
- Врача! - зарычал Спиридонов. - Где видеофон?! Воды ему!
- Мариша! - закричал Сомов страшным голосом. - Аптечку,
живо!
Через секунду в комнату вбежала Мариша с сундучком, Сомов
принес стакан вода, Шеффилда перенесли в спальню, уложили,
и, хотя Спиридонов рвался сделать ему искусственное дыхание,
Калуца таки его удержал, заявив, что если это инфаркт, то
после упомянутой процедуры будет уже скоропостижная кончина.
Он нашел необходимую ампулу, сделал укол и через некоторое
время Шеффилд пришел в себя.
- А, - сказал он слабым голосом, - молодцы, только вас
слишком много. Мариша, девочка, вытолкай всех взашей и
посиди со стариком... А вы идите, вырабатывайте консенсус.
Мы удалились на цыпочках и постепенно уселись на свои
места.
Спиридонов принялся резать яблоки и с остервенением их
есть. Мы молчали.
- Интересно... - сказал, наконец, Калуца.
- Что интересно? - поинтересовался я.
- Интересно, сколько лет Василию Васильевичу?
- А тебе зачем? - осведомился Спиридонов.
- Хочу знать, имел ли он моральное право назвать меня
мальчишкой.
- Х-ха! Да я вас тут всех за пояс заткну, с Шеффилдом
включительно. Мне семьдесят семь. Как? Годится?
- Этого, пожалуй, достаточно, - печально согласился
Калуца. - Что ж.., быть может, вы и правы. Возможно, именно
в этом для меня искупление... Посадить на веревку, держать
на хлебе и воде.
- Тоже мне, Иисус Христос выискался, - буркнул Спиридонов.
- Между прочим, кто-нибудь из присутствующих помнит
историю обращения Савла а Павла?
- Это ты про апостола?
- Да. С ним, кажется, произошла такая же история. Между
прочим, я доказал, что параметры личности могут изменяться
скачком. Вот вам и обращение. Был грабитель и убийца - стал
глубоко верующим и смиренным послушником.
- Голову морочите, уважаемый Ричард Яковлевич. Стыдно! Вы
лучше поясните свою позицию в вопросе со Свеаборгом.
- Свеаборг был нужен таким, каков он есть. То есть был.
Это главное. А если завтра и Сомов попросят устранить
кого-нибудь из них двоих? И кого прикажете устранять?
- Вообще говоря, того, кто подсел, - сказал я.
- Не путайся под ногами! - перебил Спиридонов. -
По-моему, рассуждать на подобные темы - свинство. Я это
делаю исключительно по долгу службы. А вот ты - непонятно.
Не было указаний!
- Ну, ладно, меня вы уже разоблачили. Теперь на очереди
кто? Сомов? Или Шеффилд? - поинтересовался Калуца.
- А что Шеффилд? Он тоже какой-нибудь не такой?
- Он-то? Он сумасшедший, а если точнее - помешанный.
- А? Петр Янович? Видал! Они все тут... Чего молчишь?
- Не было указаний, - сказал я.
- Привыкли жить по указке. У меня уже язык от этих
указаний болит, - пожаловался Спиридонов Калуце. - Вот
возьму и переметнусь! А что? Старый я уже... Кхе-кхе...
Подсадите к какой-нибудь молодухе... А?.. Не хотите? Ну, как
хотите... Стало быть, Свеаборг улетел ни с чем. Сомов его
уговорил.
- Было дело, - оказал Сомов. - Мы решили, что так будет
лучше.
- Для кого лучше-то?
- Для всех. Для Мариши в первую очередь, у него тогда
часто эти переключения случались...
- И как это выглядело? - спросил я.
- Да так. Вышел на минутку, а вернулся... Смотрит,
мучительно соображает, где он и с кем. Лицо - как у ребенка,
которого уложили спать в одном месте, а разбудили - в
другом. Я подал ему идею с календарем. То есть, предложил
периодически записывать свое состояние, местонахождение и
решения на кристалл. Сомов воспринял это скептически, а
Свеаборгу было вообще не до того. Он так измучился, что в
моменты "появления" большей частью молча сидел или лежал,
опасаясь "испортить" ситуацию. Они с Сомовым были, с одной
стороны, очень разные люди, а с другой - очень одинаковые...
Ну, собственно, один из них - это отчасти я, поэтому Калуца
меня на него натравливал, пытаясь понять, что там у них
происходит. Свеаборг некоторое время жил здесь, но потом
появилась Мариша, и нам стало очень трудно. Постоянный
стресс, общение на грани истерики, и вот однажды мы с
Сомовым решили: все, хватит. И он улетел.
- Как вы думаете. Ричард Яковлевич, Свеаборг не был
опасен для окружающих? - вдруг поинтересовался Спиридонов.
- Опасен? В какой-то степени - да. Но вы, Василий
Васильевич, гораздо опаснее... Скажу вам прямо, Свеаборг
блестяще справлялся с собой и с ситуацией. Окажись на его
месте.., - Калуца махнул рукой и не стал продолжать. -
Именно поэтому я поддержал его решение. Там, на Марсе, он
был избавлен от необходимости постоянно следить за собой. Вы
никогда не задумывались о том, что на Марсе живут другие
люди, нежели здесь, на Земле? И существует опасность
разделения человечества по психотипам.
- Да? Нет, не думал. Люди, как люди.
- Зря. Они более замкнуты, целеустремленны, менее
сентиментальны, обладают повышенной работоспособностью и,
заметьте, на Марсе почтя нет людей, занимающихся
художественным творчеством. Их там единицы. Но зато
"марсиане" чрезвычайно терпимы и спокойно относятся к
недостаткам характера друг друга. Там почти нет склок, но,
вот странность, очень мало психологов и философов. А,
казалось бы, новая сфера бытия, искусственный мир - куча
проблем!
- Черт возьми, а вы наверное правы! Я не скажу про
"марсиан", но вот летный состав состоит из людей, которых я
не всегда понимаю... Да-а... А мы сидим!
- Это все та же проблема, - тихо сказал Калуца. - Человек
- дитя Земли. Космос ему чужд. Космос давит человека. Но
если мы не сможем приспособить человека к жизни в космосе,
мы обречены, потому что Земля - это, хотя и прекрасная, но
все же тюрьма.
- А вы, часом, не романтик?
- Нет, я практик, и предсказываю, что если вы в своих
ведомствах не начнете серьезных комплексных исследований, то
через двадцать лет вся наша космическая инфраструктура
развалится. Сейчас ваша деятельность разворачивается под
лозунгом: "Продолжим Землю до границ Солнечной Системы!" Это
абсурд. Искусственное поддержание в космосе земной ноосферы
проглотит все наши ресурсы.
- К черту! - сказал Спиридонов с отвращением. - Уйду на
пенсию. Что вы тут мне заталкиваете в голову? Я этого ничего
не понимаю!
- Понимаете, Василий Васильевич, понимаете... Вы все
отлично понимаете, во всяком случае, гораздо лучше, чем все
члены Коллегии ГУКа вместе взятые. Иначе вы не вцепились бы
в нас, как бульдог.
- Что-о?! Я - вцепился? Да мне на вас - тьфу!..
- Лукавите, уважаемый, лукавите!
- Я - чиновник! Я борюсь за свое кресло и только. Вы
лучше скажите, зачем выдрали листки из блокнота Свеаборга?
- Вы и об этом догадались? Я снимаю перед вами шляпу! А
листки - ну, допустим, я действительно их вырвал.
- Допустим или вырвал?
- Допустим. Они мне были нужны для научной работы.
- Для научной работы достаточно было снять копии.
- Верно... А я как-то и не подумал. Действительно, если
бы я вздумал заняться научной работой, то копии было бы даже
больше, чем достаточно... Но блокнот произвел на вас
впечатление?
- Не то слово! Он меня просто-таки заинтриговал. Я -
грешен - люблю всякие блокноты. И письма люблю, особенно
чужие. Человек-то не ведал, что я их буду читать. Писал, что
думал. А я - шасть! И все про него знаю.
- Вот на это, Василий Васильевич, и был расчет.
- Как - расчет? - лицо Спиридонова сделалось обиженным. -
8то что же, выходит, вы меня надуть хотели?
- Не хотели - надули, - сказал я.
- Э-э... И вам не стыдно? - Спиридонов ухмыльнулся,
застегнул свою шикарную жилетку, но зато отпустил галстук. -
Меня, старого человека... Можно сказать, уже пожилого, в
возрасте. С признаками старческого маразма - хотели надуть?
Это как, а?
- Мы имели ввиду, разумеется, не вас. Василий Васильевич,
а некоего обобщенного бюрократа из следственных органов.
Бюрократы - они ведь тоже люди, правда? Одно дело - блокнот,
все целое. Ну, написано разное. Да мало ли что можно
написать. И совсем другое, когда нет целой пачки листов.
Тогда все оставшееся приобретает загадочный смысл.
- Ты видел. Гиря, еще таких прохвостов? Я - нет, - заявил
Спиридонов, - Но здесь есть еще одна тонкость.
- По-моему, все ясно.
- Да нет, не все, - Спиридонов подобрался. - Я не могу
всерьез рассматривать вариант, что вы заранее предполагали
смерть Свеаборга. А без нее это все - пшик. Дутик, как
говорил один мой знакомый. Каким образом блокнот должен был
попасть к бюрократу?
- Это можно было осуществить разными способами. Я
полагал, что Свеаборгом заинтересуются. Им, собственно, уже
заинтересовались, когда он прилетал на Землю. Поэтому было
решено, что Свеаборг оставит тот блокнот, который, вероятно,
и попал к вам, среди своих личных вещей...
- Точно, Василий Васильевич, - подтвердил я. - Сюняев так
и радировал: "среди личных вещей". Не "в нагрудном кармане у
покойного", а именно "среди личных...".
- Так-так, ясно... Мерзавцы... Нет слов! Это не мы их
обхаживали, Гиря, а они нас. И помяни мое слово, чуть позже
выяснится, что они вообще нас надули. Им, Гиря, верить
нельзя. Ни одному слову. Они и сейчас нас дурачат.
- Да я, собственно, и не верю, - заявил я.
- Почему меня не предупредил? - деланно рассердился
Спиридонов. - Мне что теперь, все сначала прокачивать? Нет
уж, у меня есть версия - я ее и буду держаться.
- Ваша версия в основных чертах соответствует
действительности. Так что можете не волноваться, - сказал
Калуца, улыбаясь.
- А в каких чертах не соответствует?
- Она не полна.
- Так давайте, восполнять пробелы - чего зря воду в ступе
толочь.
- Мы не против, - Калуца взглянул на - Сомова. - Но мы
хотели бы уточнить позиции сторон. Ваша цель?
- Моя? У меня нет целя. У меня есть задача. Она состоит в
том, чтобы собрать как можно больше фактов - лучше все.
Далее, подготовить дело в таком виде, что его уже невозможно
будет спустить на тормозах. Написать докладную в Комитет
Объединенных наций по проблемам освоения космоса и не дать
ее положить под сукно, то есть утопить в проволочках. Я
успокоюсь только тогда, когда появятся решение Комитета,
подлежащее обнародованию. Но самая главная цель - добиться,
чтобы кто-нибудь из лиц или органов, имеющих право
законодательное инициативы, поставил вопрос о пересмотре
второго параграфа. О пересмотре, прошу заметить, или,
скажем, о смягчении, а не о полной отмене. Отменять - рано.
Все. Теперь ваша очередь.
- Что касается меня, единственное мое желание - добиться
возможности нормально работать, - глухо сказал Калуца. -
Чтобы не били по почкам! И чтобы на это были выделены
ресурсы. Мне надоело быть человеком безнравственным и
малопочтенным! И надоело следить за тем, как ведомства
изображают из себя невинных девиц. Шеффилд ставит вопрос
шире. Он считает, что человеку пора начинать
эволюционировать и приспосабливать себя к жизни вне Земли.
Что касается Сомова, то у него свои проблемы. Он хочет
знать, кто он такой и на что способен. А вынужден скрывать
свою двуличность.
- Понятно, - задумчиво произнес Спиридонов. - Это и
следовало предполагать, у каждого свое... Но в принципе,
наши проблемы имеют общие корни. Следовательно, соглашение
возможно.
- И желательно.
- Что же мы будем делать? - осведомился Спиридонов. -
Лично меня интересует слава. Я, знаете ли, тщеславен и желаю
попасть в Историю.
- О, славу мы вам, Василий Васильевич, уступим, - заявил
Калуца. - Как только мы провернем это дело, так немедленно
прославим имя Спиридонова в веках. Тут нет вопросов.
- Ага... хм... Ясно. Ты, Гиря, свидетель. А уж я тебя не
забуду, будь покоен. Тоже отметишься на скрижалях.
- В равных долях, - сказал я твердо.
- Как в равных? Ничего себе... Вы посмотрите на него -
каков нахал. Иди отсюда, я и без тебя с ними договорюсь!
- В таком случае, я буду фигурировать как отдельное
юридическое лицо.
- Ладно, после поговорим... Пока еще неясно, чем за это
расплачиваться.
- Расплачиваться, Василий Васильевич, придется
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг