тишины. Воздух дрожал и гремел. Мы вытаскивали ящики с фруктами, бочки с
бензином, книги, приборы, газеты, посылки, письма, коробки, а все вокруг
звенело моторным гудом, и летчики торопили нас и покрикивали:
- Скорей, скорей, моторы остынут!
А нам не хотелось их отпускать, не хотелось белой немой тишины, белого
снега без красного самолета. И снег не желал отдавать самолет. Замороженный
до крепости камня, колючий, как наждак, он впился в широкие полозья ледяной
солью. Моторы надрывались, выли, а самолет не двигался. Мы пошли к нему с
паяльными лампами, чтобы оплавить снеговую дорожку. Мы укладывали на снег
тряпье, смоченное бензином, поджигали ветошь, потом толкали машину в хвост,
под закрылки.
- Раз-два, навались! - командовал Начальник станции. - И-эх! И-эх!
Американец поставил на снег паяльную лампу и встал рядом со мной.
Рукавицы у него пахли меховой гарью, сам он был неожиданно мрачен. Вокруг
капюшона каймой наросла иневая бахрома.
- И-эх! И-эх!
Сильный мужик этот Американец.
Машина вздрогнула и подалась вперед. Кто-то упал на снег, кто-то
засмеялся, кто-то крикнул: "Давай!" Полозья вжикнули, вихрь ударил, и в
небе скоро был один белый след. В ярко-синем белая дуга. Словно это небо
горячее, летнее, как .дома в июле, потому и след на нем прозрачно-легкий,
высокий. Но рукавицы сбросить нельзя, пальцы надо беречь.
*
Мы проводили самолет, и опять настала несдвигаемая лютая тишина.
Словно боясь ее, мы устроили шумный обед по случаю прилета первой
"ласточки". Доктор-повар призвал под ружье добровольцев и сумел устроить
настоящий пир. Когда мы вошли в кают-компанию, на длинном столе среди
запотевших накрепко бутылок, оранжевых, как полярные самолеты, апельсинов и
ароматных цыплят, мы увидели чудо. Свежий, зеленый один-единственный
огурчик.
Нам прислали его радисты с побережья в подарок. Этот огурчик вырос у
них в ящике. Первый овощ Антарктиды.
Хозяин погоды - великий тамада произнес цветистую по-восточному речь,
помянув огурчик и тех, кто его растил, и объявил открытым праздник огурца.
Доктор-повар скальпелем разрезал огурчик на шестнадцать кружков и подал
каждому на тарелке. Мы подняли стаканы. Кто-то вдруг негромко сказал:
- У метро "Новослободская" почему-то всегда пахнет борщом...
Зазвенело стекло, смешались голоса и громкий смех. Лишь один
Американец был рассеян и вял. Он много пил, но это не оживляло его. Я
спросил, почему он так мрачен. Американец махнул рукой, не ответив. А
Начальник станции сказал:
- Ты его не трогай. Письмо получил, и, наверное, плохое...
В тот веселый день мне одному среди шестнадцати полярников не было
писем, ни хороших, ни плохих.
А это я.
Это физик из ящика.
Захотелось нарисовать - и нарисовал.
Метель потянулась кручеными змейками. Синее небо стало вдруг низким и
серым. Южный, самый холодный ветер больше не уставал ни на миг. Он
взбаламутил весь, какой только был на свете, снег, он вьюжил, кидал, носил,
перемешивал его, и домики наши постепенно вязли в снегу по самые фонарики.
Я пошел на свидание с Москвой на неделю раньше назначенного срока.
Почему я так волнуюсь? Почему по-дружески ясен, близок мне голубой
квадрат экрана, живое видение, теплый взгляд приемника?
Я послал вызов на главный пульт, а потом через этот воющий снег
полетел от моих антенн луч-ясновидец над водами, над землями, сквозь
путаницу радиоволн, сквозь день и ночь.
...На меня с экрана глядел, подняв руки, Шеф. Он сложил их над
головой, как на параде, он махал ими, он улыбался, далекий, далекий
человек. Я тоже махал ему и улыбался.
- Ну как, родной? - сказал он.
- Да ничего, а ты?
- Москву, наверное, посмотрел? Погулял по ней?
- Хотел. Но как же я буду в одиночку. Здесь никто ничего не видит,
кроме фотографий... Что мама?
- Не волнуйся, поправляется мама. Как-нибудь я тебе устрою с ней
свидание.
- Спасибо. Ты умница!
- А что ты кричишь? Я тебя хорошо слышу.
- Далеко ведь.
Он засмеялся.
- Где нее далеко? Вот я сейчас тебя потрогаю. Вот я тебе усы намалюю.
Давно хотел тебя щелкнуть по носу... Как работа?
- В двух словах: нужна вторая точка. Нужен этот проклятый Лахома. Я
теперь убежден. Склонение падает на него. Правда, есть у меня кой-какие
успехи. Магнитные записи отличные. Попробую сделать один маленький фокус.
Вот примерно так...
Я показал ему приготовленную схему и подождал, пока он спишет ее с
экрана.
- Да, - сказал он, - я потом погляжу... Мексиканские передачи помнишь?
- Помню.
- Так мы навели справки. Ни одна крупная станция мира, начиная с
"Коламбия бродкастинг систем" и кончая последней мексиканской,
зарегистрированной до первого декабря, в те часы не передавала бегущих
оленей. Все станции на земле не проверишь. Но пока ничего похожего.
- Тем хуже для них, - сказал я.
- Почему?
- Значит, они к нашему открытию не имеют никакого отношения.
- Кто же имеет?
- Не знаю.
- Давай с тобой сделаем так: в определенное время ты будешь ловить
помехи, а мы установим прямое наблюдение за крупнейшими станциями, за
телеспутниками. Будем контролировать волны, которые могут к тебе добраться.
Думаю, таким путем поймаем хоть одно совпадение в программах и в твоих
помехах.
- Послушай, ты когда перестанешь называть помехами?..
- Когда подаришь мне другое название... Тебе удобно каждую пятницу в
девятнадцать?
- Мне все равно.
- Тогда решено. Помни, пятница в девятнадцать.
- Помню.
- Что-нибудь передать кому?
- Скажи маме, я здоров и весел.
- А Москву ты все же погляди.
- Я хочу погулять по Лахоме.
- Проку не вижу. Сам понимаешь, послать в этот город аппараты не могу.
- Понимаю.
- Давай прощаться.
- До свидания.
- Обнимаю тебя...
...Очень трудно запускать в пургу шары-зонды. Снег колотит по ним, как
по шкуре барабана. Ветер вытягивает из рук, бьет нас этими шарами, валит с
ног, волочит, и приходится держать их вчетвером. И бежать сломя голову за
этим упругим шаром, спотыкаясь и чертыхаясь. Он скользит по снегу, летит
вместе с поземкой над самой поверхностью, никак не желая взлетать. Если
отпустить его, шар так и побежит с пургой до берега, пока не утихнет вьюга.
Надо ловить мгновение, когда меняется порыв стужи, броском кидаться вперед,
стараясь догнать ветер, и он подхватит, возьмет у тебя шар, унесет в белый
вихрь, закрученный спиралью над нами, падающими на снег.
Выглядит наша работа нелепо - все равно что выбрасывать на ветер
оболочку и прицепленные к ней датчики. Мы бросаем их на ветер. Они больше к
нам не вернутся. Но так нужно мне.
...По вторникам у нас в кают-компании вроде клуба интересных встреч.
Мы рассказываем о своих профессиях кто как может.
Начальник станции придумал это не ради забавы. Нас очень мало, каждый
помогает каждому: радист магнитологу, механик биологу, доктор синоптику.
Надо знать хоть немного профессию того, кому помогаешь. Вторник - это
повышение квалификации по смежным профессиям, как говорит Начальник
станции.
Но ребята увлекаются и рассказывают самое-самое. Как будто хотят
перещеголять один другого. Смотрите, мол, какая моя профессия. Начинают
вспоминать быль и небыль. Накурят, надышат, но сидят и слушают внимательно,
кивают, ахают, пока не наступает очередь самим рассказывать и удивлять.
Сегодня мой вторник.
Я рассказывал о чудесах магнетизма. Нарочно подобрал фактики для
"вечерней беседы". Клюнуло. Не отпускали до часу ночи.
...Магия магнетизма. Волшебник Маг.
Надо вот как сегодня собрать его чудеса и тайны в одну беседу, и
поневоле начнешь понимать, как он велик и таинствен, этот Маг.
Четыреста лет назад медики лечили магнитом печень, а теперь, когда в
глубинах вселенной бушуют магнитные бури, у гипертоников начинаются
приступы. И ни один современный профессор медицины толком не сумеет
объяснить, как это происходит.
Водой, настоянной на магните, наивные медики омывали раны, а теперь
магнитом пытаются лечить рак и облысение. Водой, настоянной на магните,
вернее сказать, пропущенной через магнитные силовые линии, мои современники
замешивают бетон, который делается чуть ли не в два раза крепче. Никто не
знает почему.
Той же водой смывают накипь в промышленных котлах, и никто...
Я записал много таких магнитных загадок. По их вине попал я в Искатели
чудес.
Вот, например, эффект вращения волшебной палочки - таинственная
чертовщинка, выдумка средневековых алхимиков... Идет по чистому полю
человек и несет на ладонях простую рогатку, срезанную с дерева. Но если под
ним окажется клад, рогулька наклонится, повернется, радуя хозяина: копай
здесь... Ходили с такими палочками кладоискатели, нагоняли мистику на
темных.
И я рассказал о том, как был у французского короля, не помню какого
Людовика, вельможа, вроде нашего министра геологии. Нашел этот вельможа
своему королю ценные металлы при помощи такой рогульки. Но король очень
боялся дьявола и немедля издал королевский указ, в котором обозвал вельможу
колдуном и его супругу тоже...
У древних была своя технология. Медь покажет ясеневая палочка, серебро
найдет ореховая, золото - металлическая, сосновая - свинец и олово. Так
было сто, двести лет назад, но, пройди с этой рогаткой над электрическим
кабелем, над обыкновенной трубой, зарытой в землю, деревяшка наклонится
(говорят, не всегда), но только по трубе должна течь вода.
Невежда алхимик стучал по этой рогульке ревматическим пальцем и видел
в ней лишь одно - чертов корень, сверхъестественную силу, рожки дьявола. Но
что прикажете видеть мне? Пока ничего. Никто не может объяснить сей фокус:
палочка в магнитном поле инфранизких частот.
Отклонение рогатки совпадает с аномалиями, с участками движения
упругих волн, а ясности нет. Разве дерево намагничивается, как стрелка
компаса?..
Их великое множество, таких загадок, у древних магнитов, несметное
количество тайн. Даже как-то неловко, что магнетизм остается до сих пор
таинственным явлением...
Раньше мы думали, что все планеты обладают магнитным полем, как у
нашей Земли. Теперь оказалось: Венера и Луна практически не имеют
магнитного поля.
Не он ли, могущественный Маг, виновен в том, что на Земле появилась
жизнь, появился разум?
Кто собирает и конструирует живые клетки? Магнитное поле?..
В Индии толченый магнит сыпали в пашню. Один современный агроном
выращивает семена, располагая корешки вдоль магнитных силовых линий.
Ростки, ориентированные к южному магнитному полюсу, гораздо сильнее,
крепче, выносливее расположенных в обратном порядке. Но почему?
Неизвестно...
По древним заветам, хорошее настроение зависит от "магнетической
напряженности души". Работники мощных радиостанций жалуются на общее
недомогание, на слабеющее зрение... Магнитное поле?.. Да. Но почему?
Древние считали магнит способным делать "прозрачными" чужие мысли. А
теперь оказалось, что некоторые металлические предметы в магнитном поле
становятся прозрачными для радиоволн.
Магнитом куют металлы. Сильное магнитное поле становится молотом и
кует!
Магнитная "рубашка" единственный пока сосуд, в котором возможно
хранить плазму - кусок солнца.
Магнитное поле расщепляет спектральные линии, расщепляет свет! В
магнитном поле наши лучи... моя загадка...
Про это не расскажешь. Отгадать бы только.
Магия.
...Мела пурга. Ветер кидал на домик пудовые пригоршни снега. Поселок
тонул в снеговых стогах. Я лежал как медведь в берлоге, но лапу мне заменял
мой дневник.
По узкому снежному ходу, который мы каждый день вылопачиваем у метели,
ко мне пришел Американец.
Он скинул в тамбуре сугроб снега вместе с одеждой, сел у радиатора и
долго тер пальцы.
- Что вы пишете, мистер Магнитолог?
- Дневник.
- Хотите напечатать его хорошим тиражом? Я вам помогу. Вы получите
много долларов.
Я спрятал дневник.
Он был навеселе.
- Кстати, я хотел спросить у вас: почему вы так интересуетесь
Лахомой?.. А что я спрашиваю? Когда в Лахоме убили президента Америки,
город стал знаменитым. Весь мир наслышан о Лахоме.
- Вы угадали.
- Наш президент был отличным парнем. Я воевал вместе с ним. Черт бы их
всех побрал.
- Я вас не узнаю. Чем вы раздражены?
- Ваша наблюдательность... Пожалуй, потом, потом я расскажу вам. Не
придавайте значения. Все бывает, но, если я начну, вы не так поймете. Не та
форма. Я потом. Хватил, признаться... Моя книга. Мой дом. Никто не хочет
купить мой дом. Отличный дом на склоне холма.
- Вы хотели продать его?
- Конечно. Разве я не рассказывал? Такое выгодное предложение. Хороший
покупатель - мой давний коллега... Теперь он отказывается. Почему? Шальная
пуля в окно.
Я развел кофе и подал ему чашку. Он взял не расплескав, но пить не
стал.
- Не хочет быть одиннадцатым или двенадцатым... Я сам одинок, но я
никого не сделал одиноким. Я вошел в этот круг, он войти не хочет. Он
думает, кто вошел, тот и обречен. Лужа крови, она как метка. Ты забрызган,
значит, видел. Крышка тем, кто видел...
Пьяными руками он изобразил что-то зыбкое.
- Не хочу быть шестнадцатым, - подмигнул он.
...Вот какие дела. Совсем другой, неожиданный, человек. На полюсе
такое бывает. Хандра. Ледовый шок.
Если бы знали все, кто грезит полюсом, романтики, глотающие полярные
книги, как размерен, и одинаков, и долог наш быт. Потолок и стены,
одинаковый снег за ними, один и тот же ритм, одни и те же приборы, одни и
те же измерения, плавный бег ленты, графики, тикание стрелок, непослушные
зонды, пилка снега, дежурства на камбузе, ночные вахты, потолок и стены,
одинаковый снег за ними, одинаковый день за ними, а потом придет одинаковая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг