вам, как провидцу, только один вопрос: чем закончится наш поиск?
Волхв расстегнул карман куртки, вытащил очки, протер их, надел на
короткий нос, улыбнулся и ответил:
- Грядущее скрыто от глаз, но вижу, вы будете довольны результатами. Олле
усмехнулся:
- Значит, поймаем?
- Это уже второй вопрос... А сейчас, извините, меня ждут дела. Я сыт и
ужинать не буду. Я ведь к вам мимоходом.
Он встал, шагнул из круга и исчез.
- Минутку! - крикнул вслед Нури. - Какова достоверность ваших
предсказаний?
- Айболит считает, что без пяти сто процентов, - донеслось из темноты. -
Правда, снабженцы жалуются, что дисперсия велика, но они всегда недовольны.
Кстати, Нури, лично вам предсказываю: побывав у художника, вы догадаетесь,
как гракула сбежала из изолятора...
Пролетела над костром ночная птица, кто-то тихо прокрался к ручью и долго
лакал воду. Потом взошла луна, и стена леса разделилась на детали, потеряла
черноту. Олле и Нури хлебали из котелка, и Олле тихо рассказывал.
- В этом массиве десять волхвов, кое-кого я знаю. Сатон к ним
прислушивается. Видишь ли, здесь творятся странные дела. Это раньше
достаточно было организовать среди природы запретную для человека зону и
можно было быть уверенным, что все там пойдет само собой. Будут размножаться
растения и зверье разных видов, установится естественное равновесие. Так и
было, поскольку заказники и заповедники в экологическом смысле оставались
частью окружающей природы... Сейчас положение изменилось. Естественность и
дремучесть в лесном массиве ИРП? Да здесь сейчас все перемешалось -
настоящее и синтезированное, природное и привнесенное. Ведь даже почвенный
слой пришлось создавать заново, даже вот этот ручей, что журчит рядом. Я
помню, каких трудов стоило остановить рост стимулированных растений, чтобы
они не заглушили тех натуральных, что оставались в массиве до создания
Института... Сейчас здесь образуются микрозоны со своими особенностями,
своим микроклиматом, новыми видами растений, животными-мутантами и потомками
мутантов. Я недавно отловил двухметровую змею, сплошь покрытую колючками. И
до сих пор не пойму: то ли это уж съеживался, то ли еж суживался. Змея
бросалась на меня и тихо гавкала. Откуда взялась? Биологи говорят, что такую
никто не делал... Я видел в саванне рогатую ламу, видел нетопыря с птичьим
клювом и розового лебедя. Не поверишь, жар-птицу видал. Волхвы пытаются во
всем этом разобраться, оценить, как уживается старое и новое, кто на кого и
как влияет. Порой неясно даже, кто кого ест!
- Хочу в волхвы, - сказал Нури. - Пусть меня научат. Кто же они?
- Сотрудники ИРП, наши с тобой коллеги. Люди эти страха не имеют,
месяцами не выходят из леса, работают в одиночку. Сатон вообще не любит,
когда в Зоне ходят группами. Мы, по сути, исключение.
Нури проснулся первым и увидел: справа половину неба заслоняла ромашка, а
слева сидел пес. Нури зажмурился, ромашка коснулась щеки. Клацнул зубами пес.
Нури встал и осмотрелся. Холмистая зеленая равнина уходила вдаль, и
овальными зеркалами блестели озера. Маленькие рощи толпились у берегов.
Носатые фламинго стояли в воде, разглядывая собственное отражение.
Очерченная ночью граница леса исчезла - лес переходил в саванну постепенно.
Пробежало небольшое стадо антилоп незнакомой породы. Воздух был прозрачен и
свеж. Нури вздохнул, сбросил одежду и побрел вдоль ручья туда, где негромко
шумел водопад. Ручей падал с обрыва в небольшую заводь и вновь вытекал из
нее по каменистому ложу. Нури прыгнул с разбегу и купался, пока не надоело.
Потом вылез из воды, отряхнулся, пошел к лагерю напрямик и увидел Дровосека.
Дровосек сидел на округлом валуне, подперев голову, и размышлял. Топор
лежал рядом, какая-то зверушка суетилась на рюкзаке, заглядывая внутрь. Нури
остановился неподалеку, не желая мешать человеку в его раздумьях. Желтый
кленовый лист спланировал и угнездился на влажном плече Нури. Над головой
тонко, с переливами засвистела невидимая в листве пичуга и умолкла, словно
вся израсходовалась на трели. Дровосек размышлял.
Неслышно ступая, подошли Олле и пес, стали рядом, замерли. На паутинке
спустилась с ветки шерстяная гусеница и стала раскачиваться у самого песьего
носа. Гром вытаращил глаза, следя за ней, но не шелохнулся. Дровосек
размышлял.
- Отвергла Амалья баронову руку! - не выдержал наконец Олле. - Святые
дриады! Мы уже минут десять глядим на вас, неподвижного, и не можем понять
причину столь мучительных раздумий.
Гром хапнул гусеницу и тут же выплюнул.
- Знаю, - сказал Дровосек, не подняв головы. - Вас здесь трое. Конь еще
не закончил утреннего омовения. Здравствуйте.
- Здравствуйте и вы. Но все же...
- Рубить или не рубить, вот в чем вопрос. С одной стороны, надо рубить,
ибо этот вяз имеет дупло. С другой - дупло можно запломбировать и вяз еще
лет двадцать простоит. Но с третьей...
- Как, есть еще и третья?
- Но с третьей, - Дровосек вздохнул, - в дупле совиное гнездо. Если я его
заделаю, куда денется сова со своими двумя совятами? И в результате кто-то
будет лишен радости видеть полет совы при лунном свете... У меня блекнет
волос, когда я подумаю, что это может с кем-то случиться.
Все трое задумались, а потом Нури спросил:
- Вы связывались с Центром?
- Еще бы. Сатон передал задачу на Большую машину.
- И что?
- Ах, Нури, машина ответила, что мне на месте виднее. Чтобы я решал сам,
поскольку вы, вот именно вы, забыли заложить в программу задачу о сове. У
вас, видите ли, там общие тезисы: общение с млекопитающими, общение с
пернатыми...
Нури смутился: замечание было справедливым. Конечно, возьмись он теперь,
через год работы с детьми, составлять программу по разделу "радость" - она
была бы гораздо полнее. А ведь говорили психиатры:
как не хлебом единым сыт человек, так и не только в творчестве радость.
Олле, у которого золотой Конь, и Отшельник, который провожал их через озеро
верхом на Геннадии, такой бы ошибки не допустили... Но что все-таки делать с
дуплом?
- Знаете, я, пожалуй, пойду. - Дровосек стряхнул зверушку с рюкзака. -
Оставлю все как есть. Птенцы подрастут, тогда и дупло заделаю. А если вы
ненароком увидите Айболита, передайте, что тот заяц, которому он недавно
грыжу вправил, чувствует себя отлично.
- Интересно, - сказал Нури, когда Дровосек скрылся в чаще. - За все время
мы не встретили ни одного по-настоящему серьезного человека. Это ж надо -
"волос блекнет"!
Олле засмеялся:
- И не встретим. Сатон имеет неограниченные права в подборе кадров, и он
берет к себе только мастеров. А мастеру не нужно поддерживать авторитет, как
спадающие штаны двумя руками. Руки у него всегда свободны, и он делает свое
дело с весельем и любовью. Все хорошее на земле создано мастерами, щедрыми
сердцем и чуждыми зависти. И знаешь, что Сатон считает первым признаком
мастера? Умение восхищаться чужим делом. Настоящий мастер, даже в том
редчайшем случае, когда он имеет административную власть, не станет мешать
чужой работе, не станет занудой.
Через пару часов пути они развернули карту. Причудливые, без какой-либо
закономерности извивы отмечали пройденный за четыре дня путь. Впрочем,
закономерность была: линия ни разу не вошла в массив глубже чем на километр.
- Она избегает джунглей, - заметил Олле. - И ни разу не вышла за пределы
территории, хотя привыкла к пескам и, казалось бы, должна забраться подальше
в пустыню. Тут в часе ходьбы лечебница. Может, Айболит что-нибудь знает.
Зайдем?
- Зайдем, но я полон сомнений, как коза молоком. Мне кажется, что мы не
приблизились к ней ни на шаг. Гром ведет так, как будто гракула только что
прошла здесь, наша средняя скорость семь километров в час, а мы ни разу не
видели ее даже издали. А она резвостью не отличается и поспать любит.
- Днем раньше, днем позже, какая разница. Никуда она от нас не денется.
- Мне бы орнитоплан...
- Нет, - сказал Олле. - Это было бы нечестно. У ней и без того мало
шансов, нас ведь четверо, а она одна.
Лечебница - комплекс легких строений с примыкающими к ним вольерами -
разместилась в роще на склоне зеленого холма. Здания связывали протоптанные
в траве, извилистые тропинки. Как и всюду, здесь было много воды: огибала
холм небольшая тихая речушка и невдалеке виднелось заросшее тростником и
кувшинками озеро. Было безлюдно, и было бы тихо, если бы не медведь. Он выл
- то катался по траве, то подбегал на задних лапах к дубу и драл кору,
оставляя длинные царапины. Попытавшись залезть на дерево, медведь свалился и
остался лежать с закрытыми глазами брюхом кверху. От поясницы и ниже он был
выбрит, и над ним роились пчелы.
Олле, отмахиваясь от пчел, сел на траву рядом.
- Все маешься?
Медведь открыл один глаз, увидел Олле и затряс головой.
- Думаешь, померещилось? Это я самый и есть.
- У-у-у! - застонал медведь, хватаясь за поясницу. Весь он был перемазан
медом, на спине налипла трава, и по голой серой коже ползали пчелы.
В вольере, втянув голову в плечи, стоял на одной ноге грустный аист и
рассматривал их сквозь сетку.
Нури пчел не любил. Он снял с Коня рюкзаки, улегся неподалеку, достал
яблоко, надкусил, и тут же с дерева спустилась обезьяна. Она подошла, держа
перед собой загипсованную руку. Нури вздохнул, отдал яблоко. Обезьяна взяла
его здоровой рукой, села рядом, задумалась о чем-то. Подошел Конь, широко
расставил ноги, наморщил лоб и уставился на обезьяну.
- Будем ждать, - сказал Олле. - Кто-нибудь придет, явится или прискачет.
И тут на поляну выбежал пятнистый олень. За ним со шприцем в руке гнался
Айболит. Олень был мокрый и тяжело дышал. Айболит в белой накрахмаленной
куртке с золотыми пуговицами и красными крестиками на рукавах, напротив, был
свеж и румян. В два прыжка он догнал оленя, на бегу всадил ему под лопатку
шприц, сделал инъекцию, остановился и взглянул на часы.
- Семь и восемь, - довольным голосом сказал он. - Средняя скорость
стометровки на километровой дистанции. Мировой рекорд.
В сандалиях на длинных ногах и в шортах он был невероятно подвижен. Усы у
доктора торчали чуть не на ширину плеч, выгоревшие брови то низко опускались
на глаза, то взлетали до самых волос, стриженных ежиком.
Он был рад видеть всех - и Нури, и Олле. Его порадовал Конь золотой с
белой гривой и Гром с холодным носом, что говорило о телесном и душевном
здоровье достойного пса...
- Ы-ы! - взвыл медведь.
- Завтра попробую змеиный яд, - доктор ухватил медведя за холку, поставил
на четвереньки. - Застарелый радикулит.
- Ради чего? - не понял Нури.
- Радикулит! Но заметьте, когда Олле принес его, он и вставать не мог...
Они пошли по тропинке к главному корпусу, который от других отличался
мачтой с поднятым на ней белым флагом, украшенным красным крестом. На
перилах дощатого крыльца сидел сердитый орел. Доктор вынул из кармана
термометр и, проходя мимо, сунул орлу под крыло. Орел медленно повернул
голову и вдруг подмигнул. Нури вздрогнул:
- Что это с ним?
- Пустяки. Неврастения в легкой форме.
- Скажи на милость, с чего бы это?
- Стервятник! Поставьте себя на его место...
- М-да, - сказал Олле, - в наше время быть стервятником - большое
мужество надо иметь.
- Но ведь кто-то должен.
Лечебница внутри была прекрасно оборудована. Стояли рентгеновские
аппараты, приборы для анализов и лечения электричеством, массажные аппараты
и операционные столы. Сопел в углу автоклав.
Айболит на ходу давал пояснения, перебегая от одного пульта к другому.
- Нет, я здесь вообще-то не один, это только сейчас работы мало.
Посмотрели бы вы, что весной творится. Брачные игры. Сплошной травматизм.
Ничего себе забавы - расшибают лбы до крови, ходят искусанные и ободранные,
не успеваем повязки накладывать.
Он тихо растворил дверь небольшой комнаты. Там было пусто, только вдоль
стены рядком сидели волки. Числом пять. Все в намордниках.
- Мои язвенники.
Волки даже не шевельнулись. Они разглядывали плакат - схематическое
изображение распятого волка с красными точками по телу. На плакате надпись:
"Схема лечения язвы желудка у волка методом иглоукалывания".
- Наглядный результат разгильдяйства, - с горечью сказал Айболит. -
Грубейшая ошибка диетологов. Составили рацион без учета кислотности волчьего
желудка - и вот, любуйтесь.
Он закрыл дверь, повел друзей дальше.
- Я гляжу, у вас весьма разнообразные методы, - сказал Нури. -
Электрофорез, пчелиный яд, иглоукалывание, антибиотики. А как же это,
помните:
Он всем по порядку
дает шоколадки
и ставит, и ставит
им градусники.
- Вы о моем пра-пра-прадеде? Чуковский верно написал: он был великим
лекарем. На его капитальном труде "Лечения всяких болезней градусником"
воспитались поколения врачей. И не только ветеринаров. - Айболит перестал
бегать, скрестил на груди руки. - Однако времена меняются. Шоколадка и
сейчас не вредит, и градусника я не отвергаю. Но вот аиста, например, лечу
кордиамином.
- А что с птицей?
- Расширение сердца. Полагаю, надорвался, когда кому-то двойняшек нес.
Доктор вновь обрел подвижность. Он пробежал по коридору, выскочил наружу.
- Все это текучка и текучка. Я вправляю вывихнутые мослы, зашиваю рваные
бока, но это не решает вопроса. Нужны кардинальные меры, нужна профилактика
животного травматизма. Вот смотрите.
В громадном вольере дружно, без драк, гонялись за курами петухи. Они были
в нагрудных панцирях и шлемах с забралами. Видимость из-под забрал была
плоха, и петухи порой с лязгом сталкивались. Тогда они замирали на пару
секунд, обменивались ненавидящими взглядами, низко приседая, раскланивались
и снова продолжали беготню. У вольера, склонив набок голову, сидел Гром и
восторженно вздрагивал при каждом столкновении дребезжащих пернатых.
- Бойцовые петухи, - прокомментировал Айболит. - Хулиганы. А в доспехах
дуэль не имеет успеха. Когда привыкнут жить мирно, будут снова ходить
голыми. Но это еще не все.
Айболит провел их на детскую площадку - обширный, на десяток гектаров
изолированный глухим забором парк. Здесь обитали животные разных пород -
одногодки. ИРП вел широкий эксперимент по изучению поведения животных в
условиях, когда изобилие пищи и совместное с раннего возраста воспитание
исключали побудительные причины для проявления агрессивных инстинктов.
Отсюда не хотелось уходить. Лужайки пестрели от звериной детворы. Боролся
медвежонок с двумя щенками динго, взрослая шимпанзе кормила молоком из
бутылки с соской замурзанного тигренка, а рядом слоненок отгонял веткой мух.
Выбежал из зарослей коричневый лосенок, облизал Нури руку и умчался в погоню
за жеребенком зебры. За ноги доктора хватался, просился на руки маленький
барсук, а за бородатой, с большим выменем козой как привязанные следовали
лобастые непуганые волчата, - стоило козе остановиться, как волчата тут же
присасывались к ней. Бегая по кругу, играли в пятнашки цыпленок страуса и
такого же роста сайгак,
- Конечно, - вздохнул Айболит, - неудобно сегодня есть того, кого вчера
сосал, но... не знаю, что получится.
Он высвободил ус из цепких лап барсучка, похлопал животное по животику и
опустил его на землю.
- Мы, естественно, не собираемся переделывать саму природу хищника и не
предполагаем, что у каждого в квартире будет персональный волк. Но иметь
общественного квартального тигра - это вещь! Представьте, утром вы
спускаетесь со своего тридцатого этажа и видите: на клумбе сидит он, весь
полосатый, и нюхает розу. Ныряете это вы в дворовой бассейн, и рядом
резвятся два жэковских тюленя. И я вас спрашиваю: что это будет, а?
- Зверинец, - не угадал Нури.
- Это будет изящная жизнь. Тигр проводит вас до гаража и даст вам зарядку
бодрости на целый день.
- Действительно... - только и мог сказать Нури, ошеломленный раскрывшейся
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг