провинциализма, и, возможно, этим объясняется ощущение доступности.
Кабинет его огромен и перечеркнут оранжевой дорожкой ковра. В конце
замыкает дорожку массивный письменный стол - рабочее место пророка. По
правую его руку оскалились белые клавиши пульта, по левую - угнездился
экран видеофона. Больше никаких приборов в кабинете нет, если не считать
кибера. Ферро бродит вдоль широкого окна и, поглядывая вниз, где снуют
разноцветные прямоугольники автомашин, набирается впечатлений. В этом
кабинете робот смотрится вторым хозяином.
Пророк благодушно настроен. Сейчас он не спешит, он даже может
позволить себе передохнуть. Позади остался год напряженной работы. Нет,
репрезентант Суинли не ошибся в нем. У молодого пастора оказалась железная
хватка организатора и блестящие способности демагога. Пастор Джонс развил
невиданную энергию. Он разрывался на части, и день его был заполнен делом,
он успевал везде, заражая сотрудников энтузиазмом. Он принимал банкиров и
удивлял их знаниями тонкостей биржевой игры, он беседовал с психологами,
специалистами по рекламе, математиками и философами, предлагал работу
одним и указывал на дверь другим. Он просматривал каталоги фирм
вычислительной техники и подписывал заказы. Он нанимал агентов, сотни
агентов: артистов и операторов, телепатов, хиромантов, шулеров и
пиротехников, элегантных сутенеров и тихих баптистов, маклеров,
полицейских, музыкантов, поэтов, боксеров и домохозяек, и всем находилось
дело в гигантском концерне пророка. Он дважды в день посещал резиденцию
репрезентанта Суинли, где непрерывно заседал штаб битвы за душу обывателя.
Пастор Джонс больше не занимал официальной должности, он пророк, он вне
церковной иерархии. Мог ли еще год назад мечтать об этом смиренный слуга
Господний, благословение Божие на глупую голову наивного проходимца Тимоти
Слэнга, где-то он теперь?
Отец Джонс откладывает пластиковое полотнище газеты, он сладко
потягивается и щелкает тумблером. Вчерашняя программа, скомпонованная для
него отделом информации, представляет собой выжимку из телепередач,
посвященных пророку, - смотреть что-либо просто не хватает времени.
На объемном голоэкране кубическое здание с надписью по фасаду "Банк
Харисидис - абсолютная гарантия". Его наплывом вытесняет лицо банкира.
Папаша Харисидис плутовато улыбается, видимо, беседует с репортером.
Банкир владеет мимикой, ибо лицо его мгновенно делается сосредоточенным,
как только на воротник прицепляется микрофон.
- Апостол, простите, оговорился, пророк Джонс проявил себя как
дальновидный политик. Вера в пришествие механического мессии - это как раз
то, чего не хватало нашему обществу всеобщего благоденствия, я бы сказал
сильнее - торжествующей демократии. А что может быть более демократичным,
чем равенство во грехах? В грехе равны и банкир Харисидис, и последний
мелкий жулик-обыватель. Я негодяй - это раньше знал каждый сам о себе.
Знал и стыдливо помалкивал. Я - подлец, теперь можно сказать открыто, и
никто не остановится в изумлении, ибо какое дело железному мессии до моих
или ваших моральных качеств. И это прекрасно, это демократично! Всеобщее
негодяйство гарантирует высокие дивиденды, поскольку ни один дурак не
доверит своих денег честному банкиру. А что может быть важнее дивидендов?
Что, я вас спрашиваю? Ничто, запомните, и благодать снизойдет на вас,
ничто не может быть важнее дивидендов! Пусть бросят в меня камень.
Бросайте, я не боюсь быть побитым. Мои вкладчики, я с понятной гордостью
говорю об этом, отдают свои деньги в руки мерзавца, каковым являюсь я! Вас
шокирует мое признание, вы смущены, вам неловко за меня, мой имидж упал до
нулевой отметки? Следующей фразой я восстанавливаю свое реноме. Знайте, с
сего дня мой банк гарантирует девять процентов годовых на вложенный
капитал! Ну как, не правда ли, до чего милый человек папаша Харисидис. Не
зря в моем банке хранит свои трудовые сбережения апостол, простите,
оговорился, пророк Джонс.
Пастор Джонс выслушивает интервью не моргнув глазом: интересно, какой
счет они ему открыли, эти Харисидисы? Вообще, интересно, откуда в концерне
берутся практически неограниченные средства? Об этом не беспокойтесь,
ответил ему как-то репрезентант Суинли, ваше дело - идеология.
Что хорошо в его течении, так это возможность любого толкования: и
прохиндей и праведник найдут в нем утешение по вкусу. Но банкира уже
сменяет на экране известный философ Рахтенгоф Ричард, профессор, лауреат и
прочая и прочая. Немолодой уже профессор стоит за кафедрой на фоне
каких-то таблиц и диаграмм.
- Новый взгляд на природу и назначение человека, - говорит профессор
хорошо поставленным голосом, - еще раз подтвердил мой тезис о разумном
устройстве именно нашего общества. Общества свободных индивидуумов, не
зависящих от чуждых нам влияний, отвергающих любое вмешательство, под
каким бы благовидным лозунгом оно нам ни навязывалось. Что я и зачем я!
Для счастья, отвечают марксисты. Примитивно, наивно. Сотни философских
систем были построены и отвергнуты, ибо никто не знает ответа. И
марксистскую концепцию отвергает сама история, поскольку счастья никогда
не хватит на всех. Поясню простым примером. Представьте, каждому из нас
дали по миллиону. - Профессор делает жест, как бы беря упомянутый миллион.
- Освободитесь ли вы от желания приобрести еще один, нет, лучше два
миллиона? И разве делает вас счастливым сознание, что ваш сосед имеет
столько же, сколько и вы, или, хуже того, больше вас? Нет и еще раз нет!
Но что нам дает новое направление, путь пророка? Отвечаю: ясность цели,
ибо ясна функция бытия. Горько признавать - но эта горечь плодотворна, -
что человек не самое разумное порождение эволюции - это без сомнения. Увы,
мы с вами не более чем промежуточная, переходная стадия от обезьяны к
роботу. Вдумайтесь, осознайте. Это звучит ново, но не безнадежно, это даже
бодрит и дает нам возможность жить сегодня: завтра у нас нет, мы, как
говорит кибер Ферро, выполнили предначертание. Мы служили иллюзиям, теперь
они развеяны. Так примем дни оставшиеся в смирении и понимании тщеты наших
усилий изменить настоящее, если мне дозволено будет сказать словами
пророка, этого величайшего мыслителя нашего века, так тонко и
проникновенно уловившего суть эпохи. Благодарю вас.
Пастор Джонс хмурится, что-то не нравится ему в путаной речи философа.
- Начал во здравие, - скрипит кибер Ферро, - кончил за упокой. Какие
иллюзии развеяны, какая горечь плодотворна? Где логика, не улавливаю.
Кибер подходит ближе, склоняется к экрану. Оттуда смотрит мрачная
физиономия. Это Зат Пухл, чемпион по пинкам с разбегу. Его маленькая
головка качается на тонкой шее.
- Вы знаете меня, ребята. Так запомните, пророк - ого! И его железный
парень мне по нраву. Я его уважаю. Я даже скажу, что если бы я взялся с
ним пинаться, то неизвестно, кто кого бы перепинал. Гы! Если кто не
согласен со мной, то могу привести другие доводы. - Могучие бедра чемпиона
и затем его волосатая ступня с растопыренными пальцами занимают весь
экран.
- Заступник, - без выражения говорит кибер.
Нижняя конечность чемпиона исчезает, вместо нее возникает разбитная
девица с микрофоном, пришпиленным к воротничку.
- Мы в доме господина Зоб-Спивацкого. - Девица делает глазки. - Он
сборщик на конвейере фирмы "Ваде мекум", член профсоюза. Господин
Зоб-Спивацкий, телезрители хотят знать ваше мнение о пророке.
- Мы с Милли, э-э, каждый раз, значит, смотрим проповеди пастора Джонса
по телевизору, и Милли, выходит, всякий раз плачет: о, Пит, неужели это
правда, что машина главнее человека? Дурочка, говорю это я ей, я всю жизнь
обслуживаю машину, слушаю машину, смотрю машину. Меня, значит, везет
машина, машина дает дышать и машина развлекает. Я делаю машину, и она
кормит меня. Кто я такой без машины? Ясно, говорю я Милли, что машина
главней. Я говорю Милли - это, наверное, не грех - завидовать роботам...
- Это он хорошо сказал, - комментирует Ферро. Пастор Джонс лениво
бормочет в микрофон, что следует повысить гонорар Зоб-Спивацкому,
старательный работник и неплохой артист.
...Из бассейна на разрисованный под мрамор пол выходит Бьюти Жих,
секс-бомба замедленного действия, как отрекомендовал ее ведущий. Бьюти,
изящно и независимо от туловища шевеля бюстом, исполняет куплеты. Она поет
модным всхлипывающим басом.
Приди скорее,
О мой кумир,
полью елеем
я твой шарнир.
С тобой у нас
одни заботы,
чтоб в резонанс
вошли частоты.
Для нас сегодня и небо звездно,
глядеть на звезды и я спешу.
Дыши со мною, пока не поздно,
дыши и слушай, как я дышу.
Бьюти стонет и изгибается до тех пор, пока ее наплывом не сменяет
репрезентант Суинли. Переход этот несколько неожидан, и пастор Джонс
недовольно хмыкает: когда ему понадобятся остряки, он наймет пару комиков,
а в отделе информации юмористам делать нечего. Босс серьезен, он строго
смотрит с экрана прямо в глаза пророку. Он говорит:
- Святая церковь, покровительница наук, считает, что вера в грядущего
кибера не противоречит догматам веры в целом. Господь есть причина сущего
во всем его разнообразии... В последних достижениях кибернетики святая
церковь усматривает знамение Господне, ибо наука в который раз
неопровержимо доказывает - сомневающимся - бытие Божие...
Пророк с интересом, хоть и не первый раз, выслушивает послание и
выключает экран. В дверях, опустив очи долу, уже минуты две маячит
секретарша. Вполне настоящая и, в чем пророк уже убедился, весьма живая.
Пророк имеет странность: он избегает личного общения с кибернетическими
устройствами. Исключая, естественно, Ферро, с которым всегда неразлучен. В
черном монашеском одеянии, то ли скрывающем, то ли подчеркивающем фигуру -
на этот счет пастор Джонс не имеет четкого мнения, - секретарша
удивительно мила.
- Преподобный отец, простите, но вас ожидают представители строительных
фирм. Если мне будет дозволено, осмелюсь рекомендовать "Воздушные замки".
- Сколько они вам дали, дитя мое? На лапу, а?
- Пять тысяч, преподобный отец! - Голубой взгляд секретарши выражает
готовность, готовность и еще раз готовность.
- Прекрасно, тысячу оставьте себе, а девять положите вот в этот ящик.
Она прикладывается к руке пророка горячими устами и удаляется, точнее,
выпархивает. Пастор Джонс задумчиво смотрит на помадные отпечатки, взор
его затуманивается.
- Свинья, - констатирует кибер. - Никому нельзя доверять.
- Ну-ну, не так строго. Человек Божьим соизволением греховен от
природы. Иначе как жить?
Пророк долго возится с гантелями, делает сотню приседаний. Потом,
отдышавшись, говорит:
- Вообще, мысль неплохая. Воскресную встречу мы с этого и начнем, с
ругани. Это будет неожиданно, поскольку мы всегда вначале говорим о наших
достижениях, а о грехах в конце. - Он подходит к пульту и нажимает сразу
десяток кнопок. Долго разговаривает по визофону с руководителями отделов,
с каждым по очереди и со всеми вместе.
Через полчаса взвод молодцов из сектора психологической обработки,
щурясь от хитрости, трудится в поте лица.
Пастор Джонс, пророк и основатель движения агнцев Божьих, каждое
публичное выступление готовит со всей возможной тщательностью, памятуя,
что в деле воздействия на души людские обряд, как показывает многовековой
опыт церкви, обеспечивает девяносто процентов успеха. Тезисы, поступающие
от репрезентанта Суинли, дают лишь канву, общее направление. Конкретизация
- этим занимается сам пророк. Второстепенных деталей нет. Явление пророка,
темп, текст, интонация, настроение, музыка, тембр, свет, запах, уход - из
этих элементов пророк лепит сценарий каждого выступления. Не повторяться в
деталях, не стать привычным - это самое трудное. И потому
исследовательский центр шумит круглые сутки, перерабатывая огромное
количество информации. Это подслушанные в домах, на заводах, конторах,
улицах, рудниках, плантациях разговоры, это съемки скрытой камерой и в
темноте, таблицы опросов анонимных и на ту же тему у тех же людей опросов
именных, статистические данные в таблицах и графиках, вырезки из газет,
выборки из речей общественных и политических деятелей и, главное, главное
- сводки о действиях язычников, их идеологических и боевых групп.
Сведения, сведения! Они закладываются в логические машины, анализируются и
пересчитываются в исследовательском центре пророка, который ведет
небывалую битву за душу обывателя.
О, эта душа! За нее сражаются политические деятели, по ней равняются
президенты и министры, к душе обывателя обращаются газеты, видео, книги и
радио, ее изучают социологи, статистики и психологи десятков центров,
фондов и институтов, для нее работает реклама, ее, наконец, ведет к
вечному блаженству святая церковь.
Исследовательский центр пророка со своей могучей вычислительной
техникой сумел синтезировать душу обывателя. За год работы была получена
математическая модель души. Она оказалась неожиданно сложной. Более сотни
независимых переменных, входящих в коренное уравнение, исключали решение в
детерминированной форме, и, как показал анализ, именно в этом крылась
причина политической гибели большинства крупных деятелей. Они пытались
объять необъятное, разменивались на многотемье и, измельчавшие, уходили в
забвение.
- Я это предполагал, - говорил тогда, в самом начале кампании,
репрезентант Суинли. - Уравнение и должно быть нелинейным. Ну и что? Если
нет решения в общем виде, то всегда можно получить частное решение. Это
знали отцы церкви еще в незапамятные времена, хотя плохо разбирались в
математике. Что обещает церковь? Одно: райское блаженство! Заметьте,
только одно блаженство, да и то не всем - праведникам, коих раз-два и
обчелся. И больше ничего! И в этом суть частного решения.
В те времена пророк еще высказывал сомнения. И он усомнился: к чему
тогда затеяно столь громоздкое и дорогостоящее исследование? Ведь, по
словам репрезентанта, результат заранее известен.
- Мы ищем пути утешить страждущее человечество. - Репрезентант
выговаривал каждое слово с присущей ему несокрушимой серьезностью. -
Прежние методы воздействия на массы устарели, и подтверждение тому -
разгул язычества явного и - еще более - тайного. Прогрессивная церковь
ищет новые формы. Для этого и создан исследовательский центр, для того и
нужен церкви пророк, да благословит вас Господь, Джонс.
- И ради этого финансирует нас господин Харисидис и иже с ним?
- Перед Господом все равны, - непонятно ответил репрезентант и добавил,
что господин Харисидис из тех хозяек, что не кладут все яйца в одну
корзину: известны его греховные контакты как с Джольфом IV, так и с
посланцами Армии Авроры.
В конце концов, не важно, кто финансирует, важен результат. И потому
пророк дает своим парням алгоритм сценария и требует лишь одного ответа:
какова будет реакция того, математически обобщенного обывателя, идеального
обывателя, полученного в машине, в ее электронном воображении?
Да, много, очень много обязанностей несет пророк на своих широких
плечах. Несет с удовольствием.
К воскресенью фирма "Воздушные замки" закончила строительство. Надувная
пластиковая полусфера перекрыла гектар асфальтированной площади. В
середине - решетчатое сооружение, увенчанное небольшой площадкой. Низкие
перила огораживают ее. После захода солнца огромная толпа заполнила
помещение. В сером колышущемся сиянии загремел хор, и могучий бас,
перекрывая его, запел о наступающем конце света, о том, что Земля как и
прежде будет стоять, и не разверзнутся небеса, и не явит лик свой Господь,
а железный кибер, порождение человека, застит солнце, и будет мрак как
возмездие за грехи, язычество, крамолу и неприятие сущего. И не уцелеет
никто. А когда стихает реквием, возникают они.
Они - это кибер Ферро и затянутый в отливающее медью трико пророк. Они
стоят, взявшись за руки, на медленно вращающейся площадке. Пророк в темных
очках, ибо сотни прожекторов скрестили на них свои лучи. Снова музыка,
теперь это гремящий марш, сочиненный в вычислительном центре пророка
совместными усилиями трех вычислительных машин. Темп марша нарастает,
потом музыка обрывается всхлипом. Пауза. И многотысячная толпа
вздрагивает, когда молчание нарушает смех кибера.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг