- Вот это уже лишнее. Никаких реформ.
- Не беспокойтесь, - сказал Вальд. - Крамолу и ересь я искореню хоть
сейчас. Где там моя отвертка?
- Спасибо, мы к этому еще вернемся. Сперва я хочу поговорить с ним без
свидетелей. И не здесь, лучше за городом.
- Боитесь, надуем, - заулыбался Тим. - Дело чистое.
- Во грехе рождены, а дьявол силен, - неопределенно ответил пастор
Джонс и выжидающе замолк. В таком благом деле он рисковать не намерен.
Если эта машина действительно верит в Бога, он купит ее, хотя бы для этого
пришлось обокрасть приходскую кассу. А верит ли - в этом он сумеет
убедиться. Что другое, а курс атеизма пастор Джонс знает отлично, киберу
придется попотеть. Не зря всякий раз, когда декан говорил о происках
сатаны, он цитировал курсовую работу Джонса "Критика религии с позиций
диалектического материализма".
Проверка кибера состоялась через неделю. За это время пастор Джонс,
мобилизовав все свои связи, сподобился аудиенции репрезентанта Суинли и
прилетел от него на крыльях надежды и с чековой книжкой. Молодой пастор
понравился репрезентанту своей скромностью и еще чем-то, о чем пастор
Джонс даже не догадывался. Бес тщеславия одолевал смиренного служителя
церкви, и это был еще не самый скверный из бесов, владеющих душой пастора
Джонса, - стоит ли изгонять его? Энергичные люди - вот в чем нуждается
церковь страны всеобщего благоденствия. Шатаются устои, язычество
растекается как зараза, а опереться не на кого, и нет преграды на пути
крамолы и безбожия. Где независимые умы? Где новые идеи? Где молодые и
способные деятели, в руки которых можно передать веками накопленную
мудрость? Где, наконец, те ереси, которые всегда выручали церковь в
периоды кризисов?
Новые времена - новые подходы, и кибер есть порождение Божье, ибо
предначертан. Грех пренебречь возможностями, пусть Джонс идет и создает
свое, никому не ведом путь истинный: дойди до конца и увидишь.
Было жарко. Вальд и Тим лежали в тени под машиной, поглядывая, как на
самом солнцепеке по голому загаженному океанскому берегу расхаживали рядом
кибер и пастор. Вдали со своими лопатами и тележками ковырялись в песке
молчаливые чистильщики, им не было дела до праздных посетителей
заброшенного пляжа. Пастор Джонс посчитал это место самым подходящим для
беседы о Господе Боге, здесь их никто не мог подслушать.
Вальд, сдвинув маску на затылок, потягивал из банки холодное пиво и
улыбался всей распаренной физиономией. Тим кашлял, сплевывая на песок.
- Как думаешь, а не переспорит его пастор? - с беспокойством спросил
он. Тим молил Бога, чтобы эта сделка удалась. Он должен получить свои
тридцать процентов и уехать. И жить респектабельной жизнью рантье, не
впутываясь в аферы, в меру сил и в пределах заповедей, нарушение которых
не влечет уголовной ответственности.
- Не беспокойтесь, - лениво ответил Вальд, - кибер помнит каждую
запятую из студенческих конспектов преподобного отца.
- Ого! - Тим не скрывал удивления. - Где ты их достал?
- Знакомый архивариус подсобил за десяток паунтов. Ну, чего вы так
уставились? Если уж взялись продавать товар, то должен я хотя бы
подготовить его?
Н-да, этот простак не так глуп, как кажется, а он-то думал, что изучил
его за этот сытный период жизни у Вальда. А впрочем, что от этого
меняется? Главное, получить свое и смотаться.
- Двадцать тысяч даст?
Вальд молчал, щурил глаза. Серый океан гнал на берег пенные барашки
прибоя, белое небо сливалось с водой в белесой дали, и неистовое солнце
заливало пыльный песок. И как последний штрих, после которого уже нечего
добавить, прозвучал резкий вопль уцелевшей чайки. И во все это
раздражающим диссонансом были вписаны фигуры пастора и робота...
На берегу волна лизнула ступни Ферро. Он сделал гигантский прыжок,
приземлился на валуне и стал приплясывать, видимо, стряхивая соленые
капли. Пастор Джонс размахивал руками, что-то говорил. За шумом волн
ничего не было слышно, да и расстояние слишком велико. Пастор Джонс уселся
на камне, стянул сюртук и рубаху: на его широкой спине бугрились мышцы.
- Двадцать тысяч даст, а? - повторил Тим. Все-таки без электронных ушей
как без рук. Вальд перевернулся на другой бок, оглядел настырного
многословного старикашку, сморщил нос.
- Это уж ваша забота. Вон они идут.
Пастор Джонс опять был в сюртуке, как положено.
- Покупаю, - торжественно заявил он. - Заверните.
Тим встал. Он отвел пастора в сторону. Он не спешил и нагло, не моргая,
уставился ему в переносицу.
- Очень интересно, - без выражения сказал он. - Пастор спорит с
автоматом о бытии Божьем, опровергает догматы веры, потрясает основы,
демонстрирует сомнения. Эта проверка, преподобный отец, увеличила
стоимость товара вдвое: сам кибер плюс наше молчание. Представляете
заголовки: "Пастор Джонс отрицает Бога" или что-нибудь в этом роде?
Короче: пятьдесят тысяч.
Пастор Джонс сел на песок. Пастор Джонс раскрыл рот, полный белых
зубов, и захохотал. Он смеялся долго, вытирая слезы, а потом сказал:
- Силы небесные, Слэнг! Как вы примитивно работаете. Вам пора на
пенсию, Тимоти Слэнг. Диву даюсь, что вы еще не померли с голоду, впрочем,
видимо, вы из числа клиентов господина Харисидиса с самого детства, да? С
вашим ли куриным мозгом заниматься столь деликатным делом, как
вымогательство. Теперь мне понятно, почему в мире столько дураков: их
заготовил Господь, заботясь о вашем пропитании. Вот чек на пятьдесят
тысяч! А в придачу дарю вам одиннадцатую заповедь: не шантажируй!
Тим стоял как в трансе, отец Джонс сунул ему в руки чек и, хохоча
безудержно, увел кибера к своей машине.
- Бог благословит вас, Слэнг. И его преосвященство репрезентант Суинли,
которому вы сэкономили двести тысяч паунтов.
Пастор Джонс вывел машину на дорогу, дал газ и через минуту исчез из
виду. Тим сгорбился, по щекам его текли слезы, оставляя пыльные канавки.
Страшная слабость охватила его: это был конец. Держать в руках четверть
миллиона и отдать их за так. Деньги даровые шли к нему, а он даже не
заметил, он зачем-то начал шантажировать пастора, а надо было просто
молчать и ждать, сколько тот предложит, и тогда уже торговаться за каждый
паунт. Господи! За какую-то сотню паунтов он выслеживал в злачных местах
мужей, свернувших с праведного пути, а сколько усилий надо было приложить,
чтобы сделать приличный снимок и назавтра продать негатив тому же мужу...
Тим тупо смотрел на чек: ведь могло быть четверть миллиона, и из этих
пятидесяти большую часть надо отдать. Он застонал от горя. Вальд подошел и
стал рядом, он теребил маску и без любопытства разглядывал чек. Потом не к
месту спросил:
- Вы же умеете водить машину?
Слэнг кивнул, говорить он не мог, что-то застряло в горле.
- Тогда садитесь, а я сяду сзади, и едем прямо в банк. У вас, Тимоти
Слэнг, лицо какое-то странное.
- Радость, конечно, объединяет людей, в одиночку что за радость.
Объединяет, но не надолго, кончился праздник, и снова каждый сам по себе.
Иное дело общая беда. - Сатон отделил от бороды ему одному известный
волос, намотал на палец и, крякнув, выдернул. Совещание у директора
Института реставрации природы длилось уже больше часа, и ни конца ему ни
результата видно не было, директор нервничал. - Я к чему это? К тому, что
и общая беда не всегда объединяет, дурак может остаться в стороне из чисто
дурацких побуждений: вы там натруждайте горбы, а я здесь погляжу, может,
что и выгадаю, он мнит себя умным и хитрым...
С последней сессии Совета экологов Сатон вернулся злой и неспокойный.
Он говорил о бессилии Ассоциации, которое порождено идеологией
невмешательства, о том, что решено ждать неких эволюционных перемен,
которые неизвестно когда наступят, решено только продолжать работу и
смиренно чистить то, что можно очистить. И, что симптоматично,
представителя Совета от Джанатии на сессии не было, ему, видите ли, не
разрешили выезд из страны по каким-то формальным причинам. А на сессии
снова жевали старую жвачку о том, что Совет сам по себе, и по линии ООН
который раз снова предлагал Джанатии бесплатную энергию, предлагал
финансировать переход на безотходную технологию. И снова Джанатия ответила
отказом без объяснения причин. Плавучие санитарные заводы Ассоциации с
очисткой вод не справляются, поскольку находятся за пределами
двухсотмильной зоны, а в воздушный бассейн Джанатии вообще доступа нет.
- Не понимаю, - сказал кто-то из сотрудников. - И не хочу понимать
мотивы, побуждающие отказываться от экологической помощи. Пожалуйста,
распоряжайтесь своими недрами как вам угодно, но загрязнение океана - это
уже не частное дело, это касается всего человечества, я не говорю о
кислотных дождях, которые сводят на нет усилия береговых центров ИРП. И
человечество должно вмешаться. Если нужно - силой!
- Согласен! - Сатон прикрыл налитые яростью глаза. - Все береговые
центры жалуются на прогрессирующее загрязнение океана. Святые дриады, как
говорит Олле, каких усилий стоило создание Ассоциации государств на
экологической основе! А введение нормированного распределения благ! Лучшие
умы человечества десятилетия убеждали это самое человечество добровольно
возложить на себя бремя самоограничения. Добровольно, пока потребление не
сошло к нулю в результате гибели природы, от коей кормимся. Сейчас для
большинства на планете звучит как нонсенс мысль, что для перемещения
одного человека можно затрачивать мощность сотни лошадей, но вспомните,
еще недавно казался совершенно невозможным отказ от личных автомобилей. Но
и это невозможное стало возможным. Очевидная мысль - производство для
людей и никак иначе - до сих пор подвергается сомнению... хотя бы в
Джанатии. Нет вопроса: или - или. Человечество не может решать в пользу
своей гибели. Но сейчас ассоциированный мир, по сути все человечество,
стал заложником у нескольких тысяч кретинов, составляющих правящую касту
Джанатии. Ликвидировать всю эту лавочку, разогнать всю эту сволочь,
которая вынуждает людей дышать фторидами ради сохранения собственной
власти. Но в Совете мнение одно: насилия на Земле ни при каких условиях
больше не будет. Совет экологов организация хотя и надправительственная,
но юрисдикция Совета распространяется только на государства,
ассоциированные на экологической основе. Вмешательство по линии Совета или
ООН исключается.
- Скоро детям искупаться негде будет. Не знаю, как там по линии Совета,
но лично я этого терпеть не стану. Перед детьми, понимаешь, неудобно.
Спрашивают: воспитатель Нури, а чем нефть отмывается? Та, что в песке на
отмели...
- Все могут быть свободны, спасибо! - сказал Сатон, неожиданно прерывая
совещание. - Нури прошу задержаться.
Когда кабинет опустел, директор вышел из-за стола.
- Слушай, Нури! Будь я на сотню лет моложе, я бы попытался. Да, я
вице-президент Совета. Да, я понимаю всю меру ответственности, да. Да! Да!
Но как частное лицо, кто может запретить?
Нури смотрел на Сатона с удовольствием. И в обычном состоянии не по
возрасту экспансивный директор сейчас кипел.
- Что-то можно сделать?
- Не знаю! Но сидеть и ждать неизвестно чего... Хотя бы разобраться, в
чем там дело, у меня вся душа изболелась. В Джанатии сильные экологи, но
уже вторая сессия Совета проходит без них, они там обложены со всех
сторон...
Сатон ходил по ковровой дорожке, аккуратно огибая кресло, в котором
угнездился Нури.
- Обложены, - повторил Сатон.
Со стола на подлокотник кресла вспрыгнул институтский Ворон,
нахохлился. Нури ногтем почесал ему затылок, ни к месту подумал, что они,
директор и Ворон, вроде даже ровесники, и устыдился никчемных мыслей.
- Обложены! - третий раз с нажимом сказал Сатон.
- И? - Нури рассматривал птицу. Ворон совсем сомлел и покачивался на
подлокотнике, слабо взмахивая крыльями.
- И там, конечно же, как и должно быть в полицейском государстве, зреют
силы сопротивления, а что мы о них знаем? Идет борьба за выживание, ибо
население все более страдает от отравления среды. Судя по всему, положение
небывало обострилось, и вот в этот момент правительство, попросту взяв под
жесткий надзор наиболее авторитетных экологов, по сути, обезглавило
движение. И если раньше Совет через региональную организацию экологов мог
хоть как-то влиять на положение в Джанатии, то теперь этот основной
источник заразы стал недоступен нам... Конечно, у меня есть личный канал
связи с вице-президентом Совета от Джанатии. Не знаю... они очень
сдержанны в оценках внутреннего положения, но на днях впервые заговорили о
помощи. Идеологи, теоретики чистой воды, а против них активный аппарат
подавления, и, мне думается, не только государственный.
- Помочь? Надеюсь, не советом?
- Просят людей, Нури. Для связи, для активных действий. Новых людей, но
чтоб в глаза не бросались...
- А что, - сказал Нури. - Мы попытаемся. Если не мы, то кто?
...Сатон вынес Ворона на балюстраду, опоясывающую административное
здание-башню на уровне кабинета. Легкое облачко зацепилось за шпиль, и,
сколько видел глаз, тянулись вдали лесные владения ИРП, а с другой стороны
- темно-синяя гладь океана с игрушечными парусниками, спешащими в бухту.
Синоптики обещали шторм и не ошиблись, его несла черная туча на горизонте,
начиненная молниями и клокотавшая далеким громом. Туча, видимо, пойдет
мимо и только краешком грозы заденет территорию ИРП.
- Завтра я поговорю с Хогардом и Олле, и мы начнем подготовку без
спешки, но и не затягивая. Прошу вас найти нам замену на время отлучки.
- Да. И я приму некоторые организационные меры... Главное, разобраться
во всем на месте. Посольство Совета экологов практически изолировано, в
печати и телевидении все, что угодно, кроме правды. Посол сообщает, что
самая невинная попытка контакта вне официальных сфер тут же вызывает
резкие протесты. А вице-председатель пребывает в смущении и неловкости,
отечество все же. - Сатон усмехнулся, положил ладонь на руку Нури. - Я
говорю с тобой так, словно специально готовился... Возможно. Я ведь знал,
что Совет займет выжидательную позицию. А мне некогда, я стар...
- Кто-то ведь сопротивляется всему этому свинству. - Нури смотрел на
грозу, на косые светящиеся занавеси дождя над океаном и хотел, чтобы это
никогда не кончалось. Вольный ручной Ворон почти неподвижно висел в
воздухе на уровне человеческих лиц, поддерживаемый усиливающимся ветром,
развивалась белая борода Сатона. Нури, чуждый самоанализу, засмеялся
ощущению жизни, и Сатону почудились отблески молний в его глазах.
Резиденция пророка разместилась в двадцатиэтажном цилиндрическом
здании. На плоской крыше его - сад и площадка для вертолетов.
Днем здание содрогается от звона сотен телефонов, беготни сотрудников,
криков многочисленных репортеров телевидения и газет, заполняющих
вестибюль и примыкающее к нему помещение пресс-центра. Страна хочет
слышать пророка, лицезреть его. Мир, изголодавшийся по пище духовной,
хочет внимать пророку.
Четыре секретаря, вполне человекоподобных, свежими голосами выкрикивают
изречения пророка. Тогда на миг наступает тишина и снова взрывается ревом
- аккредитованные при пророке корреспонденты бросаются в кабины, чтобы
успеть сообщить сенсацию: пророк сказал. Послезавтра изречение уже
устареет, желтые листовки из настоящей мягкой бумаги устелят дороги, и
каждый сможет читать пророка. И пока одни штурмуют кабины связи, другие
внимают интимному воркованию киберов. Пророк смертей. Пророк обычный
человек, но есть в нем нечто необыкновенное: озарение свыше снизошло на
него внезапно, надо думать, в качестве награды за праведную жизнь. Господь
- он все видит. Мир хочет знать о пророке - это его право, мир узнает!
Нет, пророк молод. Да, пророк холост. Что вы, пророк всегда приветлив,
просто он очень занят...
Над всей этой суетой только пастор Джонс остается спокойным. Модерн и
благолепие наложили на его внешность причудливый отпечаток величавой
доступности. Как человек он прост и доступен. Но как пророк, хранитель
истины, прозревающий скрытое во времени, он величав. Каштановый локон
мягким завитком ниспадает на белое чело, отрешенно светятся изумрудные
глаза с голубыми, почти не подкрашенными белками. Но в нем можно узнать
что-то от приходского священника, в нем еще угадывается милый налет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг