задницу...
В полном сознании трудности поставленной задачи Пауль вступил на
тротуары Нижнего города. Кругом царило дешевое, детски-наивное, густо
замешанное на пошлости, но все же впечатляющее многоцветье: яркое тряпье в
витринах, майки с фосфоресцирующими надписями, сигареты вперемежку с
презервативами, бижутерия среди радиодеталей...
Скоро Пауль вышел на маленькую площадь. То ли случайно, то ли
благодаря издевательскому "дружелюбию" клана, именно здесь, на фоне
крикливых реклам, был воздвигнут памятник в честь первого контакта с
Землей: на высоком постаменте две безликих обнявшихся фигуры из черной
бронзы - творение скульптора-авангардиста, одного из тех, кому дозволил
самовыражаться тот же великий Казарофф. У ног двух уродов прикорнул
третий, вроде бы женской стати, вцепившись в камень длинными суставчатыми
пальцами. Пауль знал, что это изображение первой жительницы Вальхаллы,
встреченной Валентином Лобановым, бродячей художницы по имени Урсула.
Убитая каким-то патрульным среди снегов, эта падчерица общества через три
десятилетия сделалась чуть ли не святой и запечатлена в бронзе.
Увернувшись от одинокого грузовика, тарахтевшего через площадь в
направлении порта, и дипломатично ответив аборигену с разбитой в кровь
мордой, задававшему несвязные вопросы фонарным столбам, - Пауль покинул
открытое пространство и снова углубился в кривые, узкие улицы.
Скоро он обнаружил то, что надо, - красную занавеску в окне первого
этажа - и позвонил условной серией у обшитой жестью двери с глазком...
После некоторой возни дверь отворил небритый седой мужчина, по земным
канонам - отвратительно рыхлый, с волосатым брюхом, выкатившимся из-под
майки на пояс теплых рейтуз. Это был хозяин квартиры, водитель
дальнорейсовых камионов Михай Георги. За его спиной горел тусклый свет.
Было жарко натоплено, пахло табаком и прокисшим супом.
- Здравствуйте, - сказал Пауль. - Я Ляхович. Можно?
Глазенки у Михая были недобрые, кабаньи, будто раздумывал - не
броситься ли? Но нет. Помял ладонью подбородок - щетина заскрежетала, как
железная, - посторонился и молча махнул рукой, приглашая.
Пауль вошел, нагнув голову под низкой притолокой. Двое сидели у
неряшливого стола. Горела настольная лампа; углы терялись в темноте, лишь
белела смятая постель.
Он знал их по голографическим снимкам, по описаниям. Длинноносый
узколицый мужчина со смуглой бескровной кожей, почти лежавший на столе,
был Педро Кабрера, истопник в меблированных комнатах. Женщина, сидевшая
рядом, уборщица из дринк-бара, по имени Эдит, изможденная, страшноглазая,
с челкой до переносицы, не выпускала изо рта сигарету в мундштуке.
Эти люди были пьяны - пьяны сумбурным утренним хмелем, когда голова
пуста и ясна, а тело движется помимо сознания. Кажется, кто-то еще спал
под стеной поверх постели.
Поклонившись честной компании, Пауль сел; Кабрера мигом, словно у них
было все отрепетировано, налил ему рюмку. К этому агитатор был хорошо
подготовлен: в Вольной Деревне ему так изменили работу некоторых желез,
что он усилием воли мог нейтрализовать действие любых доз алкоголя или
наркотика. Единственное, что для него оставалось непреодолимым, - это
отвращение ко вкусу и запаху спиртного...
Михай грузно сел напротив (стул одушевленно взвизгнул), придвинул к
себе тарелку и некоторое время жадно и неопрятно ел. "Ужин, переходящий в
завтрак", - сказал Кабрера. "Незаметно переходящий", - криво усмехнулась
Эдит.
- Ты где поселился? - спросил Михай, наконец отложив вилку.
- В рабочей казарме, на улице Доминиканцев.
- А раньше где жил... до того?
"До того" значило: до бегства в ячейку Улья; до взлома и уничтожения
наркоцентра землянами; до возвращения здоровья и разума бывшему трутню в
земном санатории; до того, как трутень вспомнил, что он звался Паулем
Ляховичем и был братом-наставником в колене почтальонов; в общем, "до
того" значило - в позапрошлой жизни Пауля.
- На Западном шоссе, в самом начале, возле парка.
- Ха-ароший райончик, - уныло сказал Кабрера и завертел головой,
ослабляя и без того опущенный узел галстука. - Не последним были
человеком, а?
Пауль кивнул.
- А теперь вы осел, и вас будут погонять палкой. "Метаморфозы",
сочинение Апулея...
Ляхович грустно подумал - насколько, несмотря на все психотренировки,
мало в нем мужества! Вот, не успел приступить к работе, а уже больше всего
хочется вскочить и бежать куда глаза глядят из этого логова с его
невыносимой кухонно-табачной вонью.
- Знаешь, что случилось с тем, кто был до тебя? - вдруг певуче
спросила Эдит, впервые за все время наводя на Пауля свои темные, как
жареный кофе, хмельные, отчаянно тоскующие глаза.
- Знаю, - твердо сказал гость, хотя у него споткнулось сердце. Лицо
женщины на миг подобрело. Она сделала знак левой рукой, Михай налил
сивухи... "Пьет, как воду!" - ужаснулся в душе Ляхович.
- Эт-то хорошо, - сказала женщина, даже не думая закусывать. -
Хорошо, что ты такой храбрый. Старуха Эдит не ест храбрых, разве что
о-очень проголодается...
- Храбрый! - презрительно фыркнул Георги. - Нам-то что от их
храбрости? Мало что тот дурень сам сложил голову, он нас всех чуть не
подвел под топор. Оранжево-голубые в сламе с рэкетирами, ради такого
случая они перетряхнули все лежки... Может, ты еще хуже напортачишь, а?
Что тогда?..
- Не понимаю вас, брат Михай! - собрав остатки воли, заговорил Пауль,
и голос его постепенно окреп. - Если вы так нас не любите, то почему
взялись помогать? Впрочем, еще не поздно. Я могу встать и уйти, и забыть
ваши имена и адрес... - Ляхович сделал паузу; никто не заговорил, не
двинулся с места. - Может быть, вы вообще все хотите сделать нашими
руками, а сами остаться в стороне? Пусть, мол, земляне или их ученики за
нас гибнут, а мы дождемся радостного дня и стройными рядами войдем в
царство свободы - так, что ли?
Он перевел дух - и вдруг, неожиданно для себя самого, отважно хлопнул
рюмку, зажевал соленым огурцом. Длинноносый Кабрера переглянулся с Георги;
тот слегка пожал плечами, и Кабрера любезно сказал Паулю:
- Извините нас, но... брат Мариан оставил по себе такую память, что
нас всех до сих пор лихорадит. Вы должны понять...
Пауль кивнул. Он хорошо знал своего предшественника в Нижнем городе,
также бывшего трутня, окончившего учебу на год раньше. Чистый человек был
Марек Соучек, романтик до мозга костей - жить бы ему в Кругах Обитания,
среди себе подобных... Обаятельно улыбаясь, входил он в портовый притон
Нижнего города или в гвардейскую казарму. Входил и начинал говорить... С
ним случилось то, чего следовало ждать от Вальхаллы, от мира, где царят
неврастения, пьяная тупость, бешеная первобытная злоба. Пусть
отцы-патриархи обещали не препятствовать агитации - это было одним из
пунктов союзного договора, - оставалась жуткая уголовно-торгашеская стихия
и фанатики-сектанты. Мариан отправился проповедовать в подвал, где
собирались гангстеры Нижнего. Услышав, что им предлагают строить мир
общего равенства, где каждому доступно любое богатство, "крестные отцы"
приняли свои меры. Агитатора привязали за ноги к автомобилю и долго
волокли по улицам...
- Да, я понимаю, - сказал Пауль. - Но поверьте, что случай с...
братом Марианом нас многому научил. В том числе и предусмотрительности.
- Ну ладно, давайте к делу, - сказал Кабрера. Пауль немало удивился:
весь облик интеллигентного истопника обрел достоинство и даже благородство
- не скажешь, что несколько минут назад сидел возле стола потухший,
сломанный пьяница, катал хлебные шарики. - Какая у вас программа, с чего
начнете?
- С начала, - усмехнулся Пауль, глядя, как Михай откупоривает
бутылку, и думая о том, что запах нового пойла не столь отвратителен, как
сивушный смрад прежнего. - Нам сейчас важно добиться, чтобы не единицы, а
как можно больше людей побывало в Вольной Деревне, на Земле...
- И ниспроверглось в ад кромешный! - сказал из угла тонкий сипловатый
голос - ни мужской, ни женский. Проснувшись, сидел на постели неизвестный
Паулю тщедушный мужичонка, в комбинезоне трудармейца низшего разряда,
почти лысый, обросший цыплячьим пухом вместо бороды.
- Заблудшие! - прокричал мужичонка, потрясая изуродованным
указательным пальцем. - Ибо как еще назвать тех, кто по своей воле
радостно бежит в пасть диаволову?
- Значит, ты сюда пришел? - вдруг с холодной яростью, абсолютно
трезво спросила Эдит. - Ты хотел первым увидеть проповедника; ты ходил за
мной, как теленок за маткой, и просил показать его, - а теперь сначала
спишь, как скотина, когда он приходит, а потом блюешь на него своей
желчью?
- Я пришел свидетельствовать во славу божию, ибо знал, что увижу
посланца сатаны! - выкатывая бесцветные глаза, свирепо просипел в ответ
мужичок. Остатки волос его встали дыбом; он казался Паулю смешным и
жутким, как цапля в вольере, когда она ни с того, ни с сего начинает
топорщить перья и раздирающе кричать.
- Они умирают, как умер Христос! - во весь голос завопила Эдит. Затем
вскочила, оказавшись неожиданно высокой и тонкой, словно манекенщица, в
своем черном глухом платье, и закатила проснувшемуся звонкую пощечину...
III
Могучий согласный рев плыл над пустыней, приближаясь к озеру в
подкове круглых вершин. Места были совершенно дикие: зима, та самая, что
встречала еще проникателя Лобанова, - тридцатилетняя зима Вальхаллы
превратила озеро в сплошной пласт льда, покрытого многометровым, гранитной
прочности снегом; фарфоровые шапки лежали на негритянских головах гор.
Уииу... С истерическим скрежетом, словно толстое железо резали
ножницами, передний вертолет налетел на силовой барьер; свернул, чуть не
исковеркав лопасти, и завис на месте со всем сердито жужжавшим отрядом.
Семь громадных, как двухтажные дома, серо-коричневых "королевских
питонов" - десантное братство колена авиаторов - поднимали шквал винтами,
готовясь к самому необычному из штурмов, о которых когда-либо упоминали
хроники "Стального ветра". В кабине флагмана племянник главы братства (то
есть адъютант командира отряда) Войцех Голембиовский был сшиблен толчком с
ног, по счастью, на мягкую обивку; поднявшись, заявил не без восхищения:
- Вот это котел у ребят! Накрыли все озеро, не подступишься...
- Подступимся, - ровным голосом сказал начальник братства Син Тиеу
Самоан. Со своими жесткими раскосыми глазами под краем каски, с рублеными
носогубными складками на плоском лице, Син Тиеу казался Войцеху похожим на
маску южноазиатского божества-устрашителя (видывал он такие маски в музее
Вольной Деревни). Адъютант глушил в себе неприятное чувство - господи,
ведь это же Син, родной мой человек! - гнал прочь страх и брезгливость, но
не мог унять подсознательного трепета...
Конечно же, не случайно стал Голембиовский, выпускник школы
агитаторов, помощником командира штурмового отряда.
Год назад, накануне летнего солнцестояния, над городом землян -
Вольной Деревней - разорвалась аннигиляционная бомба. Ее внезапно сбросили
с безобидного туристского самолета. Большого ущерба взрыв не нанес - почти
всю энергию успели скапсулировать и выбросить вон внепространственным
каналом. Но двадцать семь землян погибли безвозвратно, их тела были
обращены в атомный газ, что сделало невозможным воскрешение. Это была
тяжелейшая из трагедий, за триста лет случившихся в Кругах Обитания.
Отвечая на запрос Совета Координаторов, отцы-патриархи сообщили, что
ни клан, ни государство Вальхалла не причастны к чудовищной диверсии.
Самолет-де был захвачен солдатами взбунтовавшегося братства ракетчиков под
командованием старшего сына Дана Морриса, и заряд антивещества тоже
принадлежал братству.
Непривычными, прямо-таки дикарскими показались координаторам Кругов
уловки старинной дипломатии. На Земле напрочь отвыкли не доверять
ближнему.
Невидимая гравитационная супермашина - Восстановитель Событий -
распростерла свою линзу над всем Новым Асгардом, запустила щупы - съемщики
информации в самые секретные помещения Дома Семьи, в офисы и частные
квартиры... и выдала картину недавнего прошлого. Особенно интересным
оказался один эпизод. В нем прежний Боевой Вождь Симон Тарг приказывал
Дану Моррису создать мнимую сепаратистскую группу войск с целью нанесения
удара по Вольной Деревне...
Симон Тарг к тому времени помер, а клан "Стальной ветер" имел
похвальную привычку объявлять каждого усопшего лидера носителем всех
возможных ошибок и преступлений (в то время как "генеральная линия"
сомнениям не подвергалась). Таким образом, нынешняя Семья мигом заклеймила
позором прежнюю. И все было бы хорошо, да вот только Дан Моррис
заартачился, не захотел вылезать из своей горной пещеры. Наверное, учуял,
что в интересах внешней политики отдадут его судьям немилостивым... Делать
нечего. Чтобы быть последовательной, Вождь Гизелла фон Типпельскирх
послала в горы штурмовой отряд. Вооружить его помогли земляне, возглавил
Син Тиеу Самоан. Ну а Войцеха с Сином связывали узы давние и
неразрывные...
Голембиовский и Самоан были, разумеется, коренными вальхалльцами:
возможно, поэтому, невзирая на все объяснения, а также гипноучебу, они так
и не разобрались толком, по какому принципу действуют ВВ - вариаторы
вероятности, один из которых висел под потолком вертолетной кабины, словно
зыбкое молочно-сиреневое светило.
Земная физика, называемая теперь - мирознание, учила, что каждый
предмет находится там, где он находится, отнюдь не с полной вероятностью,
но лишь с наибольшей; его можно искать и в другом месте, причем не с
нулевыми, а с исчезающе малыми шансами. Вероятность - это не только
понятие, но и физическая категория, как, например, пространство; на нее
можно воздействовать... хотя б с целью создания нового вида транспорта!
Ведь достаточно усилить возможность того, что предмет расположен не тут, а
за тысячу километров отсюда, и вы найдете его именно там. Вся эта теория
казалась более или менее постижимой; однако чтобы понять, как работает ВВ,
наверное, следовало родиться с генетически улучшенным мозгом землянина...
Стараясь не задумываться о посторонних вещах, племянник, как его
учили в Вольной Деревне, сел в кресло, положил руки на колени и
сосредоточился.
Его мысленный приказ через специальные усилители (тоже дар Земли)
разнесся по кабинам вертолетов, заставив еще шестерых клансменов,
выбранных для этого, строго одновременно напрячь свое воображение. Семеро
во главе о Голембиовским силились как можно яснее представить себе
местонахождение некой точки в горах...
Разом запульсировали семь призрачных лун ВВ. Белое озеро с каймой
черных гор разделилось на полосы, точно экран, и в каждой полосе была
белая равнина с растянутыми, расплющенными горами: затем прорезались
вертикальные линии, и в каждой клеточке тоже были озеро и горы...
Так вероятность появления отряда в глухом углу заозерья выросла от
наименьшей до предельной; и энергозащита не стала преградой, поскольку не
было движения сквозь нее.
Мир вновь соединился за стеклами кабин, за иллюминаторами салонов.
Вертолеты, грохоча, стояли на столбах пыли невысоко над каменистым дном
затерянной долины - наводка по цели удалась как нельзя точнее. Вот они,
квадратные входы в сплошную скалу...
...Да, здесь нас уже не обстреляешь атомными ракетами, как они
попытались на подлете, в ста километрах отсюда! Тогда, увидев на блюде
локатора катящиеся к центру золотые ягоды, мы впервые пустили в ход ВВ. И
даром вспыхивали алые жаркие солнца, плавя безжизненный наст.
Теперь успех могут принести лишь внезапность и быстрота. Син Тиеу
цепким звериным движением хватает микрофон. Короткая лающая команда - и
вот уже откидываются бортовые люки и наземь соскакивают младшие сыновья в
пятнистых комбинезонах, в касках горшками, со странным короткоствольным
оружием в руках - еще один подарок Вольной Деревни, невиданные на
Вальхалле лучеметы... Все давным-давно отрепетировано в тренажерах. Не
прошло и минуты, как десант разбился на группы, и каждая из них заняла
позицию перед броневым щитом одного из входов. Длинные бело-фиолетовые
струи огня ударяют в заиндевевший металл, плавят его... Откуда-то сверху
паническая трескотня - спохватились! Бухает замаскированное орудие. Еще
раз, еще... Фонтаны снега и камней; двое солдат падают, как сшибленные
манекены, - что ж, на то и бой. Ага, мы ответили: оранжевая, быстро
багровеющая трасса пробегает по уступам, рушатся глыбы и вместе с ними -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг