голого длинноволосого юнца на мягком ложе из свежих листьев.
Самое чудовищное заключалось в том, что ей, судя по всему, это нравилось.
Левиур почувствовал, что задыхается... Из его горла вырвался
нечленораздельный крик.
Регина повернула голову и улыбнулась, облизывая влажные губы
кончиком языка. Пальцы Болотного Кота ласкали ее грудь. На
лице девушки были видны царапины и кровоподтеки...
Этот кошмар не мог быть реальностью!.. Несмотря на потрясение, в
голове Левиура мелькнула мысль о том, что ему показывают шлюху,
загримированную под его дочь, или же Регину опоили какой-то гадостью,
или же он сам стал жертвой наваждения...
Регина поднялась с ложа, бесстыдно потянулась и медленно подошла к
отцу. Ее теплые нежные пальцы коснулись его груди, и глаза Левиура едва
не вылезли из орбит.
- Ты должен отдохнуть, - промурлыкала его дочь. - Завтра мы
отправляемся в путь.
Болотный Кот захохотал, распластавшись на черных листьях.
В ту же секунду чьи-то сильные пальцы схватили Сайра за горло
и вытащили наружу. Герцог был слишком разбит, чтобы сопротивляться.
* * *
Старый рыжий пес, подкравшийся к шалашу, еще долго лежал,
не шевелясь. По его морде катились крупные мутные слезы. Он
прислушивался к сладострастным стонам любовников и грязным
словечкам, которыми они поощряли друг друга... Дилгус пытался понять,
какая магия была заключена в непреодолимом развращающем влиянии вожака
лесных бандитов.
Глава восьмая
ОЛИМУС И СЛЕПОЙ СТРАННИК
Экспедиция, возглавляемая Олимусом и замаскированная
под небольшой торговый караван, пересекла границу Белфура и
Гарбии. Здесь вожак отделился и верхом отправился на север,
уговорившись о встрече с основной группой ровно через две
недели на южном берегу озера Караскус. Никто не знал, зачем
Болотному Коту понадобилось перед походом на восток посетить
Валидию, да он и сам смутно представлял себе это. Призрак послал
его за каким-то магическим предметом, и Олимус не посмел ослушаться.
Оставляя банду, он ни о чем не жалел. Наступила новая
пора его жизни, и это волновало его, как свежий весенний
ветер. А урод Нойтас будет хорошим вожаком. Почти таким же
хорошим, как Болотный Кот. Не менее жестоким, не менее изворотливым.
Однако Олимус не сомневался в том, что рано или поздно банда будет
уничтожена, а Нойтаса подвергнут пытке и четвертуют на Дворцовой площади
Скел-Могда. Ведь он не имел союзника из сумеречного мира, существа,
которому известно прошлое и будущее, проводника в безвыходном лабиринте
зла...
Перед походом Олимус отобрал два десятка лучших людей,
не посвящая их в истинные цели путешествия. Он пообещал им
щедрую награду, и в сочетании с мистическим ореолом, окружавшим
его имя, этого оказалось достаточно.
В одной из повозок бандиты везли переодетого, выбритого и связанного
герцога Левиура, в другой - его дочь и еще нескольких женщин для
развлечений. Однако Регина принадлежала исключительно Болотному
Коту, и все об этом знали. Страх перед ним был так велик, что
даже в его отсутствие никто не пытался овладеть ею.
Оказавшись в одиночестве, Олимус вообще не вспоминал о
пленниках. Они были для него всего лишь материалом, который
предстояло использовать. Нечто гораздо более важное ожидало
его впереди, в лесах под Элизенваром. Еще никогда он не
забирался так далеко на север и не предполагал, что ему предстоит
посетить родину Стервятника, которого он считал своим отцом.
* * *
Теперь, спустя четверть века после пожара, только поросль
молодых деревьев указывала на то, что когда-то здесь была
дорога. Конь Олимуса продирался сквозь заросли, направляемый
всадником, которого, в свою очередь, направляла нечеловеческая сила.
Развалины родового дома Люгеров неожиданно показались из-за деревьев.
Несмотря на то, что стоял солнечный день, тут, похоже,
царили вечные сумерки. Сквозь пепел и уголья буйно проросла
трава; пробившись сквозь растрескавшиеся плиты, она поглотила
ступени. Остатки почерневших стен были обвиты плющом; из пустых
глазниц окон тянулись вверх молодые побеги кустарника. Заброшенное
и ничем не примечательное место...
Олимус объехал дом, удивляясь настойчивости подгонявшего
его духа. В бывшем парке он наткнулся на статуи, превратившиеся
в иссеченных непогодой каменных идолов, увидел несколько черепов и
обглоданные зверьем человеческие кости. Возле проема, который
когда-то был парадной дверью, он спешился и вошел в дом.
Чутье подсказывало ему, что здесь никого нет, и все же он
чувствовал какую-то смутную тревогу...
Он последовательно обошел все помещения первого этажа. Затем
по лестнице поднялся на второй. В одной из комнат давление
призрака на его сознание стало настолько сильным, что это
заставило его внимательнее присматриваться к каждой детали. Он
остановился, настороженно озираясь.
Среди обломков мебели и опавших листьев, давно превратившихся
в дряхлую сеть, тускло блестела полоска металла. Осторожно проведя
вдоль нее ножом и отбросив в сторону мусор, он увидел прямой меч с
потемневшим узким клинком и обгоревшей трубкой рукояти. В этот момент
Олимус почувствовал то же, что до него чувствовали предшественники Люгера,
владевшие мечом, сам Стервятник и даже помощник королевского прокурора
Мальвиус. Жуткое влияние неодушевленного предмета.
Он прикоснулся к мечу, подняв облако пыли и пепла. Дрожь
обладания пронзила его. Осязать холодную сталь было так же
приятно, как ласкать женщину... Его собственный широкий короткий
клинок - идеальное оружие для разбойника - вдруг показался ему
грубым и вульгарным. Темный меч принадлежал тем, кто
совершал изощренное зло и был способен на утонченное
коварство; хищное лезвие было сродни гибкому змеиному телу.
Болотный Кот принял боевую стойку и сделал несколько
выпадов. Меч рассекал воздух, словно черная молния; пение клинка
звучало завораживающе и неумолимо... Какая-то всепроникающая вибрация
заполнила пространство вокруг Олимуса; и он снова испытал благодарность
к духу отца, приведшему его сюда. Задрав голову, он закричал в голубое
небо, выпуская из себя накопившийся восторг...
И тут ему показалось, что он слышит какие-то шорохи в стенах. Может
быть, это трепетали призраки, заключенные в камнях...
* * *
Олимус скакал на восток, к соленому озеру Караскус, скакал,
избегая больших городов и оживленных дорог. Он торопился к месту
условленной встречи со своим отрядом. На его бедрах лежал земмурский
меч, завернутый в плащ за неимением ножен. Олимус испытывал
благоговейный трепет, прикасаясь к этому оружию. Еще не разу он не
пускал его в ход, обходясь своим старым тяжелым тесаком. Для дорожных
стычек и уличных драк этого оружия оказалось достаточно.
Но одна встреча произвела на него тягостное впечатление. Она
произошла на диком гарбийском севере, где даже замки провинциальных
баронов являлись редкостью, а крестьянские деревни были обнесены
деревянными стенами на случай нападения варваров.
Народ здесь жил молчаливый, нелюбопытный и суровый, что вполне
устраивало Олимуса. У него хватало денег и мелких камней, чтобы покупать
себе еду, корм лошади и иметь кров по ночам. И никто не задавал ему лишних
вопросов.
Человека, встретившегося ему на пути ранним утром, он принял вначале
за местного жителя, не слишком дорожившего жизнью. У него была походка и
фигура старика; он держал в руке корявую клюку, которой выстукивал перед
собой дорогу. В его огромных бельмах все предметы отражались, точно в
выпуклых зеркалах.
Вблизи оказалось, что лицо у слепца гладкое и розовое, как у
младенца, а руки высохшие, словно у мумии. Сквозь белые лохмотья
просвечивало тело. В десяти шагах от всадника он остановился и стал
вынюхивать воздух, будто собака.
Олимус огляделся, опасаясь ловушки. Если не считать
слепого, дорога была пустынной, а полоса зарослей начиналась
достаточно далеко, чтобы успеть скрыться в них в случае внезапного
нападения. Однако недостаточно далеко для выстрела из лука или арбалета...
На лице слепого появилась улыбка, вызывавшая содрогание, - его
розовые десна были абсолютно лишены зубов.
- Знакомый запах, - сказал слепец в пространство. - Разве ты не
сдох?
Олимус не был таким суеверным, каким в свое время был Стервятник
Люгер, однако в этой встрече было что-то мистическое. К страннику нельзя
было отнестись, как к обыкновенному прохожему, и отмахнуться от его слов,
как от бреда.
- Уйди с дороги, - сказал Олимус. Его конь грудью наступал на
слепого.
- Не верю своим ушам, - совершенно спокойно объявил странник, не
переставая мерзко ухмыляться. - Запах Стервятника, но не его голос. Чего
только не случается в мире!.. Может быть, ты Морт? Но тот сгнил под
Вормаргом... Тогда кто же ты?
Олимус впервые слышал названные имена и прозвища. Он поступил с
причиной своего внезапного страха так, как не поступил бы на его месте
ни один валидиец, - вытащил из ножен короткий меч и плашмя ударил им
слепого по голове.
Клинок погрузился в какую-то вязкую субстанцию; лицо
существа исказилось, словно было вылеплено из размягченного
воска, бельма лопнули, обнажив розовые углубления глазниц.
"Воск" раздвинулся, пропуская сталь, и снова слился в единое
целое. Меч звонко шлепнул по лошадиному боку.
Когда Олимус успокоил коня, слепой принял свой прежний вид.
- Это была ошибка, - невозмутимо проговорило существо и
засмеялось над удивленным, но не растерявшимся человеком. - Оказывается,
ты еще глупее того, кому служишь. Тот, по крайней мере, не сразу хватался
за меч...
- Что тебе надо? - с хмурым видом перебил его Олимус.
- Я думал, что-нибудь нужно тебе, мой мальчик. Например,
совет. Обычно к моим советам прислушиваются. Я предостерегаю от добрых
дел и еще никогда никого не обманул. Даже Люгера...
Упоминание о Стервятнике вызвало у него новый приступ хохота.
- О ком это ты говоришь? - враждебно спросил Олимус, которого
слепец начал утомлять своей болтовней. И все же что-то мешало ему
пустить коня галопом.
- Когда-нибудь ты это узнаешь. У нас не принято вмешиваться в
чужие игры... Но ты точно кончишь еще хуже, чем он.
Это разозлило Болотного Кота по-настоящему. Он терпеть не мог
никаких пророчеств, кроме пророчеств призрака. Не зная, что заставляет
его делать это, он развернул плащ и вытащил на свет земмурский
меч, который успел уже очистить от следов копоти. Лезвие
засверкало на солнце, и его блестящие двойники отразились в
бельмах слепца. Только теперь блеск клинка впервые приобрел багровый
оттенок...
Олимус увидел, как гаснет улыбка странника, и понял, что
на человеческом лице это выражение обозначало бы страх.
- Откуда у тебя ЭТО? - спросил слепой, отодвигаясь от всадника.
- Почему ты не предсказал себе собственную смерть? - Олимус
цинично засмеялся и занес меч оборотней над головой слепца.
Быстрый, сильный, чистый удар; сверкающая дуга, короткий
свист. Клинок косо рассек существо от горла до пояса, и оно
развалилось, оплывая гниющей массой и благоухая, как полуразложившийся
труп. Чей-то прозрачный силуэт силуэт выскользнул из двух бесформенных
луж, образовавшихся на дороге, и устремился вверх, дробясь в зыбком
океане воздуха.
Мощный низкий звук ударил по барабанным перепонкам
Олимуса, и он едва не выронил меч. Звук заставил его сжаться.
Он бросил меч поперек бедер и закрыл ладонями уши. Лошадь
шаталась под ним, как безумная...
Когда звук стал стихать и Олимус открыл глаза, он увидел,
что лужи превратились в два бездонных колодца с гладкими лоснящимися
краями. В глубине их сгущалась чернота, нетронутая лучами солнца. И
колодцы все еще низко гудели, как трубы ангелов в Судный день.
Болотный Кот понял, что на сегодня с него достаточно. Коня
тоже не нужно было подстегивать. Тот рванулся с места, и Олимус
перевел его на рысь только тогда, когда темные гудящие колодцы
исчезли за желто-голубым горизонтом...
На скаку он очистил меч от высыхающей слизи и поцеловал
его. Теперь сталь была теплой, словно в толще клинка медленно
перетекала древняя кровь...
Глава девятая
СИНЯЯ ВУАЛЬ
Заснеженные вершины хребта Согрис растворялись в седых
тяжелых облаках. Ветер блуждал среди гор, разнося вокруг
мелкую пыль и холод ледников. Тихо шелестели листья на
припавших к земле деревьях; чахлая трава пятнами плесени
устилала присыпанные землей ложбины.
Небольшой караван двигался вдоль подножья хребта в
поисках туннелей, ведущих в Земмур. Олимус не подозревал об
их существовании до тех пор, пока призрак не показал ему в
видениях кратчайшую дорогу к Дарм-Пассаргу. После того, что
меч сделал со слепым странником, Болотный Кот полностью
доверял указаниям духа.
Попытка преодолеть хребет по перевалу была заведомо
обречена - пришлось бы оставить лошадей и повозки и тащить
на себе оружие и провиант. Без проводника такой переход
был затяжным самоубийством. А если вспомнить о горцах, жадных
до оружия, одежды и скота, то гибель становилась неизбежной.
Прошло восемь дней с тех пор, как отряд отправился в путь
от берегов озера Караскус. За все это время Олимус не перемолвился
с герцогом ни единым словом. Случалось, он уединялся в закрытой
повозке с Региной, когда ему требовалась женщина. Постепенно он начинал
видеть в ней не только самку и обнаружил ее извращенную преданность.
Нельзя сказать, что Олимус привязался к ней, - ведь он не
любил никого, кроме, возможно, призрака. Но призрак был
недоступен и терзал его, как вечная загадка. Женщина была
рядом, и Олимус видел в ней искаженное отражение собственных пороков...
Он еще не позволял ей участвовать в своих ритуалах,
справляемых по ночам в полном одиночестве, однако она уже
понимала, что магия тенью следует за ним. Все его поступки и
желания были окрашены чужим влиянием; Регине оставалось только
ждать, когда это влияние, сделавшее из нее послушную игрушку,
проникнет и в ее сознание...
Олимус понимал, что его люди устали и раздражены бесцельными
поисками. Ориентиры, которые он находил, ничего не говорили
всем остальным. Трудно было бы объяснить кому-либо, что он
увидел их во сне... Еще немного, и он мог столкнуться с
открытым недовольством. Теперь Болотный Кот не расставался с
мечом оборотней и всегда носил его за спиной, как охранный
талисман, уверовав в его неотразимость.
На десятый день он роздал лесным братьям большую часть
своих камешков и золотых монет. Это на время воодушевило бандитов,
хотя некоторые из них, наиболее смышленые, усмотрели в таком жесте
дурное предзнаменование. И оказались правы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг