- Мне придется на несколько дней задержаться. Съезжу в Подольск, на
завод, - там полно наших заказов.
- Хорошо, Борис Иванович. Придется на городскую станцию... По телефону
только за пять дней, а среда послезавтра...
К полудню метель немного утихла, но все же мело еще порядочно. Пока
Привалов, придерживая на голове папаху, шел по дорожке меж сугробов к
проспекту Мира, его основательно залепило снегом.
Перейдя проспект, он вошел в вестибюль метро. Его обдало теплым
электрическим ветром. Очки запотели. Борис Иванович снял их и протер.
Восстановив остроту зрения, он огляделся и почти сразу увидел Опрятина,
только что сошедшего, с эскалатора.
Опрятин был в элегантном пальто с меховым воротником и пыжиковой шапке.
Он устремился к Привалову и поздоровался с ним, как показалось Борису
Ивановичу, с преувеличенной радостью.
- Как приятно встретить в московской сутолоке земляка! - Он энергично
потряс руку Привалова. - Очень, очень рад, Борис Иванович!
"Что это с ним? - удивленно подумал Привалов. - Всегда такой
сдержанный... Впрочем, земляка и впрямь приятно встретить".
Они отошли в сторонку. Обменялись обычными при таких встречах фразами.
Потом Опрятин спросил, как бы между прочим:
- Что говорят в академии о записках Матвеева?
- Пока изучают их. Кстати: высказывается предположение, что до наших
дней дошли не только записки.
- Что же еще? - Опрятин насторожился.
- Матвеевский нож.
- Вы верите в индийские сказки?
Привалову не понравилось это. К чему увертки? Он решил идти напрямик.
- Николай Илларионович, мы знаем, что матвеевский нож был у вашего
сотрудника Бенедиктова. Потом вы искали его в море, на месте падения
женщины с "Узбекистана". Если вы нашли нож, то в академии с интересом
послушали бы ваше сообщение. Вы же серьезный ученый и понимаете значение
для науки...
- Это и есть дело, по которому вы хотели со мной говорить? - прервал
его Опрятин. Теперь от него веяло холодом, радостного оживления как не
бывало.
- Да, по этому делу.
- Вас неверно информировали, - ледяным тоном сказал Опрятин. - Я не
имею ни малейшего представления о ноже.
- Позвольте, но вы искали...
- Мои "розыски", как вы говорите, в море связаны только с проблемой
уровня Каспия. Больше ни с чем. Что касается Бенедиктова, то он ведет у
нас в институте определенную работу, а чем занимается в неслужебное время,
не знаю.
Это была отповедь. Вежливая, но решительная. Привалову стало неловко:
действительно, какие основания были у него для подобного разговора? Письмо
Костюкова? Болтовня какой-то вздорной "дяди Вовиной супруги"?..
- Извините, - сказал он. - Видимо, меня неправильно информировали.
- Да, неправильно. - Опрятин вдруг заторопился, взглянул на часы. -
Должен вас покинуть, Борис Иванович. Дела! - Он улыбнулся одними губами,
пожал Привалову руку и быстро пошел к выходу.
Привалов озадаченно посмотрел ему вслед.
Если бы он знал, что в эту самую минуту Опрятин, идя по дорожке,
протоптанной в снегу, и заложив руку за пазуху, нащупывает в кармане
рукоятку матвеевского ножа!
Проведя несколько томительных часов в управлении, Николай поехал на
Курский вокзал.
У касс предварительной продажи было много народу. Николай стряхнул снег
со шляпы и подошел к хвосту очереди.
- Кто последний?
Приземистый гражданин в коричневом кожаном пальто оторвался от газеты и
неодобрительно глянул на Николая:
- Я крайний. Только не лично. Лично за мной занимала гражданка... - Он
осмотрелся. - Вон она, в черной шубе. Будете за ней.
Николай мельком взглянул на гражданку в черной шубке и белой шапочке.
Она стояла спиной к нему у киоска "Союзпечати".
Кожаное пальто, простуженно потягивая носом, углубилось в международное
обозрение. Николай, пользуясь преимуществом роста, от нечего делать стал
просматривать через плечо гражданина газетные заголовки. Его
заинтересовала заметка о выставке "Трофейная техника шпионажа и диверсий",
открытой недавно после ремонта. В заметке описывались новые экспонаты.
Остатки самолета-разведчика одной заморской державы, сбитого нашими
летчиками... Бесшумные пистолеты... Портативные рации... Отравленная
булавка... Оборудование итальянского диверсанта из пресловутой Десятой
флотилии, который погиб в 1942 году в одном из Каспийских портов, - его
тело было случайно найдено в прошлом году в подземелье. Диверсант,
очевидно, принадлежал к ордену иезуитов, так как носил на шее толстую
пластинку с выгравированными начальными буквами...
Что такое?.. Николай подался вперед и впился взглядом в петитные
строчки.
"...Начальными буквами девиза иезуитов "AMDG"...
Кожаное пальто раздраженно сказало:
- Не люблю, молодой человек, когда мне в ухо дышат.
- Извините, - пробормотал Николай и кинулся к газетному киоску. -
"Московскую правду", пожалуйста.
Он схватил газету и тут же, у прилавка "Союзпечати", стал перечитывать
про итальянца.
Вдруг он почувствовал чей-то пристальный взгляд. Досадливо покосился на
соседку - ту самую, в черной шубке. И даже головой дернул, как от удара в
челюсть: рядом с ним стояла Маргарита Павловна.
- Вы... вы в Москве? - растерянно сказал он.
- Как видите. - Она пристально смотрела на него, глаза у нее были
невеселые.
- А я в командировке... - Николай кашлянул и начал складывать газету.
"Дурак! - выругал он себя. - Очень ей интересно, что ты в
командировке..."
- Вы едете домой? - спросила Рита, наблюдая за нервными движениями его
пальцев.
- Да. Хочу на среду взять билет. А вы?
- Завтра уезжаю.
Николай сунул многократно сложенную газету в карман. Рита повернулась к
продавщице:
- Я возьму эти открытки.
Она отложила пять или шесть открыток с цветными репродукциями. Николай
рассеянно взглянул на них. Какой-то северный пейзаж. Левитановский "Март".
"Вирсавия". Картинка в билибинском духе: корабль с выгнутым парусом, на
котором изображено солнце, подходит к пристани, где бородатые люди в
длинных кафтанах стоят у пушек, окутанных клубами дыма...
Он сказал первое, что пришло в голову:
- "Пушки с пристани палят, кораблю пристать велят".
- Да. - Рита расплатилась с продавщицей и сунула открытки в сумочку. -
С детства люблю эту сказку.
- Я тоже, - сказал Николай. - Когда-то в детстве я перерисовывал эту
картинку.
- Перерисовывал? - Рита резко повернулась к нему и посмотрела в упор. -
А рисунок никому не дарили?
У Николая перехватило дыхание. Во все глаза он смотрел на это милое,
переменчивое, вопрошающее лицо - и вдруг увидел... Проступили давно
знакомые черты... задорный нос, обсыпанный веснушками, озорная улыбка,
желтые воинственные косички...
- Желтая Рысь? - прошептал он.
10. "КЛЮЧ ТАЙНЫ" ИСЧЕЗАЕТ И СНОВА ПОЯВЛЯЕТСЯ МАТВЕЕВСКИЙ НОЖ
Черный крест на груди итальянца,
Ни резьбы, ни узора, ни глянца...
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
М.Светлов, "Итальянец"
Что делала Рита в Москве?
Подруга встретила ее на вокзале и привезла к себе. В тот же день Рита
отправилась на Пироговскую и записалась на прием к известному
профессору-невропатологу. Профессор принял ее через два дня и внимательно
выслушал взволнованный Ритин рассказ.
- Специальный курс лечения, - сказал он. - Только это поможет вашему
мужу. Курс нелегкий и длительный, но в кем единственное спасение. У вас в
городе успешно практикует доктор Халилов, мой ученик. Вы должны убедить
мужа лечь к нему в больницу. Дело в том, что закон разрешает лечение от
наркомании только с согласия самого больного. Употребите все свое влияние,
чтобы получить согласие мужа. Чем скорее, тем лучше. Я дам вам письмо к
доктору Халилову.
Рита встревожилась еще больше. Решила, не дожидаясь конца каникул,
выехать домой. Но подруга уговорила ее остаться в Москве еще хотя бы на
неделю.
- Сумасшедшая, тебе надо рассеяться, отвлечься, набраться сил, -
говорила она. - Посмотри, на кого ты стала похожа. Прежде чем браться за
лечение своего муженька, приведи себя в порядок! Свежий воздух и снег -
вот что тебе нужно. Завтра мы смотрим чехословацкий балет на льду. В
воскресенье возьмем лыжи и поедем за город...
Каждый вечер она водила Риту то на каток, то в театр, то на стадион. Ни
на шаг не отпускала от себя. Но днем, когда подруга была на работе, в
своей архитектурной мастерской, Рита оставалась одна в пустой квартире.
Она читала, слушала утренние концерты по радио или отправлялась бродить по
городу.
Дважды к ней наведывался гость.
Опрятин приехал в Москву тем же поездом, что и Рита. Морозным утром,
когда поезд стоял в Минеральных Водах и Рита прогуливалась по перрону,
Опрятин подошел к ней, заговорил. В Харькове они снова встретились на
перроне, и Рита дала ему номер телефона подруги.
Итак, дважды ее навещал Опрятин. В его присутствии она чувствовала себя
неспокойно. Казалось, будто за ним стоит тень ее мужа. Что-то грозное,
тревожное наплывало вдруг...
Опрятин говорил мягко, сочувственно. Он был согласен с мнением
профессора: Анатолию Петровичу следует пройти курс лечения. Он, Опрятин,
поможет ему получить отпуск любой продолжительности. Маргарита Павловна не
должна беспокоиться: особо тревожных симптомов пока нет. Анатолий Петрович
бодр и увлечен работой.
"Работа! - думала Рита. - Каторжная, нескончаемая, бессмысленная. Она
отняла у меня Анатолия..."
Опрятин, угадывая ее мысли, говорил:
- Мы сейчас на правильном пути, Маргарита Павловна. Но учтите: срок
окончания работы во многом зависит от вас...
В третий раз Опрятин пришел сегодня утром.
За окнами выла метель. В комнате было тепло, из репродуктора лилась
беспокойная, напряженная музыка.
- Вальс из "Маскарада", - негромко сказала Рита.
Опрятин сидел на диване, закинув ногу на ногу, и отбивал такт носком
ботинка.
- Маргарита Павловна, - сказал он, когда скрипки, взлетев, оборвали
мелодию. - Я рискую надоесть вам, но вынужден снова говорить о ноже
Матвеева.
- Это становится невыносимо, - холодно ответила Рита. - Двадцать раз
говорила вам: нож утонул.
- Он у вас, - возразил Опрятин. - Не понимаю вашего упрямства.
Выслушайте меня и постарайтесь понять. Мы с Анатолием Петровичем создали
оригинальную установку. Если исключить тот случайный результат, который
наблюдал ваш предок в Индии, никто никогда не подходил так близко к
решению проблемы взаимной проницаемости вещества. Мы подошли. Речь идет о
крупном научном открытии, Маргарита Павловна. Имя вашего мужа станет в
один ряд с самыми блистательными именами эпохи...
- Не хочу! - вырвалось у Риты.
Она, закусив губу, отошла в дальний угол комнаты. И уже спокойней
продолжала:
- Не нужно ему никакой славы. Пусть вылечится и вернется домой. И...
забудет о проклятом ноже. Только об этом я думаю. Больше ни о чем. И... и
оставьте меня в покое.
- Хорошо. - Опрятин встал. - Я оставляю вас в покое. Но Бенедиктов к
вам не вернется. Прощайте.
Он пошел к двери.
- Стойте! - крикнула Рита. - Почему... почему он не вернется?
Опрятин резко обернулся.
- Потому что он медленно убивает себя. Потому что дозы, которые он
принимает, могут и слона свалить. Потому что он не переживет неудачи. А
удача зависит только от ножа. Нож гарантирует решение проблемы и вместе с
тем - выздоровление Бенедиктова.
Рита сжала ладонями виски. Глаза у нее были затравленные, больные.
Опрятин ждал. Метель кидала в оконные стекла пригоршни снега, и стекла
вздрагивали под ударами.
Деревянными шагами прошла Рита во вторую комнату. Щелкнул чемоданный
замочек...
Рита вернулась, бросила на стол нож.
Он упал с легким стуком. Странно легкий стук.
Опрятин неторопливо подошел к столу. Взял нож за рукоятку, впился
взглядом в узкое лезвие с дымчатым узором. И вдруг наискось вонзил его в
стол. Почти до самой рукояти нож ушел в тяжелую полированную доску. Глаза
у Опрятина вспыхнули торжеством.
- Маргарита Павловна, разрешите мне...
- Не надо, - остановила она его. - Уходите.
Она долго стояла у окна. Смотрела с высоты девятого этажа, как Москву
заволакивало снежным дымом.
Потом выбежала на улицу и поехала на вокзал.
- Да, Желтая Рысь... Так прозвали меня в детстве мальчишки с нашего
двора... - Она взяла Николая за руку, глаза ее прояснились, будто туманная
пелена с них спала. - Ваш рисунок сохранился у меня...
- Меня все время мучило, - сказал Николай сдавленным шепотом. - Все
время чудилось что-то знакомое.
- Боже мой, Коля...
- Желтая Рысь...
Пожилая продавщица, глядя на них, заулыбалась:
- Что, встретились, молодые?
- Значит, я не ошиблась... Когда вы делали доклад у нас в школе, я
вдруг подумала... Я почти узнала тебя.
- А помните, мы с Юрой пришли к вам...
- Это был Юра? - Рита засмеялась. - Господи, ведь он был такой
маленький... Такой отчаянный, с перьями в волосах.
- Ведь мы назвали тогда свои фамилии. Разве вы...
- А ты разве знаешь мою фамилию?
- Нет.
- Ну и я не знала ваших. Кого это интересует в детстве? Если бы мы
учились в одной школе, тогда другое дело.
- Мне все время чудилось в вашем лице...
- Почему ты говоришь "вы"?
Действительно, почему? Ведь это Ритка, Желтая Рысь из детства. "Неужели
это она?" - изумленно думал Николай, пожирая глазами ее лицо.
- Вы очень изменились... Ты очень изменилась...
Улыбка вдруг сбежала с лица Риты. Она испытующе смотрела снизу вверх на
Николая, и ему, как тогда, после доклада в школе, показалось, будто она
хочет ему сказать что-то очень важное...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг