Но она только спросила:
- А ты живешь все там же?
- Да. В Бондарном переулке.
- В Бондарном переулке, - повторила она мягко. - Как будто сто лет
прошло...
- Может быть, вы... ты тоже возьмешь билет на среду? - спросил он
несмело. - Поехали бы вместе...
Рита помолчала. Еще один день в Москве?.. Нет, она хотела уехать не
позднее чем завтра. Нечего ей здесь больше делать. Но неожиданно для самой
себя она согласилась:
- Хорошо. Поедем в среду.
Они шли по Садовому кольцу. Рита, заслонясь варежкой от снега,
рассказывала, как уехала тогда, в детстве, с семьей в Ленинград и как
началась война и ее отец, командовавший крупным военным транспортом, погиб
при эвакуации Таллина. Она с матерью пережила в Ленинграде всю блокаду, а
после войны вернулась в родной город, потому что мать сильно болела и
врачи велели ей жить на юге...
О своем замужестве Рита не стала рассказывать.
- Почему ты ни разу не пришла к нам? То есть в наш двор? - спросил
Николай.
- Я заходила однажды, вскоре после возвращения. Разговаривала во дворе
с Тараканшей... И про вас с Юрой спрашивала. Она сказала: Юра уехал, не
живет здесь. Коля тоже уехал...
- Постой, когда это было?
- В сорок седьмом году. Летом.
- Летом сорок седьмого? Ну да, Юрка тогда уже переехал на новую
квартиру. А я... Я уезжал в пионерлагерь, вожатым работал в то лето. Ты
просто не поняла Тараканшу.
- Возможно. Заглянула я и в нашу старую квартиру. Там, помню, в галерее
сидела толстая женщина и шила. Не очень-то приветливо разговаривала со
мной.
- И больше ты ни разу не приходила?
- Нет. Мне было очень тяжело. Слишком все напоминало об отце... Если бы
папа был жив, - сказала она, помолчав, - все бы у меня могло сложиться
по-другому.
Она зябко повела плечами. Николай решился взять ее под руку.
- Знаешь, - сказал он, - теперь я вспомнил: ведь у вас в комнате на
столе лежали два железных бруска с гравировкой. Таинственные буквы... Все
время меня мучило, что когда-то я их видел. Ты помнишь? Мы еще поклялись,
что разгадаем их тайну...
- Знаешь, как моя фамилия? - спросила она вдруг. - Я Матвеева.
- Матвеева? - растерянно проговорил он. - Позволь, значит, ты...
- Да, Коля. Значит, я. - Рита помрачнела еще больше. - Не надо об этом,
- попросила она. - Пожалуйста, не надо! Слишком много для одного дня...
Она осеклась.
Десятки вопросов вертелись на языке у Николая, но он не стал больше
говорить о том, что ее тревожило. Он рассказал ей о себе, и о Юре, и о
том, какая у них замечательная яхта. Он не мог понять, слушает ли она его
или думает о чем-то другом.
Рита заторопилась домой. Они вошли в троллейбус. И опять Рита испытующе
посмотрела на Николая. Открытое лицо, серые внимательные глаза. Уши горят
малиновым огнем. Чудак, в такие морозы ходит в легкой шляпе...
- Я очень рада, что встретила тебя, - сказала она тихо. - Мне нужно
многое тебе рассказать... Нет, не сейчас. В поезде.
На площади Маяковского он вышел из троллейбуса и нырнул в метро.
Был уже пятый час, когда Николай вернулся в гостиницу.
- Борис Иванович! - начал он с порога. - Интересные новости!
Привалов, недавно приехавший с совещания, сидел за столом и составлял
очередную докладную записку.
- Что Бубукин? - спросил он.
- Завизировал. - Николай вытащил из кармана газету и положил ее перед
Приваловым. - Прочтите эту заметочку.
Борис Иванович поднял очки на лоб и быстро пробежал заметку о выставке
и ее новых экспонатах.
- Пластинка с надписью "AMDG"... - Он откинулся на спинку стула, и очки
сами собой опустились на переносье. - Вы думаете, она имеет отношение...
- Да, Борис Иванович. Та же гравировка, что и на нашем ящичке. А вдруг
это "ключ тайны"?
- У итальянского диверсанта? Хм... Сомнительно.
- Де Местр ведь тоже был из Италии, - возразил Николай. - А иезуиты и
сейчас существуют. Надо бы съездить, Борис Иванович, посмотреть. Если
размеры пластинки совпадут с теми, что на эскизе...
Привалов посмотрел на часы.
- Ладно. - Он встал и сложил бумаги. - Только надо поторопиться,
выставка, наверное, рано закрывается.
Через полчаса Привалов и Николай вышли из такси возле старинного
особняка в тихом переулке. Посетителей на выставке было немного. У стенда
с портативными рациями громко спорили, перебивая друг друга, несколько
мальчишек. Двое летчиков осматривали остатки заморского самолета, сбитого
над нашей территорией.
Во втором зале Привалов и Николай без труда нашли высокую застекленную
витрину, в которой стоял в полный рост манекен, одетый в потрепанный
костюм, с парашютом на спине. На шее, за распахнутым воротом, поблескивало
маленькое распятие. У ног манекена были разложены плитки взрывчатки,
акваланг с гидрокостюмом, пистолет, рация, моток нейлоновой веревки, еще
что-то.
Никакой пластинки с надписью "AMDG" не было.
- Странно... - Николай еще раз осмотрел снаряжение диверсанта. - Очень
странно. Ведь в газете ясно сказано...
- Обратимся к дирекции, - сказал Привалов.
Они прошли в маленькую, жарко натопленную боковую комнату. Директор
выставки, невысокий лысоватый человек в военном кителе без погон,
удивился, выслушав Привалова:
- Как это - нет пластинки? Вы, товарищи, просто не заметили. Пойдемте в
зал.
Но и директор не обнаружил пластинки с иезуитским девизом. Она исчезла.
Лицо директора стало озабоченным.
- Вчера вечером пластинка была на месте, - сказал он отрывисто. - Я
экскурсантам ее показывал. - Тут он заметил, что дужка маленького замочка
на дверце витрины перерезана - Кусачками перекусили, - проговорил он и
покачал головой. - И цепочку, на которой висела пластинка, тоже, наверное,
кусачками.
- Может, на цепочку польстились? - предположил Привалов. - Она золотая
была?
- Позолоченная. Нет, тут другое... Распятие - видите? - не тронули, а
оно золотое. - Директор посмотрел на Привалова. - Попрошу вас, товарищи,
задержаться. Как свидетелей.
Он повел их к себе в кабинет. Сунул желтый от табака палец в телефонный
диск, набрал номер и попросил кого-то срочно приехать. Затем вытянул обе
руки на столе и попросил Привалова объяснить, почему его интересует именно
эта пластинка.
Привалов коротко изложил историю ящичков. Об их содержимом он умолчал,
сказал только, что оно представляет интерес для Академии наук.
- У вас, конечно, есть опись имущества диверсанта, - заключил он свой
рассказ. - Разрешите взглянуть на описание похищенной пластинки. Нам бы
хотелось сверить ее размеры с нашими данными и...
- Минуточку, - сказал директор. - Попрошу предъявить ваши документы.
Он долго и старательно читал документы инженеров. С Привалова градом
катился пот. Он снял папаху и вытер платком лоб и шею.
Письмо со штампом Академии наук произвело на директора серьезное
впечатление.
- Прошу извинить эту формальность, - сказал он, возвращая документы. -
Понимаете, дело не простое...
- Так вы разрешите нам посмотреть опись?
Директор извлек из шкафа зеленую папку, перелистал ее.
- Вот. Только дальше этой страницы попрошу не читать.
Привалов и Николай с изумлением прочли, что труп диверсанта и его
снаряжение были найдены в августе прошлого года в окрестностях Дербента
кандидатом технических наук Н.И.Опрятиным.
- Всюду этот Опрятин, - негромко проговорил Николай.
- Что-то я слышал насчет его дербентского приключения, - заметил
Привалов. - Ну, дальше.
В описи за номером 14 значилась металлическая пластинка с вырезанными
буквами "AMDG" и ниже и мельче - "JdM". Вес пластинки - 430 граммов.
Размеры...
- Те самые, - сказал Николай взволнованно. - Я хорошо помню. Это "ключ
тайны", Борис Иванович. Никаких сомнений.
Затем им пришлось повторить рассказ о ящичках приехавшему следователю -
черноглазому молодому человеку. Следователь слушал, записывал что-то в
блокноте.
- Вы считаете, что кража совершена лицом, которое знало о возможной
научной ценности ящичка? - спросил он.
Привалов пожал плечами:
- Во всяком случае, любопытно, что вор взял именно этот ящичек, хотя
рядом висело золотое распятие.
- Кто, кроме вас, знает про ящички?
- Знают многие сотрудники нашего института. Знают некоторые ученые. Это
солидные люди, все они вне подозрений.
- Безусловно, - согласился молодой человек. - Но все-таки, будьте
любезны, назовите их.
Привалов назвал фамилии. Николай попросил записать еще и Опрятина и
Бугрова Владимира.
- Кстати, они сейчас в Москве, - добавил он. - Опрятин, конечно, сам не
похищал, а вот Бугров... Имею на него подозрение.
- Их адрес?
- Гостиница "Золотой колос", седьмой корпус.
Следователь поблагодарил инженеров и попросил не разглашать историю с
кражей, "пока не будут выяснены ее мотивы".
Было уже довольно поздно, когда наши друзья вышли на улицу. Мела
поземка. Мороз пощипывал уши.
В полупустом вагоне метро Привалов сказал:
- Вы в самом деле подозреваете Опрятина?
- Он знал об эскизах ящичков. Ну, а диверсанта он, оказывается, сам
нашел... И, если он с Бенедиктовым работает над проблемой проницаемости,
то, конечно, "ключ тайны" должен его здорово интересовать.
- "Ключ тайны"... Что бы это могло быть? - задумчиво сказал Привалов. -
Очевидно, очень важный документ.
- Может быть, описание установки?
- Не успел вам рассказать о встрече с вашим тезкой.
- С моим тезкой? - переспросил Николай. - А, с Опрятиным! Расскажите,
Борис Иванович.
- Да что рассказывать? О ноже он ничего не знает. Отверг с
негодованием. Когда встретились - сиял улыбкой, когда прощались - волком
глядел. Скрытный человек...
Они шли по дорожке, протоптанной в снегу, к гостиничному городку. С
одной стороны тянулись заборы, с другой - промтоварные ларьки и киоски.
Где-то выла собака. Впереди сверкали освещенными окнами корпуса гостиниц.
"Ну и денек!" - подумал Николай. Только теперь он вспомнил, что не
обедал сегодня.
- Пойду в столовую, Борис Иванович.
Проходя мимо седьмого корпуса, Николай вдруг остановился у подъезда.
"А что, если попробовать?.. - подумал он. - Вызвать его из номера,
только чтоб Опрятин не знал... Сразу огорошить его вопросом, к стенке
прижать..."
Он вошел в вестибюль и попросил дежурного администратора вызвать из сто
тринадцатого номера гражданина Бугрова.
- Бугров? - сказал администратор и заглянул в пухлую книгу. - Выбыл
Бугров. В шестнадцать двадцать. Опрятин и Бугров. Вызвали такси и уехали в
аэропорт.
11. ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЯ ПРЕДЛАГАЮТСЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ
СВЕДЕНИЯ ИЗ ИСТОРИИ РОДА МАТВЕЕВЫХ
Как прилежно стараюсь я вести рассказ, не
останавливаясь, и как плохо мне это удается! Но что же
делать! Люди и вещи перепутываются таким, досадным образом
в этой жизни и сами напрашиваются на ваше внимание. Примем
это спокойно, расскажем коротко, и мы скоро проникнем в
самую глубь тайны, обещаю вам!
У.Коллинз, "Лунный камень"
Свисток - как удар бича. Поезд послушно тронулся. Поплыл перрон мимо
зеленых вагонов, и вместе с перроном стали уплывать столбы, киоски, Ритина
подруга, машущая рукой, и Борис Иванович в новой коричневой кепке.
Прощай, Москва!
- Молодой человек, поднимитесь с подножки, - строго сказала толстая
проводница.
Николай, в последний раз махнув рукой, поднялся и вслед за Ритой вошел
в коридор вагона.
За окном все еще текли московские улицы, кварталы новых домов,
магазины, троллейбусы. На переездах, за полосатыми, шлагбаумами, урча
моторами, толпились автомобили.
- Давно я не ездил в поездах, - сказал Николай. - Дикая трата времени.
Летать куда лучше.
- А я люблю поезда, - сказала Рита. - Хорошо спится в дороге. И
читается. Люблю смотреть в окно.
- Тебе не жаль уезжать из Москвы?
Рита пожала плечами.
В соседнем купе шел громкий спор. Упитанный гражданин средних лет не
пожелал уступить женщине нижнее место, мотивируя это тем, что заплатил за
него деньги; соседи совестили его. Николай ввязался в спор и упрекнул
гражданина в отсутствии гуманизма.
- Ты, оказывается, крупный общественник, - сказала Рига.
- Ничем его не прошибешь, - проворчал Николай. - Сидит с величественным
видом в своей пижаме и ухом не ведет.
- Может быть, он начальство?
- Любое начальство, даже самое грозное, на девяносто процентов состоит
из воды.
- Не только начальство. - Рита улыбнулась.
В Серпухове Николай выскочил на перрон. Ему очень хотелось купить
чего-нибудь для Риты. Но в ларьке, кроме колбасы, консервов и печенья,
похожего на круглые кусочки фанеры, ничего не оказалось. Николай
нетерпеливо огляделся. Навстречу шла шустрая девчонка в белом халате и
огромных валенках.
- Купите мороженое! - взывала она к пассажирам. - Мороженое кому?
- Мне! - не задумываясь, отозвался Николай.
Он вошел в купе и протянул Рите холодный дымящийся пакетик. Рита
удивленно посмотрела, подбородок у нее задрожал от сдержанного смеха.
- Ну кто в такой мороз ест мороженое?
- Реклама велит есть мороженое круглый год.
- Ну и ешь его сам. Раз ты придерживаешься требований рекламы.
Николай молча развернул пакетик, откусил. Заныли зубы. Рита взглянула
на его огорченное лицо, и глаза у нее стали мягкими и грустными. Она
отвернулась и долго смотрела в окно. Там убегали березы - белые на белом
снегу. На их голые ветки нанизывались клочья желтого дыма.
Быстро сгущались ранние зимние сумерки. Возникли и пролетели мимо
небольшой поселок, замерзшая речушка и три темные фигуры с удочками над
прорубями.
Николай проговорил негромко:
- Рита, ты хотела о чем-то мне рассказать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг