"Как же мы с Юркой раньше не догадались? - думает Николай. - А тут она
сказала, что нож где-то валяется, - и меня осенило..."
- Возможно, нам понадобится практическая помощь вашего института, -
говорит академик. - Как отнесется к этому ваше руководство?
- Не знаю, Григорий Маркович, - честно признается Привалов. - Пока мы
проектируем Транскаспийский из обыкновенных труб. Срок есть срок, задание
есть задание, а идея беструбного нефтепровода - не более чем идея.
- Вам поможет управление по трубопроводам, а точнее - сия девица,
представляющая управление. Несмотря на свою привлекательную внешность, она
настоящее дитя джунглей. В канцеляриях ей ведомы все шорохи и тропы.
- Григорий Маркович! - восклицает, смеясь, Лида Иванова.
Инженеры прощаются. Привалов со вздохом водружает на голову
генеральскую папаху и вместе с Николаем покидает Институт поверхности.
- Борис Иванович, - взволнованно говорит Николай, - девушка права:
матвеевский нож существует!
А приехав в Москву, он первым делом бросается на почту и дает
фототелеграмму Юре:
"Уверен, что О. и В. искали матвеевский нож. Срочно наведи справки.
Попробуй выведать у Вовиной жены. Николай".
9. НИКОЛАЙ ПОЛУЧАЕТ ПИСЬМО ОТ СТАРОГО ДРУГА
И ВСТРЕЧАЕТ СТАРУЮ ЗНАКОМУЮ
Но она так изменилась, так похорошела... Я смотрел на
нее и с ужасом чувствовал, что опять превращаюсь в
неотесанного деревенского мальчика.
Ч.Диккенс, "Большие надежды"
Люди, командированные в Москву, давно уже привлекают внимание
юмористов. С их легкой руки в литературе выработался стандартный тип
командированного.
Это несчастный мученик. Шофер такси везет его с вокзала в соседнюю
гостиницу вокруг всей Москвы. В гостинице ему не дают номера. Начальство
его не принимает. Иногда его даже обворовывают.
Все это не так. Обмануть командированного шофер не может, потому что
командированный, как правило, хорошо знает Москву. Несколько раз в день он
пересекает огромный город из конца в конец. Из "Гипронефтемаша", что на
Шаболовке, он спешит в Химки, в ЦНИИМОД, оттуда - за Крестьянскую заставу,
в институт, а попутно успевает забежать на один-два завода и, конечно, в
свое главное управление. Каждый вечер он, сидя в гостинице, составляет
график завтрашней беготни, с учетом приемных дней и часов.
Несмотря на такую загрузку, он бывает в театрах и музеях чаще среднего
москвича.
Подобно жителю Чукотки, безошибочно находящему Дорогу в бескрайней
снежной пустыне, командированный знает все ходы и переходы в огромных
служебных зданиях. Он ловко обходит референтов и секретарш, оберегающих
звуконепроницаемые двери. Он хорошо знает номера телефонов, по которым не
отвечают, и другие номера, безошибочные.
Почти не выбиваясь из собственного графика, Привалов носился вместе с
Николаем по институтам и лабораториям. Вежливо, но настойчиво он
преодолевал секретарские заграждения у дверей нужных кабинетов. Инженеры
оформляли договоры со смежными организациями, писали докладные записки,
готовили проекты приказов, вели междугородние разговоры...
Николая увлекла эта напряженная жизнь. Ведущие институты раскрыли перед
ним многосложность современной науки. Он жадно набрасывался на все
незнакомое, исписывал и покрывал эскизами блокноты, ворошил груды
информационных бюллетеней.
Настроение у него было приподнятое и радостное. "Молодцом, Николай
Сергеевич!.." Приятно было вспоминать эти слова академика.
Нет, он не переоценивал своих возможностей: слишком привык к мысли, что
он обыкновенный инженер, какими хоть пруд пруди. Но иногда сам давался
диву: как же залетела к нему в голову эта идея? "Превосходная идея!" - он
сам слышал, так сказал один из крупнейших физиков страны...
То, что Николай увидел и услышал в Институте поверхности, ошеломило
его. Он начал было писать подробное письмо Юре, но бросил, не дописав и до
половины. Грандиозные перспективы, вскользь намеченные академиком, не
сразу укладывались в голове, нужно было с ними освоиться, "переварить" их.
По вечерам в гостиничном номере они с Приваловым допоздна беседовали об
этих перспективах.
- Второй час ночи, - спохватывался Привалов. - Ну-ка, спать, спать!
Сон не шел. Николай лежал с открытыми глазами, ворочался под одеялом.
Хотелось курить.
- Борис Иванович, вы спите? - громким шепотом спрашивал он.
- Чего еще? - сонно откликался Привалов.
- Перестроенное вещество, - быстро говорил Николай, - это ведь
совершенно новые материалы, сплавы невиданной прочности, немыслимые до сих
пор соединения...
- Да спите вы!
Минут десять было тихо. Потом раздавался голос Привалова:
- Если говорить о химии полимеров, то...
Утром они пили чай у себя в номере. Борис Иванович, прихлебывая из
стакана, читал купленного вчера "Эйнштейна" из серии "Жизнь замечательных
людей". Дома жена не позволяла ему читать за едой. Зато, выезжая в
командировки, Борис Иванович широко пользовался неограниченной свободой.
В дверь постучали.
- Четыреста седьмой, возьмите письма, - сказала дежурная по этажу.
Писем было два: Привалову от жены и второе, с размашистой надписью
"Авиа", - Николаю от Юры. Николай вскрыл конверт, пробежал первые строчки
и ухмыльнулся: Юрка верен себе.
Письмо начиналось так:
"Николасу С.Потапкинсу, эсквайру.
Сэр, почтовый дилижанс наконец притащился к нам на участок. Вместо
обещанного подробного письма я получил жалкую депешу. Годдэм, сэр, я
простой человек, сэр, и я сожалею, что считал Вас за джентльмена. Но я
пишу Вам, хотя правильнее бы взять не перо, а добрый винчестер - лучшее
средство против проклятых койотов вроде Вас. Прочтя Вашу депешу, я вскочил
в седло и понесся как ветер. Я привязал своего мустанга к кусту чаппараля
и вошел в ворота Вашего ранчо..."
Видно, у Юры не хватило терпения продолжать в бретгартовском духе, и
дальше он писал попросту:
"...Долго торчал в подворотне и ждал, пока дяди Вовина жена выйдет во
двор. Тогда я случайно встретился с ней, расшаркался и со страшной силой
затрепал языком, наводя ее на вопрос: правда ли, что дядя Вова с помощью
нашего акваланга нашел нечто, упавшее в море с "Узбекистана"? "Откуда вы
знаете? - спрашивает мадам с подозрительностью во взгляде. - Вы разве тоже
были на "Узбекистане"?" Нет, говорю, я на яхте был, которая подобрала
женщину в красном. Тут она берет меня за руку, отводит подальше от окон
Тараканши и такое рассказывает, братец ты мой..."
И Юра подробно описал происшествие на борту теплохода.
Прочитав это место, Николай вскочил из-за стола.
- Что случилось? - Привалов поднял на него глаза.
- Читайте, Борис Иванович! Вот отсюда.
Привалов быстро пробежал страничку.
- О-о! - воскликнул он. - Матвеевский нож и вправду существует! Ну-ка,
что дальше?
Дальше Юра сообщал, что Вова, оказывается, выехал в Москву вместе с
Опрятиным. Затем описывал, как после разговора с Клавдией Семеновной он
поднялся наверх, к матери Николая, чтобы передать ей зарплату, полученную
по доверенности. Тут Юра внезапно перешел на стиль матвеевской рукописи:
"А матушка ваша убивается, что, слыхать, на Москве морозы лютые, за
полсорока градусов по цельзиеву расчислению, вы же не токмо валяных сапог,
ниже того, теплого споднего взяти с собою не возжелали, матушкины о том
немалыя просьбицы отвергнув..."
Привалов засмеялся:
- Узнаю вашего друга. И охота ему язык ломать!
"...Тем часом, - писал Юра, - некто, постучавшись, взошел. И был то муж
дебелый, ликом зверовиден и, против указу, не брит и не чесан..."
Действительно, в тот вечер Юра имел разговор с Вовиной женой, а потом
зашел к Вере Алексеевне и передал ей зарплату Николая.
Вера Алексеевна угостила Юру чаем с вареньем, а сама села напротив и
стала жаловаться на сына, не захотевшего взять с собой теплого белья. Юра
ел варенье и утешал Веру Алексеевну, ссылаясь на то, что у Николая молодой
и здоровый организм.
Тут раздался стук в дверь, и вошел плотный мужчина средних лет,
небритый, взъерошенный. Он кинул мрачноватый взгляд на Юру и Веру
Алексеевну, поздоровался, спросил:
- Могу я видеть инженера Потапкина?
- Это я. - Юра сделал за спиной знак Вере Алексеевне. Он узнал
незнакомца и решил выведать, зачем тот пришел.
- Моя фамилия Бенедиктов.
- Очень рад. Снимайте пальто, пожалуйста. Садитесь.
Пальто Бенедиктов не снял. Он сел на стул и положил на колени шляпу и
перчатки.
- Пришел к вам с ответным визитом, - сказал он. - В общем, без
предисловий. Мне говорила жена, что вы интересовались какими-то железными
коробками. Не могли бы вы объяснить, что это значит?
- Вы знаете это лучше, чем я, товарищ Бенедиктов, - ответил Юра. -
Ящичек с рукописью был выброшен из вашей квартиры. Нас заинтересовала
рукопись, и мы решили разыскать другие два ящичка, о которых там
упоминалось. Очевидно, в одном из них был матвеевский нож. Очень жаль, что
он утонул. Или его уже нашли?
Руки Бенедиктова беспокойно дернулись.
- Хорошо, - сказал он, прокашливаясь. - Если ваша осведомленность
простирается столь далеко, то скажите: что спрятано в третьей коробке?
- Не знаю.
Они помолчали немного. Затем Бенедиктов проговорил:
- Насколько мне известно, вы занимаетесь проблемой проницаемости. Мы
тоже кое-что делаем в этом направлении. Я слышал, вы собрали оригинальную
установку и получили интересный эффект. Если не секрет... - Он замолчал и
выжидательно посмотрел на Юру.
- Секрета, конечно, нет, - медленно, выбирая слова, сказал Юра. - Мы
занимаемся проектированием нефтепровода. Попутно нас заинтересовал вопрос
о диффузии жидкостей. Что касается наших опытов - к сожалению, не могу
посвятить вас... Не уполномочен. У нас есть дирекция. Обратитесь с
официальным запросом.
- С официальным запросом? - Бенедиктов невесело усмехнулся и встал. -
Благодарю за совет, товарищ Потапкин. Рад был с вами познакомиться. - Он
нахлобучил шляпу на лохматую голову.
- Я тоже, - любезно ответил Юра, поднял с пола упавшие перчатки и
протянул их Бенедиктову. - Это, кажется, ваши. Вы узнали мой адрес через
адресный стол? - спросил он вскользь.
- В этом доме живет один наш сотрудник.
- Ах, ну да, конечно... Между прочим, было бы очень интересно взглянуть
на матвеевский нож. Если не секрет.
- Вы сами сказали, что он утонул, - буркнул Бенедиктов.
Юра вышел в галерею проводить гостя. Здесь Бенедиктов немного
замешкался, глядя на голубую штору.
- Вы правы, - ответил Юра на его невысказанный вопрос: - Опыт был
поставлен именно здесь.
Он широким жестом откинул штору. Бенедиктов невольно шагнул поближе, но
увидел только большой стол, на нем - магнитофон причудливой конструкции, а
под столом - два-три черных ящика с аккумуляторами.
- Установку мы разобрали, - пояснил Юра. - А знаете что, товарищ
Бенедиктов? Если вы работаете в том же направлении, то почему бы нам не
объединиться? Зашли бы к нам в институт...
Биофизик взглянул на Юру из-под тяжелых, припухших век. Ничего не
сказал. Попрощался и вышел. Юра, отогнув оконную занавеску, смотрел, как
он медленно, шаркая ногами, спускается по лестнице.
- Любопытные новости, - сказал Привалов и налил себе еще чаю.
- С самого начала, с того самого дня, я чувствовал, что неспроста упала
она с теплохода. - Николай, зажав в руке Юрино письмо, принялся
расхаживать по комнате. - Она нырнула за ножом, это ясно. Если бы она
нашла его, то, конечно, отдала бы мужу, ну, а тот работает вместе с
Опрятиным... Но Опрятин искал нож на месте ее падения. Значит, Маргарита
Павловна не нашла его... Выходит, нож все еще лежит на дне или... - Он
замолчал.
- Или? - спросил Привалов.
- Или Опрятину удалось его разыскать.
- В таком случае, - спокойно сказал Борис Иванович, - надо поговорить с
Опрятиным и попросить у него нож для исследования. Это очень облегчит нам
работу.
- Вряд ли.
- То есть как это - вряд ли? Мы всесторонне исследуем нож и...
- Я не про то, Борис Иванович. Вряд ли Опрятин отдаст вам его.
- Почему? - удивился Привалов. - Я же объясню ему, для чего нужен нож.
- Он сделал несколько медленных глотков. - Вот что. Костюков пишет, что
Опрятин в Москве. Садитесь-ка за телефон и обзвоните гостиницы. Начните с
"Золотого колоса" и "Ярославской".
Это была титаническая работа - обзвонить огромный гостиничный городок.
То "занято", то "у нас такие не значатся", а то, не слушая вопроса,
говорят "мест нет" и кладут трубку.
Вдруг из седьмого корпуса "Золотого колоса" деловитый женский голос
ответил:
- Опрятин? Минуточку... Инициалы?.. Да, есть. Опрятин и Бугров. Сто
тринадцатый номер.
Посыпались гудки отбойного зуммера.
- Здорово! - Николай хохотнул. - Живет в седьмом корпусе, напротив нас,
а мы и не знали.
Привалов закрыл "Эйнштейна", посмотрел на часы.
- Половина девятого. Рановато, пожалуй, звонить...
Он подошел к окну. На улице вихрилась белая метель. Было еще темно, в
окнах гостиничного корпуса напротив горел свет.
- Впрочем, он не из лежебок. - И Привалов решительно набрал номер и
попросил дежурную по этажу вызвать Опрятина.
Некоторое время он ждал. Услышав ответ, оживился:
- Николай Илларионович? Рад приветствовать вас в Москве... Привалов...
Да, и более того: живу тоже в "Золотом колосе", по соседству... Откуда
узнал? - Привалов запнулся на секунду. - От общих знакомых.
Он сказал, что хотел бы поговорить об одном важном деле, и Опрятин
ответил, что будет рад встретиться, только попозже: он должен ехать по
делам. Они договорились встретиться в двенадцать в вестибюле метро "ВДНХ".
- Прекрасно! - Привалов положил трубку. - В час у меня совещание в
Главнефтеспецмонтаже - как раз успею. А пока приведу в порядок записи. Вы,
Коля, поезжайте в управление, пробейтесь к Бубукину и проявите
настойчивость. Сегодня проект приказа должен быть завизирован.
Николай горестно вздохнул. Он не любил ходить в управление. Тамошние
нескончаемые коридоры угнетали его и вызывали в памяти строчки из
Багрицкого:
Ой, чумацкие просторы -
Горькая потеря!
Коридоры в коридоры,
В коридорах двери...
- И вот что еще, - сказал Привалов. - Закажите себе билет на среду.
- Себе? А вам?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг