заинтересовались этим местом... Как ваше имя-отчество?
- Николай Сергеевич.
- Молодцом, Николай Сергеевич! Превосходная идея.
Николай польщен. На лице его сама собой появляется неприлично широкая
улыбка - от уха до уха. С трудом согнав ее, он говорит торопливо:
- Схему установки нам помогли разработать специалисты по автоматике на
основе предложения инженера Костюкова. Он же пел. Понимаете, Григорий
Маркович, эта песенка... то есть получилось такое стечение
обстоятельств...
- Не смущайтесь. - Ученый дружелюбно смотрит на Николая. - В вашем
возрасте и я певал "Сербияночку". А про стечение обстоятельств нам
известно. Вы поступили правильно: пока проблема не решена, лучше, чтобы о
ней поменьше говорили. Во избежание нелепых толкований. Помните статью о
"чуде в Бабьегородском переулке"? Неправильно истолковали коэффициент
полезного действия и расписали в газете, что, дескать, на заводе
кондиционеров создана установка с КПД больше ста процентов... Ваша-то
установка не в переулке ли была? - спрашивает он вдруг.
- В переулке, - немного растерянно отвечает Николай. - В Бондарном
переулке...
- Вот видите. - Григорий Маркович негромко смеется. - Чудо в Бондарном
переулке.
В комнату входят трое: китаец неопределенного возраста, в
восьмиугольных очках, молодой - чуть постарше Николая - невысокий крепыш в
спортивной куртке и румяная девушка в сером костюме. Пожимая руку крепышу,
Николай замечает у него на лацкане куртки значок яхтсмена-перворазрядника.
Крепыш тоже видит такой же значок в петлице Николая. Они улыбаются друг
другу. Николай пугается, как бы в его улыбке не проскользнуло чувство
превосходства, свойственное морякам соленой воды при встречах с
пресноводными коллегами, и гонит ее с лица. Что-то у него сегодня
неблагополучно а улыбками.
Николай рассказывает об опыте в Бондарном переулке. Все внимательно
слушают. Китаец записывает в блокноте.
- Таким образом, - заключает Николай, - мы вовсе не думали о
проницаемости. Мы хотели усилить поверхностное натяжение ртути, и только.
- Картина представляется яснее, - говорит академик. - А теперь
послушаем Василия Федоровича.
Крепыш в спортивной куртке раскладывает на столе несколько схем и
фотографий. Следует короткое сообщение. Они построили установку, полностью
дублирующую опыт в Бондарном переулке. Конечно, она снабжена точными
записывающими приборами. Камертонный прерыватель заменен более совершенным
устройством. Вот принципиальная схема...
Затем Григорий Маркович приглашает инженеров осмотреть установку. Она в
другом здании, так что приходится одеться и выйти.
Снова похрустывает под ногами снег, морозный день искрится и щедро льет
смолистый хвойный дух.
Григорий Маркович с Приваловым и китайцем идут впереди. Молодежь
немного приотстала. Николай узнает от своих спутников, что китаец - доктор
наук, специалист по поверхности раздела жидкостей, а зовут его Ли Вэй сэн.
И что Василий Федорович недавно защитил кандидатскую диссертацию об
электростатических явлениях, возникающих в клеевых пленках при схватывании
клея. Румяную девушку зовут Лида Иванова, можно без отчества, она не
физик, а инженер из управления по строительству трубопроводов, а здесь она
находится для координации вопросов новой техники; ей нравится Ефремов,
хотя лично она "Туманность Андромеды" написала бы иначе.
Кроме того, Николай успевает обменяться с Василием Федоровичем мнениями
о способах складывания спинакера и договориться на воскресенье вместе
поехать в Химки, чтобы Николай попробовал свои силы на парусном буере.
Они входят в небольшое одноэтажное здание. Вот и установка. Николай
смотрит во все глаза. Да, это тебе не Бондарный переулок, думает он.
Впрочем... Впрочем, в принципе никакой разницы. И здесь, как в переулке,
возвышается кольцо Мебиуса.
Внутри кольца укреплены две штанги, прижатые друг к другу мощными
электромагнитами. Когда режим установки создаст условия проницаемости,
штанги проникнут друг в друга. Но пока режим не найден. Стрелки приборов
стоят на нулях.
В том, первом здании, в звуконепроницаемой комнате магнитофон
воспроизводит злосчастную "Сербияночку". Звук преобразуется в
электрические колебания, которые записываются на ферромагнитную ленту в
виде, пригодном для обработки на электронно-счетной машине. Цифры,
обозначающие частоты, переводятся в двоичную цифровую систему, имеющую
только два знака: ноль и единицу.
Число, которое в обычной десятичной системе изображается знаком "2", в
двоичной системе пишется, как "10", тройка - "11", четверка - "100",
пятерка - "101", и так далее. Для людей эта система слишком громоздка:
число "16", которое мы обозначаем двумя знаками, в двоичной системе
пишется пятью: "10000". Но для электронной машины это очень удобно. Все ее
действия основаны на комбинациях: есть импульс - значит, единица; нет
импульса - ноль. Когда задача выражена такими цифрами, машина справляется
с ней мгновенно.
Институтская электронно-счетная машина имела такую задачу. Она "знала"
все параметры схемы, где была только одна неизвестная величина. Если бы
Валерик не опрокинул камертонный прерыватель, грузики остались бы в том же
случайном положении, когда получилась проницаемость. А теперь приходилось
пропускать установку через все частоты, встречающиеся в Юриной музыке.
Электронная машина непрерывно составляла и решала ряды уравнений; их
результаты в виде электрических команд последовательно передавались на
установку.
- Человеческой жизни не хватило бы, чтобы перебрать все комбинации, -
говорит Григорий Маркович. - У вас получилось случайное совпадение, а
повторение случайности - дело практически немыслимое. Будь это лет
двадцать назад, пришлось бы просто махнуть рукой.
- Григорий Маркович, разрешите узнать, - осторожно спрашивает Привалов,
- у вас уже сложилось мнение относительно... э-э... причин проницаемости?
- Об этом, Борис Иванович, говорить еще рано. Но, полагаю, наш друг
Багбанлы в принципе совершенно прав: все дело в перестройке внутренних
связей вещества. При перестроенных связях проникновение идет по межатомным
и межмолекулярным пустотам, которые огромны сравнительно с элементарными
частицами.
- А если орбиты внешних электронов пересекутся при встрече? -
спрашивает Николай.
Академик улыбается:
- Жолио-Кюри как-то сказал, что, говоря о структуре атома, надо
отказаться от образных представлений. Человеческому воображению это не пол
силу. Только математика может дать представление о действительности. Но,
если попробовать выразить словами, никаких круговых орбит нет. Есть
амплитуды колебаний электронов.
- Еще вопрос, - говорит Привалов, - какова, по-вашему, физическая
природа поля кольца Мебиуса?
Ученый шутливо поднимает вверх обе руки.
А Ли Вэй-сэн, показав в улыбке крупные зубы и тщательно выговаривая
слова, замечает:
- Товарищи с юга нетерпеливы. Товарищи с юга не хотят подождать два
года или один год.
- Пока что могу сказать вам только одно. - Григорий Маркович, слегка
сутулясь, подходит к Привалову и выставляет вперед длинный и тонкий
указательный палец. - В обычном кольце токи высокой частоты, текущие по
наружной и внутренней поверхностям, проходят разный путь. В кольце
Мебиуса, имеющем одну поверхность, токи текут не обычным путем. Происходят
какие-то особые явления. Разумеется, в определенной частотной обстановке.
Ну-с, пойдем дальше. - Он ведет гостей в другое помещение. - Поверхность
Мебиуса в высокочастотном контуре - на редкость счастливая догадка, -
говорит он, идя по широкому коридору. - Она открывает отличные
перспективы, о которых вы, быть может, и не подозреваете. Но, поскольку
выдвинута конкретная задача - подводный нефтепровод, - мы решили на первом
этапе привязать работу именно к этой задаче. Собственно, задач у нас две.
Усиленное поверхностное натяжение должно придать нефтяной струе локальную
форму - это раз. Сопротивление ее движению требуется свести до минимума
и-ли вовсе снять за счет проницаемости - это два. Правильно?
- Совершенно верно, - подтверждает Привалов.
- Ну-с, вторая задача - дело еще далекое, а вот первая... Впрочем,
смотрите сами.
Он распахивает дверь.
Посреди комнаты - круглый бетонный бассейн диаметром в три с половиной
метра, облицованный белым кафелем. Стенки бассейна - почти в человеческий
рост. Его опоясывает желтой металлической лентой большое горизонтальное
кольцо, укрепленное на ребристых изоляторах.
- Кольцо Мебиуса? - нерешительно спрашивает Николай, разглядывая желтую
ленту. - Ну да, вот перекрутка... Вот это колечко!
Вслед за Григорием Марковичем они поднимаются на площадку вровень с
верхним краем бассейна. Отсюда видно: чаша бассейна залита до половины
густой черной жидкостью с зеленоватым отливом.
- Масло, - коротко бросает академик. - Десять тонн. А теперь смотрите.
Он нажимает кнопку на пульте.
Поверхность масла вспучивается в середине, растет... Края начинают
отходить от стенок бассейна, обнажая дно... Все быстрее и быстрее...
Какая-то могучая сила стягивает черную жидкость в трехметровый шар почти
правильной формы. Поверхность его становится глянцевитой, переливчатой,
радужной, и в ней отражаются фигуры на площадке - уродливо искаженные, как
в "комнате смеха".
Но, конечно, никому и в голову не приходит смеяться.
- О-о! - вырывается у Привалова.
Николай изумленными, счастливыми глазами смотрит на черный шар, лежащий
в бассейне.
- Попробуйте проколоть! - Григорий Маркович протягивает Николаю
эбонитовый стержень с острым наконечником.
Николай берет стержень и упирает острие в шар. Поверхность не
поддается. Он давит изо всех сил. Он чувствует - поверхность шара
пружинит. Она лишь слегка прогибается под острием, но не прокалывается,
нет!
- Не прокалывается! - кричит он.
Академик тихо смеется. Смеется Лида Иванова, усмехается Василий
Федорович. Ли Вэй-сэн обнажает крупные белые зубы.
Галерея в Бондарном переулке... Пульсирующая капля ртути... Все
отодвинулось, заслонилось огромным черным шаром. Так вот ты какое,
поверхностное натяжение!
- Частота... На какой ч-частоте? - Николай заикается от волнения.
- Все расскажем. Эта сила пока недостаточна. Она еще не может заменить
десятимиллиметровую стенку стальной трубы.
Академик выключает ток - и шар сразу опадает. Растекается в чаше
бассейна. Черная маслянистая поверхность тяжело колыхнулась концентричными
волнами, отраженными от стенок, и застыла.
- Сто тонн, - говорит Привалов. - На погонный метр шестнадцатидюймовой
трубы при внутреннем давлении в восемь атмосфер действует сто тонн.
Неужели это...
- ...будет, - кивает академик. - Кольцо Мебиуса даст нам и такое поле
усиления. Вы, - он наставляет указательный палец на Николая, - шли
правильным путем, мы добавили к вашей схеме совсем немногое.
- Товарищи с юга и-зо-бре-тательны. - Ли Вэй-сэн отчетливо произносит
каждый слог. - Увеличение поверхностных сил - крупное открытие. До сих пор
мы умели обращаться с жидкостями, только заключая их в сосуды. Теперь...
Теперь мы будем уметь больше.
- Верно, товарищ Ли, - говорит Григорий Маркович. - "Будем уметь
больше" - сказано хорошо. Кольцо Мебиуса дает именно поле увеличения
поверхностных сил. Но - и это закономерный в физике обратимый процесс - на
каком-то узком режиме, который нам еще неизвестен, оно дало прямо
противоположный эффект: ослабление, раскрытие связей. Строго говоря,
случай с пальцем вашего лаборанта, проницаемость, - явление побочное.
- Паразитное, - вставляет, улыбаясь, Василий Федорович.
- Именно.
Все смеются.
- Кстати, товарищи, - академик переводит взгляд с Николая на Привалова,
- вы представляете себе масштаб этого "паразитного" явления?
Николай молчит. Он давно уже дал себе слово не заноситься. Только
трубопровод - больше ничего...
- Всего, конечно, себе не представишь, - говорит Привалов. - Но мы
думаем... Переворот в холодной обработке металлов - резание без
сопротивления...
Академик кивает.
- Строительство шахт и проходка нефтяных скважин проницающим
инструментом, - продолжает Привалов, воодушевляясь. - Я даже думал...
Только не смейтесь... Думал о метеоритной защите для космических
кораблей...
- Может быть, может быть, - медленно, раздумчиво говорит Григорий
Маркович. - Но каждый случай практического применения потребует
специальных решений. Нелегких решений... Поверхность вещества обладает
энергией, и, кажется, она будет у нас в руках...
- Новый вид энергии?! - Привалов запускает руку в шевелюру.
- Новый источник, - поправляет академик. - Более близкий и доступный,
чем ядерная энергия.
С минуту все молчат.
- Ну-с, давайте спустимся с небес на землю.
Один за другим они спускаются с площадки. Коридор. Вестибюль. Снова
хрустит под ногами снег.
Теперь в кабинете академика они обсуждают программу дальнейших работ.
- Перестроенное вещество... - говорит Григорий Маркович. - Подержать бы
его в руках... Когда еще наша установка выдаст первый образец... Жаль, что
эффект с пальцем вашего лаборанта оказался нестойким. Вот если бы к нам
попал каким-нибудь чудом нож Матвеева. Если, конечно, он существовал в
природе...
- А может быть, нож и сейчас где-нибудь валяется? - несмело говорит
Лида Иванова. - Ведь Матвеев привез его в Россию.
Нож где-нибудь валяется?..
В памяти Николая живо встает летний день, залитый жарким солнцем.
Парусные гонки. Моторка Опрятина, и Вова у борта моторки. Он, Николай,
подплывает к ним и слышит, как Вова говорит: "Мне, кроме ножа, ничего не
нужно". Что-то в этом роде. У Вовы акваланг. У Опрятина в моторке
поисковый прибор. Они ищут в том месте, где упала за борт Маргарита
Павловна. Перед этим Опрятин приходил к ним в институт - выведывал
координаты места падения. И спрашивал... Да, спрашивал, не было ли в руках
у женщины металлического предмета... Нож! Матвеевский нож - вот что они
искали! Ведь если ящичек с матвеевской рукописью был выброшен из Дома
Маргариты Павловны - в этом Николай не сомневался, - то у нее же мог быть
и матвеевский нож... Ну конечно, он мог быть в другом ящичке!..
Николай припоминает эскизы на последнем листе рукописи. "Источник" -
так назывался ящичек, в котором они нашли рукопись. Потом был эскиз
другого ящичка, под названием "Доказательство". Доказательство! Что, как
не этот нож, могло служить лучшим доказательством!..
И еще: Юрка видел у Опрятина в лаборатории ламповый генератор. Юрка
уверял, что не для поднятия уровня моря Бенедиктов и Опрятин возятся с
высокой частотой...
Наконец-то он, Николай, связал разрозненные впечатления в единую
картину. Есть матвеевский нож! О нем знает Маргарита Павловна, его ищут
Опрятин и Вова. Или - уже нашли?..
Ему хочется немедленно рассказать о своей догадке, но он сдерживает
себя. Здесь не место. Потом.
Он прислушивается к разговору старших.
- ...Если Матвеев мог держать нож за рукоятку, значит, она была из
обычного вещества, - говорит Григорий Маркович. - В ноже существовала
какая-то переходная зона...
"Дать телеграмму Юрке? - думает Николай. - Пусть попробует выведать
что-нибудь у Вовы или у его жены Надо достать этот нож. Обязательно
достать нож..."
Снова он заставляет себя прислушаться к разговору.
Теперь говорит Ли Вэй-сэн:
- Связи в веществе непостоянны. Они находятся в непрерывном
изменении...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг