сказала, что не пойдет с ними, пока они не оденутся прилично.
- Что? Что такое? - возопил Валерий. - Не стану я надевать галстук в
тропиках! Сама видала, здесь почти без штанов ходят, так с какой стати мне
выпендриваться?
А Ур сказал, что у него, кроме того, что на нем, есть только зимний
костюм, который он, разумеется, не наденет, и одна рубашка. Нонна, однако,
твердо стояла на своем, и пришлось идти переодеваться.
Минут через десять они спускались по лестнице, устланной потертым
красным ковром. Ур сменил водолазку на кремовую рубаху с погончиками, а
Валерий шел в темно-сером костюме, демонстративно крутил шеей, обвязанной
ярким, в колечках галстуком, и ворчливо рассказывал Уру - но так, чтобы и
Нонна слышала, - как правы были комсомольцы двадцатых годов, когда
отвергали галстук как символ буржуазного благополучия. Он даже припомнил
пьесу тех времен под названием "Галстук" - читать он ее не читал, но
слышал от тети Сони, что была такая пьеса, в которой товарищи высмеивали
комсомольца, упрямо носившего галстук, а потом ему досталась винтовка без
ремня, и он вместо ремня приспособил галстук, найдя этому пошлому предмету
правильное применение...
- Хватит, хватит, - сказала Нонна. И добавила, усмехнувшись: - Теперь
я знаю, откуда пошла твоя манера: от Костюкова.
Войдя в зал ресторана, они остановились. В табачном дыму плыли
столики, потные, красные лица, салфетки, бутылки. Полированный ящик у
стойки извергал громыхающую музыку.
Тут они увидели невысокого человека с сухим горбоносым лицом,
энергично пробиравшегося к ним между столиков. На нем была светло-зеленая
рубашка и шорты такого же цвета.
- А вот и Русто, - сказал Ур, широко улыбаясь.
Валерий язвительно шепнул Нонне:
- До чего неприлично одет! Ай-яй-яй...
Доктор Русто, склонив воинственный седой хохолок, поцеловал Нонне
руку и сказал по-французски, что счастлив видеть очаровательную
мадемуазель Селезнёфф. Затем он обнял Ура и похлопал его по спине. Валерию
крепко пожал руку и, столь же старательно, сколь и любезно, повторил вслед
за ним фамилию:
- Гор-ба-шез. Трез агреабльман*.
_______________
* Очень приятно (франц.).
И он повел их в угол, где за сдвинутыми столиками сидел экипаж
"Дидоны", навстречу улыбкам и картавому говору, и принялся представлять
всех подряд, а бородач Шамон, смешно произнося русские слова, переводил.
Впрочем, тут же выяснилось, что Нонна говорит по-английски, а Валерий с
грехом пополам понимает, и тогда Русто перешел на английский.
- Пьер Мальбранш, - назвал он, и над столиком воздвиглась высокая и
гибкая фигура молодого человека с резко очерченным костистым лицом и
каштановыми кудрями до плеч. - Мой помощник и штурман. А это Мюло, -
представлял он дальше, и дочерна обожженный солнцем дядька с тонким носом
и водянистыми глазами оторвался от стакана красного вина и, ухмыльнувшись,
подмигнул Нонне. - Мюло - механик "Дидоны", неустрашимое и болтливое дитя
Прованса, прожигатель жизни и поджигатель подшипников. А это наш боцман
Жорж, - продолжал Русто, и ладно сложенный креол в белом костюме
почтительно наклонил курчавую голову. - Он родился недалеко отсюда, на
Майотте, и мечтает вернуться туда и обзавестись гаремом, но ничего из
этого не выйдет, потому что я отпущу Жоржа, только когда перестану
плавать, а плавать я никогда не перестану. Франсуа Бертолио, - назвал он
следующее имя, и тотчас вскочил юноша с улыбчивым открытым лицом, с
большим родимым пятном на левой щеке, с длинными волосами соломенного
цвета. - С его дядюшкой, Ур, вы хорошо знакомы - я имею в виду Жана-Мари,
библиотекаря Океанариума. Франсуа ловил счастье в Париже, но найдет его,
как я надеюсь, в океане. Это его первый рейс, и он будет помогать нам в
лаборатории. Люсьена Шамона вы уже знаете. Здесь недостает Армана Лакруа,
величайшего из ныряльщиков, смотрителя Океанариума, - Ур, его вы знаете
тоже. Арман остался на "Дидоне", потому что должен же кто-то оставаться на
судне, когда команда на берегу. Кроме него, на судне моторист Фрето, хотя,
как мне кажется, ему следовало быть здесь, а нашему другу Мюло - в
машинном отделении, но, увы, Мюло просто не умеет оставаться на судне,
если оно стоит в порту. Еще матрос, нанятый мною здесь, он должен явиться
на борт завтра, перед отплытием, - и вот, дорогие друзья из России, весь
экипаж "Дидоны". А теперь, - Русто поднял свой стакан, - мы выпьем за
самого очаровательного из всех океанологов, каких мне только доводилось
видеть, - за мадемуазель Селезнёфф.
- Вив! - дружно крикнул экипаж.
Раскрасневшаяся Нонна поблагодарила - мерси, мерси боку - и отпила из
фужера необыкновенно вкусного вина, и тут же на ее тарелке выросла гора
салата, и была придвинута еще тарелка с рыбным блюдом необычного вида, и
чашка с пряным напитком, и Нонна счастливо засмеялась и принялась за еду.
Русто сразу завел с Уром спор о методике предстоящих измерений, они
перебивали друг друга и чертили на бумажных салфетках схемы.
Затем Русто предложил тост за Ура, немного погодя - за "мосье
Горбашез", и еще дважды прозвучало дружное "вив". Шамон кинул монету в
музыкальный ящик и увел Нонну танцевать. Валерий снял пиджак и повесил на
спинку стула, оттянул галстук и завел разговор с Мюло. Потом пошел
танцевать с Нонной Мальбранш, а рядом с Валерием очутился Шамон, и они
выпили еще по стакану. Валерий спросил, где Шамон учился русскому языку.
Оказалось, что тот женат на внучке русского эмигранта и от нее немного
научился говорить по-русски, и ему нравится этот язык, а особенно песни.
Мюло, хитроносый механик, сидел по другую сторону от Валерия. Он
налил Валерию вина, и они выпили, подмигнув друг другу, и Мюло рассказал
какую-то историю, а Шамон кое-как перевел. Это был старый провансальский
анекдот. Мариус говорит Оливье: "Хочешь, я тебя представлю своей
приятельнице, она исключительная красавица". - "Хочу", - отвечает Оливье.
Мариус представил его. Теперь Оливье обращается к Мариусу: "Разрешите мне
потанцевать с вашей прекрасной дамой". А красавица и говорит: "Надо бы у
меня спросить". А Мариус говорит красавице: "Ты, гусыня, помолчи, когда
два дворянина разговаривают".
Валерий захохотал. Шамон, сдвинув брови, воззрился на Мюло и спросил,
к чему тот, собственно, вспомнил этот глупый анекдот. Провансалец принялся
его уверять, что рассказал это без всякой задней мысли, просто
вспомнилось, а что тут такого? Шамон махнул рукой и ушел танцевать с
Нонной, которая только что вернулась с Мальбраншем с танцевального
пятачка.
Мюло дернул Валерия за рукав, и они еще выпили, а потом Валерий
обнаружил, что сидит с Мюло в обнимку и старательно подтягивает
провансальцу, поющему какую-то песню. Ему было чертовски весело.
Потом Валерий очутился на улице, под яркими звездами. Он помнил, что
долго прощался со всеми, пожимал руки и говорил: "Трез агреабльман".
Утром его разбудил солнечный луч, невежливо пощекотавший в носу.
Валерий встал со смутным беспокойством от того, что позволил себе вчера
лишнего, и пошел под душ. Потом заявился Ур, и они постучались к Нонне.
Валерий вошел к ней, заранее приготовляясь к отпору. К его удивлению,
обошлось без нотаций. Нонна стояла у окна, обведенная солнечным контуром,
и улыбка ее - странное дело! - показалась Валерию смущенной.
- Из нас троих, - сказала Нонна, - вчера только Ур сохранил ясную
голову.
Валерий хотел тут же предложить, чтобы Ур стал вместо Нонны старшим в
группе, но промолчал, подумав, что Ур все-таки... ну, некоторым образом
пришелец...
- Они чудные ребята, - продолжала Нонна, - с ними просто и весело. Но
много пьют, особенно этот механик...
- Ясно, ясно, мадемуазель Селезнёфф, - сказал Валерий. - Учтем это
дело и перейдем к следующему.
- Да, Валера, очень прошу тебя учесть. Договорились? Теперь так: мы
перебираемся сегодня на "Дидону" и отплываем на эти острова...
- Какие острова?
- Ты разве не слышал, что говорил вчера Русто? Он хочет показать нам
Коморские острова. Говорит, было бы жестоко не показать такую красоту.
Кроме того, насколько я поняла, он хочет повидаться там со своим старым
другом, ихтиологом по фамилии Ту... Нет, забыла... Ну вот. Вчера "Дидона"
прошла размагничивание, сегодня погрузка, потом отплываем на Коморы. А
через два дня уйдем в океан. Такова программа.
Внизу, в баре, они сели на высокие табуреты перед стойкой. Нонна и
Валерий выпили кофе, а Ур - три бокала сока манго. Тут и разыскал их
Франсуа Бертолио, посланный за ними.
Франсуа был не только услужливым, но и расторопным мальчиком. Поймал
такси, вихрем взлетел по лестнице за багажом.
Приехали в порт. И - вот она, "Дидона". Чистенький белый корпус,
изящная надстройка, солидные кран-балки и лебедки на низкой корме.
Грузовая стрела поднимала с причала ящики и опускала в трюм, и было
слышно, как распоряжался, кричал что-то грузчикам маленький смуглый боцман
Жорж, работавший у лебедки стрелы.
"Коробочка тонн на четыреста", - подумал Валерий, окинув судно
опытным глазом. А вслух сказал, торжественно протянув руку:
- Привет тебе, "Дидона", сестра "Севрюги" нашей!
- Что-то тебя на стихи тянет, - заметила Нонна.
Стали вытаскивать чемоданы из багажника машины, и тут произошло
неожиданное. Еще минуту назад грузчики на причале мирно стропили ящики,
как вдруг у них началась драка. Двое мальгашей в грязных белых шортах
кинулись, остервенело крича, за малым в черном берете и комбинезоне.
Догнали. Замелькали кулаки. Взметывая пыль, клубок сцепившихся тел
подкатился прямо Уру под ноги. Тот наклонился, пытаясь разнять, в
следующий миг и он очутился на земле. Валерий и Франсуа бросились к нему,
но Ур уже и сам вскочил на ноги и растерянно рылся в карманах. Франсуа
закричал на драчунов, малый в берете метнулся в сторону и скрылся за углом
пакгауза, а мальгаши в шортах, ругаясь, вернулись к ящикам. С борта
"Дидоны" сбежал к ним боцман Жорж, и они громко заговорили, жестикулируя.
- Ничего, ничего... - сказал Ур обеспокоенным Нонне и Валерию. -
Просто с ног сбили... Почему они подрались?
Франсуа, тоже очень взволнованный, счищал пыль со спины Ура. Прибежал
Шамон, сошел с "Дидоны" и сам Русто.
Происшествие объяснилось просто. В порту вечно толклись безработные
докеры, они ссорились между собой, перехватывали друг у друга погрузочные
работы, - как видно, и те трое сводили старые счеты.
- Сожалею, Ур, - сказал Русто. - И прошу ни при каких обстоятельствах
не вмешиваться в драки - я уже знаю эту вашу особенность. Мадемуазель,
мосье, милости прошу на борт "Дидоны". Каюты для вас приготовлены. Люсьен
покажет вам лабораторию. Меня же прошу извинить: счета, финансы, бумаги -
увы, без всего этого не выйдешь в океан...
Каюты - крохотная одноместная для Нонны и двухместная для Ура и
Валерия - оказались уютными, с деревянными панелями, с умывальниками и
шкафчиками, Но лучше всего была корабельная лаборатория - длинное
помещение со столами для карт и приборов. А приборов здесь было множество
- термограф и батометры Нансена, драга и дночерпатели, магнитометры разных
систем, эхолот и репитер гирокомпаса и другие нужные для работы в море
устройства. Они занимали почти все пространство лаборатории, оставляя для
людей только узкие проходы.
Жарко было в лаборатории. По крутому трапу поднялись на шлюпочную
палубу, которую здесь называли на английский манер бот-деком. Мальбранш в
белом берете высунулся из окошка рубки и с улыбкой отдал честь. Подошел
здоровяк Арман Лакруа, великий ныряльщик, сдержанно поздоровался.
А механик Мюло вылез из люка машинного отделения, на нем были
фиолетовые трусы, и он, подмигнув Валерию, спустил за борт ведро на
веревке, зачерпнул воды и тут же, на палубе, окатил себя с головы до ног,
после чего снова скрылся в люке.
И только в третьем часу дня, покончив с береговыми делами, "Дидона"
оторвалась от стенки причала и малым ходом пошла к выходу из гавани. Стая
чаек устремилась за ней.
Г л а в а ш е с т а я
ОСТРОВА В ОКЕАНЕ
На берегу ничего не забыли, а? Тогда
свистать всех наверх! Пускай выстроятся
здесь, на шканцах, будь они прокляты!
Г. М е л в и л л, Моби Дик
Нонна медленно плыла, опустив голову в маске в воду и пошевеливая
ластами. Вода была теплая и прозрачная, и в ней цвели роскошные, сказочно
многоцветные коралловые сады. Тут и там среди нагромождений кораллов
темнели подводные гроты, колыхались пышные водоросли, стаями и в одиночку
ходили невиданные рыбы.
Теперь Нонна плыла над внутренним склоном кораллового барьера.
Никогда бы не отважилась она заплыть так далеко от берега, если бы не
Русто. Он все время держался рядом, вселяя в Нонну спокойное чувство
безопасности.
А внизу кипела жизнь. Вон плывет кто-то с желтыми баллонами акваланга
за спиной и ружьем для подводной стрельбы на изготовку, и тень от него
скользит по светлому дну. Кто это - Ур или Валерий? А вот появился у
подножия барьера Шамон, его легко узнать по "аквафлексу" - кинокамере для
подводных съемок, похожей на маленький самолет. Кого или что он снимает?
Нонна повисла над ним, раскинув руки. Не эту ли забавную рыбу с длинной
ниткой на спине снимает Шамон? Или, может, ту уродину, толстую тушу с
щетинистым рылом, которая пасется в водорослях? А это кто? Кажется,
Валерий. Ну да, бородка мелькнула. Ах, он тянет рыбу на гарпуне,
подстрелил-таки... Мальчишка неугомонный. Все они становятся как
мальчишки, когда дорываются до воды и аквалангов.
Нонна поплыла дальше и вдруг увидела довольно широкий проход в
коралловом барьере. Там сгущалась синева, и Нонна на миг ощутила страх при
мысли о бездонной глубине, которая начинается за барьером. Внизу - она
отчетливо видела в прозрачной светло-зеленой воде - плыл Ур. Нонна
остановилась, чтобы посмотреть, за кем он охотится. Вот он выстрелил - из
ружья вылетел гарпун, вытягивая за собой линь. Ни в кого не попал! И тут
из синевы прохода выплыла длинная серая тень...
Еще ничего не случилось, еще не успела Нонна осознать, что Ур
продолжает по инерции приближаться к проходу, а предчувствие беды уже
охватило ее. Она с трудом удержала крик ужаса, едва не выпустив изо рта
загубник трубки. Акула медленно, как бы приглядываясь, вплывала в
коралловый сад. Ур теперь остановился. Заметил, конечно. Кажется, он
находился выше акулы. Кто-то с длинным ножом в руке подплыл к нему и
оттолкнул, да, оттолкнул назад. Теперь Нонна отчетливо видела тупые глазки
акулы, ее треугольный спинной плавник. Русто был рядом, он потянул Нонну
за руку, но она отняла руку, она была как во сне. И в дурном этом сне там,
внизу, человек с ножом - теперь она узнала в нем Армана Лакруа -
надвигался, страшно медленно надвигался на серую тварь... Вдруг - удар
хвостом, гибкое тело изогнулось в повороте... в следующий миг акула
устремилась обратно в океанскую синь...
Позднее, когда все вылезли наконец из воды и сидели на веранде
бунгало в соломенных креслах, Нонна спросила, а Шамон перевел вопрос на
французский:
- Почему она отступила? Разве акулы боятся человека?
- Нет, - усмехнулся Арман. - Они не боятся нас. Но иногда их можно
озадачить.
- То есть как?
Арман пожал борцовскими плечами. Что он мог сказать? Никогда ведь не
знаешь, как поведет себя акула, сыта она или голодна, очень или не очень
агрессивна... На какую нарвешься...
Вместо него ответил Русто:
- Арман никого не боится в море, кроме касаток. И акулы, я думаю,
чувствуют это.
- Боится Арман или не боится, это мы увидим, когда я проявлю пленку,
- сказал Шамон. - По лицу его увидим.
- А ты снял эту встречу? - спросил Русто.
- Да. Правда, камера прыгала у меня в руках, но что-то, надеюсь,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг