- Представь себе. Говорят, сама Афродита натиралась - и ничего, всем
нравилось, как от нее пахнет. Кстати, она здесь и родилась. Вышла из пены
морской на берег Кипра.
- Какие обширные познания! - сказала Нонна насмешливо. - Смотрите,
готическая церковь на горе. Во-он белеет.
- Это, наверное, со времен тамплиеров сохранилось.
- С каких времен? - спросил Ур.
- Был такой рыцарский орден тамплиеров. Они во времена крестовых
походов захватили Кипр.
- Ты, я вижу, успел подготовиться, - сказала Нонна. - Энциклопедию
небось полистал?
Самолет заходил на посадку. Вот раскинулся вдоль бухты утопающий в
зелени город, порт с многочисленными пароходами. Показалась Никозия, потом
ушла в сторону, возникли холмы, поросшие темно-зеленым маквисовым
кустарником... человек в мохнатой шапке и ишачок с поклажей на тропинке...
ушли и холмы, навстречу бежало ровное поле, а вот и бетонная полоса...
толчок...
Прилетели. С пальто, перекинутыми через руку, направились в здание
аэропорта. Солнце пригревало здесь славно.
Формальности, проверка документов. Нонна объяснялась с
чиновниками-киприотами по-английски. Валерий с интересом глазел по
сторонам, пытался читать греческие надписи на ярких рекламных плакатах. Ур
помалкивал, вид у него был мрачноватый.
- Что с тобой? - спросила его Нонна, когда они уселись за столик в
ресторане. - Ты чем-то недоволен?
- А с чего быть довольным? - ответил за Ура Валерий. - В город
съездить не пускают, сиди тут и жди пересадки. Транзитная жизнь.
Ур слушал, медленно обводя взглядом зал и пеструю транзитную публику,
офицеров в неведомой форме, пожилых дам, клюющих носами толстый
путеводитель, негра с кофейным лицом. Принесли блюда с ростбифом и
какими-то травами. Ур принялся за еду, но вдруг поднял на Нонну печальный
взгляд и сказал:
- Знаешь, кто я такой? Невежественная допотопная обезьяна.
Нонна испуганно воззрилась на него, а Валерий, со ртом, набитым
мясом, поперхнулся. Оба они напустились на Ура: "Что еще за разговорчик
жалкий, вот не ожидали от тебя, да ведь с тобой, с твоими знаниями мало
кто сумеет потягаться, а если ты про каких-нибудь тамплиеров не слышал, то
и черт с ними..."
Ур слушал, кивал - вроде бы соглашался. Но вид у него веселее не
сделался. И даже оранжада, любимого, можно сказать, напитка, он выпил
всего два стакана.
Спустя три с лишним часа (уже надоел им здешний аэропорт, и уже во
все адреса были отосланы цветные открытки с видами острова) объявили
посадку на "каравеллу", выполняющую рейс на Мадагаскар. Посадка была
непривычная - с брюха самолета. Улыбающаяся стюардесса проводила их на
места второго класса, а другая стюардесса, немыслимо красивая, предложила
синие дорожные сумки с надписью "Эр Франс". Ур отказался, а Нонна и
Валерий взяли, и у Валерия сердце покатилось куда-то в дальние дали, когда
эта красотка наградила его улыбкой.
Потом они поднялись в воздух и полетели в Африку.
Море и земля теперь не были скрыты облачной завесой, и все трое
смотрели в иллюминаторы не отрываясь, боясь упустить хоть что-нибудь. Но
вид был довольно однообразный, внизу потянулась пустыня, и лишь ненадолго,
на какие-то минуты, открылся их взглядам Нил в зеленых берегах.
А потом небо померкло, и темнота сгустилась с такой быстротой, будто
вылили черную тушь из гигантского флакона.
- Безобразие! - сказал Валерий, откинувшись в упругую мякоть кресла.
- Раз в жизни собрался в Африку, так на тебе - ночной полет. А все почему?
Происки империалистов...
- Тихо, тихо. - сказала Нонна. - Придержи язык.
- Хорошо было Ливингстону - шел себе по Африке пешочком, видел все,
что хотел...
- Подорвал здоровье, - в тон ему продолжила Нонна, - умер от
лихорадки...
- Все мы смертны, - сделал Валерий блестящее обобщение. - Ведь куда
мы летим? На Мадагаскар! А я этого не чувствую. Как будто я лечу в
обыкновенную командировку в город Астрахань. Перемещение в кресле! Только
и разницы, что тут в подлокотнике розетка для электробритвы и кофе подают
вместо чая.
- Хватит брюзжать. Утром увидишь Мадагаскар.
- Не хочу я ничего видеть. Как можно летать в темноте? Так и в
Килиманджаро врезаться недолго...
Ворча таким образом, он возился в кресле, поудобнее устраиваясь, и
вдруг заснул на полуслове.
Нонна тоже задремала. Где-то среди ночи ее разбудил голос стюардессы.
Тихонечко, чтобы не разбудить спящих, старшая стюардесса - сперва
по-французски, потом по-английски - от имени командира "каравеллы"
поздравила бодрствующих пассажиров с пересечением экватора. Ни на кого это
не произвело впечатления. А Нонна подумала, что, будь сейчас светло, можно
было бы увидеть снежную шапку Килиманджаро. Тут ей показалось, что рука
Ура, прикасающаяся к ее локтю, напряглась, странно отвердела. Резко
повернув голову, Нонна посмотрела на него.
Однажды она уже видела на лице Ура это ужасное каменное выражение.
Господи, подумала она, что у него за приступы? Не вывез ли он какую-то
неведомую болезнь с той планеты?..
- ...МЫ НЕ ПОНИМАЕМ ТВОИХ ПОБУЖДЕНИЙ. НЕ ПОНИМАЕМ, ЗАЧЕМ НУЖНА НОВАЯ
ПОЕЗДКА. ЗАЧЕМ НУЖНО ДАВАТЬ ИМ НОВОЕ ЗНАНИЕ, КОТОРОЕ ОНИ МОГУТ ОБРАТИТЬ
ПРОТИВ НАС, ПРОТИВ РАЗУМНОЙ ЖИЗНИ?
- Так получилось, Учитель... Так получилось, что у меня возникли
обязанности. Я просто не мог здесь жить в стороне от их дел. Это
невозможно...
- У ТЕБЯ ТОЛЬКО ОДНА ОБЯЗАННОСТЬ. ТЫ ЕЕ ЗНАЕШЬ.
- Да, я знаю. Я выполнял ее, насколько в моих силах...
- ТЫ ВЫПОЛНЯЛ ОБЯЗАННОСТЬ ХОРОШО. НО ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ МЫ ПЕРЕСТАЛИ
ТЕБЯ ПОНИМАТЬ. ОТВЕТЬ НА ВОПРОС О НОВОМ ЗНАНИИ.
- Я прошлый раз сообщил о своем проекте. У меня нет уверенности, что
он будет осуществлен. Но если будет, то они получат большее количество
энергии. Они смогут за несколько десятилетий перестроить свою устаревшую
техносферу...
- ЭТОГО НЕЛЬЗЯ ДОПУСТИТЬ. ОНИ НАПРАВЯТ НОВУЮ ЭНЕРГИЮ НА ВЫХОД В
БОЛЬШОЙ КОСМОС. ПОГИБНУТ РАЗУМНЫЕ МИРЫ. ПОГИБНУТ ТЕ, КТО ТЕБЯ ВОСПИТАЛ И
ПРИОБЩИЛ К РАЗУМУ...
- Нет! Они не станут уничтожать разумную жизнь!
- ТЫ САМ ПОДТВЕРДИЛ ИХ ВРОЖДЕННУЮ АГРЕССИВНОСТЬ. ТЫ САМ ПОСТРАДАЛ.
ТЕБЕ НАНОСИЛИ УДАРЫ, И ТЫ НАНОСИЛ УДАРЫ. ЭТО МИР, ПОЛНЫЙ НЕНАВИСТИ.
- Это мир, полный противоречий. Да, много ненависти и насилия, но еще
больше доброты и человечности...
- Я НЕ ПОНЯЛ.
- Человечность... Как объяснить тебе. Учитель... Это - когда любишь
людей и делаешь им добро...
- ЛЮБИТЬ СЕБЕ ПОДОБНЫХ МОЖНО ЛИШЬ НА ОСНОВЕ ОБЩЕГО РАЗУМА. НЕВОЗМОЖНО
ЛЮБИТЬ ТЕХ, КТО НЕНАВИДИТ, КТО НАНОСИТ УДАРЫ.
- Да, это так. Это, конечно, так... Но люди умеют любить и ненавидеть
одновременно...
- ЭТО НЕВОЗМОЖНО.
- Мне трудно объяснить, Учитель, как пестра и многообразна здесь
жизнь. Людей разъединяют границы, языки, социальное устройство и
экономический уклад. Но многое их объединяет. Идеи мира и социальной
справедливости объединяют огромные массы. Люди сознают глобальную
опасность, скрытую в ядерном оружии. Это совсем не тот примитивный мир,
которого у нас опасаются. Дикарь с атомной дубиной - это образ
неправильный!
- ПЕРЕДАЙ ПРАВИЛЬНЫЙ ОБРАЗ.
- Я не могу с ходу... Впрочем... Может быть, так: юноша с факелом у
порога космоса.
- ЮНОША - ЭТО ВОЗРАСТ. ЧТО ОЗНАЧАЕТ ФАКЕЛ? ГОТОВНОСТЬ ПОДЖЕЧЬ?
- Нет. Это факел знания.
- СОМНЕВАЮСЬ В ПРАВИЛЬНОСТИ ОБРАЗА. ФАКЕЛ НЕПОЛНОГО ЗНАНИЯ МОЖЕТ
СТАТЬ ЗАПАЛОМ ДЛЯ ВОДОРОДНОЙ БОМБЫ. ТЫ УВЛЕЧЕН ЧАСТНЫМИ ФАКТАМИ, КОТОРЫЕ
МЕШАЮТ ОБЪЕКТИВНОЙ ОЦЕНКЕ. ТЕБЕ ПОНЯТНО ЭТО?
- Да. Но только...
- КОНЧАЕТСЯ УСЛОВЛЕННЫЙ СРОК. ТЫ ДОЛЖЕН ПРЕКРАТИТЬ СОВМЕСТНУЮ РАБОТУ
С НИМИ. ТЫ ДОЛЖЕН ЕЩЕ РАЗ ВСЕ ОБДУМАТЬ И ГОТОВИТЬСЯ К ОТЛЕТУ...
Мадагаскар открылся рано утром - изрезанный зелено-коричневый берег
над неправдоподобно синей водой. Всхолмленная равнина как бы карабкалась
со ступеньки на ступеньку вверх, а дальше начинались горы, подернутые
призрачной облачностью.
"Каравелла" прошла над белым, в резких тенях портовым городом и
некоторое время летела над ущельем, по которому стекала к Мозамбикскому
проливу быстрая река. Мимолетно вспыхнули на солнце зеркальца ее порогов.
И вдруг в разрыве облаков ощерился затененным кратером вулкан. Слева
заголубело горное озеро. Еще вулканы - целое семейство. Над ними, словно
охраняя их вековой сон, простерлись недвижные облака.
Перегнувшись пополам, почти лежа на Уре, Валерий с жадностью смотрел
на проплывающий остров.
- Мадагаскар, - бормотал он. - Мадагаскар подо мною...
Красавица стюардесса с головокружительной улыбкой тронула его за
локоть, указала пальчиком на ремень, на светящееся табло. "Каравелла" шла
на посадку. На высоком плато, круто обрывавшемся в зеленую долину,
возникла россыпь островерхих домиков, - должно быть, окраина Антананариве
столицы Малагасийской республики. Дымили какие-то трубы. Из буйной зелени
тут и там выпирали голые морщинистые скалы.
- На большой, обширной ниве... я вижу Антананариве, - пробормотал
Валерий, а стюардесса, удивленно посмотрев на его шею, пошла по проходу
дальше.
"Каравелла" мягко тронула круглыми лапами шершавую бетонку, чуть
подпрыгнула и побежала к аэропорту, над которым развевались флаги.
Влажная жара охватила путешественников, как только они вышли из
самолетного чрева. Здесь было лето в разгаре. Под неодобрительным взглядом
Нонны Валерий стянул с себя куртку.
Они шли в толпе пассажиров за аэропортовским чиновником. Из пестрой
группки встречающих, отгороженных барьером, им помахал бородач в
тропическом шлеме и крикнул:
- Мосье Ур!
Ур недоуменно взглянул на него. В следующий миг он узнал Шамона,
оператора подводных съемок из Океанариума, и, улыбаясь, приветственно
поднял руку. Шамон сказал ему что-то по-французски, Ур кивнул.
- Это сотрудник Русто, - сообщил он Нонне и Валерию. - Он приехал за
нами и после формальностей увезет нас в Диего-Суарес. "Дидона" стоит там,
а Русто чем-то занят, я не совсем понял. Извиняется, что не сумел сам
приехать.
После проверки документов и таможенного досмотра нашим
путешественникам возвратили паспорта, украшенные свеженькими штампами.
Шоколадного цвета носильщики погрузили их багаж на тележку и выкатили ее
из здания аэропорта. Тут уже поджидал Шамон.
Спустя еще минут пятнадцать они катили в расхлябанном микроавтобусе,
в нутре которого что-то протяжно стонало и дребезжало. Из радиоприемника
рвался бешеный джаз. Мальгаш-водитель подсвистывал ему. Шамон что-то
говорил, вроде бы по-русски, но было плохо слышно. Он все посматривал на
Нонну и улыбался ей. У него было добродушное широкое лицо в окладе черной
и жесткой, будто проволочной бороды.
Въехали в Антананариве. Замелькали убогие хижины, свалка, пестрые
вывески лавчонок; полуголые коричневые ребятишки с криком гоняли по
мостовой тряпичный мяч; шофер высунулся из окошка и неистово на них
заорал, ребятишки завопили в ответ. Вдруг на перекрестке полицейский в
громадной фуражке, в белой рубашке и шортах мановением руки пустил
микроавтобус на широкий, многолюдный проспект, с обеих сторон обсаженный
пальмами, и тут пошли дома европейского типа, и опять хлынули пестрые
вывески и яркие витрины, и опять Валерий высунулся и крутил головой, жадно
вбирая в себя краски, звон и запахи малагасийской столицы.
У Нонны немного кружилась голова от этого мелькания, от нескончаемого
джаза. А тут еще Валерий, неугомонное создание, принялся кричать ей в ухо
о каких-то пиратах. О каком-то капитане Миссоне и каком-то монахе с
итальянской фамилией, которые в семнадцатом веке создали здесь, на берегу
Мадагаскара, пиратскую республику Либерталию, и было в этой республике
полное братство и никакой частной собственности. Пираты-утописты? Ах,
вечно вычитает Валерка несусветное!..
Потом столица осталась позади, и дорога устремилась на север. Пошла
горная местность, склоны, поросшие кустарником, похожим на кактусы, дикие
нагромождения застывшей лавы, и вдруг за поворотом, в низине, -
тропический лес.
Они переезжали по легким мостикам глубокие ущелья, в которых бурлили
горные речки. У дорожного указателя с непонятной надписью Шамон велел
шоферу свернуть направо. Остановились у опушки леса. Вообще-то на лес это
не было похоже. Торчали тут и там из кустарника словно бы пучки гигантских
перьев, веера, опахала неведомых великанов. Шамон, ужасно коверкая русские
слова, что-то объяснял про эти деревья, но, кроме того, что они называются
"равеналия", Нонна не смогла ничего уловить. Валерий уже успел достать
новенькую, купленную перед отъездом кинокамеру "Кварц" и зажужжал,
прильнув к видоискателю и медленно поворачиваясь.
Лишь потом они узнали, что равеналия, или иначе "дерево
путешественников", прежде была одной из характерных особенностей
мадагаскарского пейзажа, но теперь почти исчезла. Не только времена
меняются - меняются и пейзажи.
- А где лемуры? - спросил Валерий, опустив камеру. - Мосье Шамон,
почему не видно лемуров?
Мосье Щамон усмехнулся:
- Лемур - спать. Дормир. Ночья видно. День - но.
- Так надо их разбудить, - сказал Валерий.
Шамон закинул назад голову и жизнерадостно захохотал.
Было далеко за полдень, когда путешественники, изрядно усталые,
несколько отупевшие от обилия впечатлений, въехали в Диего-Суарес или,
по-мальгашски, Анцирану. Здесь было жарко, гораздо жарче, чем на плато.
Кривые улицы с бесконечными лавчонками по сторонам исходили зноем, и тень
многочисленных пальм нисколько от него не спасала.
Микроавтобус остановился у обшарпанной двухэтажной гостиницы. Пока
выгружали чемоданы, в автомобильном нутре что-то продолжало неприятно
стонать. Шамон расплатился с шофером и повел приезжих в отель. Тут они
были встречены темнолицым портье как желанный божий дар и немедленно
препровождены на второй этаж в номера. Шамон попросил их к шести часам по
местному времени спуститься в ресторан и, простившись, ушел.
- Какой он милый и любезный! - сказала Нонна, переставляя время на
своих часиках. - Ну так, ребята, - мыться и отдыхать. Без четверти шесть
постучитесь ко мне.
У себя в номере Валерий был приятно удивлен кондиционером. Аппарат
работал слишком громко, но, вероятно, уж таков был мадагаскарский стиль. В
комнате зноя не чувствовалось. А за окном пыльная улица, застроенная
старыми домами колониального стиля, сбегала вниз, и в конце ее виднелись
причал, черный борт торгового судна и нависшая над ним шея портального
крана. Дальше протянулась полоска мола, а за ней синел океан. При мысли о
том, что это Индийский океан, Валерий с силой хлопнул себя по бедрам и
произнес вслух:
- Ай да Горбачевский!
Он принял душ. Около шести, в любимой белой маечке-полурукавочке со
скрещенными синими ракетками на левой стороне груди, в брюках прекрасного
цвета беж, он зашел в соседний номер к Уру. Потом они постучались в
Ноннину дверь.
Нонна уже была готова. Она стояла в светленьком искристом костюме
перед зеркалом и заканчивала сложный ритуал прически. Затем она критически
оглядела маечку Валерия, черную водолазку и джинсы Ура и решительно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг