Наш грузовик разогнался, включилась искусственная тя-
жесть, и мы с Робином покойно сидели в своих креслах - я в
левом, он в правом.
Робин уже спал. Никак не отоспится после праздников. Под-
ножка кресла, подчиняясь баростабилизатору кровяного давле-
ния, плавно водила его ноги вверх-вниз.
Привык я уже, что по правую руку сидит Робин. Никого дру-
гого не хотел бы я видеть в кресле второго пилота. Но не век
же сидеть Робину в этом кресле. Я знал, что недавно ему
предложили перейти на линию Луна - Марс. Тут и думать было
нечего, но Робин, вместо того чтобы сразу согласиться, тянул
с ответом. Тоже со странностями человек.
Мы хорошо провели праздники. Не без труда мне удалось
убедить Андру, что подруги как-нибудь обойдутся без ее об-
щества. Рассуждает, как взрослый человек, но, в сущности,
девчонка. Храбрая - и пугливая. Русалочка. Так я ее называл,
а она сердилась.
Я вспоминал ее оживленное лицо в отблесках карнавальных
огней. "Смотри, смотри! Ну посмотри на этого клоуна - какой
уморительный!" Она хохотала так безудержно, что и я смеялся,
хотя клоун, в общем-то, был обыкновенный. Потом она вдруг
тащила меня к книжным стендам, горячо убеждала в пользе ин-
тонационной цветотипии. Я пробовал читать тексты с буквами
разного цвета и значками для передачи интонации - получалось
скверно. Андра ругала негибкость моих модуляций, а заодно и
консерватизм моего мышления. Я улыбался, а она сердилась.
Мне, заявила она, недоступны красота и выразительность ин-
терлинга.
Она водила пальчиком по моему значку и выпаливала старую
детскую считалку: "Ну-ка, храбрый космолетчик, привези Луны
кусочек. Не хочу я на Луну, я вам Солнце привезу".
Пилоты старшего поколения редко носят свои значки - их
знают и так. А я, должно быть, тщеславен: ношу значок. Пусть
все видят: идет космолетчик...
Правда, в полете тщеславие слетает с меня, как теплоот-
водная смазка с ракеты. Ведь теперь нет рядом пилотанастав-
ника, я командир и отвечаю за корабль, пассажиров и груз.
Смешно, конечно, но иногда мне лезут в голову всякие страхи:
а вдруг не сработает поле метеоритной защиты... вдруг расс-
троится фокусировка и ионный поток начнет разъедать ускоряю-
щие электроды...
Но корабль послушен, автоматы точно и безотказно выполня-
ют программу, и я успокаиваюсь. Я смотрю на звездное небо и
отыскиваю свою звезду - Арктур. Я Дружески подмигиваю ему и
тихонько шепчу: "Паси, паси своего вола..." И вот уже мне
чудится, что это не обычный грузовик линии Земля-Луна и за
моей спиной не три тысячи тонн продуктов и оборудования для
Селеногорска, а огромный звездный корабль, что я лечу с
субсветовой скоростью к далекой звезде и мои спутники спят в
анабиозных ваннах - ведь нам лететь добрых полвека...
Кто-то за дверью подергал ручку. Что еще за новости! Там
ясно написано: "Вход в рубку не для пассажиров".
Сегодня пассажиров на борту немного - семеро. Самые не-
терпеливые, не пожелавшие дожидаться пассажирского корабля,
который стартует через несколько часов. Два астрофизика, ин-
женер по бурильным автоматам, две женщины-врача и художник.
И еще - Феликс Эрдман, тот самый специалист по хронокванто-
вой физике, которого, как говорит Робин, понимают не более
десяти человек во всей Солнечной системе.
Опять постучали. Может, что случилось? Я нажал кнопку
двери.
Вошел Феликс Эрдман. Он придерживался за поручни, будто
корабль качало, - не привык, видно, к искусственной тяжести.
- В чем дело? - спросил я не очень приветливо. Он выгля-
дел ненамного старше меня, и я не знал, следует ли употреб-
лять обращение "старший".
- Нельзя ли воспользоваться вашим вычислителем? - сказал
Феликс.
Он смотрел на меня, но, право, казалось, будто он видит
совсем не то, на что смотрит.
Я не успел ответить, я только подумал, что это не полага-
ется...
- Жаль, - сказал он и повернулся к двери.
- Погоди, Феликс, - сказал проснувшийся Робин. - Вычисли-
тель свободен. Нам не жалко, правда, Улисс?
- Конечно, - проворчал я. Не люблю, когда запросто читают
то, что у тебя в голове!
- Садись, Феликс. - Робин выдвинул кронштейн с третьим
креслом. - Вот вводная клавиатура, вот вспомогательная па-
нель для составления алгоритмов. Садись, считай.
Феликс сел и запустил пальцы в свою гриву, пальцы скры-
лись целиком. В старых хрестоматиях для детского чтения я
видывал рисунки - украинские хаты с соломенной крышей. Вот
такая крыша была у него на голове. О существовании парикма-
херских-автоматов этот человек, безусловно, не подозревал.
Уставился в окошко дешифратора, будто там откроется ему ве-
ликая истина, и молчит. Хотел бы я знать, о чем думает такой
теоретик.
- На лунную обсерваторию, Феликс? - спросил Робин.
Тот не ответил. Теперь он щелкал клавишами, вводя задачу.
Наверное, он привык, чтобы на него работал целый вычисли-
тельный центр, и наша считалка слишком примитивна. Я послал
Робину менто: "Не мешай ему".
Робин, кажется, не понял, а Феликс сказал, не отрываясь
от вычислителя:
- Нет, ничего. Вы не мешаете. - И добавил: - Я лечу на
станцию транскосмической связи.
- Если ты собираешься присутствовать на сеансе связи, -
сказал Робин, - то ты малость поторопился. До сеанса еще
двадцать с чем-то суток.
Звезда Эпсилон Эридана издавна была под наблюдением зем-
ных астрономов. "Прослушивали" ее не напрасно. Лет восемьде-
сят назад были приняты сигналы с одной из планет ее системы
- Сапиены, Разумной, как ее тогда же назвали. Мы с детства
свыклись с мыслью, что существует транскосмическая связь,
что мы не одни в Галактике, для нас это вполне естественно.
Но я знаю из учебников и фильмов, какой гигантской сенсацией
было установление межзвездной связи тогда, много лет назад.
Одиннадцать лет прохождения сигнала туда и столько же обрат-
но. Накопилась кое-какая научно-техническая информация, на-
щупывался код для более широкого обмена, но пока мы знали
слишком мало о разумных обитателях Сапиены, так же как и они
о нас. Мы были примерно на одинаковом уровне развития - так
предполагали ученые.
Вот если бы полететь к ним... Но одиннадцать световых лет
- пустяк для радиосвязи - для корабля превращаются в милли-
арды мегаметров...
Вся планета знала, когда состоится очередной сеанс связи.
К нему готовились, о нем писали в газетах и говорили по ви-
зору.
- Двадцать трое суток, - подтвердил Феликс.
- Вот я и говорю: поторопился ты. Или есть еще дела на
Луне?
Феликс мельком посмотрел на Робина своим странным - будто
издалека - взглядом.
- Видишь ли, - сказал он, - прием с Сапиены начнется
завтра.
- Как же так? - удивился Робин. - Ты сам говоришь, что
через двадцать трое суток.
Феликс не ответил. Он вытянул из пультового рулона с пол-
метра пленки, достал карандаш и принялся не то писать, не то
рисовать. Им, теоретикам, не нужно специального оборудова-
ния. Была бы вычислительная машина, карандаш и бумага. Прин-
ципы-вот что они ищут. А уж если они пожелают провести экс-
перимент, то подавай им всю Галактику, иначе они не могут...
Робин был не из тех, от кого можно отделаться молчанием.
- Мой дед, - сказал он, - безвылазно сидит на станции
связи. Уж он-то разбирается в сапиенских делах. И если ты
скажешь ему, что сеанс состоится завтра...
- Я слышал твой вопрос, - перебил его Феликс. - Вот я
набрасываю график, чтобы тебе было понятно. Видишь эти точ-
ки? Это предыдущие сеансы. Легко заметить нарастающую зако-
номерность сдвига в квази-одновременности при разных систе-
мах отсчета. И если кривую, построенную на этих точках, экс-
траполировать по уравнению Платонова...
Он продолжал говорить, но дальше мы уже ничего не понима-
ли. Мы знали только, что споры среди математиков по поводу
гипотетического уравнения Платонова не утихают и по сей
день, а Феликс, как видно, брал это уравнение в качестве
отправной точки и шел дальше, в такие дебри чистой абстрак-
ции, где переворачивались все обычные представления о четы-
рехмерном многообразии времени-пространства.
Вдруг он умолк. Наверное, спохватился, что мы его не по-
нимаем. Или просто забыл о нас. Он продолжал набрасывать
уравнения, понятные только ему самому, а потом надолго заду-
мался, запустив пальцы в волосы.
"Надо поесть", - дошло до меня менто Робина. Я кивнул, и
он вытащил из холодильника три общебелковых брикета, развер-
нул прозрачные обертки. Один протянул Феликсу.
- Ты, наверное, голодный, - сказал Робин. - Возьми поешь.
Феликс не глядя взял брикет и сунул бы в рот, если б Ро-
бин не перехватил его руку.
- Вот густиватор, - сказал он. - А это вкусовой код. Что
ты хочешь на обед, какой вкус?
- Не знаю, - сказал Феликс.
Входя в режим торможения, я включил экран прямого обзора.
Под нами беспорядочно громоздились горы лунного Кавказа. Они
росли, быстро приближались, потом ушли вбок. Вот решетчатые
антенны узла транскосмической связи. Мачта противометеорит-
ной службы. Наружные шлюзовые камеры лунной базы. Сам Селе-
ногорск сверху не виден - он в толще горного массива. Доро-
га, сбегающая со склона на равнину Моря Ясности. Дорога раз-
ветвляется. Космодром. Спекшийся от плазмы лунный шлак.
В динамике запищал вызов диспетчера. "Командир Дружинин,
разрешаю посадку на три - пятьдесят семь". Очень мило, боль-
шое спасибо. Как будто я бы сумел воздержаться от посадки,
если бы не получил разрешения!
Я перевел двигатели на дезактивизацию. Вручную. Если бы я
забыл это сделать, то автопилот все равно провел бы програм-
му. Все дублировано, случайности исключены. Сел я хорошо, на
нулевой скорости. Толчок. Тишина. Мы на Луне.
На Луне как на Луне.
Но Феликс прилетел сюда впервые, и для него все было но-
вым: шлюз корабля, шлюз вездехода, шлюз вестибюля базы,
санпропускник. Потом - коридоры Селеногорска. Город коридо-
ров. Их все время расширяют, удлиняют, разветвляют. Ком-
байн-скалорез на Лунеглавная машина. Жители Селеногорска -
селениты - пели про самих себя:
Селенит - подлунный крот.
Селенит долбит и бьет,
Скалы рубит, сверлит, бьет,
Под горою ход ведет.
Робин вызвался проводить Феликса на узел связи. Новичку в
этих коридорах ничего не стоит заблудиться, особенно если он
будет читать надписи на поворотах. На Луне полно шутников, и
никогда нет уверенности, что, скажем, надпись "Прямо - толь-
ко на четвереньках" сделана всерьез, а не для смеха.
Я пошел сдавать груз. Интересно, что на Луне, самой ста-
рой из освоенных планет, процветает эта штука, с которой так
долго и героически боролись на Земле,- бюрократизм. "Оформ-
лять" доставленный груз и принимать на борт новый - все это
здесь не просто. Каждый начальник старается "протолкнуть"
груз для своей службы, и вечно они спорят, и все это, конеч-
но, с насмешечками. Пока лунные начальники препирались в
диспетчерской, а я посмеивался, сидя в уголке, пришел рейсо-
вый с Марса. В диспетчерскую ввалился его экипаж, самоуве-
ренные и громкоголосые пилоты, а громче всех, конечно, раз-
говаривал второй пилот - наш старый друг и одноклассник Ан-
тонио.
Он подсел ко мне и принялся выкладывать свежие марсианс-
кие анекдоты и сам хохотал, хватаясь за голову. Потом вдруг
согнал смех с ярких полных губ. лицо его стало озабоченным.
Пристально глядя на меня яркими черными глазами, потребовал
совета. У него на Марсе девушка, молодой врач Дагни Хансен -
так ее зовут, и это такая красавица, каких в Солнечной сис-
теме больше нет и никогда не было раньше. Антонио начал опи-
сывать ее достоинства, и я сказал:
- Если тебе нужен мой совет, то возьми и женись на Дагни
Хансен.
- Спасибо! - закричал Антонио.- Какой прекрасный совет!
Какой неожиданный! - Он фыркнул.- К твоему сведению, мы уже
два месяца, как поженились.
- Так чего же ты от меня хочешь? - удивился я.
- Видишь ли, мы будем видеться с Дагни очень редко. А по-
том меня и вовсе могут перевести на другую линию. Вот в чем
беда,понятно?
- Понятно. Никто тебя не неволит, Антонио. Уйди из кос-
мофлота, поселись на Марсе со своей Дагни, и дело с концом.
- Прекрасный ты советчик! - Антонио смерил меня презри-
тельным взглядом. - Что я буду делать на Марсе? Перегонять
драгоценный кислород на углекислоту? И как что я уйду из
космофлота, глупое ты существо? Уж лучше помалкивай.
Он пошел к диспетчерским столам, но тут же вернулся ко
мне.
- Слушай, мне еще перед рейсом предложили в управлении
знаешь что? Начальником службы полетов на "Элефантину". Что
скажешь?
"Элефантина" была крупнейшей орбитальной станцией, горо-
дом-спутником - туда доставлялись секции межпланетных кораб-
лей, и там они монтировались. Ведать полетами грузовиков и
буксиров - не захватывающее счастье.
- Что же ты молчишь? - сказал Антонио.- Трубицын потребо-
вал в управлении, чтобы ему подобрали молодого, энергичного
парня. Я молодой, верно? И энергичный, а? И я бы забрал Даг-
ни на "Элефантину", врачи ведь нужны и там. Ну, чего ты мол-
чишь, Улисс?
- Тебе же не нравятся мои советы, - сказал я. - Посове-
туйся лучше с Робином.
- И то верно. - Антонио ринулся к диспетчерам и с ходу
ввязался в спор.
Наконец я сдал груз и спросил, когда очередной рейс.
- Послезавтра, - сказал усталый диспетчер. - Повезешь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг