расчете совмещения... необходимо... поймите точно... поймите
точно... необходимо смещение оси... системы А12... на 7 мил-
лиметросекунд... из расчета 98 запятая 3 килохрон... эти ус-
ловия гарантируют безопасность... второго корабля... уверен-
ный выход из режима... простите самовольный уход... прощайте
навсегда... Борг".
Я окаменел. По строчкам экрана текли световые импульсы,
снова и снова повторяя эту отчаянную радиограмму, они слепи-
ли глаза, нет, это невозможно, невозможно, невозможно...
Борг! Он ведь собирался бросить все, делать игрушки... Толь-
ко теперь понял я скрытый смысл его слов: "Хроноквантовый
двигатель будет запломбирован, но не снят". Это я, я должен
был его распломбировать и лететь. Я должен был сделать это,
а не Борг, он нужен людям, как же теперь без него...
Оглушенный, я тупо смотрел на всплески импульсов, текст
повторялся снова и снова, он был, как видно, задан автомату
- и вдруг экран погас.
Самарин сидел, низко наклонив седую голову и обхватив ее
ладонями. Робин замер у печатающего аппарата в ожидании лен-
ты с раскодированным текстом. Что-то шелестело и постукивало
за панелью аппарата, мигали цветные лампы. Мне хотелось ку-
да-то бежать, что-то сделать, звать на помощь. Мелькнуло в
голове: может, ошибка или... или, черт побери, мистифика-
ция... Уж очень мало времени прошло с момента .отлета Борга
на "Элефантину". Ведь ему надо было еще добраться до орби-
точной стоянки корабля, и стартовать на нормальном ионном
ходу, и долго разгоняться: перейти на хроноквантовый режим
можно только вдали от планетных масс... Вздор! Вздор! Этот
приемник настроен не на обычные радиосигналы, а на идущие с
опережением. Радиограмма Борга обогнала время, а сам он...
сам он, не нашедший у меня понимания, не пожелавший смирить-
ся и ждать, - один в корабле-призраке, который никогда не
выйдет из жуткой пропасти безвременья...
- Ивар, Ивар, что ты наделал? - чуть слышно простонал Са-
марин.
Я бесцельно слонялся по коридорам Селеногорска. Бегали
какие-то люди, тревожно гудели голоса, откуда-то донесся
женский плач. Отчаяние душило меня.
Наверное, ноги сами привели меня привычной дорогой в дис-
петчерскую. Тут только, увидев световое табло с указанием
ближайших рейсов этого дня, я немного пришел в себя. "Вене-
ра-22-30, корабль номер такой-то, командир Рокотов".
Я отправился на Узел связи к Робину.
- Давай прощаться, - сказал я. - Улетаю на Венеру.
- Надолго? - спросил он.
- Навсегда.
У Робина расширились глаза.
- Ты с ума сошел, Улисс!
Мне ничего не хотелось объяснять. Не такие были у нас от-
ношения, чтобы пускаться в длинные и, в общем-то, ненужные
объяснения. Робин был первейшим моим другом, мы вместе прош-
ли немалый кусок жизни, мы первыми из землян увидели созвез-
дия в новом, необычном ракурсе Что бы там ни было дальше со
мной, это я сохраню навсегда.
Никто не знал и никогда не узнает, какого напряжения сил
стоило мне пройти последние метры, отделяющие вездеход, ос-
тановившийся на кромке лунного космодрома, от рейсового ко-
рабля.
Никто - кроме Робина. Он стоял в скафандре, делающем его
похожим на любого человека в скафандре, стоял возле вездехо-
да и смотрел на меня.
Надеюсь, он все понял.
Заканчивалась погрузка химической аппаратуры для како-
го-то нового венерианского завода концентратов. Захлопнулись
грузовые люки. Командир корабля пригласил меня и хими-
ков-монтажников войти в лифт.
Я последний раз оглянулся на Робина и помахал ему рукой.
Он медленно поднял в ответ свою,
Глава двадцать пятая
ЖЕЛТЫЕ МХИ ВЕНЕРЫ
Отец покачивался в кресле-качалке со своей любимой огром-
ной кружкой в руке. Над его головой, над жесткими темными
кудрями без единой седой нити висело цветное фото: две фигу-
ры в скафандрах, по пояс в буйном разливе плантации, на фоне
яркого полярного сияния. Я знал, они с матерью сфотографиро-
вались в день своей свадьбы, их улыбающиеся лица были хорошо
видны за стеклами шлемов.
- Вчера я был там. - Отец отхлебнул из кружки пива. -
Слант уже начался. Через неделю, если не нагрянет новый теп-
лой, можно будет посылать комбайны.
Рэй Тудор, маленький человек в черных очках, с коричневы-
ми пятнами ожогов на лбу и щеках, покивал головой. Он сидел
на табурете и аккуратно разрезал дыню на крупные янтарные
ломти.
- Слишком частые там теплоны, - сказал Рэй Тудор. - Но
все равно надо продвигаться в ундрелы.
- Надо, - подтвердил отец.
Мы сидели втроем в просторной кухне, трое мужчин за полу-
денной кружкой пива. Я уже начинал понимать толк в венериан-
ском пиве - думаю, что по освежающим свойствам оно не усту-
пало привычному витаколу. И дыни мне нравились, они ничуть
не были похожи на земные, а этот новый сорт, выращенный на
Плато Сгоревшего Спутника, был и вовсе необыкновенным по
вкусу. Недаром на Земле венерианские дыни, вернее, концент-
рат из их мякоти, называют растительным мясом. Но разве мож-
но сравнить концентрат со свежей дыней, которая не поддается
длительной транспортировке и потому неведома для землян, ни-
когда не бывавших на Венере.
Мы сидели втроем и потягивали пиво, и отец с Рэем мирно
беседовали о своих делах, время от времени умолкая и, види-
мо, переходя на ментообмен. Меня они не то чтобы не замеча-
ли, но и не старались втянуть в разговор. Да и о чем бы ста-
ли они со мной говорить?
Рэй придвинул ко мне тарелку с ломтями дыни. Я молча
взялся за еду. С наслаждением раскусил упругую мякоть, ощу-
щение остроты и свежести переполнило рот и ноздри.
- Машины оттуда решительно не годятся, - сказал Рэй. -
Из-за креплений не остается места для груза, да и сам си-
дишь, зажатый со всех сторон, как шуруп. С такими машинами в
ундрелы не проникнешь.
- Не проникнешь, - согласился отец. - А как последняя мо-
дель? Ты говорил, что она...
- Не выдержала.
Я знал, о чем они говорят. За восемнадцать условных су-
ток, что я был дома, я не раз слышал о неудачах с испытания-
ми новых самолетов. Черные теплоны, почти непрерывно бушую-
щие в ундрелах - низких широтах, - разбивали впрах модель за
моделью.
Мне казалось, что неспроста отец при мне затеял этот раз-
говор с Рэем Тудором: ведь Рэй был тут, на Венере, ведущим
конструктором.
Я доел дыню и уже собирался пойти в свою комнату поле-
жать, почитать, как послышались быстрые шаги, и в кухню вбе-
жала Сабина, на бегу отстегивая ранец.
- Добрый полдень, Филипп, - прощебетала она отцу. - Доб-
рый полдень, Рэй, добрый полдень, Алексей.
Она всегда здоровалась со всеми отдельно, моя сестренка.
Подвижный, как шарик ртути, черноволосый человечек, единс-
твенный здесь, с кем я находил общий язык и темы для разго-
воров.
Первые дни, правда, Сабина дичилась, не отвечала на мои
вопросы. Мне казалось даже, что она вовсе не умеет говорить:
менто-система, по-видимому, неплохо заменяла ей обычную зву-
ковую речь. Во всяком случае, с отцом и матерью она без тру-
да объяснялась с помощью менто. Взрослые же, как я уразумел,
прибегали к звуковой речи главным образом в тех случаях,
когда разговор заходил о сложных вещах, абстрактных понятиях
- тут менто-система "не вытягивала". Понемногу, однако, лед
в наших отношениях с Сабиной таял. Сестренка привыкла к моей
слабой восприимчивости к ментообмену и все чаще заговаривала
со мной, иногда она смешно запиналась, путаясь в словах, я
ее поправлял, и ей это нравилось, это была для нее игра.
- Алексей, - подскочила она ко мне, - нас сегодня возили
на плантацию, я раньше всех настроилась, учитель сказал -
молодец, Сабина!
- Молодец, Сабина! - Я погладил ее по голове.
- Я учителю сказала - меня брат научил настраивать рацию,
чтобы долго не возиться с настройкой. Пойдем купаться, Алек-
сей?
Гм, купаться... Кажется, я только и делаю, что сплю, ем,
читаю книги, привезенные с шарика, и купаюсь в бассейне.
Я посмотрел на часы. Еще полчаса назад я вроде бы твердо
решил, что не поеду на космодром - чего я там не видел,
опять выслушивать эти надоевшие уговоры,- а теперь...
- Пойдем позже, Сабина. - Я поднялся. - Мне нужно съез-
дить по делу. А ты садись за уроки.
- Опять поедешь за газетами? - недовольно протянула Саби-
на. - Ну хорошо. А когда вернешься, пойдем купаться, да?
Она была покладистая, моя сестренка. С ней мне было прос-
то.
Я вышел из кухни, но тут же вернулся, спросил отца:
- Можно взять дыни?
Отец кивнул и отхлебнул пива. Я достал из холодильного
шкафа три увесистые дыни, сунул их в рюкзак.
На улице, у палисадника соседнего дома, стояла моя мать и
разговаривала с девушкой, которую я часто по утрам видел в
бассейне, когда приходил с Сабиной купаться. Русоволосая,
крепко сбитая, она стояла по ту сторону живой изгороди с са-
довыми ножницами в руке - видно, подстригала кусты молочая.
Разговаривали они, конечно, по менто. Я на ходу поздоровался
с ними. Мать кивнула и ни о чем меня не спросила. Соседская
девушка ответила медленным низким голосом.
В шлюзовом зале я облачился в скафандр и вышел из жилого
купола. Клубились, как обычно, бурые угрюмые облака, низкое
небо полосовали во всех направлениях ветвистые вспышки мол-
ний, непрерывно рокотал гром. Я посмотрел на юго-запад, ту-
да, где над зубцами невысокой горной гряды проглядывало
солнце - расплывчатое туманное пятно рассеянного света. Там,
за грядой, простиралось обширное Плато Сгоревшего Спутника -
главная арена нынешнего продвижения в ундрелы. "Надо будет
как-нибудь там побывать", - подумал я и направился к стоянке
вездеходов.
Северная сторона горизонта была сплошь залита полярным
сиянием. Такого на Земле не увидишь, земные сияния - скром-
ный лампион по сравнению с венерианскими. Нескончаемая дикая
игра цвета и формы, зловещекрасные вихри, стремительно раз-
бухающие и готовые вот-вот захлестнуть всю планету. Я не раз
видел, как даже примары, привычные к такому зрелищу, бросали
работу на плантации и неподвижно стояли минуту или две, гля-
дя на мощную, разнузданную пляску неба.
Я гнал вездеход на север. Слева, выбегая длинными языками
к дороге, стлались желтые массивы мха. На Венере земные рас-
тения будто вспомнили свое страшно далекое прошлое, горячую
аммиачную протоатмосферу молодой Земли. С небывалой ско-
ростью приспособились они к здешней атмосфере и почве, где
жизненные силы так и прут из горячих недр,-приспособились,
видоизменяясь и буйно, неудержимо разрастаясь.
Вездеход въехал в густой кустарник, затопивший дорогу.
Мохнатые тугие ветки захлестали по бронестеклу, осыпая его
зелеными спорами. Пришлось включить резаки, иначе здесь не
проедешь. Резаки яростно косили кустарник, прорубая дорогу,
- а спустя два-три часа никто не скажет, что здесь проходила
машина: желтый поток сомкнется снова.
Черными жуками ползли по плантациям комбайны. Урожай
"растительного мяса" снимался на Венере круглый год, здесь
не знали сезонов созревания.
Справа над скалистым холмом высился знакомый с детства
обелиск-памятник Дубову и двум его товарищам.
А дальше тянулась промышленная зона - наземные сооружения
фабрик пищеконцентратов, сборочных заводов, атомной энергос-
танции. Еще дальше к северо-востоку вырисовывался на сумрач-
ном дымном горизонте золотистый купол. Это был Венеропо-
лис - столица планеты.
Полярное сияние адски полыхало над головой, когда я оста-
новил вездеход у здания космопорта. Не хотелось заходить в
диспетчерскую - опять начнут наседать, уговаривать. Здесь
дежурят земляне - от корабля до корабля, - и прошлый раз,
когда я приехал к прибытию рейсового, они стали меня убеж-
дать, что, поскольку я решил осесть на Венере, мне прямо-та-
ки необходимо взять на себя космодромную службу - "кому же
еще, как не тебе, Улисс...".
Я обошел приземистые здания складов и направился к кораб-
лю. К нему ползла грузовая транслента, заставленная стан-
дартными ящиками с пищеконцентратом, а на встречной ленте
плыли контейнеры доставленного груза - секции комбайнов и
других машин, нужных Венере. Двое в скафандрах стояли у гру-
зового люка, я подошел к ним.
По бортовому номеру я понял, что это корабль Рокотова.
Наверное, он и стоит тут, наблюдает за погрузкой-выгрузкой.
Но это был не Рокотов. Я увидел за стеклом шлема худенькое
лицо с желтоватыми глазами и ехидным ртом. В следующий миг
Всеволод кинулся ко мне.
- Привет, старший! Вот здорово! - услышал я его голос. -
Хотел сразу поехать к тебе, но Рокотов велел присмотреть за
разгрузкой. Вот здорово! - все повторял он.
Я тоже был рад. Рад, что слышу обращенную ко мне челове-
ческую речь, что меня помнят, что кому-то я всетаки нужен.
"Самарин передает тебе личную просьбу, старший: возглавить
космодромную службу. Ну, и привет, конечно... И еще письма -
от Робина, от Сенаторова, от Леона Травинского, и еще от ко-
го-то, целая пачка... Что нового на шарике? Да, в общем-то,
ничего. Всюду идут дискуссии о проекте расслоения времени...
Много шума вызвала большая статья Травинского "Жизнь и
смерть конструктора Борга". Ух, какая статья! Она заканчива-
ется строчками из его стихотворения, ты помнишь, конечно:
"Плещутся о берег, очерченный Плутоном, звездные моря". И
дальше: "Они ждут тебя, человек!" Здорово, правда? Говорили,
что Анатолий Греков ответит Травинскому, но тут мы ушли в
рейс, так что не знаю... А как ты, старший? Может, все-таки
надумаешь вернуться в космофлот? Второй корабль - его, на-
верное, назовут именем Борга - проходит испытания, командир
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг