та. Думаю, что оно будет принято. Но я хотел бы довести свою
мысль до конца. Тудор утверждает, что не слышал Холидэя.
Нельзя ли допустить, что по какой-то причине до примаров
стали плохо доходить обращения колонистов, прилетевших с
Земли относительно недавно? Ты сам говорил, Клаус, что слож-
ный комплекс венерианского поля...
- Не только сложный, но и мощный комплекс.
- Сложный и мощный, - терпеливо повторил Стэффорд. - Мож-
но допустить, что он действительно оказывает влияние на пси-
хику человека. Но это уже иной аспект. Не нравственный, а
физиологический. И требует он не апокалипсических предосте-
режений, а тщательного изучения.
"Правильно!" - хотелось крикнуть мне. Но не таков был,
по-видимому, Баумгартен, чтобы соглашаться с доводами, про-
тиворечащими его убеждениям.
- Так или иначе, - заявил он тоном, не допускающим возра-
жений, - у примаров развиваются черты, несвойственные чело-
веку.
- Лучше определим их как специфические черты. В неожидан-
ностях, с которыми мы можем столкнуться в условиях, резко
отличающихся от земных, есть своя закономерность. Человек
должен приспосабливать к себе другие планеты, не боясь того,
что планеты в какой-то мере будут приспосабливать человека к
себе.
- Ты хочешь, чтобы мы... чтобы часть человечества перес-
тала быть людьми? - Глаза Баумгартена готовы были выскочить
из орбит.
- Нет, - сказал Стэффорд. - Они приспособятся к новым ус-
ловиям, что-то, возможно, в них изменится, но они не перес-
танут быть homo sapiens.
- Что-то! - Баумгартен саркастически усмехнулся. - За
этим "что-то" ...м-м... душевный мир человека! - выкрикнул
он по-немецки. - На Венере жить нельзя! Можно изменить кли-
мат планеты, но не ее воздействие на психику человека!
- Послушай, Клаус...
- Равнодушие ко всему, что прямо и непосредственно не ка-
сается тебя самого, - что может быть опасней! Подумайте
только, что может воспоследовать! Или вы забыли трудную ис-
торию человечества? Прогрессируя и усиливаясь из поколения в
поколение, это свойство станет источником величайшего зла!
Меня коробило от пафоса Баумгартена, и в то же время я
слушал его с жадным, тревожным вниманием. Теперь он патети-
чески потрясал длинными жилистыми руками.
- И кто же, кто - сам Ирвинг Стэффорд, знаток рода чело-
веческого, готов преспокойно санкционировать - да, да, я не
подберу другого слова... санкционировать превращение людей в
нелюдей!
- Клаус, прошу тебя, успокойся!
- Никогда! Заявляю со всей ответственностью врача - ни-
когда не примирюсь и не успокоюсь. Для того ли самозабвенно
трудились поколения врачей, физиологов, химиков, совершенс-
твуя и... м-м... пестуя прекрасный организм человека, чтобы
теперь хладнокровно, да, да, хладнокровно и обдуманно обречь
его на чудовищный регресс! Одумайтесь, члены Совета!
Баумгартен последний раз потряс руками и неуклюже уселся
в кресло. Некоторое время все молчали.
- Клаус, - сказал коренастый человек, который сидел за
столом, подперев кулаком массивный подбородок, - ты можешь
быть уверен, что члены Совета отнесутся к твоему предостере-
жению внимательно.
Его-то я знал - это был отец Робина, специалист по межз-
вездной связи Анатолий Греков.
- Да, да, - отозвался Баумгартен, - главное - без спешки.
Люди вечно торопятся. Мы не думаем о последствиях! Забываем
элементарную осторожность!
- О последствиях надо думать, - сказал Стэффорд после ко-
роткого молчания, - но, так или иначе, мы должны исходить из
того, что возврат к временам изоляции невозможен. Нам при-
дется побороть в себе страх. Освоение других миров не может
быть прекращено. - Стэффорд энергично рубанул ладонью воз-
дух.
Глава третья
ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ
Хорош был лес, мягко освещенный утренним солнцем. Я смот-
рел из окна на зеленую стену и радовался, что удачно выбрал
домик на окраине поселка космонавтов. Никогда еще у меня не
было такого превосходного жилья - залитого солнцем и лесной
тишиной.
Нет лучшей для человеческого жилья планеты, чем Земля. Я
вспомнил холодные марсианские пустыни, вспомнил сумрачное,
исполосованное молниями небо Венеры...
Что знал я раньше? Мир, простиравшийся вокруг купола мое-
го родного поселка Дубова, - плантации желтых мхов, бешеные
вихри, тепловые бури, угрюмые горные цепи на искаженном реф-
ракцией горизонте - этот мир был естественным, привычным.
Напротив, призрачной, нереальной казалась земная жизнь, о
которой мы, школьники Венеры, знали из учебников и фильмов.
Помню одно из самых ранних впечатлений детства - изумле-
ние, вызванное фотокарточкой. Эта фотокарточка, цветная, ве-
личиной чуть ли не с окно, висела в комнате моего деда. Дед,
молодой и совсем не похожий на себя, каким я его знал, ко-
ричневый от загара и мускулистый, стоял в полный рост на но-
су парусной яхты. Он улыбался. И улыбалась сидевшая на корме
яхты молодая красивая женщина - моя бабушка, которую я не
помнил совершенно. Я зачарованно разглядывал синюю воду озе-
ра. темно-зеленый лес и домик - белую башенку под красной
крышей-конусом - на дальнем берегу, голубое небо с облаками
вразброс. Может, именно тогда впервые шевельнулось во мне
желание увидеть этот странный мир воочию? Не знаю.
Как одержимый накидывался я на книги. Трудная история че-
ловечества развертывала передо мной своп страницы, я погло-
щал их с жадностью, но безмерно далеко от меня трубили ее
беспокойные трубы, слишком чужим казался земной водоворот
событий. Более всего волновали меня путешествия. Плавания
Колумба и Магеллана, капитана Кука и Беллинсгаузена, затер-
тые льдами нансеновский "Фрам" и седовский "Святой Фока",
подвиг Миклухи-Маклая, трагический исход экспедиции Скотта,
первые шаги пионеров космоса - вот что владело моим вообра-
жением. Дубов - так назывался поселок, в котором я родился,
памятник Дубову на плато Пионеров был такой же привычной
частицей детства, как палисадник перед домом, как огненные
сполохи полярного сияния. Не сразу понял я, чем была Венера
для Дубова и его товарищей, первыми из землян ступивших на
ее поверхность. "Злая", "бешеная" планета, "планета-чудови-
ще" - странно было читать эти слова: ведь тут был мой дом...
Конечно, я понимал, что люди, сделавшие первые шаги по
Венере, ничем не были защищены от бешенства черных теплонов.
Надежные куполы поселков появились миого позже. Я понимал
это, но... Представьте себе снежного человека, о котором
много писали в прошлом веке, а нашли только в нынешнем,-
представьте, как он сидит у себя дома - в уютной снежной но-
ре на склоне Чомолунгмы - и преспокойно жует корешки како-
го-нибудь гималайского рододендрона, и тут он видит, как
сквозь вьюгу, измученные, обмороженные, полуживые, лезут к
вершине первовосходители...
Отец пытался приохотить меня к агротехнике, мать - к ме-
теорологии (это были едва ли не главные области деятельности
примаров), но я не испытывал ни малейшего желания возиться с
селекцией мхов и запускать радиозонды. Мне было тесно и душ-
но под толстым одеялом венерианской атмосферы, меня ждали
звезды, которые я видел только в фильмах и атласах, ждали
синие озера Земли, ждало распахнутое настежь пространство.
Настало время - я кончил школу и засобирался в дальнюю
дорогу. Мать плакала, отец хмуро помалкивал. Мой друг Рэй
Тудор в последний момент смалодушничал - не устоял перед до-
водами своего отца, решил остаться на Венере. "Здесь тоже
много интересной работы, - сказал он мне. - Мы должны прод-
вигаться в ундрелы". "Ну и продвигайся, - ответил я. - Жаль,
что ты передумал, Рэй..." Мне и в самом деле было жаль.
Вдвоем не так страшно покидать привычный мир. "Может, оста-
нешься?" - спросил Рэй по менто-системе. Я покачал голо-
вой...
Я улетел на Землю и поступил в Институт космонавигации.
Быстро промчались годы учения. "Разве у вас не бывает кани-
кул?" - спросила тогда мать. Наверное, это было дурно - ни
разу не провести отпуск дома, на Венере. Но Земля не отпус-
кала меня. Я носился в аэропоездах с континента на конти-
нент, забирался то в горы, то в тайгу, мне хотелось вобрать
в себя многообразие мира, а более всего - найти то лесное
озеро, что было на фотографии у деда.
Я перевидал множество озер, иногда говорил себе - вот
оно! Но всякий раз что-нибудь оказывалось не так, полной
уверенности не было, и зеленоглазый бес странствий гнал меня
все дальше и дальше.
Сказочно прекрасна была Земля.
Иногда я как бы примеривал к себе поступок деда. Он был
немногим старше, чем я, когда с первой волной колонистов по-
кинул Землю и обосновался на Венере. В те далекие времена
прочно была обжита Луна, полным ходом шло освоение Марса,
что же касается Венеры, то она пользовалась скверной репута-
цией планеты, непригодной для жилья, активно враждебной че-
ловеку. Мой дед и другие пионеры не вняли трезвым голосам
предостережений. Они высадились близ Северного полюса Венеры
и поставили первый купол на плато Пионеров. Программа коло-
низации была составлена заранее со всей возможной тщатель-
ностью, и едва ли не главным ее пунктом была селекция так
называемых венерианских мхов. Колонисты проделали изумитель-
ную работу: опустили на поверхность планеты облака странных
микрорастений, питавшихся атмосферной влагой, и скрестили
эту летучую аборигенную растительность с особо жаростойкими
сортами земных кустарников. Так появились на плато Пионеров
первые плантации желтых мхов.
Земля поддерживала нечеловечески тяжелый труд венерианс-
ких пионеров всей своей индустриальной мощью. В полярной об-
ласти возникла целая промышленная зона - энергоустановки,
опытные теплоотводные башни, предназначенные для отвода
внутреннего, подоблачного тепла вертикальными потоками в
верхние слои атмосферы. Впоследствии, когда селекционеры
стали выращивать на плантациях венерианские дыни в масшта-
бах, превзошедших внутреннее потребление, были построены
фабрики пищеконцентратов. Теперь Венера не только потребля-
ла, но и посылала на Землю плоды трудов своих колонистов.
Я пытался представить себя на месте деда, променявшего
зеленые леса и озера Земли на раскаленную каменную пустыню,
иссушенную адским дыханием черных теплонов. Прекрасное голу-
бое небо - на вечно клубящиеся угрюмые тучи,.. на жизнь в
скафандре.. Не знаю, решился бы я на такой шаг...
Да, я был по рождению примаром. Примаром второго поколе-
ния. Но нити, связывавшие меня с Венерой, были теперь разор-
ваны навсегда. Моя переписка с родителями почти заглохла -
лишь по праздникам мы обменивались поздравительными радиог-
раммами. Конечно, я мог бы попросить Самарина, начальника
космофлота, перевести меня на линию Луна-Венера. Но этого-то
мне и не хотелось. В печати и по радио продолжали много го-
ворить и спорить о примарах, об их обособлении, о каких-то
сдвигах в психике. Я прислушивался к этим спорам не то чтобы
со страхом, но с холодком жути. В голову приходили тревожные
мысли, невольно я начинал отыскивать в себе примарские чер-
ты...
Тудор не услышал призыва о помощи или услышал. но не по-
мог, - но я-то тут при чем?
Хватит, хватит! Не хочу больше думать об этом...
Хорошо на Земле: нормальная комната с окнами. Не то что
крохотная каморка на Луне. Ну и теснотища там, в Селеногорс-
ке!
Я погладил оконное стекло. Потом как бы увидел себя со
стороны и поспешно убрал с лица улыбку, потому что чувство-
вал, что она тупая-претупая. Во всяком случае, не к лицу
межпланетному волку.
"Бен-бо!" - вспомнилось мне почему-то. Я знал, где тут
начальное звено ассоциации, но углубляться в это не хоте-
лось. Просто я сказал себе: "Бен-бо! Почти два года ты мота-
ешься на линии Земля-Луна. Вот так межпланетный волк! Ту-
да-сюда, туда-сюда -как маятник гравиметра. Бен-бо! Ты добь-
ешься перевода на линию Луна - Юпитер или уйдешь из космоф-
лота. Ведь взяли Антонио вторым пилотом на линию к Марсу..."
Но я знал, что все это ох как не просто! Пилотов с каждым
годом становится больше, а линий больше не становится.
Даже наоборот: закрыт один из рейсов к Венере, а ежегод-
ный облет Плутона заменен полетом раз в два года. Остальное
там делают автоматы.
Дальние линии, дальние линии...
...Плещутся о берег, очерченный Плутоном,
Звездные моря...
Я опять погладил стекло и только тут вспомнил, что могу
открыть окно. Вот что значит отвыкнуть от земного уюта!
Вместе с лесной свежестью в распахнутое окно влетела да-
лекая песня.
Пять дней праздников на Земле! Отосплюсь. Всласть почи-
таю.
Я подошел было к коробке инфора, чтобы узнать код ближай-
шей библиотеки и заказать себе книг, но тут загудел видео-
фонный вызов.
Робин подмигнул мне с круглого экранчика:
- С земным утром, Улисс. С праздником.
- С праздником, Робин. Когда ты успел наесть такие щеки?
- Просто опух со сна. Поехали на Олимпийские?
- Нет, - сказал я.
- Зря. А что будешь делать?
- Читать.
- Зря, - повторил он. - Твой могучий интеллект не постра-
дает, если два-три дня не почитаешь.
- Что ты понимаешь в интеллектах? - сказал я. - Поезжай и
прими участие. Может, лавровый венок заработаешь.
Где-то здесь, в лесу, вспомнил я, должно быть озеро. Нет,
не то, что на дедовской фотографии, но тоже хорошее. Пойти,
что ли, поискать его - и весь день в воде, в пахучих травах,
в колыхании света и тени... А ночью - костер, прохлада, да-
лекие звезды, звезды, звезды...
Набрать книг, еды - и пять дней блаженной тишины и одино-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг