придется потерпеть.
Говорил пожилой негр со сморщенным маленьким лицом, он
сидел между Андрей и высоким загорелым юношей, в котором я
узнал Эугеньюша, надежду этнолингвистики. И тут я понял, что
негр вовсе не сидит, а стоит, ну да, это тот самый пиг-
мей-этнограф, о котором Андра мне не раз рассказывала. Забыл
его имя: не то Ндау, не то Нгау.
Я прислушался к его резкому голосу.
- ...глубоко вошла в быт моего народа, и я приветствую,
что экспедиция не ограничилась одними этническими и лингвис-
тическими исследованиями. Вопрос о вырождении пигмеев ныне
снят окончательно. Но встает вопрос о будущем...
Андра принялась листать блокнотик. Я следил не отрываясь
за быстрыми движениями ее пальцев. Все, что она делала, нра-
вилось мне, каждый жест, каждое движение. Вот только темные
очки не нравились, я хотел видеть ее глаза.
- Методика воздействия на наследственность, - продолжал
между тем Ндау или Нгау, - не вызывает сомнений. Химфизики
полагают, что эволюция завершится примерно через двести лет
и пигмеи достигнут среднеземного роста. Но! - Тут он сделал
паузу и вытер лицо платком. - Мы не вправе рассматривать
проблему пигмеев в отрыве от проблемы перенаселения. Общеиз-
вестны трудности, возникшие ныне с расселением человечества
на планетах Системы. Венера, в сущности, потеряна. Заселение
Марса идет крайне медленно в силу технических и энергетичес-
ких причин. Что же остается?..
- Выход в Большой космос! - крикнули из зала.
Мне показалось, что это Леон.
- Выход за пределы Системы - авантюра, - сказал негр.
Только я хотел вмешаться, как вдруг - возмущенный голос
Нонны:
- Надо выбирать слова, старший! И надо следить за текущей
информацией. Закончено проектирование корабля, который...
- Слежу и знаю, - резко прервал ее Нгау. - Не мешай мне
говорить, женщина. Лично я не верю в преодоление парадокса
времени, но допустим, такой корабль действительно будет соз-
дан...
- А полет Улисса Дружинина? - гаркнул кто-то сверху. -
Как можно не верить в факт?
Стэффорд ударил молоточком по столу и попросил не преры-
вать оратора.
- Даже если будет создан такой корабль, - продолжал Нгау,
- потребуется много десятилетий на разведку. И даже в том
оптимальном случае, если будет найдена хотя бы одна пригод-
ная для жизни планета, понадобится не менее столетия для ее
освоения. Я предлагаю другой путь. Надо разработать методику
постепенного уменьшения роста людей.
- Уменьшения? - опять гаркнули сверху. - Ты хочешь всех
превратить в пигмеев?
- Нет, этого мало, - спокойно возразил Ндау. - Когда все
люди уравняются в росте с пигмеями, уменьшение должно про-
должаться - общее для всех. Пигмеи тоже слишком крупны.
- До какой величины ты предлагаешь уменьшаться, Нгау? -
спросил Стэффорд.
- До биологически допустимой, Стэф. Я не утверждаю, что
это единственно возможное решение проблемы. Но если не будет
найдено других путей, то оно может оказаться наиболее ради-
кальным. Планета станет просторнее, а пищи и прочих матери-
альных благ понадобится значительно меньше.
- Ну конечно, - раздался иронический голос. - Горсти
хлебных крошек и ложечки воды хватит на целую неделю. Но не
опасаешься ли, что нас загрызут муравьи?
- И вообще - как быть с другими животными? - выкрикнула
Нонна. - Их всех тоже уменьшать?
- А дома? - Выкрики нарастали лавинообразно. - А техни-
ческие средства цивилизации?
- Поломаем все! Вернемся к первобытной радости жизни!
- Переселимся в скворечники!
- Что вы резвитесь, как первоклассники? - крикнула Андра.
- Предлагается идея, пока только идея. Новизна и необычность
требуют серьезного подхода, а вы...
Ее возмущенный голос потонул в нестройном хоре. Стэффорд
стучал молотком, безуспешно пытаясь водворить тишину. А
Нгау, маленький упрямый человечек, спокойно стоял посреди
этого урагана.
Потом шум стал стихать, и тут знакомый голос произнес
медленно и как бы задумчиво:
- По-моему, не надо уменьшаться. Есть другой путь.
Голос Феликса! Я привстал и увидел его лохматую голову на
тонкой шее, раньше я не замечал, что у него такая тонкая
шея, или, может, он похудел? Он сидел на несколько рядов ни-
же меня.
- Какой путь ты имеешь в виду, Феликс? - осведомился
Стэффорд.
- Я могу показать, - ответил тот нерешительно, - но это
пока только формулы, боюсь, что вы... Я еще не думал, какое
для них найти словесное выражение...
Диспут окончился, но мне не сразу удалось протолкаться к
Андре. Могучие спины этнолингвистов загородили ее от меня,
проходы были забиты. Действительно, тесновато стало на шари-
ке, подумал я, протискиваясь вниз. Вдруг я оказался притер-
тым к Феликсу.
- Привет! - Я попытался высвободить руку, чтобы хлопнуть
его по плечу. - Как поживаешь, потрясатель основ?
Он пробормотал нечто неразборчивое, в глазах у него мель-
кнуло не то удивление, не то испуг. В следующий миг он рва-
нулся вверх, чуть не опрокинул седоусого гуманитария, бочком
пролез меж двух полинезийцев и был таков. Что еще за стран-
ная выходка?
Наконец я пробился к Андре. Она убедительно доказывала
что-то Стэффорду, тот слушал ее с доброй улыбкой,
Эугеньюш заметил меня, сказал Андре несколько слов на
незнакомом мне языке, с прищелкиванием. Андра живо оберну-
лась...
- Ох, Улисс!
У нее опустились руки и как-то поникли плечи - будто она
вдруг обессилела. Целоваться на людях не хотелось, я взял ее
узкую руку в свои ладони. Ну вот. Теперь все в порядке. Те-
перь не выпущу твоей руки, пока Самарин не объявит глобаль-
ные розыски некоего Улисса Дружинина, пилота всевозможных
линий.
Я, конечно, слышал, что говорили вокруг. Слышал, как
Стэффорд, обращаясь ко мне, нахваливал Андру за кипучую
просветительскую деятельность в пигмейских деревнях. Слышал,
как Эугеньюш рассказывал что-то смешное про Андру - как она
училась пигмейским танцам и преуспела в них. Я и свой голос
слышал. Я отвечал на шутки и приветствия, нескладно острил.
Но мысли мои были заняты только Андрой, я не мог оторваться
от нее. Только на какой-то миг я отвел глаза и встретил
взгляд Леона. Он смотрел на меня серьезно, без улыбки, и по-
щипывал двумя пальцами себя за мочку уха. Потом я услышал
голос Стэффорда - он разрешил Андре не являться на вечернее
заседание конгресса. На редкость умный человек! Я горячо его
поблагодарил. Я похлопал бы его по плечу, если б не разница
в возрасте. Хорошо бы выучиться повязывать платок вокруг шеи
с таким же небрежным изяществом, как это делает Стэффорд.
Мы выбрались из конференц-зала, и я все держал Андру за
руку, сухую и горячую.
В высоком небе шла весенняя игра солнца и облаков. Нале-
тал ветер, ошалевший от весны, и березы сквозь зеленый дым
махали белыми руками, все вокруг было полно движения, вспы-
шек света, колыхания теней.
- Что за очки на тебе, русалочка?
- Ой, ты знаешь, в Камеруне было такое палящее солнце,
что у меня воспалились глаза. Как тебе леталось, Улисс?
- Плохо леталось. Слушай! Прежде чем мы превратимся в ко-
зявок по рецепту Нгау, я хочу тебя поцеловать. А то ведь и
губ не различишь.
- Нет, нет, Улисс... Разве можно на дороге? Нас увидят...
- Пусть видят.
- Нет, нет! - Она все же уклонилась. - Куда мы идем,
Улисс?
- Домой, конечно. Сейчас прыгнем на трансленту и поедем
домой. Как поживает наш верный мажордом?
- Знаешь что? - Андра остановилась. - Давай зайдем в ка-
фе. Я очень голодна.
- Давай. Я, кажется, с утра ничего не ел.
В этом кафе на станции трансленты мы бывали и прежде.
Снаружи увитое виноградным вьюнком, оно было расписано внут-
ри фресками, которые мне нравились. Тут была чуть ли не вся
история мореплавания. Полинезийский катамаран мирно соседс-
твовал с ощетинившимся копьями кораблем викингов. "Чайный"
клипер взлетал на гребень волны, а дорогу ему пересекал бе-
лый красавец лайнер прошлого века. Тут были корвет "Витязь",
и "Фрам", и затертый льдами "Челюскин", и "Кон-Тики", и сов-
ременные быстроходные суда, не знающие качки.
За столиками группками и в одиночку сидели студенты Веды
Гумана. Многие из них кивали и улыбались Андре, когда мы
проходили к свободному столику у окна. Кое-кто салютовал и
мне. Мы сели и заказали роботуофицианту еду и питье.
Неподалеку от нас шел довольно шумный разговор. Отчетливо
донесся самоуверенный голос:
- Примитивная мысль, ни капли чувства, вообщеничтожество.
- Ах, верно, - подхватил женский голос, - я всегда это
говорила.
Я оглянулся и увидел парня с зачесом на лоб и презритель-
но выпяченной нижней губой. К нему прислонилась плечом хоро-
шенькая толстушка. Еще трое сидело с ними за столиком, заты-
лок и разворот плеч одного из них показались мне знакомыми.
- Сними очки, русалочка, - попросил я. - Здесь свет не
яркий.
Помедлив немного, Андра сняла очки и принялась крутить их
на столе.
- А знаешь, - спешил я поделиться своей радостью, - у ме-
ня появилась сестренка - там, на Венере. Сабина! Черноволо-
сая такая малышка, с куклой. Здорово, правда? Вместо линей-
ной генеалогии опять появится разветвленная... Постой, кем
же она тебе приходится? Ну, как это называется... кажется,
золовка, да?
- Да... кажется... - Против ожидания, Андра нисколько не
обрадовалась благоприобретенной родственнице.
- Ты чем-то расстроена? - спросил я. - У тебя грустные
глаза.
Она выпрямилась и вскинула на меня взгляд, и вдруг я по-
нял не знаю каким - шестым или седьмым - чувством, что слу-
чилось страшное, непоправимое. "Не надо, молчи!" - хотел я
крикнуть...
- Улисс... мы столько времени не виделись, я столько
должна тебе рассказать...
- Не надо, - услышал я словно бы со стороны свой голос.
- Я очень много пережила за это время...
О черт! "Столько времени", "это время" - к чему тянуть?
- Кто? - спросил я, с трудом шевеля языком. - Этот... Эу-
геньюш?
- Да ничего подобного, ничего подобного! - быстро загово-
рила она, наклонясь ко мне. - Ничего подобного не было, ты
не имеешь права так думать обо мне, здесь совсем другое...
- Другое? - переспросил я. И тут меня осенило. С ошелом-
ляющей быстротой пронеслись обрывки впечатлении, сцепляясь в
одно целое, - пристальный взгляд, просверливший мне затылок,
и жирная красная надпись на пленке среди формул: "Андра", и
сегодняшний испуг, и поспешное бегство... - Феликс, - сказал
я.
- Ни разу, ты слышишь, ни единого разу он не обмолвился о
своем чувстве, да и вообще никогда мы не оставались наедине,
он сторонится меня. Но ведь не скроешь... Я думала, моя по-
ездка в Африку покончит с этой нервотрепкой. Нет. С ним пря-
мо не знаю что творится, какие-то чудачества... да нет, не
чудачества-срывы. Ты же знаешь, какой он...
- Андра, уедем отсюда, уедем, улетим в Конго, на Луну,
куда хочешь, вот сию минуту, куда глаза глядят... Родная,
уедем, уедем, - заклинал я ее с внезапно пробудившейся верой
в спасительность расстояний. - Не говори сразу "нет", поду-
май, вспомни, как было нам хорошо. Андра!
Я продолжал еще что-то говорить, боясь остановиться, бо-
ясь окончательности, но уже знал, что все кончено.
Плыли корабли на фресках, уплывало короткое мое счастье,
бородатый бог хмуро глядел на меня с паруса "Кон-Тики". Я
умолк.
Там, сзади, трахнули кулаком по столику, зазвенела посу-
да, тот же раздраженный голос произнес:
- Полная бездарность, и никто меня не переубедит!
Я машинально оглянулся. Парень с презрительной губой дер-
жал в поднятой руке стакан, толстушка продолжала льнуть к
нему. Тот, со знакомым разворотом плеч, повернул голову в
профиль, это был Костя Сенаторов. Давно мы не виделись, но
сейчас мне было не до него.
- Едоки, - сказала Андра, взглянув на шумную компанию.
Я налил вина ей и себе. Она положила на мою руку свою,
сухую и горячую.
- Ты сильный, Улисс.
Еще бы, подумал я, отводя взгляд, чтобы не видеть стра-
дальческого выражения в ее глазах. Еще какой сильный!
- Он невероятно беззащитен. И живет так неприкаянно...
- Нет, - сказал я, - не из жалости к нему ты уходишь. Уж
лучше молчи...
Злость, обида, нестерпимая боль переполняли меня. Я зал-
пом выпил вино. Кто говорил, что вино спасает от горя, приг-
лушает отчаяние? Чепуха все это. Я сидел трезвый, как соба-
ка... как глупый побитый пес...
Молчи, Андра, не нужно ничего объяснять. Знаю, ты была
искренна, говоря, что тревожилась за меня, когда я ушел в
безрассудный полет. Ты не лгала, нет, нет, не лгала, когда
уверяла меня (и себя), что мое примарское происхождение тебе
безразлично. Но, как видно, память прочно хранит впечатления
детства... воспоминание о том, как чуть было не погиб Том
Холидэй, твой отец. Как бы мы ни пытались забыть, зашвырнуть
прошлое в дальние, глухие углы памяти, ничего не выйдет, оно
всегда с нами.
А может, не в этом вовсе дело? А просто... ну вот, совсем
просто: ты исчерпала меня и уходишь к другому...
Ненавижу этого гения!
Я посмотрел на Андру. Она беззвучно плакала, наклонив го-
лову и прикусив губу.
Жалость? Пусть жалость, пусть все, что угодно. Только не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг