ла доносились неясные голоса, и я на цыпочках направился ту-
да. В просторной комнате работали двое конструкторов и конс-
трукторша с розовощеким строгим лицом. Одного я знал - длин-
ноносого Гинчева, специалиста по корабельным системам живу-
чести: однажды на "Элефантине", во время ремонта, я спорил с
ним по поводу перестройки дистрибутора. Остальных видел пер-
вый раз. Гинчев и розовощекая просматривали на проекционном
экране пленки с чертежами узлов и тихо переговаривались, ты-
ча в экран указками. Третий конструктор щелкал клавишами вы-
числителя.
- Плохо увязывается с компоновочным вариантом, - слышал я
напористый голос Гинчева. - Здесь будет выступать на четы-
реста миллиметров и упрется в шахту утилизатора.
Розовощекая тихо возразила, и Гинчев нетерпеливо сказал,
что надо показать главному.
- Нет, - сказала конструкторша. - Дадим еще раз переде-
лать электронному деталировщику.
Зеленая травка в союзе с голубым небом дожидалась меня
там, снаружи, пичуга старательно выщелкивала нечто отпуск-
ное, но я потащился к следующей двери. Над ней нависало бе-
лое полукружие лестницы, ведущей на второй этаж. В этой ком-
нате было полутемно, медленно крутилось что-то серебрис-
то-чешуйчатое, то одна, то другая чешуйки ярко высверкивали.
Передвигались расплывчатые тени. Вдруг зажужжало, отчетливый
и бесстрастный голос произнес:
- Ирг-восемьдесят мезо один. - И после короткой паузы: -
Круг минус секунда.
Я вгляделся, но людей не увидел. Только крутилось колесо
не колесо, не знаю, как назвать, и ровный голос отсчитывал
на языке незнакомой мне математики, - должно быть, той са-
мой, которая начиналась за уравнением Платонова. Я подумал,
что здесь работает вычислительная машина. Но в следующий мо-
мент тот же голос, нисколько не меняя интонации, сказал:
- Чертов Феликс не отвечает, нигде его не найдешь.
Это было уже не очень похоже на машину. Впрочем, кто его
знает. Феликс способен даже машину вывести из терпения.
- Плюс, плюс, плюс, плюс, - бубнил голос.
Тут мне что-то упало на голову и скатилось вниз. Я пос-
мотрел под ноги и увидел скорлупки - продолговатые желтень-
кие скорлупки сладкого орешка. Я терпеть не мог эти орешки,
и уж тем более мне не понравилось, что скорлупу кидают прямо
на голову. Пускай я был здесь посторонним, это еще не резон,
чтобы обращаться со мной как с утилизатором.
И я пошел по лестнице наверх с твердым намерением выска-
зать шутнику то, что я о нем думаю.
На ступеньке лестницы сидел Феликс. Джунгли на его голове
еще больше разрослись вширь и ввысь, а брюки и рубашка выг-
лядели так, будто их долго, усердно жевали. Он смотрел прямо
перед собой и грыз орешки, и кидал скорлупу куда попало. Ря-
дом валялся карандаш-многоцветка, белую ступеньку у него под
ногами покрывали формулы, да и две-три ступеньки ниже были
тоже испещрены.
Задумался, мыслитель, и ничего вокруг не видит, подумал
я, остановившись. И, прежде чем я спохватился, Феликс опус-
тил на меня свой странный, будто издалека, взгляд и сказал:
- Нет, я вижу. Привет, Улисс.
- Привет. Тебе не влетит за это? - Я указал на разрисо-
ванные ступеньки.
- Что? Ах да... Сейчас я...
Он вытащил из кармана платок, и вместе с платком вывали-
лись обрывки пленок, карандаши, орешки, два-три кубика плас-
тилона. Я начал было подбирать, но тут, откуда ни возьмись,
появился мажордом, он мерно прошагал сверху по лестнице, вы-
тянул гибкий рукав, и в этот рукав со свистом устремилось
все, что было разбросано.
- Стой! - крикнул Феликс.
И робот послушно замер.
Феликс порылся в уцелевших пленках и снова побросал их;
видно, было уже поздно: нужную сцапал мажордом. Я протянул
пленку, которую подобрал, но Феликс взглянул и покачал голо-
вой.
- Прямо беда, - сказал он. - Треклятый мажордом ходит за
мной с утра до вечера!
- Он втянул что-нибудь важное? - спросил я, мне стало
жаль Феликса. - Погоди, сейчас я его распотрошу, и мы выудим
твою пленку, пока он ее не переварил.
- Не надо. - Феликс махнул рукой. - Все равно этот вари-
ант мезо-отрицателен. Я рассчитаю новый.
Тут я вспомнил про машину в полутемной комнате.
- Тебя разыскивает эта вертящаяся штука, - сказал я. И
добавил для ясности: - Ирг-восемьдесят. Она... или оно ищет
тебя и ругается.
- Да ну ее, надоела! - сказал Феликс. - Борговские штуч-
ки... Ладно, пойду посмотрю, чего ей надо.
И, не закончив стирать формулы со ступенек, он, побежал
вниз.
Я посмотрел ему вслед. Славный он малый, только очень
уж... как это по-русски... не от мира сего.
В руке у меня был зажат обрывок пленки. Формулы, формулы,
все незнакомые, какой-то график, две-три рожицы. А это что?
Я удивился: дальше было жирно написано красным "Андра". "Что
еще за новости?" - подумал я. Впрочем, мало ли Андр на све-
те.
Я зачастил в конструкторское бюро. Было интересно наблю-
дать, как рождается проект. Главными узлами корабля занимал-
ся Борг. Конструкции, которые он обдумывал, воспроизводились
на электронном экране, и камера фотографировала те варианты,
которые он считал приемлемыми. Вспомогательные узлы и систе-
мы проектировали помощники Борга. Вычислительные машины и
автоматы-деталировщики довершали работу и в свою очередь
предлагали оптимальные варианты.
Ровно в двенадцать раздавался звонок. Борг выключал конс-
трукторский пульт. Лицо его как бы разглаживалось, принимало
обыкновенное простецкое выражение. Он заглядывал в комнату
конструкторов и отдавал команду:
- Кончай работу. Все на речку!
Гинчев протестовал. Нервно почесывая кончик носа, он за-
являл, что не может бросить работу, не додумав мысль до кон-
ца.
- Ну, как хочешь, - благодушно ронял Борг. - Только учти:
когда бог создавал человека, он не дал ему запасных частей.
Протезы придумали позже. Или тебе хочется получить протез
вместо мозга?
Можно было позавидовать умению Борга выключаться. Он пла-
вал в речке, бродил по окрестностям, избегая дорог и тропи-
нок, и охотно поддерживал разговоры на любую тему, но только
не о проектировании корабля. В три часа занятия возобновля-
лись. Борг просматривал варианты и спорил со своими помощни-
ками. Он с хищным видом накидывался на готовые листы, мазал
по ним цветными карандашами и отдавал на переделку. Гинчев
горой стоял за варианты, подсказанные машинами, он кипятился
и ехидничал, но Борг упрямо гнул свою линию, и переубедить
его было нелегко.
- Как тебе удалось, старший, - спросил я его однажды, -
пробить через Совет строительство этого корабля?
- Кораблей, - поправил Борг. - Их будет два. Два нераз-
лучных друга. Хроноквантовые Орест и Пилад. Филемон и Бавки-
да. Улисс Дружинин и Робин Греков. - Он подмигнул мне, как
первокурсник, желающий показать, какой он свойский парень. -
Как я пробил? Да вот так и пробил - с перевесом всего в один
голос. Мне, видишь ли, помогло, что я теперь не член Совета:
меньше ответственности, больше настырности... Спасибо тебе,
пилот.
- За что? - удивился я. - За то, что тебя исключили из
Совета?
- Че-пу-ха, - сказал Борг раздельно. - Тут другое. Мне
сильно повезло в том, что ты оказался везучим. - Он усмех-
нулся, глядя, как я, ничего не понимая, хлопаю глазами. -
Видишь ли, расчеты расчетами, а вероятность опасности была
оценена неточно. Недаром я сам хотел лететь.
- Старший, не говори загадками! - взмолился я.
- Ладно. Слушай, пилот. Мы подвергли материалы твоего по-
лета дотошному анализу и убедились, что вы с Робином были на
волосок от того, чтобы... как бы популярнее... чтобы заст-
рять вне времени, вернее - в безвременье... в общем, перес-
тать существовать. То, что вы возвратились, можешь рассмат-
ривать как некую флюктуацию вероятности.
- Флюктуация, - повторил я невольно, а самого продрало
холодком до костей при мысли о безвременье, которое и предс-
тавить себе нельзя... о мертвом корабле... о призраках, этих
вечных скитальцах, таинственных "летучих голландцах" космо-
са...
Да, да, я очень везучий. Я прошел на волосок от жуткой
бездны, я не сгинул, и у меня есть Андра. Ух, до чего я ве-
зучий!..
Сбылась удивительная мечта: по вечерам в моем доме бойко
стучали каблучки, были освещены все окна, и за столом усажи-
валось со смехом и шутками человек восемь-десять, и расто-
ропный мажордом только успевал поворачиваться. Я все посмат-
ривал на Андру - сияющую, оживленную. Она с удовольствием
входила в роль хозяйки дома. Она учила Гинчева варить кофе
по-перуански и очень убедительно доказывала, что только эт-
нолингвистика может дать удовлетворение человеку ищущему и
пытливому, и безудержно хохотала, когда Борг принимался
рассказывать смешные истории.
И только Феликс, как мне казалось, ее смущал.
Он сидел, молчаливый и углубленный в свои мысли. Тщетно
мы пытались расшевелить его, разговорить, засадить за шахма-
ты. Как-то раз Андра решительно подступила к нему.
- Выпрямись, - сказала она. - Попробую тебя причесать.
Феликс послушно выпрямился на стуле, и Андра глубоко пог-
рузила руки в его заросли.
- Да он вполне ручной, - удивился Борг. - А говорили,
будто никого не подпускает к своим кудрям.
Причесать Феликса не удалось: одна за другой поломались у
Андры две расчески. Ну и посмеялись мы тогда, а Феликс улы-
бался, кротко щурясь! Я подумал, что он похож на одичавшего
котенка, которого невзначай погладили по голове.
Глава двенадцатая
РАЗГОВОРЫ ЗА ВЕЧЕРНИМ СТОЛОМ
В тот вечер мы всей компанией сидели в гостиной конструк-
торского бюро перед экраном большого визора. Передавали со-
ревнования по подводному плаванию и полетам над водой с
пристежными крыльями. Такие передачи смотреть приятно - ты
сам как бы паришь над волнами и встречный ветер посвистывает
у тебя в ушах. А потом ты плывешь среди кораллового леса, и
это тоже неплохо.
Андра накануне мне сказала, чтобы я поменьше на нее гла-
зел: "Ну как ты не понимаешь, Улисс, это ведь производит
смешное впечатление, когда ты все время смотришь и улыбаешь-
ся вот так". Она изобразила мою туповато-благодушную улыбку
и сама засмеялась.
Ладно. Если уж смотреть не на Андру, то - на полеты над
водой. Вот я и смотрел.
Гинчев бурно переживал перипетии соревнований - вскаки-
вал, вскрикивал и почесывал кончик носа. Борг, по своему
обыкновению, возился с микроманипуляторами, микроэлементами
и прочей мелочью, которую обожают вертеть в руках конструк-
торы, и посмеивался над эмоциями Гинчева. Нонны, розовощекой
конструкторши, сегодня с нами не было - она уехала встречать
Леона Травинского. Они с Леоном были друзьями еще со школь-
ных времен.
Я смотрел на экран и вдруг ощутил, что мне посылают мен-
то. Его смысл был непонятен, но я чувствовал: мне прямо-таки
сверлили затылок. Я оглянулся. Сзади в кресле у двери сидел
Феликс и смотрел не то на меня, не то на экран - никогда
ведь не поймешь, куда он смотрит и что, собственно, видит. Я
сосредоточился и направил ему менто: "Не понял, о чем ты
спрашиваешь". Феликс не ответил. Он медленно опустил лохма-
тую голову, ссутулился, и вообще вид у него был какой-то
больной.
Сегодня днем, когда конструкторы в перерыв прохлаждались
на речке, я слышал, как Борг ворчал, что с Феликсом не стало
никакого сладу. Где-то он, Феликс, бродит, не отвечает на
видеофонные вызовы, и машина, рассчитывающая по его алгорит-
мам варианты совмещения времени-пространства, нервничает,
если можно так выразиться о машине. Где, в каких немыслимых
дебрях платоновской математики витала его мысль? И что за
срезы, залитые в пластилон, разглядывает он в электронный
микроскоп, а потом расшвыривает по всему зданию, причиняя
ужасные хлопоты усердному мажордому?
Наверное, именно таких, как Феликс, в прежние времена на-
зывали "чудаками", "рассеянными до невозможности" и как-то
еще. Все эти словечки решительно ничего не объясняют. Мозг
Феликса автоматически ограждает себя от посторонней информа-
ции. И в этом все дело. Защита, отбрасывающая все ненужное.
И вот что еще приходило мне в голову. Я был не очень си-
лен в ментообмене, мои земляки-примары куда шире пользова-
лись направленной мыслью для общения, однако, с тех пор как
я покинул Венеру, я почти не встречал людей, владеющих мен-
то-системой, а если и встречал, то убеждался, что они не
идут дальше набора элементарных сигналов: "Как тебя зовут?",
"Спасибо", "Партию в шахматы?" и тому подобное. Чаще всего в
ответ на свое менто я получал от таких собеседников неопре-
деленнорасплывчатый фон, не несущий информации. Робин-вог с
кем я еще мог перекинуться менто: результат нашего многолет-
него общения. Я хорошо его понимал, и он понимал почти все -
разумеется, в известных пределах. Андре менто-система не да-
валась, хотя я пробовал ее тренировать. Она разделяла общеп-
ринятое мнение о весьма ограниченной коммуникабельности мен-
тообмена и, как следствие, его бесперспективности.
Исключением из правила был Феликс.
С первой нашей встречи - с того дня, как Феликс вошел в
рубку корабля, идущего на Луну, - мне постоянно казалось,
что он свободно читает мои мысли. Конечно, это было не так.
Человек, владеющий менто-системой, в разговоре всегда не-
вольно пользуется приемом сосредоточения мысли, и вот эти-то
мысли и улавливал Феликс, будучи от природы одаренным перци-
пиентом. Не думаю, чтобы он воспринимал мысли собеседника,
не знакомого с приемами менто.
Так или иначе, я чувствовал себя в обществе Феликса, как
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг