сделать, успел-таки сообразить и не закричал: Оли могла связать мои крик не
с винтокрыльщиками, выскочить... нет, ею я рисковать не мог. Эти, легко
приподняв меня, бросились бежать к повороту реки, я впился в руку того, что
был справа от меня, тут же прогремел выстрел, этот правый упал, упал и я,
успев заметить, как спряталась в щель Оли с револьвером, второй снова
оглушил меня легким ударом, и я в каком-то полутумане, не имея сил бежать,
видел только, как он склонился над своим напарником, непрерывно стреляя в
сторону щели, потом махнул рукой, закинул меня себе на плечи и потащил
дальше, отстреливаясь, так что снова Оли стрелять никак не могла; он, гад,
стрелял не переставая. Уже за поворотом, ближе к винтокрылу, я получил еще
один легонький ударчик, который лишил меня сознания... не знаю, насколько. Я
очнулся уже в воздухе. Я был привязан какой-то веревкой к креслу, соседнему
с пилотским, а сам пилот, ведя винтокрыл одной рукой, другой развязал мой
рюкзак, поднял пук травы, увидел рыбу, лежащую тоже на траве, и снова бросил
верхний пук травы на рыбу и пришлепнул мой рюкзак сверху рукой, не обращая
больше на него внимания. Увидев, что я немного пришел в себя, он сказал мне:
- Интересно, как хорошо ты видишь и хороша ли твоя память? Понимая,
что терять мне нечего, я сказал:
- Не исключено, что твой напарник не умер, а сильно ранен. Ты должен
был бросить меня, а не его. Стало быть, ты не из повстанцев. Ну что, прав я?
- сказал я как-то даже грубовато.
- Более того, - сказал он и снял очки.
Это был... а,Урк. Тот самый кулачный боец, шпик квистории, которого
вместе с а,Грипом чисто "вырубили" на вечере технициума Олуни и Кальтут. Я
- молчал.
3
Близилась ночь. Еще не совсем стемнело, винтокрыл стоял на маленькой
поляне среди высоких деревьев леса, а,Урк ужинал, насильно запихивая куски
еды и в мой рот, из чего напрашивался умный вывод, что я ему нужен живым.
Поесть он мог и в воздухе, но мы уже давно сели, а несколько раньше он
пробурчал: "Нет смысла лететь в Тарнфил днем, в самое пекло боя". Что я
оценил довольно быстро, когда прошло головокружение от трех легких
"педагогических" ударов а,Урка, так это свое незавидное положение.
- Ну, узнал ты меня? - спросил а,Урк, когда мы еще летели, а я
немного отошел и думал: хвала небу, папа и остальные хоть будут знать от
Оли, где я приблизительно, а не то чтобы просто как в воду канул. - Узнал
или нет? - повторил а,Урк. А я подумал: коммуникатор-то мой и пистолет в
рюкзаке под травой он не видел.
- Нет, - соврал я. - Не узнал.
- Плохое зрение, что ли? - спросил он. - Ты сидел в зальчике этого
идиотского технициума, а я и мой напарник показывали, что такое кулачный
бой, настоящий кулачный бой... Все это было подстроено. (Я молчал.) Небось
эти двое моро первую нашу пару не тронули, потому что, я думаю, были с ними
в сговоре, заодно.
- Что значит "не тронули?" - сказал я. - Моро выиграли.
- Вот именно. А нас они искалечили.
- Как это?.. - удивился я. - Вы же опытные бойцы. Просто они у вас
тоже чисто выиграли, так как вообще сильнее всех вас.
- Сильнее?! - прохрипел а,Урк. - Заткни глотку. Они нас искалечили.
Мы лежали в больнице. В обмороке, с переломами.
- Ничего я не знаю, - сказал я. - И ничего я не заметил. Они вас
уложили, и занавес опустился. Никто ничего не видел.
- Вот именно, - зло сказал а,Урк. - Чистая работа. Было у нас с
а,Грипом одно дельце, не скрою, хотя и не скажу, какое. Острое дельце и
денежное. За это нам и отомстили, но - бей меня по башке самым большим
шаром здания квистории - ума не приложу, откуда они узнали об этом деле.
Знали двое: я и а,Грип.
- Кто они-то? - глупо спросил я.
- Не твое дело. Не моро, конечно. В больнице мы кое-как пришли в себя,
ну, все, думаю, пригрозили нам - и ладно. После разберемся. Бамбус, врач,
кабан этот, жмет нам руки, мол, пока. Мы идем менять больничную одежду на
нашу, в этой комнатке нас и связали. Кляп в рот, руки в наручники, ноги -
веревкой, их там человек шесть из шкафа выскочило. В машину - и под
Калихар, к повстанцам. Конечно, они нас там собирались кокнуть, но сначала
само собой кое-что из нас вытянуть. Мы перестали врать, одну правду говорили
- жизнь дороже. Не в том смысле, что они нас благородно отпустят, а что
контроль будет послабее. В наручниках, но гуляй где хочешь - понимали, что
мы с наручниками и без оружия в лес не уйдем. Но в одном они просчитались.
"Душу раскрывает, гад, - подумал я. - Или хвастается".
- Мы и в наручниках - кулачные бойцы. Тем более я когда-то летал.
Оказались мы у винтокрыла, стоявшего с краю, а там двое всего повстанцев
было. Два сильных удара ногами - те вповалку до утра. А мы - в машину и в
небо. Это я мог сделать и в наручниках. Пока летели, а,Грип распилил
наручники...
- Зачем ты мне все это рассказываешь?! - нарочито грубо спросил я. Он
поглядел на меня, расхохотался и сказал:
- Чтобы ты знал, с кем имеешь дело!
- Я это давно знаю. По трем ударчикам по голове.
- Кто стрелял?! - рявкнул он. Заревел как хурпу.
- А я откуда знаю? Мы жили в глуши, в палатке, я и отец. Недалеко был
поселок моро, километрах в трех. Моро говорили, что рядом скрывается отряд
повстанцев. Наверное, они и стреляли.
- Это почему это?! Из-за тебя, что ли?!
- А хоть бы и из-за меня! - Это я даже прохрипел зло. - Когда-то
меня уже украли, кое-кто из квистории, делая вид, будто это повстанцы. Потом
меня действительно выкрали повстанцы, разницу-то в обращении я заметил. И
знаю...
- Это как же ты заметил? И что ты такое знаешь?!
- Я думал, ты умнее, - сказал я, наглея на глазах. - Ты же сам мне
все рассказал. Вас ищут - это факт. Стрелять по вам могли и
повстанцы-соседи: узнали о вас по коммуникатору...
Он глухо зарычал, но мне показалось, что в глазах его мелькнуло нечто
вроде уважения ко мне.
- Да. телек я у повстанцев смотрел и слушал, - сказал он. - Слышал,
когда они хвастались, что взяли вас под свою защиту, а Орика и дочь
превратили в заложников. Взяли вас под защиту, а бросили в глухом лесу.
- Кулачный боец ты классный, - я рассмеялся, - но думаешь с трудом.
Твоего дружка кокнули, а мы, видите ли, были без защиты в глухом лесу. Учти,
по а,Грипу, мертвому или живому, "вычислят" и тебя.
- И все же твои повстанцы тебя не уберегли! - захохотал он. - Ловко
я тобою закрылся, а? Ну, когда бежал к машине.
- Вы зря из-за меня сели, - сказал я.
- То есть как это зря?! Ты мне ого как пригодишься!
- Потеряли время. Не знаю, успели повстанцы под Калихаром связаться с
Тарнфилом, что вы дали деру, но уж эти точно сообщат, которые кокнули твоего
дружка.
- Каким это образом? Ради чего?
- Плохо у тебя с головой, - сказал я. - Да из-за меня, из-за меня
же! Они не стреляли по вашему вертолету, потому что по его номеру знали, что
он повстанческий, а вот когда вы поволокли меня... Зачем я тебе нужен?! -
резко спросил я.
- Ты мне голову не задуряй, - сказал а,Урк. - Политория-то от вас,
от землян, в восторге. Квистор, того и гляди, выменяет своего члена
правительства, уля Орика, на тебя.
- Да-а, я в тебе ошибся, - сказал я. - Расчет умный. Тебя, может,
даже в квисторию введут, каким-нибудь старшим инспектором.
- Бери выше, - сказал он. - Они бы мне в квистории дорого заплатили,
доставь я им Орика - члена правительства. Но еще больше - за
Орика-предателя.
- Как это - "Орика предателя"? - удивился я.
- А так, - сказал он. - Я-то кое-что о нем знаю, квистория, может, и
не знает, а я знаю. Повстанец он, этот ваш Орик, а по телеку объявили, что
он заложник, для отвода глаз.
- Если он повстанец - в чем я сильно сомневаюсь, - сказал я. - То
они его за меня не выдадут.
- Выдадут, - сказал он. - Ты - гость. Великий гость - вот смех! Ты
спас его дочурку, красу Политории! Да они готовы его же кровью заплатить за
твое всеполиторское благородство!
Внезапно у меня вдруг пропало всякое желание говорить с этим гадом. Что
сейчас делается у моро? Оли давно вернулась и все рассказала. Пилли намерена
быть в Тарнфиле, а папу, когда он узнает, что меня похитили, тоже махануть в
Тарнфил теперь никто не удержит. Почему этот гад столько времени, можно
сказать, беседовал со мной, что-то выспрашивал, чем-то даже делился? Я вдруг
понял: у него была та же реакция, что и у узкоглазого, когда он изложил мне
и Пилли свои условия Орику. Пилли заговорила, и он стал слушать, любое слово
привязывало его к креслу, он хотел понять, разобраться, потому что был в
себе не уверен, потому что боялся. И а,Урк тоже боялся, он, сам того не
понимая, говорил со мной, желая услышать что-то успокаивающее, хоть
что-нибудь. Он - боялся.
- Не пора нам лететь, а? Или мы заночуем в лесу? Развяжи меня, все
тело затекло, - сказал я. - Слышишь?
- Вот спущусь по нужде на землю, вернусь и развяжу!
- А я что, не хочу, что ли? - плаксиво сказал я. - Терпеть, что ли?!
А?!
- Не хнычь, - грубо сказал он, развязывая на мне веревку. - Давай
быстро вместе со мной, и летим.
Ночь пришла абсолютно темной, без единой звезды на небе. Кругом нас
была сплошная тьма, кроме слабого свечения приборов на приборной доске
винтокрыла. В какое-то мгновение я почувствовал себя пружиной, точным
хронометром, хотя и не думал о себе этими, да и другими словами. Чисто
интуитивно я дал а,Урку спрыгнуть первым, и только после, но сразу же
спрыгнул сам - веревка, которой я был привязан, и мой легкий рюкзачок (я
схватил его за лямки, не завязывая) "приземлились" вместе со мной в полной
темноте, и а,Урк этого не видел. Сразу же я залепил громкую фразу
позамысловатей (тоже чисто интуитивно), рассчитывая на характер этого гада.
- Как ты взлетишь в этой темнотище? - сказал я. - Поляна маленькая,
ничего у тебя не выйдет, понял?! - грубовато добавил я и хохотнул. Я
сердцем чувствовал, что именно в длине его ответа все и заключено, сказать
вторую фразу я уже не смогу, не буду иметь права, если создал нужную
ситуацию.
- Ты что, обалдел малость?! - рявкнул он. - Или я тебя сильновато
пристукнул по башке?! Темнота, видите ли! Взлет-то вертикальный! Не-ет,
этого тебе не понять! Ты на своей Земле, наверное, и не видел винтокрылов,
а?! А прожектор?! Соображаешь? Вряд ли ты соображаешь! Какой-то умишко у
тебя есть...
Да, я выиграл, пока выиграл: фраза его, громкая ругань и мерзкий смех
- все было длинным и громким; большими мягкими шагами я отступал куда-то
назад... шаг, шаг, шаг, еще шаг, еще, еще, лишь бы не грохнуться, лишь бы
скорее "пройти" поляну и упереться ногой, рукой, спиной в дерево, лишь бы
побыстрее оказаться в лесу.
- Унюхал, что такое хороший винтокрыл, а? И если пилот хороший. Такой,
как я. Учуял? - продолжал он.
И этого хватило, чтобы я действительно наткнулся наконец на дерево,
сделал шаг в сторону, еще отступил в глубь леса, еще, еще...
- Ты готов? Чего ты молчишь?! - рявкнул он, и я, продолжая большими
шагами (вроде "гусиного", но назад) отступать в лес, услышал, как он
взгромоздился в кабину, плюхнулся в кресло... потом пауза, и тут он заорал:
- Что ты там возишься, эй?! В штанах запутался? Но я молчал, застывая
и снова пользуясь его вскриками, и все дальше спиной уходил в лес, натыкаясь
на деревья и обходя их.
- Сдох ты, что ли?! - заорал он. Потом пауза. И потом, вероятно,
увидев, что рюкзака моего нет, он взревел как бешеный:
- Где ты, грязный кабан?! Тварь! Ты где, поганая тутта?!
Отступая и отступая назад, легонечко, чтобы ветка не хрустнула, я
слышал, как он, мерзко ругаясь, вывалился на землю из кабины, тут же
перестал орать и остановился (шагов его не было слышно); его окружала полная
тьма и он сообразил, что, куда ему броситься за мной, он не знает, потому
что ни черта не видит. Потом он снова начал орать, призывая меня вернуться,
крича о непроходимости леса и о диких зверях, а я все отступал и отступал
назад, в полный и дикий мрак, останавливаясь только тогда, когда он делал в
своем мерзком крике маленькие паузы. Продолжая гадко ругаться, он вновь
залез в машину (я подумал - за фонарем), голос его из машины звучал тише,
да и он еще с меньшей вероятностью мог из кабины услышать меня, и я все
отступал, отступал, отступал...
Он, сообразив видно, что я не такой дурак и что вряд ли пошел в ту
сторону, куда он может направить свой сильный прожектор, все-таки врубил его
и снова выскочил из машины, вопя, что фонаря нет, а меня сожрут дикие звери.
По тому, куда ярко светил его прожектор, я понял, как все-таки далеко в лес
сумел я отступить, и теперь уже а,Урк ничего не сможет со мной поделать. Я
догадался, что в дикой злобе, когда он все же взлетит без меня, он покружит
в этом районе, "глядя" прожектором вниз, но я уже не боялся этого: деревья
стояли плотно, были высоки и кроны их были густыми - ничего он не увидит. Я
уже отступал назад смелее, не боясь нарушить тишину, его вопли скоро стали
тише, еще тише, и наконец винтокрыл заработал и рванул в воздух. Прижавшись
к дереву, я видел в сплошном мраке едва пробивающий листву его прожектор, он
летал над лесом кругами, взяв за центр поляну, на которой мы сели, он все
увеличивал круги, и вдруг я, обмерев, услышал, как заработал пулемет
винтокрыла и редкие постукивания пуль по листве. Это он уже делал зря: он
рассчитывал добраться до Тарнфила, но заранее подписывал свою смерть, если
бы потом меня нашли мертвым: уже сейчас было известно, кто именно находится
в винтокрыле под номером таким-то а,Урк и я.
Наконец он улетел, шум двигателя замер вдали, и я остался один в
абсолютно полной темноте. Я сел в невысокую траву, прислонясь спиной к
дереву и напряженно вслушиваясь в шорохи дикого леса, попробовал думать.
Потом почти сразу же встал, поняв, что первым делом мне следует "покинуть"
землю. В темноте это было сложно. Завязав и надев на себя рюкзак и спрятав
веревку в его кармашек, я стал ходить от дерева к дереву, щупая ствол
каждого и убеждаясь, что он толст для того, чтобы влезть по нему наверх. При
этом все еще "помня" лицом направление, по которому я удалялся от поляны, я
старался не утратить этого ощущения. Конечно, все это было до чертиков
глупо, но когда я нашел ствол потоньше, я подпрыгнул вверх, обхватил дерево
руками и, опираясь подошвами полукед в его кору, медленно "пополз" вверх. Я
лез вверх упорно и вдруг почувствовал, что ствол слегка наклоняется все
больше и больше к земле, согнут, кривой; я чувствовал, что наклон ствола
увеличивается и что он тянется почти параллельно земле, и в тот момент,
когда я сообразил, что сидеть на нем, балансируя, всю ночь - тоже не сахар,
я нащупал руками одну ветку, другую, третью, они росли и вверх, и вниз, и
тех, которые росли вверх, торчком, было несколько, и все они были вполне
прочными. Если лечь вдоль ствола, то слева и справа меня от падения на землю
защищали бы ветки, и я так и сделал, привязал веревку к рюкзаку, закрепил
его на стволе так, будто это подушка, а потом уже и сам лег, привязав
веревкой к основному стволу и себя. Лежать было, прямо скажем, - паршиво,
жестко, но лежать было можно, и я был не на земле.
Только улегшись таким образом, ерзая и ища наиболее удобное положение
тела, я и начал думать, постаравшись забыть, что если здесь есть крупные
кольво, то дерево для меня не защита. Но эта мысль не лезла у меня из
головы, я снова отвязал себя и рюкзак от дерева, достал пистолет, прицепил
его к руке и снова лег, привязавшись к стволу. Коммуникатор (я достал и его)
работал из рук вон плохо: треск, шумы, хрипы, и ни с кем из своих я
связаться не сумел. Будем надеяться, что ночь, похоже, мучительная, кончится
без страшных хищников; поляну я найду; как именно а,Урк сел на нее
относительно курса на Тарнфил, я определю курс на Тарнфил, пусть без
гарантий, что выйду прямо на него, но грохот и гул сражения мне подскажут.
Ну а дальше? Что же дальше? В лесу ближе к Тарнфилу я наткнусь на повстанцев
- отлично. А если на отступающих бойцов квистории? Вряд ли они меня кокнут,
они меня знают, видели по телеку, я для них тоже гость, - не кокнут. Да,
может, я и от них опять сбегу. А папа?! Может, он мчится в Тарнфил спасать
меня. Кажется, я "прилежался" на этом дереве, чуть расслабился,
почувствовав, как одни мышцы моего тела нашли удобные точечки, а другие,
найдя неудобные, смирились, даже привыкли, адаптировались. "Неужели я
засыпаю?" - подумал я в полусне. Потом все спуталось: этот полусон, сами
кусочки чистого сознания (кольво), какой-то еще полубред (черные волны моря,
счастливое лицо Оли), потом - сцены кулачных боев, рыбы, рыбы, морские,
яркие, "цветики степные", - замелькали на темном фоне за прикрытыми веками
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг