шелестел надорванным краем. Со всех сторон доносилось мягкое гудение,
исходящее от многочисленных коробок, за которыми прятались лампы. Город
впечатлял. В городе хотелось остаться.
- Нельзя, - сказал гриф. Тот, Кто Сидит На Качелях читал Марушины мысли,
как и Маруша видела картины, складывающиеся у него в мозгу.
- Нельзя, - повторил Тот, Кто Сидит На Качелях. - Посмотри на этот город.
Не кажется ли тебе, что солнце ему просто не нужно.
- Не нужно, - кивнула Маруша, усаживаясь на металлические перильца,
огибающие крышу трехэтажки. Рядом потрескивали яркие трубки, складывающиеся в
надпись на незнакомом языке. Интересно, живут ли здесь птицы? Да наверняка!
Просто сейчас они спят! Ночью летают разве что совы. Но смешно искать сову в
современном городе, хоть тут и завались всяческих мышей.
- Разве мы ищем сову? - ехидно спросил Тот, Кто Сидит На Качелях. -
По-моему, наша цель - солнце.
- Нет тут солнца, - устало откликнулась Маруша. - Давай, допустим, что
бескрылые ни при чем. Не хватит у них ума, чтобы похитить столько огня.
- Тогда возникает вопрос, - улыбнулся гриф, - куда оно все-таки делось?
- Да в болото засосало, - выпалила Маруша первое, что пришло в голову.
- Болото - это хорошо, - кивнул гриф. - Болото - это по-нашему.
И мир снова померк.
37
Когда краски вернулись, Маруша подумала, что лучше б она так и оставалась
во тьме. Картина, представшая глазам, не радовала. Огромная желтая луна висела
над еловым лесом с обломанными вершинами, словно здесь когда-то безумствовал
ураган. Елки росли далеко. Не долететь, хоть маши крыльями до изнеможения. До
последнего взмаха, после которого только упасть и не подняться. Зато упасть
было куда. Вокруг простиралось болото, от которого поднималось нестерпимое
зловоние. Чахлые деревца казались давно засохшими. Гулко лопались пузыри
прорвавшегося газа. А вот ветер затих, словно не успел за парочкой сказочников
и остался в неоновом городе. Темнели черные дыры воды, незатянутой ряской. А
вездесущая зелень источала тяжелое гнилушечное сияние. И еще по всему болоту
росли ягоды. Крупные. Непонятные. Налитые багровым сиянием, словно Тот, Кто
Сидит На Качелях, хранил здесь миллионы запасных глазищ.
В общем, из такого места следовало мотать как можно скорее.
- Я поняла, чего не хватает нашей главной героине! - воскликнула Маруша, и
Тот, Кто Сидит На Качелях, вопросительно уставился на нее.
- Того, кто подскажет ей, где прячется солнце!
- Ладно, - нехотя согласился гриф. - Твоя очередь. Значит, будь по-твоему.
Снова Маруша увидела городские кварталы. Город заснул. Собственно говоря,
сказка складывалась уже не про неоновый город. Редкие бусины фонарей едва
разгоняли мглу. Город состоял из многобашенных замков, рядом с которыми вились
улочки, заполненные покосившимися избушками. К замковым стенам прижались
киоски и трансформаторные будки. В городе перемешались века и эпохи, словно
бескрылые, уходя, нарочно перекрутили друг с другом стрелки часов, по которым
вершилась здешняя жизнь. Возле разломанной коробки от апельсинов сидела
крохотная оранжевая собачка и смотрела на странную голубую луну. Не тявкала,
не рычала, не скулила, не выла. Смотрела, как будто чего-то ждала.
Тот, Кто Сидит На Качелях, вылетел вперед и опустился на ветку клена,
приглашая Марушу сесть рядом.
- А ты ищешь не солнце, - вздохнул он. - Ты ищешь кого-то. В любом из
сотканных тобой миров, ты придумываешь встречу. Белая птица, кошки неоновых
улиц, собака, сочиняющая песнь Луне.
- Зато твои миры пустынны до омерзения. Неужели ты не можешь придумать
кого-то еще?
- Придумать легко, но зачем? Давным-давно я уже сделал выбор, решив ни о
ком не думать. За это мне дано право сидеть на качелях.
- Птица, сидящая на качелях, смотрится противно и уродливо.
- А ты не смотри. Ты сядь. Ты оттолкнись, вложи себя в этот первый толчок,
чтобы мир изменился. Ты качаешься, и мир качается. Крутится мир. Вертится
вокруг оси, на которой закреплено сиденье. А ось та настолько близко, что ты
уже не можешь отделить ее от себя самого. Именно на качелях начинаешь верить,
что мир вращается только вокруг тебя.
Голос грифа стал заунывным. Маруша тряхнула головой, отгоняя невидимую
паутину тягучих мыслей Того, Кто Сидит На Качелях. Она ищет солнце, она сейчас
спросит у собаки...
- Чего спросишь? - усмехнулся гриф. - Не видели ли вы, мадемуазель,
пропавшее солнышко? Ах, оно вам не требуется? Ах, вам достаточно Луны? Зря,
мисси, совершенно напрасно. Я, конечно, тоже слагала песнь во славу Луне и
даже чуть не стала... Ах, вы думаете, ваша получится лучше...
- Хватит, - взвизгнула Маруша и поразилась собственной смелости. Скажи ей
две ночи назад в трубе, набитой мусором, что пройдет совсем немного времени, и
она станет кричать на Того, Кто Сидит На Качелях, от смеха Маруши Шумелка-Мышь
окочурилась бы окончательно. А ведь кричит и не пугается.
Гриф улыбался, словно Маруша наговорила ему комплиментов.
- Зачем спрашивать? - его глаза блеснули озорными языками туристского
костра. - Попробуй найти его сама.
- Но где? - расстроилась Маруша. - Вон, сколько миров мы уже выдумали, а
солнца ни в одном не оказалось.
- Поправочка, - каркнул Тот, Кто Сидит На Качелях. - Что значит, не
оказалось? Солнце у нас, видите ли, виновато! Видите ли, не оказалось его
нигде. А мы искали? Нет, мы разве везде искали? Ты хоть раз оглянулась и
посмотрела, что у тебя за спиной?
- Зачем? Ведь солнце всегда впереди!
- А вдруг оно решило взойти не с той стороны.
- А с какой? С этой что ли?
Птичка крутанула мертвую петлю и развернулась. Теперь ее клюв смотрел в
направлении, куда прежде топорщился хвост.
За спиной оказалась заря.
Утренний туман стелился по широкой реке. За рекой небо изукрасили узоры
верхушек деревьев. Черное на красном.
- Я добралась! - радостно выдохнула Маруша.
- Ошибочка, - громовым раскатом разорвал безмолвие Тот, Кто Сидит На
Качелях.
Не заря украсила небо. Если закат еще иногда оборачивается таким кровавым
покрывалом, то уж заря никогда не пользуется столь мрачными тонами. Багровая
пелена простиралась по небу, словно пузырь, наполненный кровью, словно
страшное, неправильное солнце, которое никогда не станет умиротворенно-желтым.
- Ты нашла солнце! - возвестил Тот, Кто Сидит На Качелях, еще громче. - Но
его ли ты так жаждала отыскать? Ты хотела зарю, ты ее получила!
- Это придуманная заря, - запротестовала Маруша и зажмурилась, чтобы не
успеть поверить. - Это всего лишь сказка, которую мы на пару с тобой сочинили.
Гриф не отвечал. Подождав полминуты, Маруша осторожно открыла глаза.
38
Гриф никуда не делся. Он молчаливо сидел на качелях. Очень скоро Маруша
снова начала слышать зловещий скрип несмазанных шарниров. Миры исчезли. Перед
глазами оказался знакомый унылый двор с уснувшими домами. По небу все также со
скоростью курьерского поезда проносились облака.
- Все, девочка, - гриф медленно поднял крылья и величественно спланировал
на промерзшую землю. - Закончилась наша сказка.
- Но я хотела, чтобы она закончилась по-другому!
- Ну что ж, последнее слово выпало сказать мне. Ты недовольна? Не забывай,
в награду ты увидела несколько стран, в которые никогда бы не залетела, не
возьмись мы этой ночью складывать сказки. Тебе понравился хоть один из миров?
В каком из них ты бы хотела остаться?
Миры веселой стайкой вспорхнули перед глазами, предстали во всей красе и
вновь погасли, утонув во мраке Ночи Пустозвона. Город с каналами. Серые
многоэтажки, усеянные черными дырами окон, разноцветные дома, соединенные
сверкающими проводами, ящик от апельсинов и собака. Города не выглядели
чужими. Города звали. Каждый из них казался сейчас родным гнездом, в которое
так радостно забиться, отгородившись от злобы и тоски огромного мира.
Забиться, закрыть глаза и ждать, пока опустевшая душа снова наполнится невесть
откуда пришедшей теплотой.
Качели поскрипывали. Взгляд грифа пронизывал Марушу незаданными вопросами.
Чтобы не выпалить ерунду, Маруша скосила глаза вниз. У стойки качелей чудесным
образом объявилась крохотная новогодняя елочка. Разноцветные шары сверкали на
ней. Разноцветные шары, в каждом из которых отражался свой мир, где Маруша
только что побывала.
- Так в каком же? - вкрадчиво переспросил Тот, Кто Сидит На Качелях.
Маруша смотрела на шары. А из шаров выглядывали дивные существа.
Пышнохвостая, белоперая птица, сиреневая кошка с умной мордочкой и тоскливая
собака. А из темно-зеленого шара пялились тысячи странных круглоглазых
существ, окутанных изумрудным сиянием. И даже антрацитово-черный шар не
казался мертвым. Что-то ворочалось там, что-то такое, что селится в брошенных
городах. Маруша смотрела на шары, а разноцветные жители отчаянно стремились
отыскать Марушин взгляд. И Маруша прищуривалась, проскальзывала мимо, потому
что пойманный взгляд таил неведомую ответственность.
- А ни в каком, - развернулась Маруша к нахохлившемуся грифу. - Мне
хочется просто лететь вперед и вперед.
- В этом-то и проблема, - задумчиво протянул гриф. - Если бы ты захотела
остаться, все бы упростилось. Ты бы и осталась. И сидел бы я сейчас перед
елкой, а ты смотрела бы на меня из шара. Нарисованная птичка придуманного
мира. Ожившая картинка, которая не в силах вырваться из
восхитительно-красивого, невероятно-праздничного, трогательно-хрупкого шарика.
Он ведь только снаружи кажется хрупким, но нет такой силы, которая смогла
взломать бы его изнутри. Но тебе хочется лететь вперед, а мне не хочется тебя
пропускать. Вот и вопрос: что делает нас, придуманных, живыми? Может это
невероятное желание не останавливаться. Хотя оно и проистекает от зависти,
когда кто-то другой обгоняет нас. Он старается, а мы не дадим. Даже тому, кто
придумал мир, в котором нам суждено жить.
- Знаешь, - внезапно сказала Маруша. - А здорово придумывать миры. Соджобо
не повезло. Ему бы я рассказала совсем иную историю.
- Соджобо тоже мастак разукрашивать чужие сказки, - вздохнул Тот, Кто
Сидит На Качелях. - Но наши ничем не хуже. Помнишь многоэтажки? А болото? Даже
город мне чем-то понравился. Не выношу крикливые контрасты, а тут...
Понравился, и никаких тебе скворечников.
- И оранжевая собака, - в такт вздохнула Маруша. - И канал. Я так и не
поняла, кто его придумал. Ты или я? Зато я поняла, что не смогла бы сделать
ничего плохое тому, с кем я придумала сказку. А ты?
- Девочка, - голос Того, Кто Сидит На Качелях, наполнился змеиным
ехидством. - А почему ты решила, что я придумываю сказки только с тобой?
Маруша замерла, пораженная догадкой. Сочинительница чертова. Единственная
и неповторимая. Шумелка-Мышь в птичьем варианте. Ночей не перечесть. И в
каждую из них можно придумывать истории с тем, кто заглянет в мир, где кроме
тебя никого нет. И можно вдвоем сочинить такую сказку, чтобы к утру снова
остаться в одиночестве. Придуманная сказка - это еще не пропуск в Заоблачную
Страну.
Потом пришла следующая догадка.
- Мне кажется, что по пути я встречалась не с кучей птиц, а только ты
попадался мне навстречу, только ты шептал мне речи, только ты отговаривал от
зари, - сбивчиво начала Маруша.
- Что ж, крошка, ведь ты встречалась с мертвыми птицами, а в каждой
мертвой птице есть частичка меня. Они уже сделали свой окончательный выбор.
Живое отличается от мертвого возможностью переиграть, а для ушедших путь
намечен раз и навсегда.
Молчание окутало двор. Неприветливое. Мерзлое, как ледяная корка,
сковавшая лужи.
- Все медлю, - хмыкнул гриф после пятиминутной паузы. - Все не решаюсь. Не
могу понять, чего я боюсь, зная суть Ночи Пустозвона?
- И в чем же ее суть? - голосок Маруши задрожал, она чувствовала, что
надвигается минута принятия решения.
- Какой я? - глаза грифа смотрели в упор. - Только не думай, КАК надо
сказать. Говори то, что первым придет в голову.
- Я тебя боялась, а ты - неплохой!
- Вот! - кивнул гриф. - Ты поверила, что так оно и есть. Соджобо проиграл
не потому, что у тебя были шансы на побег. Страх, навеваемый им, не сломил
тебя. А заставить твою душу ему поверить не вышло. Поэтому ни одна провокация
не поймала тебя на крючок. Мне же ты поверила. А, поверив, проиграла. Теперь
ты не можешь противостоять мне. Я перестал быть врагом. Дорога закрыта, а
сделать мне ты ничего не можешь. Вот какой финал у нашей сказки. Вот почему ни
одна из птиц, ни живая, ни мертвая, не может победить меня в эту ночь! Ну а
после финала, каким бы он ни получился, я предпочитаю отдыхать без
посторонних.
Развалистой походкой пьяного матроса гриф направился к Маруше. Острие
клюва холодно сверкнуло в лучах вырвавшегося на мгновение обрезка луны,
который моментально нырнул в одеяло мечущихся облаков, чтобы не угодить в
ненужные свидетели.
На Марушу накатило мертвое оцепенение. Не хотелось взлетать. Не хотелось
Заоблачной Страны. Не хотелось вообще ничего. Мир маленькой птички готовился
обрушиться во тьму, и последние секунды протекали скучно и пусто. Еще
чуть-чуть, и кривой клюв полоснет по хрупкой шее, отрывая голову. Ну и пускай!
Невидимая липкая паутина опутала не столько крылья, сколько душу. А гриф
приближался. Гриф величественно вышагивал. Оставалось всего пять шагов или
один сорочинный взмах крыла с небольшим перелетом.
Из-под скрюченного куста выкатился комок серебристого тумана, замер,
преградив дорогу страшной птице, и несколько раз нервно стукнул хвостом о
землю. То ли мокрая земля поглотила стук, то ли призрачный кот истратил
положенные ему звуки давным-давно. Весело зажглись мягким светом два
сапфировых глаза.
- Пшшел сс дорроги, - презрительно скривился Тот, Кто Сидит На Качелях. -
Ведомо ли тебе, мертвый кошак, что вершится моя ночь. Сейчас я - властелин
мира, и я не позволяю котам-призракам перечить мне в Ночь Пустозвона.
Кот сжался в комок, а потом прыгнул. Гриф злобно щелкнул клювом, надеясь
оборвать полет одним ударом. Но кот метил не в громадную птицу. Призрачное
тело пронеслось над пернатым и опустилось на осиротевшее сиденье качелей.
- Для тебя идет Ночь Пустозвона, - мягко сказал он. - А для меня - Ночь
Первого Снега. Ты же знаешь, что Первый Снег сильнее Звона, ушедшего в
Пустоту. Ждущие зиму радуются приходу любимого времени года. А остальные
радуются просто так. Потому что красиво!
- Что ты врешь! - каркнул гриф, поворачиваясь к Маруше спиной. - Нет
никакого снега. И ты тоже знаешь, что мне под силу остановить любой снег, пока
он не коснулся земли. Снег не помеха для Того, Кто Сидит На Качелях.
- Но ты не сидишь, - усмехнулся кот. - Сейчас на твоем месте я. Ты покинул
качели, утратив свою сущность. А без сущности любой всего-навсего пустышка, у
которой нет силы даже на то, чтобы вдохнуть и выдохнуть.
- Сейчас я займу надлежащее мне место, - клацнул гриф, взлетел, тяжело
оторвавшись от земли, и черной массой сбил маленький комок призрачного тумана.
Но было поздно. Повсюду царил снег. Падали белые хлопья, тая на темной
земле. А на смену им спешили все новые и новые крохотные покрывальца,
старающиеся укутать пожухлую и продрогшую траву. Белая метель облепила со всех
сторон страшную птицу и превратила ее в бесформенный снежный ком. Качели
теперь поскрипывали не жестоко, а жалобно.
- Пойдем, - тихо сказал кот. - Нельзя бездумно тратить время. Особенно в
последнюю ночь.
39
- Почему снег пошел именно сейчас? - встрепенулась Маруша.
- Я его вызвал, - степенно отозвался кот.
- Как можно вызвать снег? - не поверила птичка.
- Старые привычки, - вздохнул кот. - Давным-давно, я заказывал тем, кого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг