Краем глаза Маруша заметила цветок. В переплетении веток кто-то укрепил
золотой горшок, где распустился несказанно красивый бутон.
"Белая Лилия!" - разлилось тепло в душе. Несмотря на суровость обстановки
и обхождения с будущей королевой, увидеть любимый цветок - это ли не
счастливое предзнаменование?
Сорвавшись с дорожки, одним взмахом крыла Маруша перенеслась на золотой
горшок. По толпе прокатился вздох удивления. Но Маруша уже забыла про птичьи
стаи. Они остались позади, ускользая из сознания. Теперь весь мир занимала
Лилия. Маруша счастливо ткнулась в лепестки и вдохнула всей грудью.
Мало кто может выносить жгучий аромат белого цветка, что так нравился
Маруше. Но для нее в целом мире не было запаха желаннее. Не было запаха...
Не было!
Ничего знакомого не было в запахе, что испускали белые лепестки.
Только приторная сладость, поглощавшая все вокруг. Та самая, сквозь
которую Маруша прорывалась давно прошедшей ночью. Казалось, отступил весь
смысл. Привычное и неизменное пошатнулось и искривилось в злобной усмешке. И
даже свет, испугавшись наступившей неправильности, померк...
33
Скррррр...
Двор, окаймленный пятиэтажками с темными окнами. Низкие кусты с голыми
ветвями и порядком полысевшие деревья. Ночь.
Скррррр...
Две стойки воткнулись в землю посреди двора. Две тонкие трубы свисали с
перекладины. Мглистое небо накрыло мир, словно шкура черного поросенка. А по
небу в ужасающем темпе бежали белесые облака.
Скррррр...
Трубы раскачивались. Раскачивалось и дощатое сиденье между ними.
Проржавевшие подшипники издавали жестокие скрежещущие звуки.
Скррррр...
На доске сиденья важно расположился гриф с крючковатым клювом. Его глаза
двумя каплями раскаленного металла неотрывно наблюдали за Марушей.
- Ты опоздала, девочка, - отрывисто прокаркал гриф. - На дворе Ночь
Пустозвона.
- Ночь Пустозвона, девочка, - с тоскливым клацаньем повторило что-то
скрежещущее и неживое.
- Во всем мире никого не осталось, кроме нас с тобой, - клюв то
раскрывался черной пещерой, то снова складывался уродливым водопроводным
краном, над которым извратились безумные сварщики.
Маруша молчала. Она еще оставалась там, среди ярких солнечных птиц в
Далекой Стране. Среди теплой стаи, готовой вихрем пронестись, прорвав ненужные
ночи, в город, чтобы взглянуть на серебряного птенца.
Но Заоблачная Страна за Ночью Пустозвона. И не птицы глядят на волшебного
птенчика из ожившего серебра, а полумертвая от страха Маруша с опаской
посматривает на Того, Кто Сидит На Качелях.
Гордый силуэт. Темно-сизое оперение. Грудь колесом. Пушистая манишка.
Густая грива, взметнувшаяся над макушкой и лениво опадающая на спину. Могучая
спина, с которой ступенями топорщились гигантские перья. Хвост поленом, да
крылья саженные, коим позавидовал бы и самолет. Огромные трехпалые лапищи.
Правую украшало кольцо, на поверхности которого медленно проплывали руны из
бледной изморози. Колонны ног от колен до внушительного тела охватывали
мохнатые трубы свалявшихся в единую массу перьев. Могучая шея, вокруг которой
обвивалось ожерелье, сотканное из багряных светляков, гордо держала круглую
голову с воронкой клюва, резко изогнувшегося вниз у самого кончика. Два
круглых глаза сверкали словно две бусины из расплавленного стекла. И звезды,
на мгновение мигнувшие в разрывах летучих облаков, казались в сравнении с ними
чем-то ненужным и незначительным.
- Я не могу предвидеть свое будущее, однако тебя огорчу, - голос звучал
насмешливо-уверенной хрипотцой. - В какое бы будущее я ни заглядывал... то
есть, вернутся птицы, чего бы мне крайне не хотелось, или не вернутся... тебя
там нет. Так что не слишком радуйся легендарной миссии. Свою мамочку ты уже не
увидишь.
- Даже, если проснусь? - решилась спросить Маруша.
- Ведь ты уже проснулась, - ухмыльнулся гриф. - Разве не так?
- Мне кажется, ты просто треплешься, не желая пропускать меня в Вирию.
- А смысл? Убить тебя я могу и не привирая.
- И чего не убьешь? Такой громадине раз клюнуть! Так?
- Так, да не так. Свое будущее для меня впотьмах. Но чувствую, что-то
изменится как раз в тот момент, когда я твердо решусь оставить себя в эту ночь
одиночкой, - голос мрачной птицы пронизывали тоскливые ноты, словно не было в
мире разочарования жестче, чем неожиданный приход Маруши. - Нам обоим выгодно
потянуть время. Тебе, потому что умирать неохота. Мне, потому что я хочу
оставить как можно меньше шансиков всяким неприятным непредвиденностям.
- Если б мы сидели в лесу, - сказала Маруша, переборов испуг и волнение, -
то развели бы костерок и коротали время, слушая занимательные истории. Так
говорил тот, кого ты послал в Ночь Легостая.
- А, старый лис Соджобо, - тоску с грифа как крылом сметнуло. -
Удивительно, что ты сумела прошмыгнуть мимо его рати.
- Лис? - удивилась Маруша. - Мне он показался вороном.
- Он сам выбирает, кем казаться. Но вернемся в нашу ночь. О костерке.
- О костерке, - довольно кивнула Маруша. Птичка не собиралась сдаваться.
Соджобо выглядел и коварнее, и страшнее, и загадочнее. А ей все-таки удалось
выбраться из Ночи Легостая.
- Костерка не получишь, - отрезал Тот, Кто Сидит На Качелях. - А историю и
я бы послушал. Если один из нас должен развлекать другого, логичней видеть в
роли первого тебя.
- Что ж, - кивнула Маруша. - Я не против.
- В награду, - прокаркал Тот, Кто Сидит На Качелях, - ты увидишь все, о
чем мне расскажешь. Увидишь то, что я почувствую в твоих словах. Для начала
определимся с местом. Где будет вершиться наша история?
- Подальше отсюда, - предложила Маруша.
- Миров миллионы, - согласился гриф. - Выберем один из них случайно. Каким
ты его представляешь? Скажи, и сразу узнаешь, каким его вижу я.
- Там пустыня. Красная-красная, - лихорадочно придумывала Маруша. - А по
небу, - она перевела взгляд на белесые облака, похожие на стаи мертвых птиц, -
плывут облачные горы. Бескрылые давно ушли в другие миры.
34
Вдруг двор исчез. До горизонта простиралась красноватая потрескавшаяся
почва. То тут, то там обкрошенными зубами тянулись к лазоревому небу колоннады
рухнувших арок. Словно летающие острова, патрулирующие землю, величаво
продвигались на запад желтые клубы облаков. Настолько огромные, что иначе, как
горами, их никто бы не назвал. Кроме кровавой почвы и белых обломков под небом
расположились странные шары цвета морской волны. Рядом с каждым плескался
маленький водоем с бурлящим гейзером. Над хрустальными водами стайками роилась
мошкара.
- А это еще что за кусты? - возмутилась Маруша. - Я ни слова про них не
сказала!
- Это я додумал, - похвастался гриф. - Кого бы мы ни послали в наш мир, им
не придется мучаться от голода и жажды.
- Классно! - птичка мигом сменила гнев на милость. - Выглядят, как
настоящие.
- Они и есть настоящие, - обиделся гриф. - Ты не стесняйся, проверь, если
хочешь.
Не говоря ни слова, Маруша взлетела и спланировала к ближайшему кусту, на
лету перехватив пару блестящих жучков.
- Вкусно, - призналась она. - Разве придуманное может обернуться
всамделишным?
- Зачем нужны сказки, которым нельзя поверить? Зачем придумывать истории,
в которых тебе плохо?
Маруша не ответила. Она оглядывала взором новые владения.
- Кхм, - напомнил о себе гриф. - И кого мы сюда зашлем?
- Маленькую симпатичную птичку, - тут же предложила Маруша.
- Хочешь взглянуть на мир своими глазами? - улыбка у грифа неожиданно
оказалась доброй. - Осталось назначить цель и наметить маршрут.
- Пусть наша птичка разыщет солнце, - воскликнула Маруша, не желая
напоминать о заре, но стремясь хоть как-то приблизиться к ускользающей мечте.
- Солнца-то я нигде не наблюдаю.
- Пусть поищет, - согласился гриф. - И куда она полетит первым делом?
- В заброшенный город, - постановила Маруша. - Надо проверить, может
бескрылые заперли его в своих сырых подвалах?
- Ладно, - кивнул гриф. - Будет тебе город. Дорогу до города поскипаем. Не
стоит затягивать сказание, которое может оборваться в любой миг.
По сторонам протянулись дома. Невысокие. На три-четыре этажа. Окна зияли
темными провалами. Под крыльями тихо журчал канал. Утренний бриз взбивал гладь
воды легкой рябью. В перила ажурного мостика вцепилась удивительно прекрасная
птица. Хохолок ее перьев казался самым прекрасным украшением, какое только
бывает на свете. Королевской мантией ниспадал к воде пышный хвост. Белые перья
казались снегом на горных вершинах.
- В такой город надо прилетать утром, - в унисон сказали два голоса.
Хрупкий, но настойчивый. И властный, но размягченный творившейся вокруг
сказкой. Голос Маруши и голос Того, Кто Сидит На Качелях.
Исчезли облака. Небо окрасилось розовой глазурью и багряными лоскутками,
словно родилась мифическая четвертая заря, куда так и не попала маленькая
птичка, заблудившаяся в чужих легендах.
- А почему птица молчит?
- Ждет пару. Самые стоящие песни звучат для кого-то. Я-то знаю. И поэтому
никогда не пою.
- Дождется?
- Разве наша сказка о белой птице? Вожака на перелетах не меняют. Наша
цель - потерянное солнце.
Казалось, солнце рядом. Казалось, оно просто прячется за кромкой
горизонта. Или за туманным маревом, окутавшим первые этажи дальних домов. Но
Маруша знала, пройдет еще немного времени, небо станет голубым, поплывут
облачные горы, а солнце так и не появится.
- Где подвал? - каркнул гриф.
- В доме с красной крышей, - решила Маруша.
- Поднимись, - голос грифа наполнился мощью, перечить ему казалось
невозможным.
Вместе с главной героиней, а может и вместо, поднялась Маруша над городом.
Какие только крыши услужливо не подставлялись под ее пытливый взор. И лиловые,
и травянисто-болотные, и каменно-серые, и небесно-бирюзовые, и песочно-желтые,
и беспросветно-черные. Но красных среди них не было.
- Позавтракаем, - предложил гриф, залетая в окно с выбитой рамой, - а
заодно и подумаем, где нам искать солнце дальше. Советую подождать на свежем
воздухе, - прокричал он из темноты квартиры, откуда тянуло сладковатым запахом
разложения. - Я не любитель, когда наблюдают за моей трапезой.
Ну что ж, Маруша и не рвалась выведывать запретные тайны. На ее долю
досталось немало мошек, вьющихся над каналом. И в этой охоте она превзошла
даже опытных стрижей. Смерть ли, победа, ждала ее у последней зари, но сытно
поесть никогда не мешает.
- Ну, - сказал гриф, выглядывая из окна. - Куда летим теперь?
После завтрака его голос наполнился еще большим благодушием. Сейчас он не
казался грозным Тем, Кто Сидит На Качелях. Птица, как птица.
- Хочу что-то объемное, - призналась Маруша. - И не обманистое утро. Пока
я не представляю, как это выглядит. Но вдруг солнце прячут как раз посередине
ночи.
35
- Предлагаю полночь, - гриф выбрался из окна и тяжелым бомбардировщиком
планировал над каналом. Мошки его не интересовали, но он не упускал ни одного
шанса полюбоваться собственным отражением.
- Почему полночь?
- Неисчислимое множество тайн укрыто на грани, где одни сутки сменяют
другие. Уходящие минуты уже устали. Им и дела нет до того, что именно ты
прячешь от их взора. Они в себе, они плещутся в воспоминаниях, в тяжелых
секундах неудач и летящих мгновениях побед. А минуты нового дня, рожденные им
на смену, вне себя от счастья. Для них жизнь - праздник, который только-только
начался. Зачем им проблемы? Вот и они смотрят мимо тебя и всего, что сжимают
твои когти.
- Ты думаешь, что так можно спрятать и солнце?
- Это же сказка! Зачем принижать ее возможности? Так что у нас насчет
полуночи?
- Пускай наступает.
Мир вокруг на секунду погас. А потом открыл совершенно иную сторону. Или
это уже был другой мир?
Угольное небо. Мощнейший, наполненный крупинками града ветер, чуть не
сломавший крылья и не опрокинувший птичку во мглу, пропитанную влагой. Но Тот,
Кто Сидит На Качелях, оказался чуть впереди и прикрыл удар своим телом.
Перепуганная Маруша едва-едва положила крылья на гребень воздушной волны и
перевела дух. Затем она увидела то, что ждало ее впереди.
На холме, укутанном снежными шапками, протянулись ленты заборов. За ними
подпирали небо скалы многоэтажек. Неприветливыми казались эти глыбы из стекла
и бетона. Холодными и мертвыми. Бескрылые, когда-то жившие в них, придавали
смысл угловатым строениям. Но поселения опустели, и злоглазые коробки мрачно
пялились во все стороны. Мертвенная тишина только подчеркивала общую
угрюмость. Маруша представила, как воет ветер, проносясь по длинным коридорам,
и ее сковал лед ужаса.
- Ну, девочка, - Тот, Кто Сидит На Качелях обернулся, - Где именно
прячется солнце?
В глазах его проснулись огненные сполохи, а голос обрел прежнюю злобу.
- Нет! - закричала птичка, что есть силы. - Я точно знаю, не здесь! В
таком городе никто не станет прятать солнце.
- Тогда КАКИМ должен быть город? - вопросительно склонил голову Тот, Кто
Сидит На Качелях. - Только не кричи, не подумав. Полночь никто не отменял.
- Цветным, - выпалила Маруша и замолчала. Смолк и Тот, Кто Сидит На
Качелях. А мир опять погас. Чтобы через мгновение снова проснуться.
36
Повсюду, куда ни кинь взгляд, протянулись улицы. Зажглись тысячи фонарей.
Фиолетовые овалы. Белые таблетки. Ягоды синего света.
Окна домов тоже напоминали праздничную гирлянду. Не желтые груши и
продолговатые коробы мертвенного сияния освещали пространство квартир. За
стеклами притаились неведомые источники, раскрашивая стены и мебель то
зеленоватым наплывом, то оранжевым взрывом, то россыпью золотых блесток, а то
лимонным теплом. Горели красные квадраты и голубые кирпичики, а за несколькими
стеклами плескалось расплавленное серебро. Темные окна тоже встречались, но
среди тех, что сияли, не было ни одного тусклого. Сверкали и провода,
пронзавшие холодный воздух. Даже очертания домов, киосков и фонарных столбов
будто бы обвел люминесцентной краской неведомый художник. Словно разбилась над
крышами неоновая радуга, а ее осколки навек прописались в оставленном городе.
Оставленном бескрылыми.
В отличии от прошлого, город не умер. Из подвалов доносился топоток
крысиных ног и шебуршание мышей. Улицы мягко перебегали разноцветные кошки.
Одна из них, мех которой переливался сиреневым сиянием, уперев передние лапки
в тумбу фонарного столба, медленно читала низко наклеенное объявление. Ветер
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг