воевал. Мне платили за каждую рану и за каждый синяк, царский тамкар был
обязан выкупать меня из плена, а впереди была надежда, что если удастся
волею Аннуаков дожить лет до сорока, и добыча будет щедрой, то я смогу
купить поле - свое, а не царское, - и тогда дети мои станут авилумами*
великого лугаля Баб-Или. В общем, можно дожить до должности сельского
старосты или того же тамкара. Хотя доживали редко, особенно после того,
как проклятые эламиты стали нападать на наши границы...
__________________________________________________________________________
* Авилум - полноправный подданный царя Вавилона, член гражданской
общины.
__________________________________________________________________________
Всего этого я не стал объяснять Гелену. У него свои хлопоты. Похоже,
сын базилея переплыл Лиловое море не от хорошей жизни.
- Если тебе, Нургал-Син, командир отряда разведчиков, жилось хорошо,
отчего же ты решил покинуть Баб-Или? Потянуло домой?
На этот вопрос мне уже часто приходилось отвечать за последние два
года, пока я странствовал через Ассур, Митанни и Хаттусили. Обычно я
отвечал, что домой велел вернуться оракул великого бога Бела Мардука,
вещавший из каменной щели на верхней площадке зиккурата. На этот раз
захотелось ответить иначе.
- Нет, Гелен, сын базилея. Меня не очень тянуло домой. Я жил в
Финикии, в Ассуре, в Баб-Или. Это великие страны, по сравнению с ними
Ахиява - не больше крысиной норы. Я ничего не видел доброго на родине. Но
лугаль Апиль-Амрурру погиб, проклятые эламиты захватили город, и надо было
искать другое пристанище. А в Ассуре и Митанни не хотели брать на службу
"серого коршуна" из Баб-Или.
Это была правда - отчасти. Меня не ждали в Ассуре, но можно было
попроситься на службу к лугалю Иссина или поступить в гвардию Хаттусили.
Или хотя бы устроиться здесь, в Вилюсе.
- Говорят, ванакту Микен нужны опытные воины, - согласился Гелен. -
Он охотно берет чужаков...
- А кто сейчас правит в Микасе? - наивно поинтересовался я.
...Мы расстались с Геленом нескоро. На прощанье он посоветовал мне
подстричь бороду по местной моде, я же намекнул сыну базилея, что его
фарос лучше спрятать до возвращения домой, поскольку он выглядел куда
более вызывающе, чем моя борода.
Ночью не спалось. Я никак не мог привыкнуть к здешней грязи, и, если
бы не холодная погода, давно бы уже перебрался на крышу. Чем дальше, на
запад, тем постоялые дворы становятся грязнее, города - меньше, а дороги -
хуже. А за морем - если верить тому, что мне говорили, и что я помнил сам
- меня ждал истинный край света. Каменистая земля, худые козы, цари в
домотканных плащах, задымленные лачуги и женщины, которые не моются
неделями. Великая Ахиява, моя родина...
...То, что я узнал от Гелена, почти в точности совпадало с уже
слышанным. В Микасе правит великий ванакт Ифимедей, сын Гипполоха, рука
его тверда, и меч разит без устали. Разить приходится все чаще - ванакт
правит уже четверть века, и за эти годы недовольных, как водится,
расплодилось немало. Посему Ифимедей охотно берет на службу чужеземцев,
что вполне устраивает "серого коршуна" Нургал-Сина.
Как я и догадывался, Гелен оказался за морем не по своей воле. Его
отец был базилеем на службе ванакта Главка, который, как раз четверть века
тому назад, был свергнут и убит своим младшим братом - будущим великим
ванактом Ифимедеем. Во время переворота погибли жена Главка и его сын, а
только что родившаяся дочь была взята на воспитание дядей. Эту историю я
слыхал уже не один раз, правда с некоторыми вариациями. Некоторые из
рассказчиков были уверены, что сын Главка спасся, и в царском толосе на
окраине Микасы лежит то ли сын кормилицы, то ли внук привратника. Подобных
историй я немало наслышался еще в Баб-Или, и часто они оказывались
правдой. Кроме чудесного спасения, конечно, - в жизни, а не в сказке,
могилы редко отдают то, что в них положено.
Базилей Ифтим, отец Гелена, предпочел не искушать судьбу и уехать в
Хаттусили. Гелен вырос в Троасе*, неподалеку от Вилюсы и теперь собрался
домой. Отчего - сказано не было. Может, ему тоже посоветовал оракул.
На следующее утро мы встретились с Геленом в порту. Предварительно я
зашел в первую попавшуюся цирюльню и отдал бороду на растерзание.
Цирюльник, насколько я понял из его чудовищного выговора, обещал подстричь
ее по последней ахиявской моде. Заодно он посоветовал остричь волосы,
поскольку в Ахияве стригутся коротко. Я не стал возражать, но внутреннее
содрогнулся, увидев свое отражение в начищенном медном тазике. Вместо
доблестного воина с длинными волосами и завитой колечками бородой на меня
глядел разбойник со стрижкой "под горшок" и короткой бороденкой, настолько
нелепой, что мне захотелось ее немедленно сбрить. Цирюльник, однако,
остался доволен, заявив на ломаном хеттийском, что теперь я выгляжу как
настоящий ахейский принц. Оказывается, года два назад в Вилюсе был
проездом какой-то мелкий энси** (то есть, конечно, не энси, а базилей)
откуда-то из Ахиявы, и цирюльник точно запомнил его стрижку. Я покорился
судьбе и в соседней лавке приобрел приличный ахейский плащ и пару хитонов.
__________________________________________________________________________
* Троаса - Троя. Вилюса (Илион) и Троаса (Троя) - разные города,
позже слившиеся в легендарную "Трою" Гомера.
** Энси - правитель города в Вавилоне.
__________________________________________________________________________
Гелен, уже ждавший возле одного из причалов, полностью одобрил мое
перевоплощение, мне же было не по себе. Мне часто приходилось
переодеваться - в команде разведчиков это дело обычное - но теперь я
возвращался домой. Царский мушкенум из Баб-Или исчез навсегда, и на
пристани Вилюсы стоял некто без имени, без предков и без всякой крыши над
головой - даже соломенной.
Впрочем, виду я, надеюсь, не показал, и отправился вместе с Геленом
договариваться на один из кораблей. Судно именовалось "Рея" - в честь
Матери Дия, Отца Богов. Да не обидится Дий, но судя по кораблю, его
почтенная матушка явно доживает последние дни. Однако корабельщик -
крепкий толстяк совершенного пиратского вида - уверил, что "Рея" доставит
пассажиров в Навплию в целости и сохранности. Я невольно вспомнил
многопарусные красавцы, которых навидался у причалов Тира и Сидона и
поспешил согласиться. В эту осеннюю погоду корабли, даже такие, как "Рея",
плавали по Лиловому морю нечасто.
Толстяк запросил за переезд несусветную сумму, которой, наверно,
хватило бы, чтобы доставить нас в страну Пунт. Гелен не стал торговаться,
а я поневоле призадумался. Но тут корабельщик заметил выпирающую из-под
плаща секиру и оживился. Оказывается, у него не хватало охраны, а пираты в
последние годы явно обнаглели. Я сообщил, что готов охранять корабль все
время плавания, и корабельщик тут же сбавил цену вполовину, пообещав
бесплатную кормежку. В общем, день начался удачно.
Корабль отплывал после полудня, и я успел собрать вещи и погулять
напоследок по Вилюсе. Вещей оказалось немного. Старую одежду я продал за
четверть цены, и остался со сменным хитоном и парой сандалий. Правда, было
еще оружие: меч, кинжал и, конечно, секира, а также прекрасный
митаннийский шлем и моя гордость - кольчужная рубашка старой гиксосской
работы. Я купил ее в Сирии шесть лет назад, и с тех пор она не менее
дюжины раз спасала мне жизнь. Конечно, это не полное вооружение, но щит и
копье достать несложно, а луком я так и не научился пользоваться. Луки в
Баб-Или, признаться, оставляют желать лучшего. Говорят, у тех же гиксосов
они не хуже кольчуг, но для того, чтобы купить настоящий гиксосский лук,
не хватит и моего годового жалованья, даже если перевести его в серебро.
Я пришел вовремя, а Гелен чуть не опоздал, чем изрядно разозлил
толстяка-корабельщика. Когда он, наконец появился, и "Рея" под ругань на
нескольких понятных и непонятных мне языках отчалила, выяснилось, что сын
базилея приносил жертву в храме Ма, что в самом центре цитадели, а также
вопрошал прорицателя. С жертвой (кажется, он не пожалел целого теленка)
задержки не было, но вот прорицателя пришлось поискать. Ответ его
(кажется, это стоило еще одного теленка) изрядно заинтриговал моего нового
знакомого, и он, не выдержав, поделился им со мною. Оказывается, ему
пообещали нечто вроде следующего:
"То что задумал Гелен - все исполнится, но не Геленом."
Я бы тоже, признаться, призадумался. Однако, зная эти прорицалища,
особенно в таких паскудных местах, как Вилюса, я поспешил успокоить сына
базилея, напомнив, что боги (а также прорицатели) чаще всего предпочитают
не брать на себя ответственность и выражаются крайне туманно. В целом же
ответ не из самых худших: то, за чем Гелен возвращается домой, будет
выполнено, причем ему самому особо трудиться не придется. Конечно,
пророчество можно толковать и по-иному, но этого я говорить не стал.
Сам я не спрашивал совета, не отдавал телят на съедение прорицателям
и даже не заглянул ни в один здешний храм. Наверно, местные боги здорово
на меня рассердились. Впрочем, на богов у меня своя точка зрения...
Пока "Рея", подгоняемая порывами холодного осеннего ветра, скользила
по серой глади моря, отчего-то названного Лиловым, я не спеша обдумывал
то, что случилось за последние сутки. Все вышло даже лучше, чем я
надеялся. Но кое-что беспокоило. И прежде всего - сам Гелен.
Семья Гелена бежала за море, что для жителей Ахиявы, не привыкших
путешествовать, почти край света. Теперь же Гелен спешит домой. Куда ему
спешить? Ифимедей на троне и помирать, вроде, не собирается. Разве что
Гелену позволили вернуться, но в этом случае любой разумный человек не
станет рваться прямо в Микасу. Лучше пожить в той же Аргусе,
присмотреться, завязать новые знакомства, возобновить старые. А между тем
Гелен спешил и, похоже, очень боялся опоздать.
Далее - еще интереснее. Его семья жила бедно, но совсем недавно у
Гелена появились деньги - и деньги немалые. За проезд он выложил не
серебро, а золото, одежда на нем вся новая и очень богатая. Связь между
внезапным желанием вернуться в Микасу и столь же внезапным богатством была
настолько очевидна, что не требовала особых доказательств.
Было в этом деле и еще одно любопытное обстоятельство - я сам.
Благородный сын базилея воспылал симпатией к своему земляку. Всякое,
конечно, возможно, особенно на чужбине. Но очевидно, что, если я стану его
спутником, моя секира не останется за плечом, когда Гелену будет грозить
опасность. Значит, такого спутника он искал, и в этом случае его появление
в грязной харчевне, где клубится всякая шваль, вполне понятно.
И еще одна деталь - небольшая, но любопытная. Фарос! Богатый,
золотого шитья, который был на Гелене в тот вечер. На следующее утро сын
базилея был уже в обычном плаще - вполне пристойном, но, конечно, ничуть
не похожем на тот, расшитый золотом. Гелен поступил разумно, спрятав эту
роскошную вещь подальше, но зачем было надевать фарос вчера, да еще на
ночь глядя? Не для того же, чтобы произвести впечатление на портовое
отребье!
Я еще раз вспомнил фарос и завистливо вздохнул. Нет, сам я носить его
не собирался, но в той же Аргусе его можно продать, а на полученное
серебро купить небольшой домик где-нибудь в предместье. Поле, дом, сад -
то, чего я лишился, покинув Баб-Или. Впрочем, плащ интересен не только
этим. Он не выглядел новым, скорее фарос хорошо сохранился, будучи
надеваем только в редких случаях. Возможно, плащ принадлежал отцу или деду
Гелена, хотя мне он показался слишком богатым для сельского базилея. Но
даже если так, поневоле приходила в голову любопытная картина...
Вчерашним вечером у Гелена состоялась очень важная встреча. Настолько
важная, что он решился надеть фарос. Встреча была где-то в порту, и,
скорее всего, секретная, иначе Гелен не возвращался бы так поздно, не
наняв охранника. На этой встрече решалось что-то серьезное, возможно - его
отъезд на родину. Сын базилея был настолько взволнован, что зашел в первую
же попавшуюся харчевню, чтобы перевести дух, вмешался в драку и вдобавок
был со мной достаточно откровенен. Да, возможно, так оно и было. Но,
может, было и по-другому: фарос Гелен получил на самой встрече, как знак
чего-то важного...
Как ни крути, а выходило, что мне предстоит путешествие вместе с
крайне подозрительной личностью. Похоже, враги ванакта Ифимедея что-то
задумали, но какое до этого дело бывшему царскому мушкенуму Нургал-Сину?
БЕТ. "Мы плыли..."
Мы плыли дольше, чем рассчитывали. Ветер все время отгонял "Рею"
обратно к берегам Хаттусили, и мы медленно ползли от острова к острову.
Признаться, плавание не оставило приятных воспоминаний. Корабль был тесен
и необыкновенно грязен. Но неспешное путешествие имело и свои
преимущества: впереди начиналась полная неизвестность, и я был не прочь
как следует еще раз обдумать дальнейшее и побольше разузнать об Ахияве.
Моих детских впечатлений было явно недостаточно, а перед каждой войной
полезно узнать о стране, куда идешь походом. Тут могут помочь любые
мелочи.
С Геленом мы разговаривали редко. Сын базилея волновался, считал дни
и редко вступал в беседу. Я окончательно убедился, - он спешит, причем к
определенному сроку. Я не настаивал, предоставив Гелена его мыслям. Зато
корабельщик оказался словоохотлив. Правда, большая часть его рассуждений
касалась все тех же пиратов, которые чудились ему возле каждого острова,
но попутно он охотно рассказывал об Ахияве. Сам корабельщик был родом из
Иолка, но бывал всюду, в том числе и в Микасе. Конечно, большая часть
услышанного оказалась полной ерундой, но попадались и любопытные
подробности.
Мое предположение оказалось верным: власть ванакта Ифимедея в
последнее время изрядно пошатнулась. Он проиграл войну с Орхоменом,
которую сам и начал, вопреки протестам собственного совета. В поражении
Ифимедей обвинил лавагета*, которого отправил в ссылку, а с остальными
недовольными разделался еще круче. В Микасе все стихло, но в глубине явно
что-то готовилось.
__________________________________________________________________________
* Лавагет - военачальник.
__________________________________________________________________________
Ифимедею грозила опасность с двух сторон. Прежде всего, был жив и
здоров его дальний родственник Афикл, теоретически имевший право на
престол, - потомок первого ванакта династии - Главка Старого. Впрочем,
корабельщик сообщил по секрету, что на самом деле Афикл - сын то ли Дия,
то ли Поседайона. Это по логике моих земляков делало его права на престол
еще более очевидными.
Я уже успел заметить странную привычку обитателей Ахиявы искать и
находить божественных предков не только ванакту, но и каждому захудалому
базилею. Если верить всем этим байкам, здешние боги весьма похотливы. О
великий Адад, податель всех благ! Похоже, религия моих земляков немногим
ушла от верований тех голых дикарей, которых лет десять назад мне
приходилось приводить в чувство в низовьях Тигра!
С корабельщиком я спорить не стал. Итак, Афикл - потомок то ли
кого-то из богов, то ли основателя династии - имеет право на трон. Он
силен, как буйвол, красив и даже неглуп. В общем, идеальный соперник.
Многие чуть ли не с рождения прочили ему престол, но вышло иначе. Лет
восемь назад Афикл внезапно явился в Микасу и присягнул Ифимедею, обещав
служить не за страх, а за совесть. Что толкнуло его на это, я так и не
понял - не иначе послушал очередного оракула, которых в Ахияве больше, чем
поилок для скота. С тех пор Афикл стал мечом Микасы, расправляясь с
врагами ванакта. Правда, Ифимедей его по-прежнему побаивался и по слухам
не пускал на глаза.
Итак, претендент был, но не на него враги ванакта возлагали основные
надежды. Во дворце Микасы воспитывалась дочь покойного Главка - Ктимена.
По слухам, девушка ненавидела дядю, и тот не спешил отдавать ее замуж,
дабы не получить еще и врага-зятя.
Но еще больше, чем о Ктимене, шептались о ее брате - царевиче
Клеотере. Мне вновь довелось выслушать рассказ о чудом спасшемся ребенке,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг