вместо которого был похоронен то ли его погибший сверстник, то ли
деревянная кукла. Из слов корабельщика я понял, откуда такие слухи могли
возникнуть. Ванакт Главк и его жена были убиты во время переворота, а
царевича, которому тогда исполнилось шесть лет, отослали куда-то в
деревню. Через месяц новый ванакт объявил, что царевич Клеотер умер от
укуса змеи. Змеей все тут же посчитали самого ванакта, но некоторые
заявили, что из деревни во дворец привезли не мертвого царевича, а кого-то
другого, тем более, что похороны состоялись ночью и чуть ли не тайком.
Итак, с одной стороны Ифимедею грозил неясный призрак царевича
Клеотера и его ныне здравствующая сестра, с другой - божественный отпрыск
Афикл, который, как поговаривали, вовсе не смирился со своей ролью, а лишь
умело ведет какую-то свою игру.
В самой Микасе языки были прикушены, но против ванакта явно настроены
не только многие из гиппетов*, но и верховный жрец Поседайона Арейфоой,
тоже дальний родственник Ифимедея, а также знаменитая прорицательница
Гирто. В свое время они поддержали переворот, зато теперь, похоже, первыми
решили отступиться от ванакта.
__________________________________________________________________________
* Гиппеты - "всадники", высшее сословие Микен.
__________________________________________________________________________
Из всего этого я мог сделать два вывода. Прежде всего, люди везде,
даже в крысиной норе, остаются самими собой. Похожие ситуации мне
приходилось наблюдать и в Мари, и в Митанни, и в самом Баб-Или. Второй
вывод был столь же очевиден - ванакту Ифимедею нужны опытные
воины-иноземцы, а для Нургал-Сина ничего более и не требовалось.
Впрочем, из долгих бесед с корабельщиком я сделал еще один, и тоже
полезный вывод: я не забыл родной язык, несмотря на то, что с земляками в
последний раз разговаривал в Сидоне лет десять назад. Я многое вспомнил, а
некоторые слова заучил заново. Это тоже пригодится, - в крысиной норе не
найти переводчика.
То, что дела обстоят хуже, чем я думал, стало ясно, как только нос
"Реи" ткнулся в причал Навплии. На что Вилюса - дрянной город, но главный
порт Ахиявы показался просто скопищем лачуг. Конечно, при ближайшем
рассмотрении в порту удалось разглядеть нечто, напоминающее улицы, лачуги
порой попадались двухэтажные (хотя и с наружными лестницами), а на холме
возвышалось нечто большое из камня, чем местные жители явно гордились,
наверное, думая, что это крепость. Будь со мною моя полутысяча, мы смогли
бы очень быстро вывести их из этого приятного заблуждения! Такая задача
сейчас передо мной не стояла, но все виденное ничуть не увеличило радость
по поводу возвращения на родную землю. Впрочем, тут я ни разу не был.
Пираты, купившие меня такой же хмурой осенью двадцать три года назад,
пристали прямо к обрывистому берегу недалеко от деревни, где я пас худых
темноглазых коз...
Сын базилея спрыгнул на берег одним из первых и тут же поспешил в
город. Я не успел выпить в портовой харчевне и двух кубков вина, которое
оказалось еще хуже, чем в Вилюсе, когда Гелен появился вновь, сообщив, что
договорился с хозяином небольшого каравана, который отправляется в Микасу
через пару часов. Вслед за этим сын базилея поспешил в соседний храм
приносить очередную жертву (на этот раз, кажется, барана), а я остался за
грубо сколоченным столом не в самом лучшем настроении.
Меня не тянуло в Микасу. Навплию, правда, я еще не успел как следует
разглядеть, но зайдя в харчевню, увидел, что здесь еще грязнее, чем я
опасался, пива не подают, а женщины действительно моются не чаще раза в
год. О мужчинах говорить не приходилось: портовая толпа выглядела еще
гнуснее, чем в Вилюсе. Итак, в Навплии скверно, и едва ли в столице Ахиявы
чем-то лучше. По здравому рассуждению мне следовало послужить здесь до
весны, а затем податься назад через Лиловое море и завербоваться в армию
Хаттусили. Но кое-что мешало принять это разумное решение.
Я не нанимался к Гелену в телохранители, однако мы договорились ехать
в Микасу вместе, а я всегда выполняю обещания, если даю их добровольно.
Конечно, Гелен возвращался на родину не только для того, чтобы поцеловать
растрескавшиеся камни родного порога, но к опасностям мне не привыкать, а
если те, кому помогает сын базилея, выиграют, то и для "серого коршуна"
найдется местечко получше, чем должность стражника в порту.
Итак, мы выехали в тот же день. Гелен поинтересовался, успел ли я
принести жертву. Я поспешил заверить, что сумел побывать во всех портовых
святилищах и в каждом вознес требуемые молитвы. По-моему он поверил, во
всяком случае мне показалось, что Гелен вздохнул не без облегчения.
Очевидно, сын базилея считал, что в покровительстве местных небожителей
нуждается не только он, но и я.
Повозки не спеша двигались по узкой, раскисшей от дождей дороге.
Ехать предстояло не менее трех дней, поскольку хозяин каравана твердо
решил не спешить и двигаться только в короткие светлые часы. Если на море
боялись пиратов, то здесь весьма опасались местных разбойников. Похоже, у
богоравного ванакта Микасы не хватало воинов, чтобы охранять даже главную
дорогу. Да, крысиная нора...
Гелен вновь замкнулся, думая о чем-то своем, а я пристроился к
хозяину, благо тот оказался человеком бывалым и разговорчивым. Я надеялся
разузнать что-нибудь новое о делах Микасы, но купец жаловался на застой в
торговле, сетовал на дороговизну морских перевозок, из-за чего товары
поднялись в цене, то и дело поминая все тех же разбойников. Когда эта
благодатная тема ему недоела, он немного вдохновился, пообещав, что
славный герой Афикл в ближайшее время очистит дороги от грабителей.
Так мне вновь пришлось услыхать о потомке богов. Афикл, по версии
нашего хозяина, пошел на службу к ванакту дабы совершать подвиги. Он уже
успел убить двух львов, лань, дюжину лошадей и одного кабана, а также
разогнать несколько разбойничьих шаек. Последнее я полностью одобрил, а
насчет остального впал в некоторое недоумение. Сам я за годы службы в
Баб-Или убил четырех львов, в том числе исинского черного льва-людоеда, но
не особо этим хвастал. Что касается лошадей, я вообще не понял, зачем
убивать этих умных и полезных животных. Купец сообщил также, что полгода
назад Афикл к восторгу всей Ахиявы прикончил гидру.
Гидры в Баб-Или не водились и я попытался, как следует расспросив
говорливого собеседника, представить о чем, идет речь. Купец упомянул
Тартар, откуда эта тварь приплыла к здешним берегам. Наверное он имел в
виду Таршиш*. Что ж, в Таршише, может водиться и нечто пострашнее гидры.
Итак, девять голов, изрыгающих пламя, вдобавок чуть ли не бессмертных.
Конечно, такие байки можно пропустить мимо ушей, но внезапно я вспомнил
рассказы моряков, плававших на остров Хубабы**. Они уверяли, что в Южном
море водится огромная тварь с десятью щупальцами, которая ловит
зазевавшихся пловцов и даже нападает на корабли. Возможно, волны вынесли
нечто подобное к берегам Ахиявы. Шевелящиеся щупальца со страху вполне
можно принять за головы, а пламя и прочее - это уже обычные росказни.
__________________________________________________________________________
* Таршиш - финикийский порт в Испании.
** Легендарный остров в Красном море.
__________________________________________________________________________
Итак, Афикл охотился. Я понял, что ванакт Ифимедей держит своего
родича подальше от Микасы, посылая его от логова к логову, дабы
какой-нибудь проворный лев свернул претенденту шею. Неясно лишь, отчего
Афикла считали героем. Наверное, я чего-то не понял.
В благодарность за рассказ я поведал хозяину каравана о звере Абу,
которого видел в земле Та-Кемт*, куда наш отряд сопровождал посольство
лугаля. Кажется, такие звери водятся в Ливии. Не знаю, как мой собеседник,
но я в свое время сам не верил, что боги могут сотворить такое: уши почти
до земли, нос, похожий на змею, ноги, словно колонны, а все вместе - как
два коня, поставленных один на спину другого. Впрочем, звери Сета, что
водятся в Хапи и считаются в Та-Кемт священными, тоже хороши. Одни зубы
чего стоят, а уж когда они начнут реветь! Да, велик мир...
__________________________________________________________________________
* Та-Кем (Черная земля) - Египет.
__________________________________________________________________________
В зверя Абу купец охотно поверил, и мы ехали, вполне довольные друг
другом, когда внезапно (а было это под вечер первого дня) он указал
куда-то вперед и резко крикнул, останавливая повозки. Я соскочил на землю,
на всякий случай снимая с плеча секиру.
На ближайшей опушке стояли двое всадников. Я смог их разглядеть:
крепкие бородатые парни на таких же крепких конях. В руках они держали
копья, за спиной у одного висел лук, а на плечи были наброшены звериные
шкуры. Я сразу же подумал о разбойниках, но тут же услыхал растерянный
голос купца:
- О великий Дий! Богоравные кентавры!
- Кто? - не понял я.
- Кентавры, - повторил хозяин. - Иппоандросы...
Я посчитал, что это название какого-то племени, и не ошибся. Когда
эти двое на опушке, постояв, скрылись в лесу, купец сообщил, что кентавры
(естественно, "богоравные") знамениты тем, что напрямую общаются с богами.
Далее он понес уже совсем несусветную чушь о том, что "иппоандросы" -
наполовину кони и лишь наполовину люди. Не знаю, что у него со зрением, но
спорить я не стал. Похоже, купец здорово испугался, а со страху может
почудиться еще и не такое.
Мне эти "иппоандросы" тоже чрезвычайно не понравились, и я
посоветовал разжечь на ночь побольше костров и приказать страже не
дремать. Гелен был также явно встревожен, и мы решили спать по очереди.
Его меч и моя секира лежали рядом, под рукой.
Волновались мы не зря. Сквозь сон я услыхал чей-то отчаянный вопль, и
тут же рука Гелена дотронулась до моего плеча. Я вскочил, хватая секиру.
- Разбойники! - над поляной, где мы ночевали, стоял крик, стража
хватала копья, окружая повозки, но вид у всех был, мягко говоря, не особо
решительный. И было от чего.
На поляну выбегала толпа заросших косматых детин, вооруженных
огромными дубинами. Я решил не рисковать и надел шлем. Разбойников было
десятка два. Они быстро окружили караван, подойдя к самым кострам. В
неровном свете пламени вид у них был достаточно зловещий.
Я ждал немедленной атаки, но вместо этого вперед вышел огромного
роста парень, еще грязнее и отвратительнее прочих, взмахнул над головой
дубиной и начал речь. Вещал детина на местном диалекте, который я понимал
не без труда:
- Я гр-р-р великий владыка х-р-р леса Перей. Гр-р-р! Бросайте оружие
х-р-р, и ваши души избегнут Аида г-р-р! Иначе х-р-р мы вас всех
г-р-р-р-р-р!
Я взглянул на нашего хозяина и понял, что он вот-вот прикажет
положить оружие. Это было бы совсем ни к чему, поэтому я, еще раз прикинув
обстановку, выхватил из рук опешившего стражника копье.
- О богоравный Перей, гроза леса! - запричитал купец. - Смилуйся надо
мною, несчастнейшим из торговцев! Забери мои товары, забери моих людей, но
отпусти меня, горемычного...
- Х-р-р! - разбойник ударил себя кулаком в грудь и гордо сделал шаг
вперед. - Жалкий купчишка г-р-р!
Этого шага я и ждал. Копье вонзилось в горло богоравного Перея, и его
следующее "х-р-р" прозвучало совсем иначе. Я подскочил к трупу и взмахнул
секирой, краем глаза заметив, что Гелен и двое стражников посмелее
последовали за мной. Я уже прикидывал, с кого из разбойников следует
начать, когда услыхал голос сына базилея.
- Ваш вожак убит, сволочи! Убирайтесь!
Разбойники попятились, один без особой решительности поднял дубину,
но меч Гелена ударил его прямо в живот. Я крутанул секиру над головой
ближайшего негодяя, тот пискнул и внезапно, бросив дубину, со всех ног
побежал к лесу.
Тут уж не растерялись стражники, и через минуту поляна была пуста.
Воинство богоравного Перея бежало со всех ног, бросив труп своего вожака.
Мы вернулись к повозкам, опасаясь повторного нападения, но сквозь ночной
сумрак был слышен лишь удаляющийся топот.
Пришедший в себя хозяин поспешил ко мне с упреками, обвинив в том,
что я - нахальный чужеземец - подверг риску его и всех остальных. Ругаться
не хотелось, и я предоставил это право Гелену, который цыкнул на труса,
отчего тот окончательно сник. Я устроился поудобнее на ближайшей повозке,
но сон не шел.
- Не злись на этот мешок с отрубями, доблестный Нургал-Син, - Гелен
пристроился рядом, и по лицу сына базилея промелькнула усмешка. -
Поистине, эти торговцы достойны того, чтоб их грабили.
- Я не злюсь, Гелен, сын Ифтима. А если и злюсь, то на самого себя. Я
всегда злюсь, когда чего-то не понимаю...
Разбойники мне не понравились. Не то, чтобы эта орава была столь
опасна. Подобные шайки приходилось гонять неоднократно, бояться их не
стоило, но кое-что настораживало. Так разбойники не действуют. Будь
богоравный Перей даже трижды дурак, то все равно можно придумать кое-что
поумнее, чем лезть напролом на вооруженную стражу. Нелепые разговоры
вместо быстрой и смертоносной атаки на сонный конвой! Это походило уже не
на глупость, а на нечто совсем иное. Допустим, Перей и не собирался нас
грабить. Ему могли заплатить за что-то другое, хотя бы за то, чтобы как
следует осмотреть повозки и тех, кто их сопровождает. А может, не только
осмотреть, а и прихватить кого-то с собой. Если так, понятно, отчего они
не спешили нападать.
В общем, все это было мне не по душе, но Гелен отнесся к моим
сомнениям достаточно легкомысленно. Впрочем, мне показалось, что сын
базилея не был на этот раз откровенен.
К полудню следующего дня мы миновали Тиринф, где я смог полюбоваться
очередной кучей камней на холме. Крепости строить здесь определенно не
умели, стараясь возместить качество устрашающим количеством. Сам город
показался еще нелепее, чем Навплия: немногие каменные дома окружали даже
не лачуги, а полуземлянки, откуда выглядывали лохматые дикари в грубых
рубищах, а то и просто в козлиных шкурах. Такой бедности я не видел даже в
разоренной войной Митанни и захолустном Урарту. К счастью, задерживаться
мы не стали и двинулись дальше.
Дорога, и без того малолюдная, теперь была совершенно пуста, что
понравилось мне еще меньше, чем вчерашние разбойники. Возникло знакомое
чувство опасности, которое меня редко подводит. Начало казаться, что
стража в тиринфских воротах рассматривала нас как-то по-особому, а
базарные нищие не столько просили кусок лепешки, сколько заглядывали в
лица. С хозяином каравана говорить об этом не имело смысла, я хотел
побеседовать с Геленом, но передумал. Не требовалось особой
наблюдательности, чтобы понять: сын базилея волнуется, причем куда больше
моего. Очевидно, он точно знал, кто и почему следит за нами.
Где-то после полудня вдали вновь показались всадники, и я услыхал
знакомое: "Кентавры!" Их оказалось на этот раз четверо, в руках они
держали копья, а буйные волосы были скрыты легкими кожаными шлемами. Когда
эта четверка подскакала поближе, я поинтересовался у хозяина, по-прежнему
ли он считает, что кентавры - полулюди-полулошади. Купец широко раскрыл
утонувшие между жирных щек глаза и с ехидством заметил, что мое зрение
следует лечить куриным пометом. Я хотел огрызнуться, и вдруг меня поразила
странная догадка: я вижу обычных всадников, но остальные воспринимают их,
как сказочных чудищ. Я не стал спорить и в который раз помянул Адада,
подателя всех благ. Интересно, что бы сказали об этом мудрые жрецы из
храма Бела?
Кентавры не стали подъезжать слишком близко и, постояв, ускакали в
лес. Мы с Геленом переглянулись, и, не сговариваясь, принялись надевать
шлемы. Шутки кончились: люди они или чудища, но это, без сомнения,
разведка. Секира лежала наготове, но я понимал, что против двух десятков
таких кентавров она не поможет.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг