субботам...
- Кино! - хохотнул Ерофеев. - Да просто тут собрали тех, кого нужно
охранять самих! Им на воле опаснее, чем здесь!
- От кого охранять? - наивно поинтересовался Ахилло.
- Кого - от нас, кого - от вас. Так что отсюда не побегут...
Наконец их пропустили. Машину, естественно, оставили у ворот, но
сопровождающего не дали, лишь указали на один из домиков: ЗК Сидоров
проживал именно там.
Домик оказался небольшим, кирпичным, с миниатюрной верандой и
цветником у входа, на котором сиротливо мерзли осенние астры. Ерофеев уже
ступил на крыльцо, но Ахилло тронул его за плечо.
- Я сам.
- Чего? - не понял тот. - А, не полагается? Ну давай, давай - только
не испугайся.
Михаил проигнорировал странные слова и поднялся по ступенькам. Дверь
была не заперта. Короткий коридор вел в небольшую комнату, оказавшуюся
оранжереей. Странные, неведомые в этих широтах, растения вытягивали
воздушные корни из деревянных кадок, с темно-зеленых веток смотрели
огромные желтые цветы, от которых шел удушливый аромат. За оранжереей была
еще одна комната. Михаил постучал и открыл дверь.
Сначала он увидел огоньки - десятки маленьких огоньков, светящихся в
темноте. Прошло несколько секунд, прежде чем Ахилло сообразил: окна были
завешаны толстой черной тканью, и комната освещалась небольшими свечами,
стоящими по углам. Неровный, трепещущий свет падал на большое - в
человеческий рост - изваяние Будды. Улыбающееся лицо бесстрастно глядело в
темноту. Странно, но в неярком свете Михаилу показалось, что бурхан сделан
из чистого золота.
Напротив изваяния в такой же позе, скрестив ноги и положив руки на
колени, застыл человек в темном халате и небольшой шапочке, похожей на
тюбетейку, но с ровным верхом. Он сидел недвижно, даже не пошевелившись,
когда Михаил вошел в комнату.
Ахилло подождал несколько секунд, но Сидоров Петр Петрович не сделал
попытки встать или хотя бы повернуться. Михаил хотел было кашлянуть, но
передумал. В конце концов, этот поклонник Будды - не у себя на даче.
- Гражданин... - Михаил хотел было сказать "Сидоров", но внезапно
вспомнил слова майора. - Гражданин Гонжабов, я за вами. Собирайтесь.
Человек медленно встал и обернулся. На Михаила глядели узкие темные
глаза. Плоское лицо с острыми скулами, желтоватая кожа... Надо было иметь
неплохое чувство административного юмора, чтобы назвать этого человека
исконно русской фамилией. Михаил быстро прикидывал: ни на китайца, ни на
японца заключенный не походил. Он немного смахивал на узбека: такой же
невысокий и костистый, но шире в плечах, да и лицо казалось другим.
Фамилия Гонжабов ни о чем не говорила - заключенный, скорее всего, был
таким же Гонжабовым, как и Сидоровым.
- Собирайтесь, - повторил Михаил. - У вас есть переодеться во
что-нибудь... гражданское?
Темные глаза взглянули на Ахилло спокойно, без страха и даже без
особого интереса. Наконец Гонжабов медленно кивнул. Михаил не без
некоторого облегчения заявил, что будет ждать во дворе и поспешил покинуть
странную комнату. Полумрак, свечи и недвижная золотая улыбка Будды
произвели на него мрачное впечатление.
- Ну как, - поинтересовался Ерофеев, куривший у крыльца, - не
испугался?
- Нет. А кто этот... Сидоров?
Майор покосился на Ахилло:
- Ну это тебе лучше знать, капитан, - ваша добыча. Я человек
маленький. Мне приказали - я поехал.
Михаил обиженно отвернулся. Похоже, с ним не особо считались как
свои, так и чужие.
- Да ладно, не киксуй, - понял его майор. - По Гонжабову знаю вот
чего: он бхот, с Тибета, за гражданскую имеет орден, еще один получил в
31-м за научные достижения, был членом тибетской секции Коминтерна. Взяли
его ваши год назад - как германского шпиона. Дали "четвертак" и отправили
сюда.
Ясности не прибавилось. Бхоты... о таком народе Ахилло не слыхал.
Золотой бурхан Будды как-то плохо ассоциировался с научными
исследованиями. Правда, два ордена вызывали уважение.
- Он что, Тернему понадобился? - самым невинным тоном поинтересовался
Михаил.
Он ожидал, что майор будет по-прежнему темнить, но Ерофеев спокойно и
внушительно подтвердил:
- Именно так. Гражданин Тернем приказал командировать гражданина
Гонжабова с целью научной экспертизы.
Привычное ухо уловило "гражданин Тернем".
- Что, Тернем... тоже? До сих пор?
- А ты как хотел, капитан? Ваши же брали, ваши же срок впаяли. Скоро
всю страну пересажаете, мать вашу, железная когорта!
- Это, кажется, из Троцкого? - удивился Ахилло. - "Железная когорта
партии"?
- Че, бдительный? - скривился майор. - Ну, давай, давай! Мой батя
Троцкого на фронте, между прочим, встречал - и не раз. Может, он и Иуда,
но по кабинетам не прятался! Как некоторые, не будем называть...
- Можешь написать, что на провокации я не отреагировал, - Михаил
вновь отвернулся, не желая глядеть на Ерофеева. - Между прочим, где вы все
такие умные были десять лет назад, когда объединенная оппозиция пыталась
на улицу выйти? Тогда не поздно было.
- И ты напиши, что на провокационные разговоры майор Ерофеев ответил
нецензурной бранью и проклятиями по адресу врагов народа... А десять лет
назад я еще мальчишкой был - дураком, в общем. Да что теперь говорить -
для нас что ни поп то батька...
То, что Ерофеев высказал вслух, думали, похоже, многие. Ахилло
догадывался, что о Льве Революции жалеют, но что-либо менять поздно.
Королей не выбирают - им служат...
Дверь отворилась, и на крыльцо вышел Гонжабов. Теперь на нем был
обычный штатский костюм, шляпа и накинутое на плечи серенькое пальтишко. В
этом наряде бхот смотрелся убого: маленький человечек, похожий на
среднеазиатского колхозника, приехавшего на ВДНХ.
Увидев майора, Гонжабов равнодушно кивнул. Ерофеев внимательно
оглядел зэка, кивнул в ответ, и все трое направились к воротам.
Заполнение бумаг заняло немало времени, и в город возвращались уже в
сумерках. Майор молчал, Ахилло, сидевший на заднем сиденье рядом с
Гонжабовым, тоже не спешил начинать разговор. Было о чем подумать.
Командировка обещала быть необычной. За Гонжабова Михаил отвечал головой,
а между тем, не имел даже наручников для конвоирования. Правда, что-то
говорило ему, что заключенный не будет пытаться бежать. Но все равно
неясности - хоть отбавляй, и Михаил старался быть настороже. Правда, после
возвращения ему удастся заглянуть в таинственную контору Тернема, и эта
мысль кое-как примиряла с происходящим. Ахилло любил острые ощущения,
тайны и риск. Восемь лет назад это и подтолкнуло его бросить экономический
факультет института народного хозяйства и написать заявление в спецшколу.
Правда, не только это. Ахилло рано понял, что впереди страну ждут нелегкие
годы, а значит, лучше быть внутри Системы, чем вне ее. К самой политике
Михаил относился индифферентно, питая к фанатикам легкое отвращение.
Первые годы службы в органах оправдали ожидания, но с 35-го, а
особенно с 36-го, Ахилло все чаще стал испытывать разочарование и даже
страх. Система явно выходила из-под контроля. Ягода был груб и жесток, но
это все же лучше, чем истерика и непрофессионализм Ежова. Сложная, точная
система, предназначенная для диагностики и терапии, какой Ахилло видел
контрразведку, быстро превращалась в паровой каток, давящий с одинаково
тупой жестокостью и чужих и своих. Для Михаила оставалось загадкой, кто
сидит за рулем - не Ежов же, в самом деле! Правда, делиться подобными
соображениями в последнее время было не с кем, и вообще, в Главном
Управлении стало как-то особо неуютно. Ахилло был даже рад, что временно
отстранен от оперативной работы. Быть представителем "малиновых" в кубле
"лазоревых" - дело опасное, но не опаснее ежедневного риска в самом
Большом Доме. К тому же, история "Вандеи" показала, что в Главном
Управлении стало пахнуть уже не отсутствием профессионализма, а чем-то
похуже. Вместо того, чтобы искать врага, руководство начинало отстрел
своих...
Всю дорогу Гонжабов по-прежнему молчал. Он даже ни разу не повернул
головы, так и просидев, неподвижно, прикрыв глаза и застегнув пальтишко до
самого горла. Похоже, таинственного зэка совсем не интересовало, куда и
зачем они направляются...
Автомобиль долго блуждал по столичным улицам и наконец свернул в один
из темных дворов. Все трое вышли из машины, и майор кивнул на один из
подъездов.
На втором этаже оказалась, как и предполагал Михаил, конспиративная
квартира, где их ждал молчаливый парень в штатском. Не говоря ни слова, он
пригласил всех троих в одну из комнат, где каждому был вручен комплект
удобной теплой одежды, горные ботинки, и в придачу - легкая, почти
невесомая куртка с капюшоном. Ахилло невольно удивился: куртка была на
гагачьем пуху и стоила немалых денег. Знакомые альпинисты собирали на
такую деньги не год и не два. Вдобавок каждому полагался рюкзак, где уже
лежали консервы и спальник.
Удивляться было некогда. Майор торопил, и Михаил, быстро
переодевшись, вышел с Ерофеевым в другую комнату. Там уже был накрыт стол.
- Перекусим, - кивнул майор. - Да, у тебя какой ствол?
Михаил извлек из прикрепленной под мышкой кобуры наган. Ерофеев
скривился:
- Хлопушка! На, держи!
В руках у Ерофеева оказался новенький парабеллум.
- А может, пулемет возьмем? - не удержался Ахилло, пристегивая кобуру
с пистолетом к поясу. Майор махнул рукой:
- Шутки - шутками, а я бы взял. Да нельзя, засветимся. Разве что в
футляре от контрабаса - знаешь, как в кино...
Итак, им предстояло ехать куда-то в горы, ночевать под открытым
небом, и вдобавок, отстреливаться. Михаил почему-то сразу же подумал о
Средней Азии, а затем - чем черт ни шутит - о Тибете. В конце концов, не
зря же вместе с ними едет представитель малоизвестного тибетского народа!
Наскоро перекусили, причем майору и Михаилу была подана отбивная с
картошкой, а Гонжабову молчаливый парень поднес тарелку с вареным рисом.
Очевидно, вкусы таинственного зэка здесь знали. Бхот поблагодарил кивком
головы. До сих пор он еще не произнес ни единого слова, и Ахилло начал
предполагать, что тот попросту не говорит по-русски.
Все тот же парень помог отнести вещи в машину, затем притащил
откуда-то палатку и присоединил ее к рюкзакам. Ерофеев кивнул, парень сел
за руль, и эмка тронулась с места.
Палатка свидетельствовала о том, что им и вправду доведется
путешествовать пешком, причем не один день, а парень за рулем - что машина
едет на вокзал или в аэропорт, откуда следовало отогнать эмку в гараж.
Итак, они не едут "колесами", а значит, путешествие будет дальним...
Все прояснилось на Курском вокзале. Ерофеев достал билеты - их ждал
поезд до Симферополя. Все трое заняли отдельное купе, билет на четвертое
место тоже оказался у майора.
Пока Ерофеев откупоривал бутылку, дабы отметить начало путешествия,
Михаил не мог прийти в себя от удивления. Симферопольский поезд никак не
вкладывался в его расчеты. Что можно искать в Крыму? Или это лишь способ
сбить со следа? Они доедут до Орла, затем пересядут...
Тянуло спросить у майора, но нарываться на очередную отговорку не
хотелось. Поезд тронулся, стаканы звякнули, и странное путешествие
началось.
Пили вдвоем. Гонжабов, как только были уложены вещи, снял ботинки, и
поджав ноги, присел на нижнюю полку, прикрыв глаза.
- Хорош? - подмигнул майор. - Он так может месяц просидеть... Ладно,
слушай...
Он допил стакан, крякнул и заговорил совсем иначе - спокойно и
серьезно:
- О нашей поездке там, куда мы едем, никто не знает - ни наши, ни
ваши. Светиться мы не имеем права. Это ясно?
Ахилло кивнул.
- Мы - работники Академии истории материальной культуры. Археологи, в
общем. Фамилии оставим те же, а вот документики сменим...
Михаилу было вручено удостоверение с уже вклеенной фотокарточкой,
делавшее его старшим лаборантом АИМК СССР им. Марра.
- Вот так, - подмигнул майор. - Называть друг друга по званиям
запрещается. Ты - стало быть, Михаил, я - Кондрат. Или хочешь по отчеству?
- Запоминать долго, - улыбнулся Ахилло. - А гражданин Сидоров?
Майор подмигнул:
- Будет у нас Рахметом Ибрагимовичем, профессором-консультантом из
Ташкента. Запомнил?
- Это-то я запомнил, - вздохнул Михаил. - Слушай... Кондрат, а
все-таки, куда мы едем?
- На Кудыкину гору, - буркнул Ерофеев. - "Куда" - нельзя спрашивать,
приметы, что ль, не знаешь? Едем вначале в Симферополь... А там увидишь.
Понимая, что большего не узнать, Ахилло прекратил расспросы. Итак,
все-таки Крым! Правда, там тоже были горы, где можно бродить с рюкзаками и
ставить палатку. В Крыму вполне может оказаться археологическая
экспедиция, но что там делать двум работникам контрразведки вкупе с
зэком-орденоносцем, к тому же бхотом по национальности?
Ночью не спалось, и Михаил постарался вспомнить последние оперативные
данные по Крымской АССР... Аресты хозяйственников-вредителей, смена
руководства Верховного Совета, очередная рокировка в головке местного
управления НКВД... Все было явно не то...
Всю дорогу Гонжабов продолжал молчать, и Ахилло совершенно уверился,
что тот не говорит по-русски. Понимать - явно понимал, кивком благодарил
за тарелку риса, принесенную из вагона-ресторана, качал головой, когда ему
предлагали кофе, и без особого интереса листал предложенный майором
"Огонек". Сам Ерофеев, заявив, что перед работой следует отоспаться,
завалился на верхнюю полку и захрапел. Спал он, впрочем, чутко, просыпаясь
каждый раз, когда в купе кто-то начинал двигаться. Михаил начал скучать.
Спасал обильный запас газет и журналов, захваченный в дорогу
предусмотрительным майором.
Симферополь показался под вечер следующего дня. На вокзале их
встретил мелкий холодный дождь. Михаил поежился: ноябрьский Крым ничем не
напоминал того, к которому он привык, бывая время от времени в местных
санаториях. Пришлось застегнуть куртку и накинуть на голову капюшон.
Вдобавок, рюкзак показался неожиданно тяжелым, и Михаил пожалел, что
подзабыл прежние туристские навыки.
Ерофеев же, напротив, был бодр и весел. Он приторочил палатку к
своему рюкзаку, осмотрел свой маленький отряд и скомандовал поход.
Гонжабов никак не отреагировал, но Михаилу показалось, что маленький бхот
еле заметно пожал плечами...
На вокзале не задержались и, выстояв под моросящим дождем очередь на
остановке, подъехали к междугородной автобусной станции. Ерофеев
направился в кассу, оставив остальных в маленьком и тесном зале ожидания.
Наконец он вернулся и удовлетворенно заметил:
- Порядок! Взял на последний рейс...
Отвечая на недоуменный взгляд Михаила, он подмигнул, уселся рядом и
хмыкнул:
- Что? Задолбал тебя тайнами? Ладно, рассказываю. Гражданин Гонжабов,
ты тоже слушай...
Маленький бхот не отреагировал. Он глядел прямо перед собой, узкие
глаза были полузакрыты. Казалось, он дремлет.
- Значит так... Неделю назад колхозник из села Аксу-кой
Карасубазарского района Валилов перегонял стадо с летнего пастбища на
Караби-яйле. Чего-то там у них случилось, и бригадир послал его в
ближайшую деревню. Валилов решил подсократить путь и пошел прямиком через
горы. Возле горы Чердаш он наткнулся на вход в пещеру, которого раньше там
не было. По рассказу Валилова, незадолго до этого случился оползень, часть
склона обрушилась, вот вход этот и открылся. Валилов зашел внутрь и
обнаружил там кой-чего, что его очень заинтересовало...
Ерофеев оглянулся, словно ожидая непрошеного соглядатая, но немногие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг