Что касается самой "Вандеи", то Альтман подтвердил, что Большой Дом
отныне не занимается ее поисками. Кое-кто на "самом-самом верху" -
понятнее намекнуть невозможно - крайне недоволен результатами
расследования, и дело передано, как и подозревал Михаил, в НКГБ. В
последний момент Ежов, дабы продемонстрировать старание, снял с должности
четырех начальников областных управлений и нескольких видных сотрудников
центрального аппарата, но это заклание уже ничего не изменило. Теперь, как
понял Ахилло, чистка продолжится, но чистить Большой Дом будут уже другие.
Вообще же, Альтман намекнул, что таинственное подполье "кое-кого
наверху" приводит в состояние, близкое к панике, и уже не на Большой Дом,
а на госбезопасность возлагаются последние надежды.
Итак, акции малиновых петлиц падали, а лазоревых - возрастали.
Вдобавок, НКГБ сумел добиться того, что ряд важных функций, выполнявшихся
доселе совместно людьми Ежова и военными, был передан новому наркомату.
Этому способствовал провал крупной операции на объекте "Якша", о сути
которой достоверно не знал и сам полковник. Во всяком случае, скандал был
неимоверный, головы летели градом, и Ахилло мог порадоваться, что не имеет
к операции на Якше никакого отношения.
Правда, как выяснилось, кое-какие последствия эта неудача имела и для
Михаила. Дело в том, что перед началом операции руководство НКГБ
конфиденциально попросило поделиться некоторой информацией. В частности,
людей с лазоревыми петлицами интересовал один важный зэк, которого Большой
Дом перебрасывал на объект. Нарком отказал, и в результате "неизвестные"
не только обстреляли группу сопровождения в аэропорту, убив подполковника
Константина Любченко, но и умудрились осуществить воздушную атаку на
спецрейс. Последствий весь этот разбой не имел. "Самый-самый главный" и
его представитель товарищ Иванов предпочли сделать вид, что вендетта двух
спецслужб их совершенно не касается. Неудивительно, что на этот раз Ежов
предпочел пойти на компромисс. Человек, заинтересовавший НКГБ, передавался
без особых проволочек.
Итак, задание намечалось не из приятных. Альтман сообщил, что нужный
"лазоревым петлицам" зэк - бывший работник Коминтерна, а заинтересовался
им почему-то новый научный центр, находящийся под опекой НКГБ. Этот
объект, проходивший под двузначным номером, был известен как "Теплый Стан"
или "объект Тернема". Тут уж Ахилло действительно стало любопытно: о
таинственном Тернеме уже приходилось слышать, причем не раз. Взглянуть на
подобный объект, даже с риском для жизни, было крайне соблазнительно.
Вдобавок Альтман сообщил, что нужный зэк содержится не в Лефортово,
как сказал нарком, а в Лефортово-бис-2. Разница заключалась в том, что
этот филиал знаменитого узилища был комфортабельным дачным поселком, где
под строжайшей охраной содержались те, кого следовало особо беречь на
будущее. Фамилия заключенного ни к чему не обязывала - Сидоров, имя и
отчество соответствовали - Петр Петрович.
Михаил получил запечатанный пакет, командировочные и предписание
немедленно направляться в конкурирующий наркомат, где ему надлежало найти
старшего лейтенанта госбезопасности Ерофеева.
Контора "лазоревых петлиц" немного удивила. Здесь было тихо, даже
как-то глухо. Никто не спешил по коридорам, не было привычных часовых на
каждом углу, да и личности попадались все больше в штатском. Правда,
документы проверяли еще пристальнее, чем в Большом Доме, и для того, чтобы
попасть к нужному Михаилу сотруднику, понадобилось не меньше получаса.
В конце концов Ахилло оказался у полуоткрытых дверей кабинета на
третьем этаже. Он постучал, услышал: "Валяй!" - и не без некоторой опаски
переступил порог.
Кабинет был невелик. Половину его занимал огромный стол, возле
которого стоял немалого роста рыжий детина, почему-то в летном
комбинезоне. Детина был занят делом - собирал немецкий пулемет системы
"МГ." Дело, похоже, продвигалось туго.
- Чего стоишь? - голос был под стать росту - гулкий и низкий. - Лучше
подсоби. Не видишь - заело эту хрень, мать ее! Гансы поганые,
наизобретали, тудыть...
Ахилло, решив ничему не удивляться, погрузил пальцы в пулеметное
нутро. Особым специалистом он не был, но подобная система была ему
знакома.
- Да не лезь туда, пальцы отшибет! - комментировал хозяин кабинета. -
Ты б еще кой чего другое туда вставил! Нет, это я проверял... Да не лезь
туда, говорю! Тут, наверно, пружина гавкнулась...
Михаил был и сам не рад, что вместо доклада по всей форме занялся бог
весть чем, но дела привык доводить до конца. Он аккуратно взял лапищу
рыжего детины за рукав и отодвинул в сторону.
- Ты чего? - возмутился тот. - Да я эту машинку лучше всех знаю!
- Ты еще язык туда вставь, - не выдержал, наконец, Михаил, иногда
умевший попадать в тон. Что случилось с пулеметным затвором, он уже
догадался. Минута - последовал щелчок, затвор клацнул, и детина облегченно
усмехнулся.
- Ну, молоток! А я эту фигню просмотрел. На тряпку, вытри руки!
Вытирая с пальцев масло, Михаил быстро прикидывал, как действовать
дальше. Но рыжий детина перехватил инициативу.
- А ты откуда такой грамотный? Постой, постой да ты же "малиновый"!
(Имелся в виду, естественно, цвет петлиц на гимнастерке Михаила).
- Какой есть. Мне, собственно, старшего лейтенанта госбезопасности
Ерофеева.
- Я Ерофеев, - сообщил рыжий, слегка оправляя комбинезон. - Ерофеев
Кондратий Семенович. А ты чего - капитан Ахилло?
- Не похож? - усмехнулся Михаил, внезапно сообразив, что в документах
он по-прежнему старший лейтенант, а на петлицах у него "кубари" вместо
"шпалы" приводить все это в порядок не было времени.
Ерофеев, в свою очередь, вытер руки и полез в ящик стола. Оттуда была
извлечена папка.
- Ты?
На стол легло несколько фотографий: Михаил вместе с отцом, он же -
еще в лейтенантской форме и совершенно не известный ему снимок, сделанный
прямо на улице.
- Вроде, ты, - старший лейтенант госбезопасности бросил папку в ящик
стола. - Чего не по форме?
- Взаимно.
Ахилло уже понял, что сесть его не пригласят, и устроился сам на
одном из двух имевшихся в кабинете стульев. Ерофеев отодвинул в сторону
пулемет и вытащил пачку "Севера".
- Дыми, капитан. Я не в форме, чтоб об эту хрень не замазаться. Заело
вчера на стрельбах, а в мастерскую отдавать жаль: еще испортят...
- А я - на нелегальном положении, - невозмутимо пояснил Михаил,
угощаясь папироской. В ответ послышался довольный смех:
- Это правильно, капитан. Ладно, вино будешь?
- Прямо сейчас?
Снова смех - довольный, с оттенком снисходительности.
- Да я тебе не водку предлагаю, чудило! Винцо "Курдамюр", как раз для
знакомства. А вам чего, Николай не позволяет?
Ахилло уже слыхал, что "лазоревые петлицы" называли всесильного Ежова
просто по имени. Наркома внутренних дел боялась вся страна - но не
сотрудники НКГБ.
На столе появились стаканы и початая бутылка.
- А закусить? - поинтересовался Михаил, отметив, что вино -
коллекционное, из самых лучших.
- Тебе что, к "Курдамюру" селедку? - возмутился Ерофеев. Порывшись в
тумбе стола, он бросил рядом с бутылкой плитку шоколада:
- Для дам, между прочим, держал. Ты чего, может из интеллигентов?
- Частично, - Михаил уже сообразил, что и подобный тон, и дамское
винцо - неспроста. Очевидно, в этом учреждении умели "бутафорить", как это
именовалось на профессиональном жаргоне, не хуже чем в Большом Доме.
Впрочем, Ахилло был не прочь поддержать игру.
Стаканы цокнули. Вино оказалось превосходным, и Михаил пожалел, что
курит "Север", а не что-нибудь более подходящее к случаю.
- Зови меня "майор", - заявил Ерофеев, нюхая кусок шоколада, - так
короче будет. А хочешь - зови по фамилии, мне один черт. Приказ читал?
- Чей приказ? - самым невинным тоном осведомился Ахилло.
- Ну, е-мое, наивный! Да вашего Николая! Ты, стало быть, поступаешь в
мое распоряжение вместе с зэком. Я - главный! Усек?
- Это с каких еще чертей? - в тон хозяину кабинета поинтересовался
Михаил. Последовало возмущенное хрипение:
- Ты чего, неграмотный? Тебе прочесть?
- У меня с согласными плохо, майор. По-моему, в приказе сказано, что
я должен сопровождать заключенного - не больше.
- Ну да, - кивнул Ерофеев. - А повезу вас я. Так что на это время я
для тебя, капитан, и отец, и мать, и воинский начальник. Распустил вас
Николай, смотрю! Давно чистить пора, ой пора!
В таком тоне о "железной когорте партии" НКВД не решались говорить
даже маршалы. Здесь же, похоже, можно было и не такое. За болтовней майора
крылись вещи очень серьезные. Так думал не он один: "лазоревые" только
ждали приказа, чтобы разорвать на части "малиновых", и не скрывали этого.
- А вас чистить кто будет?
- Нас? - удивился майор. - Да нас то за что? Это вы, как Феликс умер,
нюх потеряли! Кирова прошляпили, "Правый центр" прошляпили! Только и
заслуги, что Тухачевского, гада купленного, скрутили, да и то с чужой
помощью! Вам только баб на допросах тискать да конфискат разворовывать!
- Ты что, мою реакцию проверяешь? - как можно спокойнее отреагировал
Ахилло. Подобного он еще не слыхал, о таком даже боялись думать - не то,
что говорить.
- Ты чего, пуганый? - физиономия Ерофеева выражала крайнее удивление.
- Пуганый.
- А-а-а, - протянул майор, - чуешь, что Сибирью пахнет! Так ведь все
равно не убережешься! У вас в Большом Доме смертность похлеще, чем от
холеры. Жрете друг друга, всех головастых выбили, оставили придурков, что
ни уха ни рыла в оперативной работе не вяжут!
Крыть было нечем, рыжий говорил правду.
- Ладно, капитан, забудем. Хлебнем и поехали за твоим Гонжабовым.
Рука Михаила, взявшего стакан, дрогнула:
- За каким Гонжабовым?
- А за таким! - майору, похоже, вновь стало весело. - Который
Сидоров. Сам увидишь, какой это Сидоров. Ты на колесах? Нет? А, все равно,
я бы на вашей колымаге не поехал! Вечно у вас происшествия, свидетели под
откос валятся...
Это тоже было правдой. Гробить лишних свидетелей в автокатастрофах
давно уже стало излюбленной методой Большого Дома. Краем уха Михаил
слыхал, что так убрали начальника охраны Кирова, который был готов дать
подробные показания.
- А у вас не валятся под откос?
- У нас? - хмыкнул Ерофеев. - Да похлеще, чем у вас! Только я сам за
рулем буду, а перед тем лично в мотор загляну. Береженого бог бережет. Ну,
допивай, поехали.
- А может, вначале о деле расскажешь?
Майор смерил Михаила внимательным неулыбчивым взглядом, в котором не
было и тени обычной усмешки:
- Нет, капитан. О деле мы с тобой будем говорить не здесь и не
сейчас... Ты бы и сам молчал, как дохлая рыба, знай на что идем. Смекаешь?
- Нет, - честно признался Ахилло, которому все происходящее совсем
перестало нравится.
- И правильно! - кивнул Ерофеев. - Ты ведь сам, вроде, не из
комсомольских работников, так что азбуку знаешь. Орден-то за что получил?
- За самогонщиков.
- Которые шнапс гнали? - хохотнул майор, и Михаил понял, что здесь
знают не только его анкету. - А у меня орденов целых два. Второй тоже...
за самогонщиков, как у тебя. А вот первый я еще на заставе получил, так
что осторожности сызмальства обучен. Я ведь из погранцов. О Карацупе
слыхал? Так мы с ним вместе начинали, на одной заставе.
- А ты в качестве кого? - не удержался Ахилло. Ерофеев недоуменно
поглядел на него, а затем хмыкнул:
- А, понял! Ты это, значит, про то, что я на четырех лапах бегал? А
ты юморист, капитан! Нет, я был помкомвзвода. Потом Карацупа на
сверхсрочную пошел, и я тоже... в отряд по борьбе с самогонщиками...
Ладно, посиди минутку поскучай. Можешь обшарить стол, там много
интересного...
Майор вышел, оставив Михаила одного. В стол он, естественно, и не
собирался заглядывать, прекрасно понимая, что ничего важного там нет и
быть не может. Бывший "погранец" вволю валял дурака перед гостем из
Большого Дома, но сам дураком, конечно, не был. За развязностью и
фанфаронством чувствовалась сильная воля, ум и большой опыт. Михаилу стало
обидно: НКГБ брал на службу таких, как Ерофеев, а Большой Дом в последнее
время действительно стал набирать сотрудников из партийных и комсомольских
стукачей, особенно после того, как кресло наркома занял Ежов, курировавший
до 36-го года кадровый отдел ЦК. При его предшественнике Ягоде в НКВД были
ребята получше этого Ерофеева, но почти все они сгинули в никуда вместе с
бывшим наркомом.
Ерофеев появился через несколько минут, уже при полном параде, в
мундире, на котором красовались два ордена Красного Знамени.
- Чтоб уважали, - прокомментировал он, кивая на свой "иконостас".
- А у нас все шпионы ордена цепляют, - невозмутимо сообщил Ахилло.
Это было тоже правдой:- тот, за которого Михаил получил награду, носил на
пиджаке точную копию ордена Ленина, - даже номер был сделан неотличимым от
настоящего.
- Да? Ну и придурки, - заметил Ерофеев. - Нас еще в спецшколе учили,
что лучше внимания к себе не привлекать. Народ наш бдит: увидят орден - и
тут же стукнут куда надо. У нас в клифте ходить вольготнее... Ладно, руки
в ноги - поехали...
Прежде чем сесть в машину - обычную черную эмку, но с городскими, а
не специальными номерами, Ерофеев действительно заглянул в мотор и даже в
багажник. Майор не казался трусом, и Ахилло рассудил, что им в самом деле
есть чего опасаться. Шофера не было, Ерофеев, как и обещал, сел за руль
сам.
Ахилло ни разу не был в Лефортово-бис, а потому с интересом
поглядывал в окно. Впрочем, понять что-либо было сложно: Ерофеев, не жалея
бензина, крутил по городу, проверяя, нет ли за ними "хвоста". Наконец
машина вырулила на проспект Кирова и помчалась на юг.
- Береженого бог бережет, - повторил майор, нажимая на газ. - Ладно,
капитан, вскрывай свой пакет, самое время.
Ахилло не возражал. В пакете оказалась копия приказа Ежова о его
командировке, документ на выдачу арестованного Петра Петровича Сидорова и
обычная бумага ко всем организациям и учреждениям с просьбой оказывать
помощь "предъявителю сего".
- Ты, вроде, спортсмен? - внезапно поинтересовался Ерофеев. Ахилло
немного удивился:
- Нет... Гимнастику делаю по утрам...
- Так у тебя же разряд!
- А-а! - усмехнулся Михаил. - Да это по туризму! Второй разряд, я его
лет пять назад получил.
- А я думал, по альпинизму, - в голосе рыжего прозвучало
разочарование, - туризм, прогулочки... Ладно, потащу тебя, ежели чего...
Понятнее не стало, но капитан решил покуда не вдаваться в расспросы.
Машина, между тем, промчалась проспектом и теперь блуждала по пригородам.
Наконец впереди открылось шоссе - они были уже за пределами столицы.
Несколько раз Ерофеев оглядывался, но сзади было пусто: спускался вечер и
мало кто выезжал из города. К тому же, майор свернул на дорогу, которой и
в дневное время пользовались нечасто.
Наконец, возле неприметного столбика с надписью "Пионерлагерь
"Тимуровец", машина притормозила, повернула и покатила по узкой дороге
между деревьев. Вскоре их остановил первый пост. Документы изучали долго:
заглянули в багажник, на заднее сиденье и лишь затем разрешили ехать
дальше.
Это повторялось еще дважды, прежде чем машина подкатила к высоким
воротам, за которыми можно было разглядеть домики небольшого дачного
поселка. Охраны, кроме тех, что стояли у ворот, было не видно, и вообще,
филиал зловещей тюрьмы производил скорее идиллическое впечатление.
- Жируют, вражины, - прокомментировал Ерофеев, покуда охрана в
очередной раз рылась в багажнике. - А знаешь, капитан, здесь не было ни
одной попытки побега. Смекаешь почему?
- Кормят неплохо, - невозмутимо предположил Михаил, - кино по
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг