- Вот это вы мне и скажете!
С трудом, опираясь на ручку кресла, Александрийский поднялся.
- А с чего вы решили, милостивый государь, - спросил он, - что доктор
Шавло убит? Да еще нами?
- Потому что никто, кроме вас, в этом не занитересован.
- Ваш Шавло уже добежал до Москвы, - сказал Александрийский.
- Почему вы решили, что Шавло убежал? - Алмазов был искренне удивлен.
- Потому что он убил Полину, - сказал Александрийский.
Лидочка не думала, что профессор способен на такое. Ведь это донос!
Неужели его желание обезвредить Матю столь велико, что он предпочел забыть
о чести?
- Какую еще Полину? - поморщился Алмазов. - Она же уехала. Я сам читал ее
записку.
- И проверили ее почерк?
- Зачем?
- Это почерк Шавло, - сказала Лидочка, чтобы тоже участвовать в раскрытии
- и хоть фигуры в этой комнате играли непривычные для классического
детектива роли, все же шло раскрытие преступления - как у Конан Дойля.
- Зачем Шавло убывать какую-то официантку?
- Вы знаете, зачем. Она его шантажировала.
- Доказательства! - У Алмазова дрогнули уши.
- Пускай он сам все это расскажет, - вздохнул Александрийский. - Я
искренне сожалею, что мне пришлось принять в этом участие.
- Я знаю доказательства, - сказала Лида.
- Выкладывайте.
- Я знаю, где он спрятал Полину.
- Вот это уже становятся интересным. Где же?
- Сначала он спрятал ее в моей комнате.
- Не сходите с ума.
- Потом в погребе... по дороге к тригонометрическому знаку.
- Что вы несете?
- Я ее там нашла.
- Как?
- Потому что у него ботинки были в желтой глине.
- Как у вас?
- У меня? Когда?
- Вы вчера пришли вся промокшая на маскарада ноги в желтой глине!
- Да. Я лазила в погреб, там был труп Полины. Потом он его унес.
- Куда?
- В пруд.
- В пруд? Мне что, бригаду водолазов надо вызывать, чтобы проверить ваши
глупости?
- А я вам покажу труп!
- Лида! - крикнул Александрийский.
- Да, я покажу, куда он ее спрятал. А потом у него не выдержали нервы, и
он убежал.
- А револьвер?
- Не брала я ваш револьвер! Неужели вы верите, что я пришла к вам в
комнату и угрожала Альбине? Вы сами в это верите?
- Я верю во что угодно. Пошли!
- Сейчас?
- А почему мы должны терять время? Немедленно.
Алмазов шагнул к двери, толчком открыл ее - президент отпрыгнул в
сторону, Лариса Михайловна стояла поодаль.
- Быстро, - приказал Алмазов президенту. - Любое теплое пальто! Я там
видел на одной гражданке бурки - она в библиотеке сидит. На полчаса. От
моего имени - а она пускай почитает газеты, очень полезно.
Президента как ветром сдуло.
- Вы намерены идти на улицу? - спросила Лариса Михайловна.
- А вы тоже бегите, одевайтесь, вы нам можете понадобиться. Быстро. Ну
вот, - Алмазов улыбнулся, - бегать они уже научились - все-таки пятнадцать
лет дрессировки.
- Почти все дрессировщики плохо кончают, - сказал профессор.
- Помолчите, пророк! - отмахнулся Алмазов. - А вы, Иваницкая, расскажите,
как вы узнали о смерти Полины.
Прежде чем Лида успела уложиться со своим рассказом, прибежал президент с
лисьей шубой и бурками - такой шубы Лида раньше даже не видела. Затем
вернулась Лариса Михайловна. Чтобы не привлекать внимания, Алмазов велел
президенту открыть заднюю дверь. Но их все равно увидели, к окнам
приклеились десятки лиц. Среди них наверняка и владелица шубы.
Бедненькая, что у нее в душе творится!
Вся группа остановилась возле погреба, С утра дождь перестал, хотя было
по-прежнему пасмурно и дул ветер. В блине желтой глины, хоть и оплывшие,
сохранились углубления - следы. Конечно, теперь не догадаешься чьи.
Алмазов сам залезал в погреб, потом гонял президента за переносным
фонарем. Лидочка впервые увидела погреб при овете. В грязной стоячей воде
утонул широкий, разношенный туфель Полины. Алмазов велел Ванечке нести
туфель с собой, и тот нес его брезгливо, обернув каблук в сомнительной
свежести носовой платок. Потом Ванечка вытащил баул, наполовину наполненный
мокрой одеждой. Лидочку знобило, но было терпимо, только хотелось
отдохнуть.
Процессия спустилась к пруду.
- Вот здесь он ее нес, - сказала Лидочка.
Алмазову не надо было показывать на желтое пятно на дорожке.
- И где же труп? - спросил Алмазов, когда они дошли до берега пруда.
Здесь он задавал вопросы, и все беспрекословно подчинялись. Даже
Александрийский, который шел, опираясь на руку Ларисы Михайловны. Когда
останавливались, она мерила ему пульс и один раз дала пилюлю.
- Да перестаньте с ним нянчиться! - вырвалось у Алмазова, - он здоровей
нас с вами.
- К сожалению, даже вы никогда не сможете убедить меня или другого
честного врача в состоянии сердца Павла Андреевича, - сказала отважная
Лариса Михайловна. Алмазов усмехнулся.
На плотине Алмазов вышел вперед - он был как пес, почуявший дичь, - он
махнул рукой, приказывая остальным отстать.
- Здесь, - сказал он вдруг, отыскав глазами Лидочку. Он как бы назначил
ее помощником по следствию.
Лидочка молча кивнула.
- Значит, он приволок ее сюда... - Алмазов велел всем оставаться на
месте, и сам вышел на плотину, глядя по сторонам, - вот он присел - еще
одна царапина на земле - еще желтое пятно... Алмазов пошел быстрее, как по
следу, потом остановился... Он уже был совсем близок к колодцу, в который
со всех сторон круговым водопадиком стекала вода.
Две утки, что остались зимовать на пруду, подплыли к Алмазову, уверенные,
что он принес им гостинец.
- Здесь, - сказал Алмазов, показав на пруд. - Надо пройти сетью. Филиппов
- на полусогнутых - быстро! За сетью!
- Почему здесь? - спросила Лида.
С ней Алмазов был согласен разговаривать.
- Видишь, какие глубокие следы, их даже размыть не смогло. Он сюда ее
тащил, вон трава как смята - это же элементарно.
- Нет, - сказал Ванечка-аспирант, - тут мелко.
- Зачем же ему было тащить труп сюда, - сказала Лида, - если у ближнего
берега глубже?
- Справедливо, - сказал Алмазов.
- Мне бежать или погодить? - спросил Филиппов.
- Погоди.
Алмазов метался по берегу, как собака, потерявшая след. Он понимал, что
решение близко, что надо сделать еще усилие...
- Стоп! - закричал он радостно. Так, наверное, кричал Ньютон в яблоневом
саду. - Ну и дурачье! Ведь никогда бы не нашли! Филиппов - нужны две доски
покрепче. Две, понял?
- А там есть, - сказала Лидочка, - вон плавает.
- Отставить две доски! Одну доску и крючья - крепкие крючьи.
- С какой целью, товарищ Алмазов?
- С целью вытащить труп из этого колодца. И учти, что труп может лежать
довольно глубоко. Если крючьев не найдешь, будь готов, что тебя опустят в
колодец на веревке. Понял?
Президент съежился, представив себе, что будет, если его опустят в
колодец. И побежал.
- И он послушно в путь потек, - сказал вдруг Алмазов, - и утром
возвратился с ядом.
Президента не было долго - минут двадцать. Все замерзли, кроме Лидочки, у
которой была замечательная лисья шубка. Алмазов не спеша осматривал
местность, порой нагибался, искал в мокрых листьях...
- Дурак, - сказал он вдруг. - Дурак, если решил ее убить. Мы бы ему все
простили... за бомбу. Любую биографию бы ему сделали. Вы мне верите,
профессор?
- Верю, - сказал Александрийский. - Но и для вас есть пределы, за которые
вы не станете заходить. Зачем вам рисковать ради абстрактной бомбы
собственной жизнью?
- Что меня могло остановить? Поезд Троцкого? Он бы еще глубже сидел на
крючке.
- До поры до времени, - туманно ответил профессор.
Издали Лидочка увидела женскую фигурку, что приближалась от купальни. По
черной каракулевой шубке и шляпке с узкими полями Лидочка узнала Альбину.
Альбина вроде бы гуляла, никуда не спешила. Лидочка несколько раз
поглядывала в ее направлении, прежде чем Альбина вышла на плотину.
- А что вы делаете? - спросила она рассеянно.
Будто бы они собирали землянику, и она знала это, но из вежливости
спросила, не малину ли они собирают,
- Сейчас труп будем вытаскивать, - сказал Алмазов. - А ты зачем выбралась
из дома?
- Погулять. - сказала она. - Мне надо гулять, я совсем скисла без свежего
воздуха.
Лидочка не сердилась на Альбину - она чувствовала вину перед ней.
- А вот Лидия отрицает похищение моего личного оружия, - сказал Алмазов.
- Отрицает? - удивилась Альбина. - Значит, она права.
- Ты мне ваньку не валяй, - рассердился Алмазов, - а то сейчас в пруду
искупаешься.
- Смешно, - сказала Альбина, но не засмеялась.
Алмазов хотел еще что-то сказать, но тут увидел бегущего с горы
президента, а с ним двух мужчин - шофера и директора санатория - без
крючьев, но с веревками. И об Альбине забыл.
Когда для совершения действия, требующего участия двух-трех человек,
собирается полдюжины, они неизбежно начинают мешать друг другу, возникает
излишняя суматоха, поднимается крик, и работа исполняется куда медленнее,
чем хотелось бы ее руководителю.
Пока стоял крик, все махали руками и поочередно проваливались в тину.
Александрийский отошел в сторону и поманил Лидочку.
- Вы плохо себя чувствуете? - спросила Лида, увидев, насколько бледен
профессор. Видно, ее возглас долетел до докторши - та мгновенно оказалась
рядом.
- Я вам помогу дойти до санатория, - сказала Лариса Михайловна. - Это
безумие с вашей болезнью здесь находиться.
- Не беспокойтесь, я себя отлично чувствую, - ответил профессор сварливым
голосом. И отвернулся от доброй Ларисы Михайловны.
Подчиняясь мановению его руки, Лидочка приблизилась к Александрийскому.
- Мне так страшно, - сказала Лидочка.
- Не это сейчас главное, - отмахнулся профессор. - Главное - ни за что,
никогда, даже во сне не признавайтесь, что вы прикасались к револьверу
Алмазова.
- Я понимаю.
- Дело не во мне, не в справедливости, не в законе - даже если вы
останетесь живы, он найдет способ отправить вас на всю жизнь за решетку.
Единственная надежда - полное незнание!
- Дайте его мне, и я незаметно подкину его Алмазову.
- Глупости!
- Я потеряю его в парке.
- Ты! Его! Не видела! Никогда в жизни! - последние слова прозвучали так
громко, что Лидочка обернулась, опасаясь, что Алмазов услышал.
Но тот был занят.
Суматоха завершилась тем, что с берега к колодцу были положены доски и в
колодец спустили веревку с толстым, взятым из весовой, крюком на конце.
Нагнувшийся над люком директор водил веревкой, стараясь зацепить то, что
лежало глубоко в колодце. Это ему не удавалось, и его сменил Ванюша. Вскоре
раздался его торжествующий крик, веревка натянулась - все стали тянуть ее.
Президент Филиппов завопил:
- Идет, идет, приближается!
Лидочка зажмурилась - она подумала, что не вынесет нового лицезрения
несчастной Полины.
Крики стихли. Затем послышались удивленные возгласы.
- Это еще кто? - спросил Филиппов.
- Не узнал, что ли? - сказал Алмазов.
- Да разве узнаешь...
Лидочка открыла глаза,
Президент и Ванюша уже вытащили и волокли по воде к берегу тело Матвея
Шавло, доктора физических наук, любимого ученика Энрико Ферми, снабженное
широкой соломенной маскарадной бородой, а потому не сразу узнанное.
Его волокли к берегу, и все молчали, потому что первым должен был
заговорить Алмазов. Но Алмазов тоже молчал.
"Нет! - чуть не закричала Лидочка. - Этого не может быть! Там должна
лежать Полина, и мне ее не жалко. А Матю мне жалко!"
Доска от многих подошв стала осклизлой, шаталась и сбросила на полпути
людей - с шумом, плеском и ругательствами они свалились по колени, а то и
глубже в тину, труп медленно поплыл в глубину, и Алмазов завопил, чтобы его
не упустили. Лидочка не стала смотреть, как ловят Матю, - она все равно еще
не верила в то, что видит Матю, а не какую-то куклу, нарочно
загримированную под него.
Альбина стояла неподалеку, но смотрела в другую сторону, на средний пруд,
на купальню, будто гуляла по пустому парку.
Лиде был виден и Александрийский. Он глядел на то, что происходило у
колодца. И вдруг пошатнулся.
Ладонь его поднялась, легла на сердце - будто его ударили в сердце.
Лидочка обернулась - что он увидел?
Матя лежал на берегу - только ноги в воде.
А на доске, что соединяла колодец с берегом, остался человек - это был
санаторский шофер. Он стоял на коленях, наклонившись вперед и погрузив в
пруд руку. Почти по плечо, даже не засучив рукава.
- Эй, начальник! - крикнул он. - Гляди, что я нашел!
Он выпрямился, все еще стоя на коленях, и показал Алмазову то, что поднял
со дна пруда, - что-то черное, блестящее... револьвер!
Алмазов сделал два шага к воде, протянул руку и принял револьвер. Потом
отыскал глазами Альбину, стоявшую неподалеку и равнодушно глядевшую на тело
Мати Шавло:
- Вытри, - сказал он ей, - У тебя платок есть?
Альбина подошла к револьверу, приняла его из руки Алмазова.
- Можно я вытру? - спросил президент. - У меня платок чистый.
- Она это лучше сделает, - сказал Алмазов.
Лидочка поняла, что он не хочет, чтобы президент или кто еще из
посторонних увидел, что это его репольвер.
Сам же Алмазов присел на корточки, повернул голову Мати, и Лидочка
увидела за ухом в щетине коротких волос черную дырочку. Туда ударила пуля,
она разбила кость и убила человека. А потом его притащили сюда и кинули в
колодец...
Все, что она наблюдала с того момента, как из колодца вытащили мертвого
Матю, было кошмаром, которому нелья верить, ни в коем случае нельзя, потому
что сейчас Матя поднимется и скажет:
- Ну как, славно я пошутил? У нас в Риме и получше шутки выделывали, - и
засмеется.
Лидочка старалась поймать взгляд Александрийского, но тот был погружен в
свои мысли. Он неотрывно смотрел на длинное и какое-то очень плоское тело
Мати, ступнями оставшееся в воде - так что из волы торчали лишь наглые и
уверенные в себе носки иностранных ботинок на каучуковой подошве, как
автомобильная шина. Легче было смотреть на ботинки - а на лицо смотреть
было невозможно. Потому что лицо было совершенно мертвым и не имело
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг