так ты становишься уязвимей. Когда тебе посреди урока дали задание
намочить тряпку для доски, а в мужском туалете курит хулиганье - пойди
наверх, на четвертый этаж и намочи тряпку в туалете для первоклашек.
Всегда носи с собой свои вещи, чтобы никто не мог их украсть и испоганить.
Простые правила! Изучи расписание дежурных у входа - тех, кто проверяют
сменку, и тех, кто стоит между этажами. Помни, когда кто и где обретается,
и не посещай эти места. Залог долгой и здоровой жизни. Четвертый этаж -
обиталище первоклассников в первые три часа особенно удобен для
переживания перемены - там курсируют учителя, там сутолока и гам и тебя
очень трудно обнаружить.
Очередное подтверждение моих простых истин - решившаяся сама собой
проблема с трудом. Просто пришло время, когда нас отпустили с верстаков и
поставили к станкам. И сразу же полегчало! Моржой, Корень и прихлебатели
по горло оказались заняты управлением чугунной машинерией и у них не
оставалось времени на меня. Я же, в свою очередь, всегда выбирал самый
дальний станок, прячась от мучителей за корявым стальным лесом
колюще-режущего оборудования. Здесь, в изоляции, было спокойно и можно
было не торопясь обдумать пути отхода после урока.
После окончания уроков надо как можно быстрее идти вниз, в раздевалку и
там сразу же затеряться в мощно пахнущих стеллажах с зимней одеждой - я
всегда вешал свою на чужой стеллаж, чтобы не встречаться с
одноклассниками. После этого, надо как можно аккуратнее проскользнуть к
выходу и хорошо, если в этот момент подвалит толпа других учеников. После
покидания родных пенатов следует как можно быстрее отдалиться от здания
школы, желательно держась тени деревьев во избежание нежелательного
контакта. Потом пересечь пустырь за зданием старого клуба - это место было
выбрано ввиду полной непосещаемости никем из знакомых ненавистников. И у
самого дома вздохнуть с облегчением и начать наслаждаться прогулкой. Это,
пожалуй, была самая приятная часть моего дня - впереди лежал дом, и я
снова избежал всех опасностей, был жив и невредим и наслаждался каждым
шагом. Жертва вновь выбравшаяся из капкана.
И вы будете говорить, что я жил скучной жизнью? Да полноте! Это была
очень насыщенная жизнь. Мой путь постижения себя! Путь поиска смысла!
С помощью предупредительных мер можно было избежать до восьмидесяти
процентов издевок. Остальные десять можно было просто перетерпеть. Иногда
случались форсмажорные ситуации, когда какого-то урока не было и нам
приходилось академический час высиживать в классе одним. Но и тут
существовало несколько выходов - надо было внимательно смотреть за
ситуацией и реагировать в зависимости от степени ее накаленности. Вновь
спасала мимикрия. Оказалось, что если сидя на своей первой парте опустить
голову на руки и притвориться спящим то вероятность, что к тебе пристанут,
падает процентов на сорок. Также с парты надо убирать все вещи. Терпение и
отсутствие реакции на баллистические налеты тоже помогает избежать
неблагоприятного развития вещей. На вопросы следует отвечать жестами -
качать головой как можно более неопределенно, чтобы не смогли правильно
истолковать. Ни в коем случае ни с кем не встречаться глазами -
провоцирует на очередной наезд. Слушать, смотреть, анализировать. Не
одеваться ярко. Сливаться с толпой. Улыбаться, когда все смеются, чтобы не
заметили мрачного лица. Если уж день откровенно неудачным и тебя твердо
выбрали козлом отпущения на ближайшие полчаса - лучше заблаговременно
покинуть класс и погулять по пустым этажам. Гнев лишенного игрушки Моржоя
ничто по сравнению с тем, что придется испытать в классе.
Яркий пример: урок истории без учителя. Шум и оживление, перекидывание
самолетиками, смех, чья-то звучная отрыжка - неблагоприятный вариант.
Сейчас кто ни будь обратит свое внимание на меня. И правильно - Моржой
громко говорит "чмо!" Я не реагирую и тогда он начинает громко
рассказывать пошлые анекдоты, причем каждый раз в главной роли я. Все
довольно смеются. Я тоже улыбаюсь, хотя мне не смешно. Особенно у Моржоя
получаются анекдоты про дистрофиков а ля "Откройте форточку, душно у
вас... Бедный Коля, он так любил сидеть и смотреть в окно!"
Ха-ха-ха! Лиц не видно, но смех у толпы всегда один. Причем так
присутствуют и девичьи голоса. Бежать еще рано - лучше потерпеть. И
какое-то время спустя они успокаиваются и я вновь вздыхаю с облегчением,
чуть ослабляю внимание и начинаю прикидывать пути отхода после звонка. Все
порядке... до следующего раза.
На контрольных я всегда давал списывать, даже своим злейшим врагам.
Всегда надо уметь откупиться малым. Никогда не стоит тянуть руку, когда
вызывают, чтобы не стоять перед доской и не слушать смешки. А уж если
вызвали, не спешить с решением, чтобы не вызвать раздражения Моржоевой
своры.
Но, как я уже говорил, к тому времени я уже контролировал ситуацию, а
не она меня. Больше того, мой внутренний мир все меньше подвергался
стрессам. Отчасти из-за сокращения количества издевок, отчасти из-за того,
что я научился их предугадывать, но в основном из-за того, что моя голова
всегда была настолько занята напряженным мыслительным процессом, что на
чувства и самокопания просто не оставалось места! Вот оно - секрет
душевного равновесия - мозг всегда должен быть занят. Не быть праздным!
И опять же я примирился с моей жизнью. Научился терпеть, научился
ждать, научился не реагировать ни на что. Это ведь и был мой панцирь - это
переплетение тактики, логики, постулатов, страха и терпения. И он
становился все толще! Я сам наращивал его, пряча испуганного слизняка под
толщей ментального хитина. И мог уже по желанию скрываться в прохладных
глубинах своей раковины. Может быть, некоторые назовут потерю
чувствительности банальной черствостью, но по мне - это скорее механизм
выживания! Так что я почти не страдал. И знаете что - жизнь по прежнему
казалась мне нормальной!
Отбросьте-ка саморефлексию - это оружие неудачников, а мы не
неудачники, нет!
Мы управляем своей судьбой. Глупо оценивать себя, это могут сделать
только другие, а вот их то мнением достаточно легко управлять. Не надо
решать правильно ты поступил или неправильно, хорошо или плохо. Не надо
пустой морали - в вопросах выживания морали нет и не будет.
Опасно-неопасно - вот истинные критерии. Следуя им, можно навсегда
избежать неприятностей - не ходи без каски по стройке, не ходи через
дорогу, полную машин - воспользуйся переходом, не летай на самолетах, если
они падают, не ходи в рестораны, если их взрывают.
Просто не будь там, где можно попасть в беду - просто смотри себе под
ноги и не ступай в дерьмо. Не надо концертных залов и баров - не надо
ночных улиц, даже если они очень красивы. Волков бояться, в лес не ходить
- вот так говорят до первого волка. Не связывайся с людьми, которые могут
тебе навредить - держи дистанцию. Не связывайся с людьми, друзья которых
могут навредить - всегда знай, с кем общаешься и умел определять степень
их опасности. Риска никогда не должно быть, или он должен быть
стопроцентно просчитан. И не заводи связей, которые могут тебя спеленать.
Я взрослел - и истины эти открывались мне одна за другой. Мне
становилось легче и легче жить. Я схлопывал сворки раковины и шумы
внешнего мира все отдалялись от меня. Жизнь приобрела успокаивающую
монотонность - утро, полное тактических маневров во спасение собственной
шкуры, вечер - в созерцании и раздумьях наедине с собой. Оказалось, что со
мной мне очень весело - я придумывал себе различные игры, в которые
погружался почти полностью. Ну, или просто мечтал. Удовольствие мне всегда
доставляли мечты о чем ни будь отвлеченном - я раскусывал чисто
теоретические проблемы, как лесные орешки. Я много читал, полностью
отключаясь от окружающего мира. Кажется, я что-то начинал понимать.
Мои одноклассники тоже росли. Открытые агрессивные издевки по мере
взросления начинали сменяться холодным презрением, эдаким ледяным
бойкотом. Я был в касте неприкасаемых - со мной никто не хотел сидеть -
даже позади или впереди меня, так что вокруг всегда было много места. Со
мной никто не разговаривал, так что за день в школе я не произносил и двух
слов. Меня, впрочем, это устраивало - совершенно не о чем было говорить с
этими странными людьми. У них была какая то своя жизнь, у меня своя, и
цель была уже близка - я словно становился невидимым.
Ну, конечно Моржой, Корень и кучка шакалов никуда не делись, но ввиду
моего отсутствия ничего особо не могли сделать.
Я же развивал свою программу и дальше. Учителя нашей школы негласно
делились на категории сильный\слабый. У первых на уроках стояла тишина и
порядок - мои любимые уроки, вторые же - ввиду слабости характера не могли
рулить безбашенным подростковым стадом и потому там проистекал беспредел и
хаос, что естественно пагубно отражалось на мне. В конце концов, я нашел
выход и из этой ситуации - оказалось, что эти уроки можно пропустить.
Прогулять! О, какое страшное слово было в начальных классах! Как мы все
осуждали прогульщиков! Но, если палки, что такое невинный прогул по
сравнению с перспективой очередного часа с Моржоем! Тем более что в виду
моей хорошей репутации всегда можно сказаться больным и мне поверят! Зачем
терпеть эти уроки, если можно просто на них не ходить.
Наверное, я был первым прогульщиком в нашей школе, который вместо урока
не лазил по заборам на соседней стройке, а чинно мирно шел домой и там
спал. Спать я любил, это было второе мое развлечение после чтения.
Оказалось, что можно было вообще не ходить на труд, появляясь через
каждые дватри урока, и тогда сдавать двойную норму. И, если урока не
ожидается, тоже можно пойти домой. Или, если день тяжелый, вполне можно
сбежать с уроков.
Просто надо знать предел, за которым твои частые отсутствия станут
казаться подозрительными, регулировать норму твоего нехождения! Я всегда
был достаточно умен, чтобы не запускать ситуацию.
Субботники я саботировал, потому, что знал о них заранее. Общественные
мероприятия, линейки, когда они еще были, старался по мере сил пропускать,
дабы не встречаться с недругами. Всяческие экскурсии, выезды класса на
природу я с внутренним негодованием отметал - что могло быть хуже часов на
природе вместе с этими людьми? На общегородских же праздниках я старался
как можно меньше появляться на улице, опять же во избежание нежелательных
встреч, зато с удовольствием смотрел в эти дни в окно.
Всяческие огоньки, сборища или, упаси бог, дискотеки прошли мимо. В
такие дни я вообще старался не появляться на пороге родимого учебного
заведения - возникнуть там было верхом безрассудства! В укороченные дни,
накануне больших праздников, тоже лучше остаться дома - почти наверняка
прогул не заметят. Если же придти, можно нарваться на приподнятое
настроение одноклассников и соответственно на понижение барьера
невидимости в пользу повышения уровня остракизма.
Так или иначе, но в школе я появлялся все реже. И одновременно полз
вниз уровень издевательств. Прозвище Коля-чмо осталось, но им пользовались
крайне редко, потому что крайне редко мне выпадала хоть пара слов. Я даже
стал его забывать. Кажется, и остальные тоже.
Вот так проходит земная слава - независимо от того хорошая она или
плохая. На свете тысячи жертв, но лишь единицы могут сбросить свое ярмо.
Вы понимаете? Можно бороться - долго, трудно, с болью и кровью идти
против потока, в котором все тебя толкают плечами. А можно просто сделать
шаг в сторону! И все! Эффект то один - это победа! Увы, на свете много
умных, но так мало по настоящему мудрых людей.
Тщательно культивируемая - моя политика в конце концов начала давать
свои плоды. В восьмом классе, зарвавшись на нехорошем уголовном деле, от
нас ушел Корень - потеряно оглянувшись напоследок. Больше я никогда его в
жизни не видел.
По одному стали пропадать члены шакальей стаи - кто-то переходил в
соседнюю школу, кого-то попросту исключили. Они уходили, а я оставался,
подобно столетнему камню возлежащему в звонком ручье. Я и чувствовал себя
таким камнем - жизнь бурлила и кипела вокруг меня, но я не ощущал ее тока.
Я оставался неизменен. Я знал, что все когда ни будь закончится. И был
почти уверен, что я при этом - останусь. Кажется, к тому времени я и
достиг пика своей науки, которую излагаю вам, уважаемые мои слушатели.
Мой день: я просыпался от тяжкого сна. Голова гудела, я страшно не
высыпался, потому что полночи глядел в окно на пустую дорогу. Я сжимал
зубы, приводил себя в норму, отчаянно борясь с желанием не пойти в школу -
но лимит прогулов уже исчерпан, а значит идти придется. Восстанавливал в
памяти список присутствующих и отсутствующих недругов - одевался, умывался
в состоянии несвежего зомби.
Боролся с утренней депрессией. Перебарывал. По пути в школу моя голова
была занята анализом будущего дня. Школа: проскользнуть мимо дежурных. До
звонка оставаться на втором этаже в толпе. Перед самым звонком появиться в
классе. Тихо присесть на первую парту, слиться с нею. Опустить голову. На
перемене ошиваться на втором этаже. Появиться перед звонком. Опустить
голову, сидя на первой парте.
Не идти в столовую. Сбежать с последнего урока труда.
На пути домой я чувствовал себя счастливым. Мир был такой ясный, такой
свежий, так четко все виделось и было удовольствием вот так просто идти.
Одному, когда вокруг никого нет и никто не может помешать.
Дома я досыпал, видя красивые цветные сны - вот она, еще одна моя
отрада. А потом читал до самого вечера. Сны тоже мои - они рождаются
внутри раковины, на ее внутренней перламутровой поверхности. Ночью смотрел
в окно на опустевшую улицу, враз ставшую таинственной и чуть пугающей.
Часов до двух ночи я с восторгом наблюдал за потаенной, скрытой во тьме
полуночной жизнью. Вот вам постулат - смотреть на ночные улицы гораздо
лучше, чем по ним гулять! Уж поверьте эксперту. Утром я просыпался и все
шло по новой.
Окончательный перелом наступил после девятого класса. На этом
знаменательном стыке неполного и полного среднего образования, на
Рубиконе, отделяющем подающих надежды от посредственностей и споткнулось
большая часть моих недоброжелателей.
Раз-два - и вдруг не стало большей их части! Ушел Горгон, ушли
некоторые Моржоевы прихлебатели. Классы резко поменялись в составе.
Моржой не ушел - он оказался куда умнее, нежели я о нем думал. Каким то
чудом, но он перешел в десятый класс. Но не в мой, а в параллельный, где у
него еще оставались друзья и сподвижники.
Нельзя сказать, что мне так уж сильно полегчало, но, несомненно, зима
закончилась, и началась оттепель. Я, впрочем, продолжал совершенствоваться.
Холодный остракизм некуда не делся - меня по-прежнему не держали за
человека, но теперь это выражалось просто тотальным отсутствием общения. Я
отвечал тем же.
Нехитрые школьные радости не представляли для меня никакого интереса.
Женский пол я тоже обходил стороной (хотя некоторые одноклассницы, из тех,
что появились у нас недавно, и находили меня интересным, видимо, считая
мое молчание и отчужденность признаками наличия некоей интригующей тайны),
по той простой причине, что подобного рода общение потребовало бы от меня
нарушить некоторые из тех установленных мною же принципов, а значит, вновь
стать уязвимым. Кроме того, окружающие уже казались мне неизмеримо
чуждыми, наподобие пришельцев с другой планеты. Я не мог говорить с ними,
и не собирался заводить никаких знакомств, чтобы не потерять маневренности.
В конце концов, все, что я требовал - это чтобы меня не трогали. Не
подкаливали, не наступали мне на ноги, не били меня, не делали мельницу,
не заталкивали в женский сортир, не крали мою сумку, не писали про меня
гадости, не клеили мне "ударь меня" на спину, просто не делали ничего!
Оставили меня в покое! Разве я не этого просил? Оставить меня одного! У
меня свой путь под закрытыми веками. Свой путь под толщей песка. В слоях
застывающего бетона.
Просто оставьте меня в покое!!!
И меня оставили. Остаток школьных чудесных дней прошел в размеренном
однообразном существовании. Я не ходил на прогулки, не ходил на дни
рождения, потому что мне не к кому было идти, не ездил на экскурсии, не
бегал на свидания, исчезал из школы через две минуты после звонка. Я
остался некурящим и непьющим, я совсем не ругался матом, не слушал громкую
музыку, не смотрел телевизор с утра до ночи, с точки зрения взрослых я так
и остался золотым ребенком.
Под конец школы у меня возникли некоторые проблемы с прогулами, но
грамотная политика нехождения помогла решить и эту неприятность.
В классе ко мне больше никто не приставал. Моржой иногда подъезжал на
переменах, да младое поколение начало пробовать на мне зубы. Но это все
было мелочи! Ерунда. К концу школы я стал все больше ощущать странное
равнодушие - мне все время вспоминался тот камень посередине ручья. Или я,
подобно древнему китайцу, уже сидел на берегу своей реки и ждал? Потому
что научился ждать? Все становилось незначительным, мелким,
несущественным. Были только я и эта река.
Людской поток кипел вокруг - цветные пятна, лица разные, но вместе с
тем одинаковые, похожие, изменяющиеся, люди, люди, похожие на вечнозеленый
кустарник волнующийся под ветром. Общество, стадо, и кажется, тогда я
понял, что лучше их.
Они не сделали того, что и я. Они не смогли бы. Они жили своими мелкими
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг