- Сердце красавицы склонно к измене, - сказал я в шутку.
- Почему именно мое? - возмутилась Лилия, - почему, скажем, не ты?
- Я однолюб. И не меняю своих взглядов со временем. У нас хорошая
семья, Лиля, и я никогда не поставил бы ее под удар, изменяя тебе.
- А любовь? - спросила она.
- Моя всегда со мной...
- Нет, если у тебя вдруг возникнут такие сильные чувства к кому-то...
кому то другому? По настоящему сильные! Которые заставят тебя бросить
меня, и ты будешь бессилен? Что тогда?
- Я не буду бессилен. И всегда учусь на чужих ошибках, ты же знаешь. Но
если такое все же произойдет... я ничего не буду от тебя скрывать. Это
бессмысленно.
Я скажу тебе все сразу и это будет наиболее безболезненно для нас обоих.
- Но Валер, - Лилия замялась, - а тебе не кажется, что таким образом ты
как раз и поставишь всю семью под удар? Все ошибаются.
- Если я решу уйти... это будет уже сформировавшееся решение. Не
ошибка. А что, ты бы поступила иначе?
- Иногда, - сказал мне Лилия, - ну... некоторые вещи иногда стоит
скрывать. Не всегда счастье основано на искренности.
- Лиля, если что-то такое случится с тобой, я не буду устраивать сцен,
- покривил душой я, - просто ты в тот же день покинешь мой дом. Соберешь
вещи и уйдешь.
- Ладно, пустой разговор, - сказала моя жена и, поднявшись, отправилась
на кухню, и, проходя мимо меня, обронила, - ты максималист Валер. У тебя
все только черное и белое.
"А серые оттенки только у нытиков-меланхоликов", - подумалось мне, но
если вспомнить тот вечер, то можно заключить, что это и был первый
тревожный звонок.
Разговор оставил у меня на душе неприятный осадок. Измена Лилии - вещь
совершенно абстрактная вдруг стала рисоваться в моем воображении пугающе
ясно.
Опять же всплыли десятки ранее услышанных и увиденных случаев подобных
неприятных историй у знакомых. Я, конечно, понимал, что никаких
предпосылок для этого нет, просто обычные женские завихрения, но... Неделю
спустя я позвал Лилию к себе за свежекупленный письменный стол и показал
ей брачный контракт, новомодную в те времена вещь, уже полностью
составленный и требующий только заверения у нотариуса. Сопровождаемая
моими просвещающими комментариями Лилия прочла пункты контракта и
безропотно подписала его своим изящным росчерком, несмотря на то, что
бумага, в сущности, лишала ее всех новообретенных благ и в случае развода,
отправляла ее в мир точно такой же, какой она появилась в моей квартире.
Ну, может быть, только с руководством по семейной жизни под мышкой.
Видима, она и вправду не обладала чрезмерным честолюбием и не гналась
за материальными благами. Именно поэтому я утверждаю, что она была хорошей
девушкой и не ясно чья вина в том, что она не выдержала испытания бытом.
В чем-то она была права - не всегда семейная жизнь строится на доверии.
Должна быть какая то база, просто чтобы потом не чувствовать себя идиотом.
Жаль, что в итоге я не совладал с нервами и не поступил согласно
контракту. Но моя любовь оказалась чересчур сильна...
Время идет, и согласно китайской мудрости деградирует от золотых веков
к векам темным. С чего началось мое стремительное падение? С Лилии,
конечно. С этих ее плотно сжатых губ - свидетельства тщательно скрытого
своенравного характера. Не знаю, что именно привело ее к тому поступку, но
я думаю причины, как это часто бывает, потихоньку накапливались, образуя
своего рода критмассу - столь же невидимо, столь же неотвратимо. Моя
женушка менялась, оставаясь покладистой снаружи. А я, погруженный в свою
яркую жизнь, так и не уловил момента, когда моя жена Лилия превратилась в
Лилит.
Жизнь то катилась своим чередом - моя карьера шла вверх. Я шел на
работу и с нее. Лилия никуда не шла - она стирала, убирала, выносила
мусорное ведро, ходила в магазин с утра до вечера. И тут неожиданно
огорошила - она, мол, собирается на работу. Тут, признаться, мне
захотелось в кой то веки закатить ей скандал - столь абсурдна была ее
просьба. Что ей не хватало? Она была богата, обеспеченна, у нее был
замечательный вариант женской карьеры - в высшей степени удачное
замужество.
А тут, понимаешь, работа! Видите ли, она себя чувствует бесполезной, ей
хочется приносить пользу! А уборка в доме, это не польза? Нет? Я отчаянно
воспротивился, но наткнулся на плотно сжатые губы и твердый взгляд. Вот
это сочетание уже здорово стало меня раздражать. Сдерживая всплывающие
откуда-то из-под пластов интеллигентного воспитания нецензурные
ругательства я позволил ей - и чуть выпустил вожжи из рук. Тогда мне
казалось, что я поступаю правильно - в конце концов, когда я буду
приходить с работы, она уже будет дома, а значит, лично меня ее работа не
коснется.
Лилия счастливо улыбалась, к ней вернулась вера в мою безграничную
доброту и понятливость. Неделей позже она устроилась по своей профессии -
лингвист, в один гуманитарный институт. Платили там настоящие гроши,
особенно практикантам и я упорно не видел смысла в подобном труде.
Труд этот аукнулся почти тут же - любовно заведенный мною распорядок
дня непоправимо нарушился. Я приходил с работы и заставал обед только в
стадии разогревания. Иногда у нас не было хлеба, или не было масла, или
еще чего ни будь - досадные неприятные мелочи, которые для такого гурмана
как я всегда представлялись достаточно важными. Я сидел на кухне, хмуро
ожидая трапезы, а Лилия весело щебетала над ухом, перечисляя бесконечно
занудные отношения у нее на работе. Там, кроме всего прочего, оказалось
немало наших общих знакомых - вернее бывших знакомых, потому что для меня
они к тому времени уже утратили всякую полезность и были отправлены в
отставку. Лилия же, по-прежнему живо ими интересовалась. Я же думал об
отвлеченном и с растущим раздражением созерцал пустую тарелку. Да,
созерцая ее, как-то не тянуло думать о скрытой красоте вещей.
Лилия теперь здорово уставала - ее работа, плюс все те мелочи, что она
должна была исполнять по дому. И, естественно, в этом ее исполнении
потихоньку стали всплывать всякие недочеты. Лиля никогда не была особенной
аккуратисткой, и не хватка времени пагубно повлияла на ее склонность к
халтуре.
Вы понимаете о чем я? Меня всегда окружали красивые вещи - добротные,
надежные, эстетичные. И вот пожалуйста - жена забывает повесить в шкаф мою
любимую шелковую рубашку, и я вынужден идти на работу в некондиционной
продукции фабрики "большевичка", которая мне попалась в самый последний
момент. А ведь людей оценивают по внешнему виду! Или, скажем, отсутствие
носовых платков в ящике комода, носков синего цвета в шкафу или вымытых
чайных ложек на кухне - а Лилия в это время возится со своей работой -
толстой бумажной папкой, которую она не успела обработать в течение дня.
Я пытался терпеть - я вообще весьма терпелив, но елки палки, такие вот
мелочи всегда говорят о неуважении к человеку! Так, что я вынужден был
напоминать Лилии обо всех этих мелких недочетах - тогда я еще пытался
сделать из нее идеал. Увы, можно сколько угодно гранить бутылочное стекло
- бриллианта все равно не выйдет.
Она молча принимала все к сведению - да, сейчас, сейчас будет готово.
Но мелкие промахи продолжали множиться.
Нечищеный ковер утром в субботу? Да пожалуйста! И пылесосить она его
будет ближе к вечеру, надоедая мне своим "тайфуном" и скрипом сдвигаемой
мебели, как раз в тот момент, когда я возлег на кушетку дабы насладиться
томиком изысканных пятистиший Керая. На кухне в это время кипит (и
выкипает) суп, а в ванной с ревом набирает обороты отжим стирмашинки. И
все это одновременно.
Невозможно наслаждаться японской поэзией во время суматошной женской
уборки - сутолочной и полной бессмысленных метаний из стороны в сторону -
вот что я вам скажу!
В конце концов, я выразил неудовольствие по этому поводу, и Лилия резко
ответила мне, что она все это делала и раньше, просто я в это время был на
работе. А сейчас у нее просто нету другого времени для...
- Но ведь я тебя предупреждал! - воскликнул я.
- Да, ты у нас все знаешь! - крикнула Лилия и, сжав зубы, продолжила
борьбу с грязью.
- Вот именно! - сказал я, - знаю. И никогда не даю плохих советов.
- И не ошибаешься... - продолжила она, - ты у нас вообще идеал...
Мне не понравился сарказм промелькнувший в ее словах. Или мне только
показалось, ведь Лилия сказала чистую правду! Как глупы иногда бывают
обычные люди! Меня, например, всегда удивлял тот факт, что большинство
продолжает на своих ошибках, даже после того как ты несколько раз приводил
перед ними отрицательны примеры чужих.
Это ослиное упрямство, вдруг всплывшее в моей жене, подвигло меня на
несколько разъяснительных бесед - я обстоятельно разъяснил Лилии, как
важно делать свое дело качественно - только уделяя вниманию мелочам можно
подняться над толпой, которая эти мелочи не видит в упор.
- Валера, но пойми меня, - сказала мне Лилия, - я ведь тоже устаю и у
меня не все получается...
- Старайся, - сказал я, - путь самосовершенствования никогда не был
легок.
И возвратился на кушетку (любимую кушетку в псевдоампирском стиле,
которая завораживала меня своей варварски роскошной отделкой), где вновь
погрузился в чтение.
Да, в отличие от Лилии я совершенствовался постоянно. Мои познания
множились на глазах и я получал от чтения редких литературных трудов
совершенно особенное удовольствие. Процесс получение новых знаний - это
замечательное чувство, когда ты читаешь книгу, точно зная, что девяносто
девять из ста человек попросту ее не осилят - ты буквально ощущаешь, как
становишься выше! Элитарное чтиво громоздилось в спальне, занимая почти
весь стеллаж и я регулярно пытался дать Лиле почитать что ни будь оттуда,
но она всегда ссылалась на отсутствие времени.
А вот я точно знаю, что время на чтение всегда есть - другое дело когда
нет желания...
Не знаю, может быть это и не очень хорошее качество, но меня всегда
раздражали ограниченные люди. С ними можно общаться. Можно (и нужно) вести
дела, но жить с ними достаточно тяжело. Безусловно, даже с самым
невыносимым человеком можно общаться, если видеть его не дольше часа и не
чаще, чем раз в три месяца. Но в моем случае, мне приходилось это делать
почти постоянно. Устав от обделенных большой властью кретинов у себя на
работе, я возвращался домой и заставал там негретый ужин, шум пылесоса,
выжимающую стиральную машину и свою жену, которая рассказывает мне
бесконечно занудную историю своего рабочего дня, а когда я пытаюсь
заговорить о высоком, напоминает мне что надо заплатить за свет, воду, и
что соседи сверху чуть нас не залили, и что, возможно, нам стоит подумать
о дачном участке, дабы сажать там огурцы, помидоры, картошку и брюкву.
Знаете, я как-то не думал никогда о брюкве. Брюква, это, как-то... не
возвышенно! Определенно не моего уровня.
Вот странно, я всегда считал себя практичным романтиком - как раз тот
случай, когда жизнь правишь под себя, делая из нее сказку, а не мечтаешь о
пустопорожнем. Но мне казалось, что и Лилия весьма романтична - повелась
же она на мои разговоры о красоте в тот момент, когда мы прогуливались
вдоль замусоренной речки? Хотя, если вспомнить... Лилька ведь тогда
смотрела не на речку, а на меня! Была ли она романтичной хоть когда-то?
Говорите, в женщине всегда есть место загадке? Но я боюсь, в нашем браке
загадка была как раз во мне...
Все эти размышления не способствовали теплоте отношений. Подобно
Лилиному тихому бунту во мне накапливалось мое раздражение. Я как-то стал
смотреть на нее другими глазами - я, который когда-то посчитал, что она
достойна занять место по правую от меня руку, вдруг стал замечать в жене
множество недостатков, которые каким то образом скрывались от меня раньше.
Ну что это такое? Что это за вожжение, брюзжание, что это за разговоры о
дачном участке - ненавижу дачные участки и никогда не опущусь до копания в
грязи, подобно спасающимся от бессмысленности своей жизни пенсионерам! Что
за неряшливость, в конце концов! Ну где, спрашивается, у нее чувство
эстетики - обязательный атрибут развитых людей?
Почему она купила это ярко красное, вульгарное ведро для мусора? Что за
уродливый декабрист растет у нас на окне - помню, как она принесла его в
один из первых дней после возвращения с юга - сияя, будто нашла редкую
орхидею!
Собственно, тогда я понял, что у Лилии совершенно отсутствует вкус.
Хорошо хоть большую часть предметов обихода покупал я. Кроме того, она
была неприятно экономна, отдавая предпочтение дешевым некачественным
продуктам - обитателям магазина, но при этом скупала их столько, что не
хватало багажника моей "волги"!
Столько недочетов может быть в одном человеке! Меня добило, когда Лилия
сменила прическу, убрав свои локоны и устроив на голове уродливый
лакированный кошмар, по последней ублюдочной моде тех времен.
Я не удержался и начал брюзжать. Я поправлял ее там, поправлял здесь,
ей богу, ко мне снова вернулось чувство покровительственности, но только
теперь на новом уровне. Во время наших первых встреч я чувствовал себя
фокусником не дне рождения маленькой девочки. Теперь же я стал ощущать
себя ее отцом - это сколько терпения надо иметь, а? Я старался как мог, за
уши таща Лилию в рай, но она была чересчур земной - вот уж кто бы никогда
не полетел. Так, что в рай она в итоге отправилась прямым скоростным
экспрессом - посредством маленького туристского топорика - престарелого
наследника студенческих времен.
Можно задать вопрос на этом фоне медленно ветшающих иллюзий - а была ли
тогда еще любовь? Была! Еще как была! И с каждым новым скандалом только
увеличивалась.
Она была такая требовательная, эта Лилия! Ей все время что-то было
надо! Как только я отбрехался от недостойных мужчины работ по дому, как
она тут же стала навешивать мне задания одно дурнее другого. Эти
бесконечные и идиотские просьбы навесить в ванной крючки, или протянуть
веревку на лоджии - дорогая многоваттная дрель, на которую были выкинута
куча моих денег. Я, конечно, отказывался, потому что никогда не умел
работать руками - когда находитесь на моем уровне вы получаете
удовлетворение немного от других вещей, нежели тачание на станке деталей.
И я прав, потому что могу привести вам в пример свою собственную семью - у
нас, когда требовалось повесить крючок, люстру или очередную картину, отец
всегда нанимал человека со стороны!
Но Лилька, понятно, считала иначе - она находилась в очень
распространенном женском заблуждении о том, что мужчины должны уметь все.
В том числе и возиться руками. Но это же бессмысленно! Усилия надо
прилагать в том, что получается у тебя лучше всего - иметь свой вектор
развития. И если он направлен в нематериальную сферу, то пусть будет так -
в конце концов, это же приносит столько денег. Но Лилия не слушала меня, а
лишь плотно сжимала губы, словно стремясь не выпустить копящиеся у нее
внутри нелестные выражения. Иногда мне хотелось, что бы эта потаенная
ругань все же вырвалась на белый свет, и тогда я мог бы с чистой совестью
поставить свою женушку на место.
И, увы, с каждым днем мне хотелось этого все сильнее. Трудно жить в
неидеальном мире с неидеальными людьми. И самое печальное, даже не
пытающимися стать идеальными.
А эти ее праздники! Меня раздражала необходимость делать подарки. Нет,
это приятно подарить что-то - ну раз, ну другой, ну третий - но нельзя же
бесконечно быть добрым волшебником! И волшебники утомляются, когда
волшебство приходится свершать регулярно и по часам. Оно от регулярности
изнашивается, волшебство...
Кроме того, я так и не понял, что именно надо дарить Лилии. На мой
вопрос она игриво отмалчивалась или ограничивалась мутными намеками, вроде
"чего ни будь".
Чего ни будь... Откуда я знаю что нужно людям вроде Лилии, которые
полностью лишены вкуса и не все равно не смогут оценить красоту. Можно,
конечно, делать дорогие подарки, но ведь КПД такого действия будет
невысоким, потому что это все равно останется в семье, а значит, трата
денег будет бессмысленна! После целого ряда нелепых подарков я как-то раз
отстегнул Лили энную сумму и посоветовал ей выбрать что ни будь по душе.
Она не сказала мне не слова и взяла деньги, но мне почему-то показалось,
что она несколько обиделась. Странно, в конце концов, кому как не ей
знать, что же именно она хочет.
Вы видите, как с ней было тяжело? Я вообще не люблю, когда от меня
что-то требуют. Я сам решаю, что мне надо, а что нет.
Мелкое недовольство накапливалось и во мне - классический кумулятивный
эффект - каждый следующий недочет ты видишь в свете уже установленных.
Лилия неплохо готовила, но меня утомляла ее манера неэстетично
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг