кипарис, тебе подобных нету...
- А вот тебе, браток, лучше дышать в сторону... И насчет стана ты
перебрал, но... в целом мне нравится! Давай еще за добрососедские
отношения?
- Твой взгляд как лик реки, рассвету отворенный! И тело - как луна по
красоте и свету!
- Гасан, я щас прям краснеть начну...
Примерно спустя еще минут сорок из шатра пулей вылетел красный
караван-баши. Бочком-бочком, просеменив к сложенным тюкам с товаром, он
вытащил еще один кувшин и, честно стараясь держать равновесие, потрюхал
назад. Разочарованный вопль Льва разбудил едва ли не пол-лагеря:
- Пошли дурака за бутылкой, он одну и принесет! Нет, ну елы-палы... дай
сюда, я сам разолью!
Теперь уже многим оказалось не до сна. Голос Га-сан-бея звучал все
визгливее и односложней, с заметным спотыканием и искажением падежей.
Мужественный рык Оболенского, в свою очередь, только наполнялся благородной
медью, а тосты, потеряв в размере, поражали лаконизмом и значимостью:
- За Аллаха! За его супругу! Как нет супруги?! Тогда за детей! Дети
есть, точно тебе говорю... Мы - его дети! За мир во всем мире! Хрен шайтану!
Да здравствует товарищ Сухов! За улыбку твою! За Мухаммеда! За... че, все
кончилось?! Гасан... это несерьезно! Идем вместе...
На этот раз из-под откинутого полога вышел только Лев, счастливого в
зюзю купца он почему-то выволок с другой стороны, приподняв тряпичную
стену. Потенциальный насильник и неупоимая жертва в обнимку добрались до
тюков и, невзирая на осуждающие взгляды истинных мусульман, уволокли с
собой сразу три кувшина. Часом позже на ногах был уже весь лагерь!
Проснулись даже невозмутимые верблюды. Хотя животные и утомились долгим
переходом, но спать, когда пел Оболенский... не смог бы никто! Даже сам Лев
ни за что не сумел бы вспомнить, откуда он знает тексты таких популярных
на Востоке песен, как "Катюша", "Задремал под ольхой есаул молоденький",
"Мальчик хочет в Тамбов" и классическую битловскую "Йестудей". Пьяно
аккомпанирующего ему на пустом кувшине Гасан-бея это тоже нисколько не
волновало... Но самое главное, чуть-чуть подуспокоившись и добив остатки
вина, наш нетрезвый герой откровеннейше признался собутыльнику, что он -
вор! В ответ на это еле ворочающий языком купец, косея от усердия, шепотом
признал, что он - тоже! Всласть похихикав над этим страшно веселым
совпадением, оба умника дружно порещили сей же час пойти и всех ограбить...
В смысле, обокрасть на фиг весь караван! Благо обнадеженные минутным
затишьем люди, как убитые, повалились спать... Воспользовавшись этим
приятным обстоятельством, алкоголики на четвереньках кое-как выползли из
походного шатра и пошли на "дело". Гасан-бей пьяненько хихикал, потроша
дамасским ножом тюки со своим же товаром. Лев нашел где-то большой мешок и
пихал в него все, что плохо лежит. Впрочем, и что хорошо лежало, тоже не
миновало мешка - порхающие пальцы "искуснейшего вора" виртуозно освобождали
спящих от любых материальных ценностей. Особенно Оболенскому понравилось
красть тюбетейки. Почему именно их? Попробуйте спросить пьяного - вот
втемяшилось, и все! Когда мешок был практически полон, к молодому человеку,
пританцовывая, дочикилял караван-баши. Судя по всему, он никогда в жизни не
был так счастлив... Аллах действительно запрещает мусульманам пить вино, и
правильно делает! Ибо по четыре с лишним литра на брата выдержанного
крепленого красного уложат кого угодно, а уж эти двое оторвались от души...
Гасан-бей напялил поверх дорогого халата чью-то рваную доху и завязал лицо
черной газовой тканью, имитируя мавра. Ему это казалось очень смешным, и Лев
вежливо похохотал вместе с главой каравана. После чего, вспомнив, что в
шатре еще что-то осталось, он опрометью бросился за вином. Кстати, зря...
все кувшины были пусты, и Оболенский, матерно определив несовершенство мира,
рухнул, как дуб в грозу, уснув совершенно непробудным сном. Здесь комедия
заканчивается и начинается трагедия... А начинается она с того, что
хитроумный Гасан-бей, изображающий мавра, тоже поперся в шатер, но по дороге
споткнулся о двух погонщиков, и без того подразбуженных грозовыми раскатами
Левиного негодования... Узрев с полусонья несуразно одетого незнакомца с
рулоном размотанной парчи под мышкой и ножом в руке, караванщики мигом
сообразили, что происходит:
- Вай дод! Караул!! Грабят!!! Вставайте, правоверные, держите
вора-а-а...
* * *
На хорошем воре - чалма не горит.
Профессиональный фокус.
Глава бухарского каравана едва не задохнулся от пьяного смеха, глядя,
как вокруг него быстренько группируются невыспавшиеся погонщики верблюдов.
Ему-то наверняка казалось, что его сразу узнают и разделят веселье, видя,
какую смешную шутку отчебучил их благородный господин... Гасан-бей не учел
скудного ночью освещения, своего маскарадного костюма и, самое главное,
огромного мешка, валявшегося у его ног. Да, да, того самого, в который
гражданин Оболенский старательно складывал все, что успел умыкнуть у тех же
караванщиков. На голову нарушителя заповедей Аллаха была наброшена драная
кошма, а кизиловые и карагачные палки в умелых руках погонщиков споро
взялись за работу, выколачивая из кошмы пыль. Ну и попутно вколачивая в
"бессовестного вора" уважение к Корану... Бедный Гасан-бей взвыл дурным
голосом! Причем, на свою голову, настолько дурным, что народ сразу
догадался: в кошме завернут сам шайтан! (Ибо человек так орать не станет, а
уж правоверный мусульманин тем более) Поэтому, дружно призвав на помощь
Аллаха, погонщики удвоили усилия. Масло в огонь подлило еще и отсутствие
караван-баши. Двое пареньков помоложе быстренько сбегали к походному шатру,
но внутрь заглядывать не решились, так как доносившийся богатырский храп
ясно свидетельствовал о том, что спальное место не пустует. А
"шайтаноподобного вора" связали, не вынимая из кошмы, и, посовещавшись,
отложили до утра, на справедливый суд уважаемого Гасан-бея. Шум утих,
украденное имущество кое-как разобрали, и лагерь быстро впал в короткий и
сладкий предрассветный сон. А уж что началось утром, когда стонущий с
похмелья Лев выпал из шатра, шумно требуя подать сюда его друга Гасана...
Когда он собственноручно развязал кошму с побитым собутыльником и
караван-баши клялся святой бородой пророка Мухаммеда, что он всех тут
поперезарежет... Когда, после массовой экзекуции теми же кизиловыми палками,
погонщики, почесывая задницы, гадали, кто же на самом деле воровал
тюбетейки... Об этом можно было бы расписывать долго, но зачем? И без того
наше повествование напоминает мне длинную дорогу в пустыне, где усталый
взгляд путешественника замечает любую, самую маленькую деталь однообразного
пейзажа, а вечера у костра услаждают слух чужеземца дивными сказками
Шахерезады... Все хорошо в меру, и описательность тоже, - для нас главное,
что вечером того же дня караван Гасан-бея вышел к славному городу Багдаду.
Но заночевать пришлось у его стен... По указу эмира городские ворота
запирались на закате. Опохмеленный с утра Оболенский, подумав, счел, что это
ему только на руку, так как снова страшно хотел хоть что-нибудь украсть.
Тащить весь караван не имело смысла, но и не спереть совсем ничего - тоже не
радовало душу. Истинный вор не имеет права на лень и праздность, однако
прежде стоило запастись полезной информацией. И Лев отправился на поиски
активно избегавшего его Гасан-бея...
- Что тебе надо, о лукавый искуситель?
- А хорошо ведь вчера посидели, Гасанушка...
- Вай мэ, думай, что говоришь, а?! Да на мне места живого нет!
- Так я и говорю: лучшее лекарство - накатить на грудь по пол-литра и
завтра с утречка встанем, как огурчики!
Караван-баши долгим взглядом посмотрел в голубые глаза Оболенского,
безуспешно пытаясь отыскать там хоть каплю стыда. Ага... как же! Если ему
что и удалось разглядеть, так это только наивно-детское удивление, ибо, как
говорят в России, "долог день до вечера, если выпить нечего".
- Нет больше вина.
- Что, совсем нет?!
- Совсем! - отрезал купец. - О Аллах всемилостивейший, ты видишь с
небес все мои поступки... Подскажи, чем я оправдаюсь перед начальником
городской стражи, благородным господином Шехметом? Он велел привезти ему
пять кувшинов дорогого шахдизарского вина. Из уважения к его должности и
горячему нраву я закупил сразу шесть...
- Минуточку, - мгновенно подсчитал Лев, - а мы вчера выпили только
пять. Гасан, ты зажмотничал от друга еще один кувшин!
- Нет! Не дам! Ни за что не дам! Совсем меня погубить хочешь?! - взвыл
караван-баши, и погонщики с охранниками встали на его сторону. Они вообще
смотрели на Оболенского с неприязнью... Во-первых, им дорогого вина не
довелось попробовать ни глоточка, а во-вторых, белокожему нахалу не
досталось и капли того, что с лихвой получил каждый в злополучном караване,
- гибких кизиловых палок!
Лев помрачнел, но сделал еще одну попытку к примирению:
- Тогда, может быть, зафинтилим куда-нибудь к девочкам? Где тут у
вас ближайший гарем?..
- Во дворце багдадского эмира... - едва не задохнувшись от ужаса, выдал
Гасан-бей, а уже через минуту завопил в полный голос: - Разрази тебя
шайтан, о коварнейший из агентов! Ты что, прислан вести среди мусульман
крамольные речи и тайно докладывать о тех, кто внимал тебе с радостью?!
Истинно правоверный даже помыслить не дерзнет о гареме эмира...
- А он большой? - шепотом уточнил молодой человек.
- Да как смеешь ты спрашивать о том, куда и весеннему ветру нельзя
заглянуть без воли великого Селима ибн Гаруна аль-Рашида?! - охотно завелся
караван-баши, а все, кто присутствовал при разговоре, навострили уши и
вытянули шеи. - Гарем повелителя нашего - святое место, ибо отдыхают там
дочери Востока и Запада, Севера и Юга. Золотоволосые красавицы румийки, с
телом розовым, словно нежная плоть раковины. Чернокудрые индианки,
натирающие себя благовониями и красящие ступни ног в красный цвет.
Желтокожие прелестницы Китая, коим нет равных в искусстве любви и управления
энергией "ни". Крутобедрые персидские танцовщицы, чей живот сводит мужчин с
ума. Черные нубийки, известные ненасытной страстью, а также тем, что к ним
не войдешь без плетки. Синеглазые славянки, чья верность известна
повсеместно, как и умение пить араку. Стройные девушки Аравии, выжженные
солнцем до цвета меди, с тугими грудями и множеством браслетов на руках.
- Еще! - воодушевленно зааплодировал Оболенский, пока Гасан-бей
переводил дух. На этот раз Льва поддержал одобрительными выкриками весь
караван. Бедного купца затрясло, он закусил рукав халата и опрометью
бросился в свой шатер, дабы не рассказать еще чего лишнего... Поняв, что
продолжения не будет, недовольные слушатели разбрелись по своим местам,
укладываясь спать. Начинающий вор никуда не пошел, в шатер не звали, куда-то
еще - тем более, да и не очень-то хотелось... Лев привалился спиной к
теплому боку верблюдицы Гюльсар и, мечтательно глядя на чистейшие звезды
Востока, строил деловые планы на завтрашний день. Конечно, надо бы в первую
очередь найти башмачника Ахмеда и выяснить у него насчет Ходжи Насреддина.
Однако, с другой стороны, после пышных восхвалений достоинств гарема
гражданина эмира никого искать уже не хотелось. Оболенский понял, что
главной достопримечательностью Багдада является гарем градоначальника. А
следовательно, это самое первое, что стоит посетить завтра же. И никак не
откладывать в долгий ящик...
* * *
Глядя на человека, верблюд может только плеваться...
"Гринпис".
Честно говоря, мне самому интересно, откуда у простого бухарского купца
такие сведения... Оболенский впоследствии уверял, будто бы очень многие
коммерсанты того времени имели по несколько жен, причем в разных странах. А
ведь кроме того были еще наложницы, рабыни и просто "дарительницы
удовольствий". Так что о качествах женщин Гасан-бей действительно мог знать
немало. Ну а то, что в гареме самого эмира собраны красотки со всех концов
света, однозначно не подлежало сомнению! Так считали все, ибо это было
признаком богатства и знатности. Думаю, что и сам эмир охотно поддерживал
такие слухи...
Помечтав примерно до полуночи, Лев взялся за работу. Надо признать,
что, будучи по натуре царственным сибаритом, он все-таки умел трудиться и не
ленился приложить руки к достижению собственного блага. Еще в пути, выяснив,
что за проход в город придется платить страже пошлину, наш герой быстренько
прикинул план наиболее экономного проникновения в Багдад. С этой целью он
скромно подкатился к костру шестерых охранников. Те, естественно, не спали,
а тихо потрошили барашка, дабы скоротать ночь не на голодный желудок.
Оболенского они к столу не пригласили, но он нечто подобное и предполагал, а
потому, потолкавшись у них на виду, очень громко и несколько раз повторил,
что ляжет спать поближе к верблюдам. Никто и не заметил, как, уходя, Лев
стащил небольшой кусок сырой бараньей печени. Дальше было совсем просто...
Подойдя к стреноженным на ночь животным, Оболенский храбро мазанул
трех-четырех печенью по носам и, убедившись, что морды верблюдов запачканы
кровью, начал снимать с себя одежду.
- Буду я ходить в этом старье, ждите... - бормотал он, стягивая узкий
халат. - Вор должен одеваться прилично! В противном случае его и уважать не
за что... Думаю, Гасан на меня не очень обидится. К тому же о безвременно
усопших страшной смертью от зубов верблюда плохо не думают... Грех! Аллах
накажет, как пить дать...
Дедушкины монеты Лев на время сунул за щеку, тюбетейку, халат, штаны и
тапки живописно разбросал по песку и, выжимая из бараньей печенки
последние капли крови, "пометил" ими все "место преступления". После чего,
аккуратно заметая следы, в голом виде допрыгал до шатра караван-баши и,
порывшись в его тюках, подобрал себе более сносный костюмчик. А уж
переодевшись, профессионально закатался в большой мешок с дешевыми
женскими шароварами из Китая. Да, как вы, наверное, уже догадались, заветный
кувшин он благополучно перетащил с собой...
- Мне начинает нравиться это дело! Видимо, гены берут свое... К тому же
настоящему профессионалу всегда нужна практика. Держись, Багдад! Я намерен
красть со страшной силой! Твое здоровье, эмир...
Утро встретило пригревшегося героя дикими воплями всего каравана.
Оболенский сонно улыбнулся удовлетворенно причмокивая губами, в то время
как бледные азиаты будили друг друга рыданиями и криками...
- Вай дод! Вставайте, правоверные, Аллах отвратил от нас свое лицо... И
не мешайте мне плакать!
- Что случилось, Али? Не рви халат, он у тебя последний...
- Верблюды съели мусульманина!!!
- Вай мэ! Не может быть?! Ты слышал, Ильнур-джан? Ильну-у-р...
- Уй-юй, зачем так сразу сказал? У него же больное сердце...
- Но, Саид-ага, разве верблюды кушают правоверных мусульман?
- Вах, вах, вах... Сходи сам посмотри! Еще как кушают, даже костей не
оставили... Чем мы прогневили Аллаха?!
- Зовите Гасан-бея! Все это происки шайтана... У, бессовестные тигры в
шкуре мирных животных, зачем вам понадобилось есть того приблудного юношу?
Вас что, плохо кормят, да?!
Подоспевший караван-баши бросился наводить порядок, привычно размахивая
камчой направо-налево. Осмотрев место "съедения" и найденные "улики" (драную
одежду Льва со следами коричневых капель), а также видя перемазанные
подсохшей кровью флегматичные морды двугорбых преступников, Гасан-бей сам
впал в перепуганное неистовство. Если пойдут слухи о том, что в его караване
кровожадные верблюды живьем сожрали случайного путника, - торговле конец!
Никто и никогда не захочет иметь с ним дела, его ткани перестанут покупать,
а люди обратятся в суд эмира, требуя наказать виновных. Но ведь не верблюдов
же! А кого? Охранники, виновато разводя руками, подлили масла в огонь,
подтверждая, что молодой человек действительно намеревался лечь на ночлег у
стреноженных верблюдов. Наверное, из-за боязни укуса скорпиона...
Сентиментальные восточные люди били себя в грудь, рвали на груди одежду и
посыпали головы пеплом, прося прощения у "бесприютной души усопшего".
Оболенскому даже пару раз становилось как-то неудобно лежать в тюке и не
присоединиться к общему горю. Хотя вскоре он захотел выйти совсем по другой,
более низменной, причине (все-таки вино - это жидкость, а полтора литра, как
ни верти...), но приходилось терпеть. Гасан-бей и двое приближенных
помощников где плетью, где угрозами, а где и посулами кое-как угомонили
зареванный караван. Солнце поднималось над барханами, и ворота Багдада
вот-вот должны были открыться перед путешественниками. О произошедшем
несчастье решили молчать, верблюдов наскоро отмыть, остатки одежд "бедного
юноши" закопать, а потом во всех мечетях неустанно молить Аллаха, чтобы он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг