возлежания по-самаркандски!
- Как ее имя?
- Сию минуту, светлейший... - Завгар бросился к хладнокровно ожидающей
девице, едва не падая от усердия и страха. - Как твое имя, о дочь моего
позора?!
- Ну, положим, Фекла...
- Вай дод!... О блистательный эмир, имя твоей новой наложницы Положим
Фекла-ханум!
- Шайтан побери этих самаркандцев за такие странные имена... - удивился
Селим ибн Гарун аль-Рашид. - Неужели я уже сочетался с ней законным браком?
Евнухи беспомощно уставились на Оболенского. Он кокетливо откинул с
плеча россыпь искусственных косичек, приподнял вуаль, подмигнул эмиру и
честно признался:
- Нет, дорогой мой, руку и сердце ты мне еще не предлагал и марш
Мендельсона для нас пока не играли.
- Тогда покажи мне свое умение, и я уединюсь с тобой, и случится мне
войти в тебя, если ты бусина несверленая и кобылица другими не...
- Ты меня еще верблюдицей обзови, ага... - неожиданным басом рявкнула
самаркандка. - Войдет он, как же... Да я сама тебе так войду! Я, между
прочим, девушка из приличной семьи и до свадьбы себя лапать не позволю! А
приставать к девственницам с такими охренительными предложениями Шариат не
позволяет...
Сказать, что эмир малость обалдел, значит не сказать ничего. В идеале
Коран дарует женщине с мужчиной равноценные права, но на практике все
прекрасно понимают, как далек идеал от действительности. Впечатлительные
евнухи, например, без слов рухнули в обморок, ибо на их глазах было
совершено величайшее оскорбление законов Шариата - женщина противоречила
мужчине! Причем кому?! И при свидетелях... Лев же без тени смущения шагнул к
остолбеневшему эмиру и, ласково потянув его за бородку, интимно предложил:
- Но если хочешь, я для тебя станцую. А может, еще и спою... Эй,
эпилептики, подъем! И усадите куда-нибудь моего сиятельного ухажера - я
плясать буду!
Судя по тому, что завгар с подчиненными не отреагировали, их обморок
был предельно искренним. Оболенскому пришлось дважды хлопнуть в ладоши перед
носом эмира, прежде чем со второго этажа набежали его любопытствующие
подружки и усадили правителя Багдада на гору пуховых подушечек. Они же
мгновенно принесли бубен, пару дудочек, а дудар и некое подобие
двадцатиструнной арфы - для аккомпанемента. Лев чувствовал себя как Остап
Бендер на пике вдохновения, по уши в адреналине, и, не приведи Аллах,
остановить не вовремя! Дудар он забрал себе, перехватив на манер
бас-гитары, и хотя совершенно забыл полный текст песни, но припев исполнили
с большим чувством и бешеным энтузиазмом:
Мне другой награды не надо!
Ты один - мой смех и награда!
Быть твоей рабыней я рада,
А другие - кыш, кыш, кыш!!!
Остановившиеся глазки Селима ибн Гаруна аль-Ра-шида быстренько
оживились, и даже увлажнились некоей восторженной сентиментальностью. Он
явно испытывал большое удовлетворение, глядя, как на повторе припева
"самаркандская чинара" перехватила дудар за гриф и размахивала им над
головой, "отгоняя" от его царственной особы "ненавистных соперниц".
Оболенский действительно разошелся не на шутку! Его глаза метали молнии,
привязанные косы свистели в воздухе, а сам танец все больше напоминал
вдохновенную помесь "казачка" и шаманской пляски. Под конец он еще рухнул
перед повелителем на колени и по-цыгански потряс плечами:
Па-а-целуй меня, ты мне нравишься!
Па-а-целуй меня, не отравишься!
Такого в эмирском дворце не слышали со времен его сдачи в эксплуатацию.
Муж и господин попятился задом... Одно дело - намекать даме на возможность
более близких отношений и совсем другое - когда дама прет на тебя, как
бронетранспортер, недвусмысленно угрожая изнасиловать в зюзю! Евнухи не
делали даже попыток поднять бритые головы, им давно все было ясно. Не
подумайте, что эмир отличался таким уж скудоумием, то, что перед ним слишком
мужеподобная женщина, он понял сразу. Просто в его феодальном мозгу не могла
зародиться сама мысль о том, что под личиной женщины скрывается настоящий
мужчина. Ибо это было бы полным крушением всех устоев и мгновенно сделало бы
его посмешищем не только Багдада, но и всего мусульманского мира.
Получилось, как в сказке Андерсена "Новое платье короля". Король не хотел
знать, а прочие знали, но молчали...
- Уф... - Оболенский в изнеможении плюхнулся рядом с эмиром,
панибратски обнимая его за плечи. - Ну, как тебе, брильянтовый наш?
- О, этот танец воистину послужил усладой моему сердцу... - робко
выдохнул Селим ибн Гарун аль-Рашид. Многие мужчины, гордые своей
храбростью и твердостью в делах власти, совершенно беспомощны, когда их
прижимает женщина втрое крупнее. - А возлежание по-самаркандски?
- Я ж говорю - только после штампа в паспорте.
- Воистину ты мудра и благочестива, о Положим Фекла-ханум! - поразился
правитель, а завгар приподнялся на четвереньки, старательно кивая в такт
словам эмира. - Я не обижу тебя и не унижу себя настаиванием на ночи любви в
твоей комнате. Но пусть завтра же нас свяжут брачные узы!
- В смысле, мы оформим юридический брачный договор? - разом вскинулся
Лев. - Имей в виду, я буду настаивать на шестидесяти процентах совместно
нажитого имущества даже в случае отсутствия детей!
- Ты родишь мне сына, - покровительственно улыбнулся повелитель Багдада
и ласково потрепал "красавицу" по бедру.
- Ой, чей-то в этом пункте у меня здоровые сомнения...
- Вот, возьми это кольцо в знак моего расположения. Я пока проведаю
старших жен, а вам должно подготовить мою новую невесту к завтрашней
церемонии, - поднимаясь, кивнул эмир, евнухи подобострастно склонились в
поклонах. - Пусть халиф самаркандский знает, что я не оставил его дар без
внимания...
- Все равно не буду сына рожать! - упрямо буркнул Оболенский вслед
удаляющемуся владыке. Присутствующие девицы прыснули в безудержном
хохоте...
* * *
У невесты эмира ВСЕГДА много родственников.
Закон жизни.
В ту ночь мой друг "реально оторвался по полной программе". Понимая,
что завтра они его уже не увидят, наложницы и фаворитки плюс две юные жены
устроили Оболенскому настоящий праздник! Вино текло рекой: одежда слетала,
как шелуха; халва с орехами валялась горками, а поцелуи были столь частыми,
что и вздохнуть-то толком некогда... Жар страсти и неистовство стонов
заставили двух евнухов помоложе экстренно задуматься об отставке, а четырех
охранников у дверей довели-таки до греха... Что делать - Восток есть Восток,
и отношение к чувственным наслаждениям там несколько иное, чем у нас. Если в
Сибири это служит лишь способом согреться, то в Индии и Персии искусство
любви считается даром Всевышнего и величайшим благодеянием для человека.
Утро этот человек встретил, так и не сомкнув глаз... Завгар осторожно
скребся под каждой дверью, извиняясь и выспрашивая, где тут, собственно,
обитается прекрасная пэри - Положим Фекла-ханум? Оболенский заскрипел
зубами, но менять прозвище было поздно, оставалось только достойно доиграть
свою роль до конца. Рыдающие девушки вырядили его так, что хоть сейчас мог
бы претендовать на звание первой красавицы бразильского карнавала.
Главный евнух терпеливо ждал его у дверей:
- Эмир требует, чтобы ты, о почтеннейшая, явилась к нему, дабы при
свидетелях отметить ваш брачный...
- Знаю, знаю! - раздраженно отмахнулся Лев, поправил вуаль на носу и,
не оборачиваясь, пошел по коридору. Бедный завгар бежал следом, не успевая
за широким шагом "невесты из Самарканда":
- О благороднейшая Положим Фекла-ханум, а не расскажешь ли ты мне,
скромному служителю эмира, в какой день и месяц какого года ты попала в
наш гарем?
- Не помню, - на ходу огрызнулся Лев, - нам, красивым бабам, это без
надобности.
- О блистательная и восхитительнейшая роза эмирского сада, а в какой же
комнате и кто тебя поселил, ибо память все чаще изменяет мне, а на евнухов
помоложе никогда нет надежды.
- На евнухов вообще надежды нет! Не мужики, а тьфу - сплошное
недоразумение! Хуже голубых, ей-богу...
- Такими нас создал Аллах! - попытался оправдаться заведующий гаремом,
но получил в ответ только короткий взрыв издевательского басовитого хохота:
- Что, вот так, своей собственной рукой и создал?! Не срамись, дедуля,
Аллаху больше делать нечего, чем таких бородатых телепузиков
кастрировать... И вообще, че ты ко мне пристал? Не видишь, какая я
раздражительная...
- Вижу, понимаю, опыт есть... - уныло повесил голову евнух, а
Оболенский прошествовал мимо двух страшно суровых стражников, не удержался и
свистнул у обоих по кошельку (у одного из-за пояса, у другого из-за пазухи).
- Ладно, отец, извини за грубость. Прими в качестве презента, не такая
я уж сволочная стерва... - Пересыпав монеты из кошельков в трясущиеся руки
старого евнуха, он позволил беспрепятственно проводить себя в мужскую часть
дворца, где трое невольников с обнаженными мечами торжественно отвели их в
церемониальную залу.
Эмир возлежал на низкой кушетке, утопая в шелковых подушках, и медленно
посасывал кальян. Вокруг плотной толпой стояли придворные, из знакомых лиц
выделялся только господин Шехмет, начальник городской стражи Багдада. Здесь
же стояла парочка имамов и невысокий благообразный старец с необычайно
длинной бородой.
- Салам алейкум, граждане! - Мой друг так и не понял, почему после его
общего приветствия в зале повисла нехорошая тишина.
- Это она? - прозвучал наконец ровный голос эмира, и старец с бородой
рухнул ему в ноги. Собственно, специально он этого делать явно не
собирался, просто запнулся ногой о полы своего полосатого длиннющего халата.
Или ноги сами собой подкосились, это вернее...
- Она! О Аллах, благослови великого и мудрого правителя города Багдада
за то, что он вернул мне мою давно потерянную дочь!
Эмир глянул на Оболенского, Оболенский на эмира, что-то где-то шло не
по плану. Вместо ожидаемой свадьбы смутно вырисовывалась пародия на
телепередачу "Моя семья". Впрочем, она и так является пародией...
- Мы с моей благопристойной супругой Айшой жили в большом доме, в самом
центре Бухары. Я тогда был знаменитым купцом, и мои караваны ходили во все
стороны света!.. Когда Всевышний подарил нам дочь, вся Бухара плясала на
этом празднике...
- M-м... но ведь эта девушка из Самарканда? - уточнил владыка.
- Воистину так! Ибо сразу же после первого месяца мы переехали в этот
замечательный город, где у меня жили бедные родственники. Аллах заповедал
помогать ближнему - и моя маленькая Фатима...
- Положим Фекла, - еще раз поправил эмир.
- Какого шайтана? - не выдержал старец. - Кто мог так обозвать мою
возлюбленную дочь?!
- Она сама сказала!
- Вай мэ... премудрый и ученейший из всех мужей, великий Саади как-то
сказал: "Слова женщины - истина лишь для самой!" Разве отец не лучше знает
имя, которое он дал своему ребенку?
Оболенский украдкой оглядел присутствующих. Вроде бы все были
согласны...
Старик подмигнул ему и продолжил тем же менторским тоном:
- Иди сюда, о дочь моя, украденная злыми разбойниками Кадиса и
воспитанная в беззаконных землях франков, откуда тебя вовремя спасли
вольные сыны моря - пираты Алжира, и доставили халифу Самарканда
девственной, что уже само по себе есть великое чудо Всевышнего! Все ли ты
поняла, карданный вал тебе в заднюю дверцу?!
- Мог бы и не разжевывать... - удовлетворенно мурлыкнул Лев и с разбегу
бросился "на ручки" вставшему с пола другу. - Папа! Сколько лет, сколько
зим, как я скучала, кто бы знал... Ой-е, шире вселенной горе мое! Прижми
меня покрепче, я твоя маленькая зайка...
- За-а-души-шь... - едва не поперхнулся бородой несчастный Насреддин. -
Слезь, зараза!... Я же живот надорву...
- Вах, вах, вах... - искренне умилились все присутствующие. Встреча
двух родственников после долгой разлуки казалась безмерно мелодраматичной.
Вид двухметровой "девицы" на руках у почти падающего "папочки" вызывал слезы
на глазах и обращал взоры к высоте небес, соизволивших пролить на землю
такое счастье...
- Клянусь бородой пророка, когда стражники доложили мне, что
благообразный старец ищет свою дочь в моем гареме, я не сразу поверил, -
начал Селим ибн Гарун аль-Рашид, когда ахи и охи несколько приутихли. - Но
ныне стыжусь своих подозрений... Хотя всякому правоверному свойственно
совершать ошибки, ибо шайтан не дремлет!
- Как ты узнал, что я - твоя дочь? - не разжимая зубов, спросил Лев.
- "Я - в гареме!" Кем еще ты там мог вырядиться?! - так же, не снимая
улыбки, пояснил Ходжа.
- Но сегодня у всех нас будет радостный день, - тем же тоном продолжал
эмир, - ибо намерен я взять эту девушку в жены! Достойно истинной
мусульманке во всех странствиях и напастях сберегла она свою честь и готова
принести ее мне на брачном ложе.
- Ты не говорил, что выходишь замуж за эмира, - тихо процедил домулло.
- Можно подумать, меня спрашивали?! - скорбно ответил Оболенский и
приветливо помахал правителю рукой.
По знаку эмира вперед вышли два имама, на чалме каждого сверкал кусок
зеленого шелка - знак паломничества в Мекку. Один ловко установил нечто
вроде пюпитра, а другой торжественно возложил на него Коран. Брачная
церемония на Востоке проводится быстро и по-деловому...
* * *
Герой делает трупы, а трупы делают из него героя.
Парадокс, но факт.
А вы обратили внимание на то, что в этом романе еще ни разу никого не
убили? Во всех моих предыдущих книгах трупы если и не громоздились горами,
то уж по меньшей мере без трех жмуриков повествование никак не складывалось.
Фэнтези - литература сильных страстей и ярких характеров, соответственно,
без убийств в ней ну никак нельзя обойтись! Если уж не главный герой и не
его возлюбленная, то хоть какой-нибудь второстепенный злодей точно должен
примерить белые тапки. "А как же Ай-Гуль-ага?" - скажете вы и будете уличены
в невнимательности. Старого вампира никто не убивал - он сам отравился. Так
же как и прочие гули, решившие полетать с минарета под воздействием опиумных
паров. Вот видите, это еще одно весомое доказательство, что весь роман не
выдуман, а почти дословно списан со слов прямого очевидца. Ведь сочиняй его
я, Багдадский вор уже давно бы избавил город от деятельного эмира
посредством волшебного ятагана с именем, ничего не говорящим непосвященному
лицу.
На самом деле никакой брачной церемонии не было. Ходжа только взглянул
в помутившиеся глаза друга и содрогнулся - в небесной голубизне
посверкивали знакомые искорки. И значит, грозовые тучи неумолимо собираются
над головой Селима ибн Гаруна аль-Ра-шида! Красное с золотым люрексом платье
невесты уже едва не лопалось на напряженных плечах Оболенского -
потомственный русский дворянин ни за что не хотел выходить замуж! Даже
чуть-чуть, даже в шутку... даже за эмира... Всем присутствующим тоже вроде
бы показалось, что "дочь купца" как-то странно покраснела, и эта краска
скорее означала гнев, чем стыд.
Всесильный владыка махнул рукой, первый имам открыл Коран, и тут
домулло решительно шагнул вперед:
- О великий и могущественный правитель! Ты оказываешь мне, безродному,
великую честь, становясь моим сиятельным зятем. Но пусть и все гости твоего
дворца, и слуги, и рабы твои, и визири, и прислужники, и нукеры, и стражи
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг