Итак, стражники на стенах Льва не видели, они, как и положено, взирали
сверху на засыпающий город. Слуги и невольники тоже ничего не замечали, ибо
Оболенский вдруг открыл в себе новую способность - по-хамелеонски сливаться
с окружающим интерьером. Один раз он нагло прошел большой освещенный
участок, молча помогая какому-то служаке тащить большой ковер. А в другой -
так вообще промаршировал с десятком стражников, опустив голову и семеня за
ними след в след, так что любой принял бы его за законно арестованного.
Скорость движения Оболенский развил просто невообразимую благодаря тому же
подсолнечному маслу. Теперь он ласточкой скользил по полированным кирпичам
двора, неслышно огибал повороты и без напряжения протискивался в самые узкие
двери...
Гарем нашелся не сразу. Нет, если бы там над входом висела
аккуратненькая табличка: "Гарем эмира. Приемные дни - среда и пятница, с
10 до 20 часов. Посторонним вход воспрещен", тогда другое дело. А так,
несмотря на разведданные скрупулезного Насреддина, найти нужное помещение
оказалось не так просто. А проникнуть внутрь и того сложнее... Перед дверями
стояли два неулыбчивых нубийца, тупо уставясь пустыми взглядами на
алюминиевый полумесяц, интимно строящий рожки из-за главного купола дворца.
Ошибка Оболенского заключалась в том, что он наивно счел обоих обыкновенными
евнухами...
- Здорово вечеряли, казаки! - бодро начал Лев, не скрываясь выходя им
навстречу. - А я тут сегодня - главный врач-гинеколог. Доктор, лекарь,
знахарь и повивальная бабка в одном липе. Мне в гарем, по делу, срочно!
Нубийцы вообще не были евнухами (в смысле, толстыми кастратами с
писклявыми голосами...). Эти двое лишились только языков и служили скорее
для охраны от чрезмерно любопытных слуг, так и норовивших хоть одним глазком
посмотреть на прекрасных жен эмира. Особо удачливые лишались глаза, не особо
- жизни.
- Эй, братаны! Вы че?! - неискренне завозмущался Лев, когда чернокожие,
молча вытянув руки, взяли его в клещи. - Я ж без дураков говорю, что доктор!
Меня эмир послал! У трех его супружниц внеплановые месячные, в белом ходить
не могут, а танцевать хочется... Эй, эй, эй! Когти прочь от нетрадиционной
медицины!
Бесполезно... Сейчас он мог бы орать что угодно, но недолго. Нубийцы
знали свое дело и бросились на незваного гостя с чисто звериной грацией.
Лев так и не понял, почему и как он выскользнул... Видимо, сила душителей
была очень велика, а слой масла на халате Оболенского достаточно обилен.
Охрана валялась рядом, стукнувшись друг с другом лбами, а Багдадский вор,
выскочивший из их лап, как скользкий обмылок, неожиданно услышал
мелодичный смех у себя над головой. Откуда-то сверху, со второго этажа,
бесшумно спустилась веревочная лестница, и округлая женская ручка зазывно
поманила в окно...
- Гарем! - восторженно прорычал Лев Оболенский, делая первый шаг...
* * *
Застенчивая стриптизерша раздевается дороже.
Знание, помноженное на практику.
Каждый раз, когда я просил своего друга вернуться к этой щекочущей
воображение теме, - глаза Льва подергивались романтической поволокой. Его
супруга Маша подобных рассказов не одобряла. Причем исключительно потому,
что упрямо считала их плодом больного воображения мужа. Если бы она хоть на
минуту поверила, что все это было всерьез... Нет, Машенька - умница,
милейший человек и добрая душа, а посему ни мне, ни Льву не хотелось
огорчать ее ни малейшим образом (и мы беседовали на кухне, за чаем,
полушепотом плюс при включенном радио).
- Андрюха, гарем - это что-то... Вот веришь - нет, а я ведь там не один
день провел - впечатлений на всю жизнь! Я не ангел... Скорее, даже
наоборот.
Да, черт побери, не сексуальный маньяк, но присутствие хорошенькой
женщины, и не в моих руках, - это уже оскорбление! Я всегда старался, как
мог, и "оскорбляли" меня не часто... Но дело не в этом... Гарем, он... в
общем, вот как бы тебе на примере объяснить... Ты женщин завоевывал?
- В смысле, брал на поле боя под угрозой пулемета?!
- Очень смешно... Я имею в виду, ты ведь ухаживал, дарил цветы, кормил
мороженым, короче - соблюдал всю необходимую в деле охмурения процедуру и, в
конце концов, брал свое, так?
- Ну... где-то как-то вроде того.
- Так вот, а в гареме все иначе. Скажи, только честно! Лично тебя
когда-нибудь хотели три красавицы сразу? Кидали на подушки, раздевали на
месте, целовали во все места и отдавались со страшной силой?! Причем ни разу
не поинтересовавшись твоим мнением (типа: устал на работе, голова болит
после вчерашнего и очень спать хочется...).
- Н...нет, пожалуй, такого не было.
- А у меня - было!
Лев не знал, куда он лезет, не имел ни малейшего понятия о том, какой
прием ему готовят там, наверху, и все-таки лез. О эта необъяснимая русская
вера во "что бог ни делает - все к лучшему"! О эта святая мужская простота,
когда все судьбоносные решения принимаются не головой, а ее
уменьшительно-ласкательным прозвищем! О этот незыблемый дух собственного
превосходства и неистребимого романтизма, толкающего нас проверить каждый
разрез, измерить каждое декольте и заглянуть в каждую... Братья мужчины,
будьте хоть чуточку осмотрительнее! Просто Багдадский вор нарвался на
чрезвычайно отзывчивых и истосковавшихся по ласке юных жен эмира, а попади
он двумя комнатами южнее.. В том углу жили первые, то есть уже постаревшие и
озлобившиеся, настолько верные тетки - кастрировать могли запросто! А тут,
по словам Оболенского, он выполз в общий коридор где-то примерно через
час-полтора, оставив позади сразу трех, едва мычащих от умопомрачающего
экстаза, гурий. Имен он не знал, они и не пытались представиться, но то, что
это были именно гурии, - факт бесспорный! Ибо делали они с ним то, что, по
убеждению всех мусульман, делают настоящие гурии в раю с настоящими
праведниками...
Из всей одежды Оболенскому удалось захватить лишь тюбетейку. Впрочем,
душа его пела, и когда дрожь в ногах немного прошла, он горделиво ускорил
шаг, водрузив головной убор на приличествующее ему место. В смысле, на
макушку... Общее здание гарема занимало два этажа и подразделялось на
несколько помещений. На первом этаже: баня, столовая, кухня, комната для
молитв и большой гостиный зал для собеседований. На втором этаже: уединенные
комнатки-спаленки, отделенные друг от друга толстыми стенами. Это на случай,
если венценосный супруг возжелает сам навестить какую-то из жен, а не
призвать ее в свои покои. Ну, короче, если будет эротический шум и вопли,
чтоб прочие супружницы не захлебнулись слюной от зависти... Естественно,
стража присутствовала только у входа на первый этаж, войти наверх мог
исключительно эмир. Так что Льву в коридоре опасаться было некого, разве
вновь доведется попасться в нежные женские объятия.
- Нет, нет и еще раз нет! - строго напоминая самому себе, бормотал наш
герой, идя неизвестно куда. - Джамиля - чудная девушка, и я не хочу обижать
ее мелочными изменами. Один раз - это еще куда ни шло... В конце концов я же
был захвачен врасплох и даже чуточку посопротивлялся... Но второй раз -
категорически нет! Я занят, у меня срочное дело, на меня возложены большие
надежды и... черт! Можно подумать, мир перевернется, если я тут немного
задержусь?! О Аллах, ты меня поймешь... Это ведь гарем! Когда еще
доведется...
Но, увы и ах, этой ночью ему довелось испытать совсем другое. Пройдя
весь коридор от начала до конца, Оболенский не обнаружил ничего, кроме
лестницы, ведущей вниз, и закрытого с обратной стороны входа (или выхода?).
Ладно, это не принципиально... Главное то, что Льву пришлось вернуться
назад, и вроде бы у одной двери его слуха коснулся знакомый перезвон ножных
браслетов.
- Тук-тук, кто в тереме живет? Не пугайся, Иридушка, это всего лишь я!
- Как утверждал Оболенский, с этими словами он вошел. Просто вошел, благо не
заперто. Просто сказал, ничего такого не сделал, и почему рыженькая
танцовщица бревном рухнула на пол, так и не понял. Хотя она ведь тоже не
сразу потеряла сознание, сначала покраснела, потом побледнела, потом
попыталась прикрыть ладошкой глаза, но не успела, тогда и повалилась
навзничь. Не на шутку перепуганный Левушка кинулся ее поднимать, уложил
головой себе на колено, похлопал по щечкам, и девушка вроде бы на секунду
очнулась. Очнулась, спросила: "Где я?", скосила глазки, увидела где и
отвалилась заново. Гроза Багдада был в полном недоумении...
- Ирида! Солнышко наше кучерявенькое, вставай, а?! Там на улице Ходжа
дожидается, сестра твоя с ума сходит, а ты тут разлеглась... Вот уж не
знал, честно говоря, что все танцовщицы такие припадочные!
- Не все... - едва слышно пролепетала девушка, не раскрывая глаз.
- Очнулась?! Ах ты ж моя умничка! Ну, вставай, надо рвать отсюда, не
оглядываясь. - Лев встал и одним могучим рывком поставил маленькую
красавицу на ноги. Глаза она по-прежнему не открывала, даже наоборот -
зажмурилась что было сил.
- Вы Багдадский вор - Лев Оболенский?
- Ага, он самый! Минуточку, ты что же, не узнаешь меня, что ли? Протри
светлые очи, подружка, только вчера вместе пили!
Вместо ответа Ирида отрицательно помотала головой. Лев опять ничего не
понял и, уверенно взяв ее за руку, потянул к дверям, но девушка
удивительно легко вырвалась.
- Ты чего?!
- Я никуда не пойду.
- Ах вот оно что... - медленно и певуче протянул знаток женских душ,
для которого неожиданно все стало на свои места. - Ага... теперь-то мне все
ясненько... Конечно, кто для тебя какой-то там Насреддин - преступный
элемент, изгой, гонимый ветром легенд литературный персонаж. Не чета вашему
эмиру, разумеется! Да я не в претензии, каждый устраивается, как может...
Раз тебе в гареме лучше, о чем говорить?! Мне глазки строила, Ходже
улыбалась, так и эмира охмуришь - он тебя наутро любимой женой вне очереди
назначит. А мы уж, извини, для такой чести компания неподходящая... Как
говорится, стражу не позвала - и на том спасибо!
- Я не могу...
- И не надо! Я уж сам как-нибудь отсюда выберусь, без провожатых... Что
сестре-то передать? Или ну ее на фиг... Оно, знаешь, правильнее будет -
зачем жене эмира внебрачную дочь визиря в сродственницы принимать? Далеко
пойдешь, свет Епифенди, ой далеко!
- Не-е-т!
- Что орешь? Ну нет так нет... Не хочешь далеко ходить - не надо. В
последний раз спрашиваю, ты со мной или как?
Девушка долгую минуту молчала, напряженно морща носик, потом все-таки
решилась и, повернувшись ко Льву спиной, выпалила все как на духу:
- Я не могу с вами пойти, потому что вы весь голый!
- Кто, я?! - не сразу поверил Лев, лихорадочно проверяя, а на месте ли
верная тюбетейка. На месте, хвала Аллаху... Но кроме нее ничего другого
обнаружено не было. Он вынужденно признал правоту девушки. - Ладно,
каюсь...Были форс-мажорные обстоятельства и... и... и потом, у меня все
равно весь халат бесповоротно испорчен подсолнечным маслом! Твой Ходжуля
подсуропил, кстати... А у вас тут нигде лишних шаровар не завалялось?
- Нет.
- Да ты хоть глаза открой и посмотри хорошенько!
- Не буду я глаза открывать! - почти срываясь на слезы, взвизгнула
девушка. - Потому что вы голый, а Шариат запрещает смотреть на голого
мужчину!
- Я в тюбетейке... - нервно огрызнулся Лев, ему и самому уже стало
как-то неудобно. Пошарив по комнатке, он вытащил полупрозрачные газовые
ткани, три раза обмотал себя вокруг пояса и вполне удовлетворился осмотром.
Стыдливая Ирида, мельком глянув на приодевшегося Багдадского вора,
коротко всхлипнула и вновь повернулась спиной:
- Все равно...
- Что все равно? Сейчас-то чем я тебя не устраиваю?!
- Все равно у вас все видно...
Ответить Лев не успел, хотя уже набрал полную грудь воздуха для гневной
отповеди, - в коридоре раздались возбужденные голоса:
- Эмир! Радуйтесь, ибо наш муж пришел к нам!
* * *
Вернулся муж, а я без парашюта.
Памяти В. Вишневского.
А скромный полуголый герой почему-то сразу почувствовал, что Селим ибн
Гарун аль-Рашид несколько не в духе. У владыки Багдада, надо признать, были
причины для плохого настроения. Являясь просвещенным монархом, он время от
времени переодевался в платье простолюдина и разгуливал по базару, слушая,
как народ восхваляет его правление. Естественно, заблаговременно
предупрежденная стража Шехмета, так же переодевшись, ненавязчиво охраняла
эмира от всяких малоприятных неожиданностей. Со стороны это выглядело очень
впечатляюще: десяток откормленных мордоворотов в нищенских лохмотьях,
распихивая прохожих, повсюду сопровождал невысокого, худенького декханина
средних лет, с набриолиненной бородкой и ухоженными руками. Народ тоже
быстренько просек это дело, и везде, где только появлялся переодетый эмир,
начиналось шумное, едва ли не хоровое, вознесение до небес его социальной
политики. В результате каждый получал, что хотел: эмир - удовлетворение,
народ - разрядку, ибо после таких похвал увеличивать налоги было уже как-то
неудобно...
Вот в один из безоблачных от общегородской лести дней великий и
могущественный Селим ибн Гарун аль-Рашид увидел на базаре танцующую
девушку. Ее милое личико слегка прикрывала полупрозрачная вуаль, шаровары и
расшитый жилетик почти не скрывали стройную фигурку, и, посоветовавшись с
ближними сопровождающими, эмир решил взять танцовщицу во дворец. Ему
казалось, что это очень хороший и мудрый шаг - в народе будут говорить,
что их повелитель скромен, доступен и не чванлив, раз берет себе в постель
первую же базарную девку. Ошибка была лишь в том, что Ирида Епифенди
таковой не являлась. Да и сами багдадцы вряд ли сочли подобный произвол
свидетельством простоты и демократии...
Но причина плохого настроения именно сегодня была совсем в ином - город
полнился слухами о неуловимом Багдадском воре. За последние несколько дней
его видели многие, его деяния превращались в легенды, его голубыми глазами
бредили женщины, его ловкость и безнаказанность воспевали бродячие акыны,
его приметы были столь значимы, что не узнать такого человека на улице было
просто невозможно, а он все равно оставался неуловим... Он обокрал
караванщиков Бухары, он надсмеялся над городской стражей, бежал из зиндана и
дважды грабил самого Шехмета; он опозорил подающего надежды Али Каирского,
расстроил его брак и изгнал Далилу-хитрицу вместе с дочерью; он постоянно
уходил из суровых рук закона, и некоторые отдельные неблагонадежные
мусульмане даже смели ему... сочувствовать! А ведь в Багдаде уже почти
установился истинный порядок... Назойливые мысли о наглом воре не давали
эмиру спать, и даже когда преданные нукеры доложили о доставке во дворец
рыжеволосой красавицы с базара, эта приятная новость все равно не была
достаточной для полного успокоения души. Конечно, здесь было где
порадоваться телу, но... Сиюминутное удовлетворение чисто мужских
потребностей с новой игрушкой не могло соперничать со жгучим желанием
собственноручно содрать кожу с бесстыжего нарушителя основных заповедей
Корана. Но ладно, пусть неотвратимое возмездие подождет, а пока на маленькую
танцовщицу следовало взглянуть поближе. Каково же было удивление эмира,
когда у самых дверей хранимого Аллахом гарема он обнаружил двух
бессознательных охранников! Причем бедные нубийцы валялись так, словно
какой-то дэв-великан стукнул несчастных лбами, как шкодливых котят. По
одному знаку владыки гарем со всех сторон окружили бдительные нукеры с
ятаганами наголо! А сам Селим ибн Гарун аль-Рашид осторожненько постучал в
дверь...
- Да, наш господин? - счастливым хором взвыли все жены, наложницы,
сожительницы, любовницы и фаворитки эмира, гроздьями высовываясь из окон
второго этажа.
- Кыш, бесстыдницы! Разве вы не видите, сколько здесь посторонних
мужчин?! А вы куда уставились, негодяи?! Разве вы не видите, что это мои
жены?!
- Да простит нас Аллах... - пряча улыбки, ответили верные стражи, а
женщины с упоенным визгом задернули занавески. Эмир постоял, подумал и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг