- Это ваша специальность, - не придавая особого значения словам
Престо, сказал Гофман.
- Да, да... За грехи отцов я награжден этим проклятием.
- Почему же проклятием, Тонио? Это прекрасный дар. Смех - самая
ценная валюта. Так было всегда.
- Да, но чем вызывается этот смех? Можно смешить людей остроумными
мыслями, веселыми рассказами. А... Я смешу своим безобразием.
- Леонардо да Винчи сказал, что великое безобразие встречается так же
редко, как и великая красота. Он с особенной заботливостью разыскивал
всюду людей, отличающихся исключительным безобразием, и зарисовывал их
лица в свой альбом. А вы... вы... в сущности, даже не так уж безобразны.
Необычайный комизм вызывается не столько вашей внешностью, сколько
противоречием величия чувств вашей души с мизерностью телесной оболочки и
с этими жестами картонного паяца. Вы прекрасно зарабатываете, пользуетесь
колоссальным успехом.
- Вот, вот, это самое. Величие чувств! Ах, Гофман, в этом все мое
несчастье. Да, я человек возвышенных чувств, но с телом кретина. Я глубоко
несчастен, Гофман. Деньги... слава - все это хорошо, пока добиваешься их.
Любовь женщины... Я получаю сотни писем в день от "поклонниц" со всех
концов света. Но разве любовь руководит моими корреспондентками? Их
привлекает мое богатство, моя слава. Это или сентиментальные старые девы,
или продажные душонки, которым надо богатство и которые жаждут проявить
свое чванство в роли жены столь знаменитого человека, как я. А вот Гедда
Люкс... Сегодня я сделал ей тринадцатое предложение. И она отвергла его...
Но теперь довольно. На чертовой дюжине можно остановиться. Самое большое
мое горе в том, что я по натуре трагический актер. А принужден быть
паяцем. Вы знаете, Гофман, ведь я вкладываю в исполнение своих трагических
ролей всю свою душу, а толпа смеется.
Престо подошел к зеркалу и погрозил кулаком собственному отражению.
- О, проклятая рожа!
- Вы великолепны, Тонио! - воскликнул, усмехнувшись, Гофман. - Этот
жест - что-то новенькое. Позвольте мне сходить за аппаратом.
Престо обернулся и посмотрел на Гофмана с укором.
- И ты, Брут! Послушайте, Гофман, подождите, не ходите никуда.
Побудьте хоть один раз только моим другом, а не кинооператором... Скажите
мне, почему такая несправедливость? Имя и фамилию можно переменить,
костюм, местожительство можно переменить, а свое лицо никогда. Оно как
проклятие лежит на тебе.
- Недосмотр родителей, - ответил Гофман. - Когда будете родиться
следующий раз, потребуйте сначала, чтобы родители показали вашу карточку,
и если она не будет похожа на херувима, - не родитесь.
- Не шутите, Гофман. Для меня это слишком серьезно. Вот из
несчастного урода, голыша, я превратился в миллионера. Но на все мое
богатство я не могу купить себе пяти миллиметров, которых не хватает,
чтобы придать благообразие хотя бы одному моему носу.
- Почему же не можете? Поезжайте в Париж, там вам сделают операцию.
Впрыснут парафин под кожу и сделают из вашей туфли прекрасную грушу дюшес.
Или еще лучше - сейчас носы переделывают хирургическим путем. Пересаживают
косточки, кожу. Говорят, в Париже много таких мастерских. На вывеске так и
написано: "Принимаю в починку носы. Римские и греческие на пятьдесят
процентов дороже".
Тонио покачал головой.
- Нет, это не то. Я знаю одну девушку. В детстве она перенесла какую-
то тяжелую болезнь, кажется, дифтерит, после которой у нее запала
переносица. Ей не так давно сделали операцию. И надо сказать, что операция
мало помогла ей. Нос остался почти таким же безобразным, как и был. Притом
кожа на переносице выделяется беловатым пятном.
- Может быть, делал плохой хирург. Постойте, да чего лучше? На днях я
читал в газете, что, кажется, в Сакраменто живет врач Цорн, который делает
настоящие чудеса. Цорн воздействует на какую-то железу, мечевидную или
щитовидную - не помню, и еще на железу в мозгу, отчего у человека
изменяется не только лицо, но и все тело, прибавляется рост, удлиняются
конечности. Впрочем, может быть, все это газетная утка.
- В какой газете вы читали это? - возбужденно спросил Престо.
- Право, уж не помню. В Сакраменто в редакции любой газеты вам
сообщат его адрес.
- Гофман, я еду! Еду немедленно. Себастьян! Себастьян!
Вошел старый слуга.
- Себастьян, скажи шоферу, чтобы он готовил машину.
- Шофер спит, вы вчера замучили его, - ворчливо сказал Себастьян.
- Да, правда, пусть спит. Себастьян, вызови такси, укладывай белье и
костюмы в чемодан. Я еду.
- Не сумасшествуйте, завтра съемка, - сказал с тревогой Гофман.
- Пусть отложат. Скажите, что я заболел.
- Не теряйте рассудка, Тонио. Ведь если доктор действительно изменит
вашу наружность, то вы уже не в состоянии будете окончить роль
мейстерзингера в фильме "Любовь и смерть". А вы обязаны сделать это по
контракту.
- К черту контракт!
- И вы уплатите неустойку!
- К черту неустойку! Скажите, Гофман, могу я на вас полагаться, как
на друга?
Гофман кивнул головой.
- Так вот что, - продолжал, подумав, Престо: - Я не знаю, на сколько
времени задержит меня доктор. Если не выйдет дело в Сакраменто, я еду в
Париж. На всякий случай я назначаю больше времени, чем может понадобиться:
я пробуду в отъезде четыре месяца. Вы давно хотели побывать на Сандвичевых
островах. Поезжайте. Отдохните, проветритесь и привезите великолепный
видовой фильм. Без аппарата ведь вы существовать не можете. Мою виллу
прекрасно сбережет Себастьян. На него вполне можно положиться. Себастьян!
Чемодан готов?
- В последний раз говорю вам: одумайтесь, - сказал, волнуясь, Гофман.
- Ведь ваш нос - ваше богатство.
- Да где же ты, Себастьян? Ты вызвал по телефону таксомотор?
ЧАРОДЕЙ ЦОРН
Газеты не солгали: доктор Цорн существовал. В Сакраменто первый
отельный служитель, к которому обратился с вопросом Престо, сообщил его
адрес.
- Доктор Цорн! Кто же его не знает! Это настоящий чародей! - ответил
лакей.
Престо еще не совсем верил, - может быть, лакей подкуплен, и его
слова - простая коммерческая реклама, но интерес к Цорну усилился. Тонио
позавтракал и, не отдохнув как следует после дороги, потребовал счет. Ему
пришлось уплатить за сутки, хотя он только позавтракал в отеле.
Через несколько минут Престо уже ехал в автомобиле по плодородной
прерии долины Сакраменто. Шофер уверенно вел машину. Было видно, что он
уже не раз отвозил пациентов к доктору Цорну.
С широкой автострады машина повернула вправо на более узкую, но такую
же прекрасную гудронированную дорогу. Капли машинного масла и бесчисленные
шины залоснили дорогу до металлического блеска, и она сверкала в лучах
солнца, как темная река. Характер местности изменился. Река Сакраменто
осталась в стороне. Появились небольшие холмы, покрытые рощами, очевидно
искусственно посаженные в этой почти безлесной местности, из вечно
зеленого дуба, красного дерева, сахарной сосны, кипарисов, оливковых
деревьев. Опушки были покрыты кактусами, вереском, молочаем. Иногда
встречались апельсиновые плантации. Горячий воздух приносил запах хвои и
полевых цветов.
Когда шофер остановился около колонки, чтобы возобновить запас
бензина и освежить пересохшее горло стаканом ледяного оранжада в маленькой
придорожной гостинице, Престо вышел из машины. Ему также хотелось пить.
Его, как везде, узнали. Поднялась суета. Улыбающийся хозяин стоял в
дверях, кланяясь Тонио, как старому знакомому. Из окон выглядывали женские
и детские лица с таким видом, словно они смотрели на экран, ожидая нового
смешного трюка знаменитого артиста. Тонио поморщился.
Сегодня его сильней чем всегда раздражало внимание публики.
Пока Престо и шофер пили оранжад в прохладе полутемной комнаты,
отельный слуга быстро и ловко заправлял машину, обтирая пыль с кузова,
пробовал шины...
- Вы уже возили пассажиров к доктору Цорну? - спросил Престо шофера.
- Десятки, если не сотни раз, - ответил шофер. - Но обратно мне
никогда не приходилось возить их.
Престо беспокойно зашевелил носом. Это так рассмешило шофера, что он
поперхнулся и пролил на стол оранжад.
- Простите... в горле запершило, - смущенно оправдывался шофер.
Но Престо не слушал его извинений.
"Неужели пациенты Цорна все умирают? - со страхом подумал он. - Не
может быть. Просто у доктора имеется свой гараж, да и пациенты Цорна,
видимо, должны быть богатыми людьми, имеющими свои машины".
И все же Престо спросил шофера:
- Что вы этим хотите сказать?
- То, что люди, которые едут к Цорну, не возвращаются назад.
Престо отвернулся, - он чувствовал, что его предательский нос вновь
зашевелился.
- Как это? - спросил Престо упавшим голосом.
- Так, - отвечал шофер, стараясь не глядеть на Престо, чтобы вновь не
рассмеяться. - Это может подтвердить и хозяин отеля, в котором вы
останавливались в Сакраменто. От доктора возвращаются иные люди,
совершенно непохожие на тех, которые приезжали к нему, хотя они и называют
себя прежними именами и фамилиями. Вместо скелетов уезжают толстяки,
вместо карликов - люди выше среднего роста, вместо уродов - красавцы.
Говорят, был даже случай, когда женщина вернулась усатым мужчиной. Хозяин
отеля узнал ее по большой родинке на щеке.
- Ах, вот в чем дело! - с облегчением воскликнул Престо.
Значит, все в порядке. Цорн, очевидно, делает настоящие чудеса.
Престо скоро станет совершенно другим человеком. Впервые он ясно
представил себе это, и ему вдруг стало как-то не по себе. Что же станет со
старым Престо? Ведь это почти смерть и воскрешение в новом теле.
"Несчастный, жалкий уродец! Мы прожили с тобой нелегкую жизнь! -
мысленно обратился Престо к самому себе. - И ты все-таки вывел меня в
люди, а я, неблагодарный, обрекаю тебя на уничтожение! Не отказаться ли от
этой затеи?"
Но, вспомнив о Люкс, Престо решил немедля мчаться навстречу своей
судьбе, которую приготовит ему кудесник Цорн.
Крутой поворот дороги - и перед Престо открылся чудесный сад,
окруженный легкой и изящной решеткой. У широких ворот - два лежащих
мраморных льва и небольшой домик с дорийскими колоннами. Шофер дал гудок.
Из домика вышел сторож, бритый старик в белом костюме. Он кивнул шоферу,
как старому знакомому, и машина беспрепятственно въехала в ворота. За ними
шла широкая дорожка, посыпанная золотистым желтым песком. Среди
вечнозеленых дубов и каштанов виднелись отлично содержащиеся клумбы
цветов, фонтаны, закованные в бетонные берега водоемы, отражающие, как в
зеркале, мраморные беседки, белизну которых подчеркивала темная зелень
кипарисов, неподвижных, словно окаменевших в горячем воздухе. А дальше по
сторонам дороги на полянах, за живой изгородью из кактусов и вечнозеленых
колючих кустарников, виднелись изящные коттеджи и виллы. Окруженное
плакучими ивами, промелькнуло озеро с медленно плавающими лебедями. Престо
с любопытством смотрел по сторонам, и его невольно начинало брать
сомнение, - уж не ошибся ли шофер. Это место совсем не напоминало
лечебного заведения. Так выглядят фешенебельные дачные поселения
американской денежной аристократии.
Но шофер уверенно вел машину берегом озера к длинному одноэтажному
белому зданию с плоской крышей и широкой верандой перед ним. Это была
контора медицинско-коммерческого предприятия доктора Цорна. Он имел дело
только с пациентами, которые могли платить за лечение бешеные деньги.
Талантливый ученый экспериментатор-эндокринолог Цорн намного опередил
своих коллег. Ему удалось открыть многие тайны организма и найти средства
воздействия на процессы, протекающие в темных глубинах таинственных желез
внутренней секреции. Как человек практичный, он не опубликовал свои
открытия на благо всего страждущего человечества, а держал их в строжайшем
секрете, чтобы быть монополистом в своей области и делать из этого деньги.
Только несколько бедняков воспользовались научными достижениями Цорна. Он
сразу хотел поставить дело на широкую ногу, но так как у него не хватало
для этого личных средств, то ему пришлось прибегнуть к займам. И, чтобы
убедить своих кредиторов в том, что они помещают капитал в верное дело,
ему пришлось произвести несколько демонстраций. Цорн нашел бедняков-
уродов, некоторым из них ему даже пришлось заплатить за право произвести
над ними эксперименты. Почти на глазах капиталистов, к которым он
обратился за помощью, Цорн произвел несколько чудесных превращений, -
произвольно увеличивал и уменьшал рост, превращал уродов в нормальных
людей, успешно устраняя чрезмерную худобу или ожирение. Последнее в
особенности поразило будущих кредиторов. Ожирение - чуть ли не
профессиональная болезнь миллионеров - сидячая жизнь, обильное питание.
Да, Цорн открыл золотую жилу! И капиталисты выразили желание войти с
Цорном в компанию. Другие предлагали ему организовать акционерное общество
для изготовления и продажи препаратов его изобретения. Но Цорн сам был
хорошим коммерсантом. Зачем компаньоны, зачем делиться с другими, если
весь доход от своего предприятия он может сам получить целиком! И Цорн
предпочел кредит на высоких процентах организации акционерной компании. И
он не ошибся. В несколько лет Цорн погасил долги и теперь приумножал свои
капиталы.
С самого начала он делал ставку на пациентов-миллионеров. И,
устраивая свою лечебницу-санаторий, он преследовал две цели: во-первых,
его богатые пациенты должны были найти все те удобства и роскошь, к
которым они привыкли, во-вторых, сама обстановка, благодатный
калифорнийский климат, вместе с искусством садоводов обязаны
способствовать лечению. Каждому пациенту предоставлялся отдельный коттедж
или вилла, - в зависимости от капиталов, - с полным штатом прислуги и
отличными поварами. Пациенты должны были возможно меньше чувствовать
лечебный режим. Правда, каждого вновь прибывшего пациента Цорн подвергал
тщательному обследованию, но, сделав затем назначение, он мало беспокоил
их, приглашая в свой кабинет не чаще одного раза в три дня. Лечение
состояло в приеме пилюль, - за этим следила специально приставленная к
каждому пациенту сестра, - и во внутривенном вливании, которое производили
ассистенты. Эти процедуры отнимали всего несколько минут в день. Остальным
временем пациенты располагали совершенно свободно, читали, катались на
лодках, ездили верхом, играли в лаун-теннис, вечерами слушали хороший
симфонический концерт, посещали дансинг или кино.
Таково было предприятие Цорна, куда приехал Тонио.
НОВЫЙ ПАЦИЕНТ
Появление Престо в конторе, как везде, произвело сенсацию. Зазвучал
смех. Отовсюду выглядывали любопытные, улыбающиеся лица.
Девушка в белом халате густо покраснела, сдерживая подступающий к
горлу давящий ее смех. Она получила чек на крупную сумму, которая
составляла целое состояние, и необыкновенно быстро закончила все
формальности.
Престо была предоставлена одна из лучших вилл.
Тонио не знал, какую бурю он произвел в конторе, когда вышел. Работа
была прекращена. Все служащие повскакали со своих мест и возбужденно
начали обсуждать необычайное событие. Тонио Престо, несравненный,
неповторяемый уродец, любимец экрана, решил изменить свои внешний вид! Это
было похоже на святотатство. Люди уже не смеялись. Они были удивлены,
потрясены, возмущены. Америка, весь мир, посещающий кино, еще не знал,
какое несчастье надвигается на него. Лишить миллионы зрителей любимого
героя экрана! Это преступление! Престо не имеет права делать это! Он
принадлежит всем! Конторщица, принимавшая Престо, одна из его бесчисленных
поклонниц, разразилась истерикой, словно она собственными руками подписала
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг