Несколько кокосовых пальм - слабенькое укрытие. Лучшее, что я мог
придумать, - это поставить машину за сараем так, чтобы она не
просматривалась от поселка. В остальном следовало положиться на
судьбу.
Я выволок из багажника труп и затащил в сарай. Осмотрелся.
Большое, совершенно голое помещение. Свет пробивается сквозь несколько
запыленных окошек, расположенных выше человеческого роста. Потолок из
неструганых досок. Выше, очевидно, чердак. Туда ведет лестница,
приставленная к стене. Ее верхние перекладины скрываются в черноте
распахнутого люка. Я поднялся наверх. Действительно, рыбацкий склад.
Только какой-то странный. Весь скарб на чердаке. Да и скарб-то хилый:
рассыпающиеся в труху старые сети, несколько бухт канатов, обломки
киля небольшой лодки. Ладно, перезимуем. Я спустился вниз. Можно было
закрывать дверь.
Стоп! Все ли я сделал? Ну конечно же нет. Как я мог забыть про
Эдика? Разумеется, по-настоящему я о нем не забывал ни на ми нуту. Но
возможность связаться с Эдиком как-то выпустил из виду.
"Макинтош" в машине, безусловно, имеет выход в компьютерную сеть
Андроса, а та связана с универсальной компьютерной сетью Багамских
островов. Эдик сейчас должен быть в Нассау. По крайней мере пока Эдик
с Володей не разузнают, что со мной, они никуда оттуда не денутся.
Сложность, конечно, в том, что я не знаю, к какому компьютеру они
имеют доступ и в какой файл я должен загрузить электронное письмо, но
зато ребятам мой код доступа известен, а это уже очень много.
Я бегом вернулся в машину и включил комп. Через несколько секунд
вышел на связь с сетью Андроса, а спустя какое-то время, которое
показалось мне часом, отыскал вход в универсальную сеть Багам. Теперь
необходимо составить программу-"бродягу". Она будет бродить по сети
Нассау, пока кто-нибудь, знающий код доступа, на нее не наткнется.
Сообщение засекречу моим личным шифром - это исключит случайное
прочтение. А к коду доступа добавлю еще одну короткую подпрограмму,
которая обеспечит самоликвидацию электронного письма после первого же
прочтения.
Идеальное развитие событий мне представлялось таким. Проснувшись
утром, Эдик включает какой-нибудь доступный ему компьютер в Нассау и
проверяет, нет ли от меня вестей. Набрав код доступа и получив
подтверждение, он выводит на дисплей текст и читает шифрованные
строчки, которые, вспыхнув на несколько секунд, тут же гаснут. После
чего сообщение исчезает из сети навсегда. Это идеальное развитие.
Хуже, если моя программа наткнется на какого-нибудь "бага" и,
подорвавшись, не дойдет до адресата. И совсем плохо, если кто-то чужой
владеет моим кодом доступа и шифром. Впрочем, в моей ситуации не
рисковать - значит идти на самоубийство.
Итак, я составил текст, где подробно объяснил свое
местоположение, дал понять о нависшей надо мной угрозе и отправил его
"бродяжничать". После чего из памяти "Макинтоша" были стерты все следы
моих с ним бесед.
Возвращаясь в сарай, я прихватил с собой гаечный ключ, найденный
в багажнике. Больше там ничего не обнаружилось. Пуст был и "бардачок",
хотя я, признаться, мечтал найти в машине хоть плитку шоколада. Не
беда. Затяну потуже ремень - и дело с концом. Уж с чем, с чем, а с
голодом как-нибудь справлюсь.
Уничтожив следы на песке, я вошел в сарай, забил гаечным ключом
наживленные гвоздики и, таким образом, отрезал себя от окружающего
мира. Перебьюсь до ночи, а там уведу лодку или катер и устрою наконец
Аллану морские похороны.
Неудачно то, что я совершенно лишен обзора. Интересно: а что
видно с чердака? Я поднялся наверх и обнаружил, что там всего лишь
одно окошко - и то смотрит на море. Пришлось выломать две доски с двух
сторон - чтобы можно было наблюдать и за поселком, и за "плимутом".
Зной стал ощущаться очень быстро. Все-таки - двадцать пятый
градус северной широты. И хотя стоит март - жарко, как в июне.
Впрочем, еще ведь Джордж Вашингтон назвал Багамы "островами вечного
июня". Жара меня, однако, не очень беспокоила. Хуже было то, что от
трупа пошел запах. Просидеть часов двадцать в запертом помещении с
разлагающимся мертвым телом - не удовольствие. Хорошо еще, что на
чердаке я проделал дыры в кровле - теперь там гулял сквозняк.
В одиннадцать часов утра, обливаясь потом, я выглянул в дыру,
обращенную к северу. И увидел на пляже цепочку людей, направлявшихся в
мою сторону от утеса Моргана. Прочесывают! - ужаснувшись, понял я.
Ищут машину! Или меня. Или Аллана...
Следующие полчаса лучше не описывать вовсе. Взвалив на плечи
смердящий труп, я еле-еле поднялся с ним на чердак и свалил на груду
прогнивших сетей. Затем втащил лестницу. Захлопнул люк. Привалил его
двумя бухтами каната. И обессиленно опустился рядом. Несло от меня
так, что не блевал я лишь из полного отвращения ко всему
происходящему. Казалось, от этого запаха я не смогу уже отмыться до
самой смерти.
Вскоре послышались громкие возгласы. Все ясно. Полицейские - в
том, что это были полицейские, я не сомневался - нашли машину. Минут
пять четверо мужчин осматривали ее - видимо, никак не могли понять,
зачем кому-то понадобилось угнать автомобиль и бросить в столь
уединенном месте. Потом послышались удары. Взламывают дверь. Сейчас
полицейские обнаружат, что она заколочена изнутри, и деваться мне
будет некуда. Придется выкинуть белый флаг. Оказывать сопротивление
представителям власти я не собирался.
Что-то было странное в ударах. Я прислушался. Вроде бы они
доносились не от двери. Да, точно. Дверь выходит на море, а стуки
слышались с противоположной стороны. Неужели там еще одна дверь,
которую я, возясь с трупом, не заметил? Так и есть. Голоса ворвались в
сарай, и я понял, что мое предположение подтвердилось. Полезут на
чердак или не полезут?
Внизу разгорелась дискуссия. Басовитый голос утверждал, что здесь
никого нет. Кто-то хриплый, напротив, настаивал, будто преступник - то
есть я - где-то близко. Вмешался совсем юношеский голос, предлагавший
обследовать кокосовую рощу и береговую линию: мол, наверняка тип,
угнавший "плимут", ушел на катере. Странно, но никто не предложил
забраться наверх. Поспорив минут десять, полицейские удалились.
Хлопнула дверца, взревел мотор, и машина, поднимая буруны песка,
умчалась.
В воздухе явственно запахло плохо поставленной мелодрамой. Почему
они не полезли на чердак?! Я сел на бухту каната и уставился на свои
руки. В правом кулаке была зажата увесистая дубинка - кусок шпангоута,
который я безотчетно подобрал с пола...
Трудно описать, как я провел этот день. Весь в поту, раздевшись
до трусов, я сидел на чердаке, привалившись к скату крыши, и дышал
теплым солоноватым воздухом, который вливался в проделанные мной дыры.
Страшно хотелось пить, а вот голода я практически не ощущал: пищевой
рефлекс притупляется от жары, да и, признаться, я ничего бы не смог
съесть в данной ситуации. Все-таки Аллан крепко вмазал мне в живот -
внутренности представлялись мне вместилищем горячей жидкости, сквозь
которую время от времени пробулькивали пузырьки перегретого пара.
Наверное, только сейчас, на сорок восьмом году жизни, я понял
по-настоящему, что такое жажда. Во рту скапливалась горькая слюна, я
пытался проглотить ее и не мог - глотательные движения никак не
получались, и тогда я вскакивал и делал несколько шагов, чтобы хоть
как-то помочь слюне пройти внутрь, в такие секунды мне казалось, что я
задыхаюсь и вот-вот упаду замертво, так и не сделав глотка. В
воображении постоянно представлялась струйка холодной воды. Не банка
пива, не холодная бутылка кока-колы - просто струйка воды. Безумие
жажды усиливалось близостью моря. Волны накатывались на песок, я видел
их, слышал их, какая-то часть сознания, сопротивляющаяся
умопомрачению, нашептывала, что это не вода, ее нельзя пить, это соль,
соль, соль, соль, но я не хотел прислушиваться к голосу здравомыслия,
я мечтал- вот еще секунда, и я пробью тонкие доски, крытые пальмовым
листом, спрыгну с трехметровой высоты на землю, промчусь по
обжигающему песку, плюхнусь в воду и буду ею дышать, впитывать всем
телом. Однако проходила секунда, и боль прокушенной (в бессознательном
состоянии) руки возвращала меня к реальности, а липкая жидкость на
губах напоминала, что соли и во мне самом предостаточно. От вкуса
крови на губах пить хотелось еще сильнее...
Я не знал, есть ли в округе источник, но верил, что он должен
быть. Иначе мне каюк. Я представлял одну и ту же картину: вот падает
темнота, я выбегаю из сарая, вскарабкиваюсь на холм и на склоне его
нахожу тонкую ниточку журчащей воды.
Самое интересное - что так и произошло. Когда сгустились сумерки,
я, шатаясь от жажды, издавая горлом какие-то непередаваемые
курлыкающие звуки, вышел наружу и пополз по склону холма вверх. Куртка
с документами, деньгами, компом и видеомонеткой была скручена в жгут и
завязана прочным узлом на животе. Я добрался до вершины. Встал на ноги
и стал спускаться по противоположному склону. Пройдя метров сто,
услышал бульканье. Я присел и стал шарить руками по земле. Пальцы
ощутили сырость и вдруг окунулись в воду. Крохотный ручеек -
порождение карстовой гидромеханики - подарил мне жизнь.
Я пил медленно и очень долго. Останавливался, дышал, сопел,
хрюкал, дрожал от удовольствия и снова пил. Потом стащил через голову
рубашку, провонявшую трупным запахом, и стал не спеша полоскать ее в
воде. Вот теперь неплохо бы окунуться в море, но я не стал рисковать.
В океанских волнах, да еще в темноте можно нарваться на кучу
неприятностей. Например, получить стрекательный удар от медузы. Здесь
есть такие экземпляры, что без врачебной помощи от ожога не
оправиться. А где мне ее взять, эту врачебную помощь?
Словом, я выкупался в том же ручье. Если, конечно, можно на звать
купанием ползанье ужом по руслу ручья глубиной сантиметров десять.
Однако это принесло мне облегчение. В мыслях появилась ясность.
Что же мне сейчас нужно? В первую очередь - лодка. Нет, лодка -
это вторая очередь. А в первую - машина, чтобы вывезти тело. Не
оставлять же труп Аллана в этом сарае, куда завтра снова - это уж
обязательно! - нагрянет полиция. Итак, машина. На повторный угон может
решиться только идиот. Значит, автомобиль следует арендовать. Где?
Разумеется, не в Николс-Тауне - там у меня определенная репутация - и
не в Сан-Андросе, где меня наверняка ждут какие-нибудь милые друзья.
Я вспомнил карту. Километрах в одиннадцати к востоку от
Сан-Андроса лежит симпатичный прибрежный городок Нью-Таун. Хотя бы
одна контора по прокату автомобилей там обязательно есть. От утеса
Моргана, с которым я теперь прочно связал свою жизнь, до Нью-Тауна
добрых двадцать пять километров. Пять-шесть часов ходу. Ну что ж, в
путь. Самое опасное место - Сан-Андрос. Его никак не миновать, сквозь
этот город я обязан пройти, как шило сквозь бумагу. А дальше никаких
препятствий вроде не намечается.
Я миновал Сан-Андрос и удалился от него уже километра на три, как
вдруг услышал сзади легкие шаги. Обернулся - никого. Постоял минуту.
Нет, ничего не слышно. Двинулся дальше - шаги возобновились. Сразу
подумалось почему-то, что вообразил бы на моем месте багамец. Он
наверняка счел бы, что его преследует чикчарни - неизменный герой
здешних сказок и легенд. Это злобный и коварный трехпалый эльф с
человеческим лицом, мастер на всяческие козни, которому местные жители
испокон веку приписывают все то, что не могут сами объяснить. Багамцы
искренне верят в существование чикчарни и боятся его до дрожи в
коленках. Я улыбнулся своим мыслям и сделал несколько шагов в обратном
направлении. Кто-то отскочил в сторону. Бог ты мой, да ведь это козел!
Полуодичавший козел, сбрендивший от одиночества и решивший со ставить
мне компанию. На Багамах мало живности, и главные представители фауны
- козы да куры. Фу ты, дурачок какой! Ну, пошли вместе, если тебе так
хочется, козлище.
В пять утра я вошел в Нью-Таун. Рубашка на мне давно уже вы
сохла. Ноги еле слушались, но я старался держать бравый вид и то пал
как ни в чем не бывало, насвистывая какую-то легкомысленную мелодию. В
пять десять я подошел к бензоколонке и спросил у сонного заправщика,
где можно нанять машину. Еще около часа я выжидал, чтобы ранним
визитом не вызвать излишнего подозрения. В шесть ноль-ноль я
приблизился к большому гаражу, служившему ремонтной мастерской и
пунктом техобслуживания.
Как ни странно, моя просьба никого не удивила. Можно было по
думать, что здесь каждый день на заре появляются чудаки с ньюйоркским
выговором и берут напрокат автомобили. Владелец гаража - опрятно
одетый, гладко выбритый мулат, скорее всего гаитиец, поэтому его
следовало бы называть мюлатром - предложил мне три машины на выбор. Я
остановился на модели "форд Бронко II". Главным обстоятельством,
повлиявшим на мое решение, было наличие в машине компьютера. Впрочем,
тот факт, что "Бронко" представляет собой универсал с приводом на оба
моста, также не мог не радовать. Автомобиль я арендовал на неделю и
уплатил всю сумму вперед, практически полностью исчерпав свой наличный
капитал. В шесть тридцать я уже выехал из Нью-Тауна, а около семи,
оставив машину в кустах в полукилометре от утеса Моргана, крадучись
входил в сарай.
Вроде бы все спокойно. Никаких следов. Никаких намеков на
присутствие чужих. Лестница на чердак стоит в том же положении, в
каком я ее оставил. Три незаметных сторожка, устроенных мной в разных
местах, не тронуты. Трупный запах заметно усилился. Я тихонько
поднялся по лестнице и вошел на чердак.
Циннь! В моей голове словно лопнула тонкая струна. Такого
ошеломления я не испытывал никогда в жизни. На трухлявых сетях
попрежнему лежал труп человека. Но это был труп не Аллана, а совсем
незнакомого пожилого мужчины.
III
Примерно минуту, находясь в состоянии полного оцепенения, я
разглядывал труп. А потом метнулся к дыре в кровле чердака. Так и
есть! От поселка в направлении моего жалкого обиталища не спеша
двигалась машина. Я бросился ко второму отверстию. С противоположной
стороны метрах в семидесяти стояла группа мужчин, напряженно
посматривавших в мою сторону. Обложили! Надо же так попасться! А еще
комразовец! Как это я не заметил слежки?! Неужели и в "Бронко" сейчас
сидит какой-нибудь дядя в стетсоновской шляпе и, поджидая меня, курит
толстую сигару, держа палец на спу сковом крючке тяжелого "кольта"?
Значит, они вели меня с самого начала. Нет, не может быть. Слишком
хитрая получается игра. Аллан, конечно, "подсадная утка". Но владелец
гаража в Нью-Тауне - вряд ли. И "Бронко" вовсе не похож на мышеловку.
Наверное, здесь все завязано на Аллана. А когда я случайно убил его,
планы моих противников спутались. Зачем же мне подсунули новый труп?
Осел!!! Ну конечно же! Кто такой Аллан? Пришлый. Подозрительная
личность. Угонщик военного самолета. Ясное дело - террорист. Если бы
даже удалось доказать, что убил его именно я, засадить меня за решетку
было бы трудновато: неспровоцированное нападение, поединок с бандитом,
необходимая оборона - любой суд меня оправдает. Зато убийство местного
- чудовищное преступление, не имеющее оправданий. В том, что на
чердаке лежал убитый из местных, я не сомневался. Какой-нибудь рыбак
англосаксонского происхождения с типичной для здешних жителей
аристократически-надменной фамилией, указывающей на древность рода, -
некий, к примеру, Хатчинсон-Постьюлант.
Словно ледяная бездна распахнулась под ногами - мной овладела
неожиданная яростная скорбь по этому человеку, ставшему жертвенной
пешкой в игре безжалостных сил. Скорбь, требовавшая немедленного
отмщения. Но что я мог поделать? Тиски сжимались. Машина продолжала
медленно - издевательски медленно - двигаться по пляжу.
Итак, убийство местного. И убийца, обнаруженный на месте
преступления. Скорее всего, по замыслу невидимого режиссера этого
спектакля, от неотвратимого суда Линча меня могло спасти только
какое-нибудь важное признание или согласие работать на них. Труп
неизвестного, лежащий на "моем" чердаке, должен был полностью
деморализовать меня и побудить к капитуляции. Все так, меня окружила
не полиция, а оперативники АрмКо, Комитета вооружений, и этот театр
под открытым небом - лишь продолжение шантажа, начатого в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг