жизни не был: "бронзовый Меркурий на колонне, а под ним -
пластмассовый флюгер" (на самом деле гигантский модернистский
"Кальдер-пластик", установленный на Дворцовой площади, стоит довольно
далеко от Меркурия), "здание Коммерческого банка на углу против
вокзала" (опять фальшь: банк смотрит на Кальдер-пластик, а вокзал - в
нескольких кварталах от Дворцовой площади, в конце Кениг-штрассе). И в
каком-то уголке сознания я беспрестанно прокручивал - параллельно ко
всему - два коротких вопроса: "Кто такой Аллан? Кем он подослан? Кто
такой Аллан? От кого он?"
- Ты совсем не слушаешь! - упрекнул меня Аллан, сложив губы в
гримасу детской обиды.
- Слушаю, слушаю. Ты рассказывал о Кениг-штрассе...
Что бы мне откусить себе язык на два слова раньше?! Но все -
вылетело! Я проговорился. Сколько их - непростительных ошибок - я
сделал за последнее время? Аллан ни разу не упомянул Королевскую
улицу. Впервые назвал ее я, обнаружив знакомство со Штутгартом. Если
Аллан не дурак, он поймет, что в этом городе я побывал. В отличие от
него.
Аллан дураком не был. Он внимательно посмотрел на меня, и я
увидел в его взгляде смену выражений, которую, наверное, не за буду до
конца дней. Как будто гигантская страшная тень поднялась из морской
пучины: завиральная безмятежность (конечно же вы званная стрессом,
разрядкой после жуткого напряжения последних дней, когда мы несколько
раз чудом уходили от смерти) сменилась обреченностью человека,
приговоренного к казни, которому - его ли убьют, он ли растерзает
палача - все одно пропадать.
Аллан начал медленно подниматься. Я мгновенно окинул комнату -
уже новым взглядом, оценивая ее как поле боя. Окно - далеко.
Письменный стол - мешает. Кресла - громоздкие. Стул - неудобно стоит -
замаха не получится. Пепельница - легкая. Настольная лампа - тяжелая.
Это в кино драки длятся очень долго - там свои законы, своя
логика, свое - экранное - время. Мужчины в кино, как правило,
необыкновенно выносливые: их бьют в самые уязвимые точки, а они встают
как ни в чем не бывало и наносят противникам столь же сокрушительные
удары. И все это длится часами.
Впрочем, в жизни драка тоже может продолжаться бесконечно. Но бой
- настоящий бой, насмерть - идет секунды. Особенно если встречаются
два (или больше) профессионально подготовленных человека. Причем
профессионализм заключается не столько во владении боевым искусством,
физической подготовке или безукоризненном знании анатомии человека,
сколько в применении на практике одного простого правила: все средства
хороши.
Пока Аллан летел ко мне, я успел вскочить, дотянуться до лампы и
парировать удар ноги, направленный мне в лицо. Однако тут же
почувствовал удар второй ноги в грудь и страшный прямой в челюсть.
Падая и разворачиваясь, чтобы уберечь голову, я краем глаза уловил
красные брызги, веером летящие во все стороны, и не сразу понял, что
это моя кровь. Во время боя человек превращается в робота. Это не
трюизм, это констатация факта. Мои глаза словно перешли в режим
самонаведения. Как бы ни перемещался в воздухе Аллан (а он еще не
успел приземлиться и изготовиться для новой серии), я неотступно
держал в прицеле его ноги. Крупно: голень, десять сантиметров ниже
коленной чашечки. В эту точку и ударила массивная подставка настольной
лампы. Я даже не обратил внимания, чем же это достал меня Аллан - в
пах словно вонзилось пушечное ядро, - ибо сосредоточился на одном:
болевой шок от перелома большой берцовой кости должен хотя бы на
несколько секунд "вырубить его". Так и произошло. Аллан, страшно
визжа, переломился пополам и рухнул на пол между столом и стеной. Я
налег на стол и в каком-то пароксизмальном рывке двинул его так, чтобы
заклинить моего противника, намертво прижать к стене.
Видимо, я все же не рассчитал сил. Или у робота, сидящего внутри
меня, сломался дальномер. Или как-то изменилась геометрия
пространства. Короче, угол тумбы стола пришелся как раз против шеи
Аллана. И все кончилось. Жизнь вышла из Аллана сразу и бес поворотно.
Я некоторое время лежал, обвиснув, на столе. Прислушивался. В
гостинице тихо. Слышал ли кто шум драки и визг Аллана? Не известно.
Медленно-медленно, задыхаясь, как астматик, я отодвинул стол. Вид
Аллана являл тяжкое зрелище. Шея была неестественно вы тянута, словно
в ней вообще не осталось костей. Голова лежала под острым углом к
пинии плеч, как бы и не принадлежала больше этому телу. Только одно
сравнение пришло мне на ум. Давным-давно, в детстве, наша семья
приехала на лето в украинское село - на родину отца. И там на моих
глазах кто-то из родни, готовясь к праздничному обеду, свернул курице
шею. Для психики городского мальчика трех лет от роду это было
чересчур. У меня случилась истерика, курица с вывернутой головой долго
еще преследовала меня во снах. Вот Аллан и был сейчас курицей. Нелепым
курочеловеком, которому какой-то кошмарный великан свернул шею.
С момента боя прошло уже часа три. Никто не пришел. Никакая
завывающая машина не остановилась у подъезда. Кажется, пронесло. Но
вопрос остается: что делать с трупом? Видимо, оптимальная тактика -
дождаться ночи, угнать машину, вывезти тело за город и постараться
утопить его в море. Технически все это очень сложно, но выполнимо. Что
ж, буду ждать темноты.
II
Николс-Таун - небольшой городок на северной оконечности острова
Андрос. Здесь все и всё на виду, новый человек сразу привлекает
внимание, и, если чужак хочет сотворить что-нибудь тайное, ему надо
идти на немыслимые ухищрения. угон машины - событие. И хотя полиция
здесь не очень-то вооружена новейшими средствами поиска и обнаружения,
она разобьется, чтобы найти похитителя. И найдет. В общем шансов
избавиться от тела у меня было очень немного, а вероятность выйти
сухим из этого "мокрого дела" (увы, на язык просился именно такой
жаргон) стремилась к нулю.
Остров Андрос в восемнадцатом веке имел прочную репутацию
пиратского логова. И не только Андрос - весь Багамский архипелаг
пользовался у джентльменов удачи большой популярностью. В свое время
пиратам объявили здесь настоящую войну, и губернатор капитан Вудс
Роджерс, присланный для этой цели, одержал верх над морским братством.
После чего Багамам был дарован девиз "Экспульсис пиратис реститута
коммерциа" - "Пираты изгнаны, коммерция восстановлена". Местная
топонимика цепко хранит память о тех временах. Здесь есть утес
Моргана, Крысиная отмель, мыс Болвана, остров Уильямса. Думаю, не
ошибусь, если скажу, что последний остров был назван не по имени
какого-нибудь сгинувшего в море рыбака, а в честь знаменитого пирата:
был такой морской разбойник Уильяме, который в давние времена наводил
ужас на здешних жителей. Эта же легендарная личность увековечена и в
названии гостиницы, куда мы вселились с Алланом, удрав из
Хард-Баргина. Вселились - чтобы через полчаса вступить в безжалостный
бой с предопределенным смертным исходом для одного из нас.
Вдобавок ко всему у меня ведь еще есть одна бредовая
видеомонетка, на которой записано, как я-я!- вхожу, предъявив пропуск,
на секретную шпионскую базу западных разведок на горе под зловещим
названием Черный Засов. Я не знаю, каким дьявольским способом получено
на ней изображение, но догадываюсь, что у моих "друзей" с того света
есть копии - причем в достаточном количестве. Конечно же уничтожение
видеомонетки ничего не даст. Надо разыскать где-нибудь компьютер с
большим дисплеем, по смотреть внимательно весь сюжет еще раз - от
начала до конца - и крепко подумать, что это может означать. Надо,
надо, надо... Господи, как же у меня скованы руки! Тот факт, что я
скрывающийся иностранец, практически полностью лишает меня свободы
маневра. Да еще этот равнинный, малонаселенный Андрос. Туристский
рай... А для меня - ад!
Темнота наступила неожиданно и быстро - хоть это преимущество
дарует воображаемая линия, именуемая тропиком Рака. Она проходит всего
в 175 километрах южнее Николс-Тауна. Еще два часа я сидел в темноте,
слушая голоса. Наконец все смолкло. Разумеется, выходить через
освещенный холл, где сидит портье, - полное безумие. Я открыл окно.
Хорошо хоть номер дали на первом этаже. Но все равно до земли - метра
два. И внизу - полоса скрипучего гравия, опоясывающая дом, ширина ее -
не меньше трех метров.
Я снял с Аллана куртку - ту самую, на рукаве которой была нашита
эмблема 29-й дивизии, - и привязал один рукав к металлической ручке
оконной рамы, достаточно прочной на вид. Теперь - если ручка выдержит
- можно будет использовать куртку как страховочный конец. Крепко
держась за второй рукав куртки, я выбрался наружу и осторожно - как
мне казалось, даже бесшумно - опустился на гравий.
Тишина. Темень. Впрочем, яркие тропические звезды дают до
статочно света, чтобы ориентироваться. Я не решаюсь обогнуть дом -
фасад, выходящий на улицу, наверняка освещен. Здесь, на задах
гостиницы, стоят четыре машины. Меня больше всего устраивает "плимут".
У него вместительный багажник. На панели управления я замечаю дисплей
компьютера. О большем и мечтать нельзя.
Вытащив из кармана универсальный ключ - его на жаргоне называют
"кимп", это слово-кентавр, составленное из "ки" - ключ и "компа", - я
тихонько отпираю дверцу машины. Сигнализация молчит - все правильно:
ее блокировал мой компьютер. Вставляю щуп кимпа в замок зажигания.
Маленький экранчик моего компьютера загорается зеленоватым светом.
Ага, значит, компьютерная защита задействована и здесь. Минут десять я
"беседую" с кимпом, который помогает мне оптимизировать поиск нужных
кодов, и, наконец нащупываю код доступа. После чего можно приступить к
составлению программы-"червяка". Надо же, я - как последний тать
электронного века - применяю на практике то, с чем приехал на Багамы
бороться. Будучи запущена в недра автомобильного компьютера, эта
программа "выест" память защиты, и тогда "плимут" можно будет заводить
без всяких хлопот. К сожалению, я не могу быть уверенным, что от
"червяка" не пострадает остальная память автомобильного компьютера.
Вылезаю из машины и осматриваюсь. Паркинг устроен таким образом,
что выезд со стоянки имеет положительный наклон в сторону улицы. Это
меня очень устраивает. Я снимаю автомобиль с тормоза и, не включая
двигатель, сталкиваю с места, навалившись всем телом. С натугой вертя
руль, разворачиваю машину, подвожу ее к выезду со стоянки. Теперь
стоит легонько подтолкнуть "плимут", и он поедет под уклон сам. Эта
работа отнимает у меня много сил. Минуты три я отдыхаю. Затем подхожу
к своему окну, забираюсь внутрь.
Аллан был невысокого роста, но весит тело, оказывается, при
лично. Я подтаскиваю труп кокну и переваливаю его через подоконник.
Ослабляю узел на рукаве куртки. Затем вылезаю наружу, спускаюсь на
землю, сдергиваю куртку с оконной ручки и выволакиваю тело. Взвалив
его на себя, медленно иду к машине - приходится ставить каждую ногу на
гравий плоско и переносить тяжесть очень осторожно. На путь в двадцать
метров уходит несколько минут. Уложив тело в багажник, я, упершись
руками в стойку кузова, сталкиваю машину с места, на ходу запрыгиваю в
кабину и бесшумно выезжаю на улицу. У подъезда гостиницы - никого.
Метров тридцать я еду медленно, затем движение ускоряется.
Оказывается, улица тоже имеет уклон - и не маленький. Ну что ж, хоть в
чем-то мне должно повезти! Глаза уже полностью адаптировались к
темноте. Впереди поворот. Сворачиваю. Когда освещенный подъезд
гостиницы исчезает из зеркальца заднего вида, я наконец-то поворачиваю
щуп кимпа в замке зажигания. Двигатель просыпается, даже не
дождавшись, когда я доверну щуп до упора.
Несколько минут езды по улочкам Николс-Тауна, и вот уже последние
дома остались позади - как я говорил, это совсем крохотный городок.
Дорога пустынна: никто меня не обгоняет, встречные машины тоже не
попадаются. Проехав примерно с километр, я останавливаюсь на обочине.
Надо в конце концов разобраться, где я и куда следует двигаться. К
счастью, компьютер в машине - старенький "Макинтош", с ним можно вести
беседу в нормальном диалоговом режиме. Куда хуже, если бы здесь
оказался какой-нибудь новомодный "Игл" - в них встроены "характеры", и
чужаку они могут не ответить из чистого упрямства.
"Кто ты?" - печатаю я вопрос и вывожу его на дисплей.
"Макинтош IIISХ. А ты?" - зажигается надпись. Не долго думая, я
отвечаю:
"Друг".
"Что хочешь?"
"Дай карту Андроса".
"Ошибка".
Я подумал-подумал и догадался, в чем тут дело.
"Дай карту Андроса, пожалуйста".
"Если хочешь, можешь печатать А вместо Андроса", - великодушно
предложил компьютер, и тут же на дисплее зажглась карта острова.
Северная часть была изображена подробно - и это меня очень обрадовало,
зато к югу от Мокси-Тауна карты просто не существовало - всю нижнюю
часть экрана занимала мозаика из желтых и зеленых пятен неправильной
формы.
"Где Кемпс-Бей?" - напечатал я.
"Ошибка", - отреагировал компьютер.
Я попытался перевернуть изображение, чтобы юг оказался на верху.
Остров стал разворачиваться, а вместе с ним и желтозеленые пятна. Все
ясно: "червяк" успел прогрызть в памяти компьютера самые неожиданные
ходы.
Вернув картинку в первоначальное положение, я ткнул курсором в
точку рядом с надписью "Николс-Таун" и дал команду на увеличение.
Теперь весь экран занимала северо-восточная часть острова. От
Николс-Тауна дорога шла почти строго на запад, в четырех километрах
была развилка, там ответвлялась проселочная дорога, уходившая в
северном направлении - к утесу Моргана, а километром раньше трасса
поворачивала строго на юг-к городу Сан-Андрос.
Я решил ехать к утесу Моргана. Если там разжиться каким-нибудь
плавательным средством, погрузить в него тело и отгрести подальше от
берега, то под килем разверзнется бездна, в которой можно утопить не
только мертвое тело, но и оба здания Нью-Йоркского Центра
международной торговли, поставленные друг на друга. Эта бездна носит
название "Язык Океана", или "ТОТО". Она представляет собой глубокий
каньон, врезавшийся в мелководную Большую Багамскую банку. Менее чем в
двадцати милях от Николс-Тауна - на полпути до острова Нью-Провиденс -
глубина достигает рекордной отметки - 2595 метров. А ближе всего "Язык
Океана" подступает как раз к утесу Моргана. Судя по карте, 600-футовая
изобата проходит всего в километре от берега, а крутой подводный обрыв
начинается совсем близко от кромки воды.
В три часа ночи я въехал прямо на утес Моргана. Небо уже по
светлело. На берег накатывались ленивые океанские валы. Метрах в
пятистах слева располагался рыбацкий поселок из нескольких домиков.
Если я потороплюсь, то успею незаметно воспользоваться чьей-нибудь
лодкой. И тут - словно в насмешку надо мной - в одном из домиков
поселка зажегся свет.
Черт! Черт, черт и черт! Рыбаки - народ трудовой, они уже начали
подниматься. Рабочий день в поселке наступил, и, значит, плакала моя
затея. Теперь надо думать о том, где бы укрыться и переждать день. Я
вышел из машины и спустился к воде. Влево идти не было смысла поэтому
я побежал вправо. Если бы меня ничто не остановило, я мог бы бежать
таким образом все пять километров до Николс-Тауна. Однако очень скоро
я перешел на шаг - впереди черным пятном вырисовывалось какое-то
строение. Я подошел ближе. Дом. Точнее, огромный сарай, или эллинг,
или склад для сетей. В общем что-то в этом роде.
Я отыскал дверь. Заперта. Постучал. Ни звука в ответ. Подергал
дверь посильнее. Не открывается. Повел ладонью по косяку в поисках
замка и обнаружил шляпки гвоздей. Очень хорошо. Просто прекрасно! Дом
не просто заперт - он заколочен. Значит, можно войти внутрь, закрыться
и провести там, например, день, не очень опасаясь, что заявятся
хозяева.
Следующий час (небо стремительно голубело) я потратил на то,
чтобы расшатать и вытащить гвозди и наживить их с обратной стороны
двери. Затем я бегом вернулся к машине, варварски съехал по камням на
пляж и подрулил к сараю. Было совсем светло. Где же поставить машину?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг