- Ну, хорошо, - уступил Габриель, - сформулируем мягче: у тебя
необычайно острый слух. Устраивает?
- Да, так будет лучше, - самодовольно усмехнулся Марио.
- И еще я знаю, что ты очень падок на деньги.
Улыбка на лице пажа растянулась почти до ушей.
- Сознаюсь, водится за мной такой грешок. Но к чему вы клоните, сударь?
Я не понимаю...
- Сейчас поймешь, - сказал Габриель, доставая из кошелька несколько
дублонов[32].
Глава XXVI
ИЗ КОТОРОЙ ЯВСТВУЕТ, ЧТО ПАНТЕРА - ТОЖЕ КИСКА
Большинство вечеров Маргарита проводила в своей любимой Красной
гостиной зимних покоев дворца, но по случаю прибытия гасконских гостей она
собрала своих приближенных в зале, где обычно устраивались ею праздничные
вечеринки в сравнительно узком кругу присутствующих. Это было просторное,
изысканно меблированное помещение с высоким сводчатым потолком и широкими
окнами, на которых висели стянутые посередине золотыми шнурками тяжелые
шелковые шторы.
Сквозь полупрозрачные занавеси на окнах проглядывались очертания башен
дворца на фоне угасающего вечернего неба. Поскольку в тот вечер танцев не
намечалось, ложа для музыкантов пустовала, а пол был сплошь устлан
андалузскими коврами. Чтобы придать обстановке некоторую интимность и даже
фривольность, обе глухие стены зала по личному распоряжению Маргариты были
в спешном порядке увешаны красочными гобеленами на темы античных мифов,
преимущественно эротического содержания.
Ожидая прихода гостей, Маргарита сидела на диване в окружении фрейлин
и, склонив на бок белокурую головку, вполуха слушала пение менестреля. На
лице ее блуждало задумчивое выражение - скорее обеспокоенное, чем
мечтательное, а ясно-голубые глаза были подернуты дымкой грусти.
Поодаль, в укрытом леопардовой шкурой кресле расположилась Жоанна
Наваррская, княжна[33] Бискайская - кареглазая шатенка двадцати лет,
которую, при всей ее привлекательности, трудно было назвать даже
хорошенькой. Ее фигура была нескладная, как у подростка, лицо не
отличалось правильностью черт и было по-детски простоватым, с чем резко
контрастировали чересчур чувственные губы. И тем не менее, во всем ее
облике было что-то необычайно притягательное для мужчин; но что именно -
так и оставалось загадкой. Жоанна держала в руках раскрытую книгу, не
читая ее, и со скучающим видом внимала болтовне своей кузины Елены Иверо,
лишь изредка отзываясь, чтобы сделать какое-нибудь несущественное
замечание.
Ослепительная красавица Елена представляла собой полную
противоположность кроткой и застенчивой Жоанне. Ей было семнадцать лет,
жизнь била из нее ключом, она не могла устоять на одном месте и порхала
вокруг кресла, словно мотылек, без устали тараторя и то и дело заливаясь
хохотом. Ее ничуть не волновало, как это смотрится со стороны, и что,
возможно, такая суетливость не к лицу принцессе королевской крови, которой
с малый лет надлежит выглядеть важной и степенной дамой. Впрочем, мало
находилось людей, которым хватало твердости хотя бы в мыслях порицать
Елену за ее поведение. Что бы ни делала эта зеленоглазая хохотунья с
пышной гривой волос цвета меди, она очаровывала всех своей
жизнерадостностью и какой-то детской непосредственностью. Одна ее улыбка
убивала в самом зародыше все возможные упреки в ее адрес. В присутствии
Елены совсем не хотелось брюзжать о хороших манерах и правилах поведения;
куда приятнее было просто любоваться ею и вместе с ней радоваться жизни.
Но время от времени, когда взгляд Елены устремлялся на брата, она
мрачнела и хмурилась, смех ее становился немного натянутым, а в глазах
появлялась печальная нежность вперемежку с состраданием. Часа два назад
Рикард крепко поругался с Маргаритой и фактически получил у нее отставку.
Особенно же огорчало Елену то обстоятельство, что вскоре после такой
бурной ссоры, изобиловавшей взаимными упреками и крайне обидными
оскорблениями со стороны принцессы, Рикард, напрочь позабыв о мужской
гордости, покорно явился на прием и сейчас жалобно смотрел на Маргариту,
привлекая своим несчастным видом всеобщее внимание...
Ближе к парадному входу в зал, возле одного из окон, сидели за
шахматным столиком Бланка Кастильская и Этьен де Монтини, которые с наглой
откровенностью обменивались влюбленными взглядами, а подчас и
соответствующего содержания репликами. Между делом они также играли в
шахматы, вернее, Бланка давала Этьену очередной урок, передвигая изящные
фигурки из яшмы и халцедона как за себя, так и за него. Кстати говоря, по
части шахмат Бланка не знала себе равных, пожалуй, во всех трех испанских
королевствах[34]. В бытность свою в Толедо Филипп чаще всего проигрывал
ей, изредка добивался ничьи, и лишь считанные разы ему удавалось обыграть
умницу-принцессу, что весьма болезненно задевало его самолюбие.
В четверть девятого широкие двустворчатые двери парадного входа в зал
распахнулись, пропуская внутрь Филиппа с его друзьями - молодыми
гасконскими вельможами. Все разговоры мигом прекратились, и в наступившей
тишине герольд, который более получаса простоял у двери, ожидая этой
минуты, торжественно объявил:
- Его высочество, великолепный и могущественный сеньор Филипп
Аквитанский, суверенный князь Беарна, верховный сюзерен Мальорки и
Минорки, граф Кантабрии и Андорры, гранд Кастилии и Леона, соправитель
Гаскони, пэр и первый принц Галлии, наследник престола... - герольд
перевел дыхание и скороговоркой докончил: - Рыцарь-защитник веры
Христовой, кавалер орденов Золотого Руна и Корнелия Великого, почетный
командор ордена Фернандо Святого, вице-магистр ордена Людовика
Освободителя!
Маргарита встала с дивана и не спеша направилась к гостям. Лицо ее
просветлело, а на губах заиграла приветливая улыбка.
- Рада с вами познакомиться, господин принц, - сказала она, протягивая
ему руку, которую Филипп вежливо поцеловал.
- К вашим услугам, сударыня.
Маргарита смерила его оценивающим взглядом и, отбросив дальнейшие
условности, сразу перешла в наступление:
- А вы совсем не похожи на воинственного и грозного государя,
покорившего за шесть дней все Байоннское графство.
- Неужели? - принял ее игру Филипп. - А на кого же я похож?
- На толедского щеголя и повесу дона Фелипе из Кантабрии.
- Как, на того самого?
- Да, на того самого дона Фелипе, о котором ходит столько разных
сплетен и про которого мне много рассказывала кузина Кастильская.
Филипп взглянул в указанном Маргаритой направлении и послал Бланке
легкий поклон. Она приветливо улыбнулась ему и кивнула в ответ головой.
Одетая в темно-зеленое платье, которое плотно облегало ее гибкий стан,
четко очерчивая небольшую, но уже полностью сформированную грудь, Бланка
выглядела такой милой и привлекательной, что в сердце Филиппа закралась
черная зависть к графу Бискайскому.
- В таком случае, принцесса, - сказал он Маргарите, - мы оба
разочарованы.
- Это почему?
- Потому, что я тоже обманулся в своих ожиданиях. Идя к вам, я
представлял вас в образе безжалостной фурии, но переступив порог этого
зала, увидел... - Тут он сделал многозначительную паузу.
- Ну, так что вы увидели? - нетерпеливо спросила Маргарита. - То бишь,
кого вы увидели?
- Мне почудилось, что я увидел ангела, сошедшего с небес на нашу
бренную землю, - ответил Филипп, пристально глядя ей в глаза.
Маргарита растерялась, гадая, чтo это на самом деле - грубая лесть, или
же в словах Филиппа таится подвох. Так и не придя к однозначному выводу,
она состроила серьезную мину и предостерегла:
- Будьте осторожны, сударь! Мой отец счел бы ваши слова богохульством.
- Это вы намекаете на роспись в соборе Пречистой Девы Марии
Памплонской? - невинно осведомился Филипп.
За сим последовала весьма живописная сцена. Бланка вдруг закашлялась и
неосторожным движением руки сбросила с шахматного столика несколько фигур.
Жоанна весело улыбнулась, а Елена разразилась звонким смехом. И тем
труднее было сдерживаться придворным Маргариты, которые отчаянно
гримасничали, судорожно сцепив зубы и покраснев от натуги. Лишь только
Матильда, любимица принцессы, позволила себе тихонько засмеяться, изящно
прикрыв ладошкой рот.
Рикард Иверо еще больше помрачнел и бросил на Филиппа воинственный
взгляд, будто собираясь вызвать его на поединок.
А Маргарита раздосадовано закусила губу. Ей были крайне неприятны
воспоминания об этом инциденте полуторагодичной давности, когда известный
итальянский художник Галеацци, расписывавший витражи собора Пречистой Девы
в Памплоне, испросил у наваррского короля позволения запечатлеть черты его
дочери в образе Божьей Матери, но получил категорический отказ. Мало того,
в пылу праведного возмущения дон Александр воскликнул: "Не потерплю
святотатства!" - и эта фраза, к большому огорчению принцессы, стала
достоянием гласности.
Чувствуя, что молчание из неловкого становится невыносимым, Маргарита
спросила:
- И вы согласны с моим отцом?
Этим вопросом она явно рассчитывала поставить Филиппа в затруднительное
положение - но не тут-то было.
- О да, конечно, - сразу нашелся он. - При всем моем уважении к
выдающемуся таланту маэстро Галеацци, я тоже не уверен, что он смог бы...
Нет, решительно, я уверен, что он не смог бы изобразить вас во всей вашей
красоте. А как ревностный христианин, его величество не мог допустить,
чтобы в образе Пречистой Девы вы выглядели хуже, чем есть на самом деле.
Именно это, я полагаю, имел в виду ваш отец, говоря о святотатстве.
И опять Маргарита растерялась. Как и прежде, она не могла решить,
глумится ли он над ней, или же говорит от чистого сердца.
- А почему вы так уверены, что на портрете я выглядела бы хуже?
- Да потому, - отвечал Филипп, - что не родился еще художник, способный
сравниться в мастерстве с Творцом, по чьей милости я имею честь
восторженно лицезреть самое совершенное из Его творений - вас. Ваша
красота, это как откровение свыше, это... Прошу прощения, принцесса, но я
не в состоянии подобрать более подходящие эпитеты для вашей красоты, чем
сногсшибательная и умопомрачительная. Пускай они немного грубоваты, зато
как нельзя точнее соответствуют моему теперешнему состоянию.
- И тем не менее вы еще держитесь на ногах, - заметила Маргарита. -
Притом довольно прочно.
- Уверяю вас, сударыня, только благодаря отчаянным усилиям.
Она улыбнулась и покачала головой:
- Однако вы льстец, сударь!
- Вовсе нет, - живо возразил Филипп. - Я лишь говорю, что думаю, и не
более того. Меня, конечно, нельзя назвать беспристрастным в отношении вас
- я, право же, просто очарован вами, - но даже самый беспристрастный
человек вынужден будет признать... - Вдруг он умолк и беспомощно развел
руками, будто натолкнувшись в своих рассуждениях на неожиданное
препятствие.
- В чем дело? - поинтересовалась Маргарита. - Почему вы молчите?
- Должен вам сказать, сударыня, что беспристрастных в отношении вас
людей на свете не существует.
- Как же так? Объясните, пожалуйста.
- Здесь и объяснять нечего, моя принцесса. Дело в том, что все мужчины
при виде вас не помнят себя от восторга, а женщины зеленеют от зависти.
- Гм, это похоже на правду, - сказала польщенная Маргарита. - Только
вот что. С вашим тезисом насчет мужчин я, пожалуй, согласна. Но женщины -
неужели они все такие завистницы? Ведь если послушать вас, так получается,
что у меня нет ни одной искренней подруги.
- Этого я не говорил. Далеко не всегда зависть идет рука об руку с
недоброжелательностью. Можно питать к человеку самые дружеские, самые
искренние и теплые чувства, но вместе с тем неосознанно преуменьшать его
достоинства.
Беспристрастность, хоть мало-мальски объективное отношение к вам со
стороны женщин подразумевает превосходство, а мне - прошу великодушно
простить мою ограниченность - явно не достает фантазии даже умозрительно
представить себе женщину совершеннее вас.
Маргарита покраснела от удовольствия.
- Однако есть еще старики, дети, священнослужители... евнухи, наконец.
- В вашем присутствии, моя принцесса, старики молодеют, дети взрослеют,
евнухи вспоминают, что когда-то были мужчинами, а священнослужители
начинают сожалеть о том дне, когда они, приняв обет, отреклись от мирских
радостей.
"А он довольно мил, - подумала Маргарита. - Сначала угостил меня
горькой пилюлей, а затем обильно сдобрил ее сладкой лестью".
- А вы очень милы и любезны, мой принц. Даже самые заеложенные
комплименты в ваших устах приобретают какое-то особенное, неповторимое
очарование. - (Филипп молча поклонился). - Но, кажется, мы слишком
увлеклись обменом любезностей и заставляем ждать ваших друзей. Представьте
мне их.
- Как вам угодно, сударыня. Надеюсь, графа д'Альбре вы еще не забыли?
- Разумеется, нет. Рада вас видеть, граф, - сказала принцесса, подавая
Гастону руку для поцелуя.
- Эрнан де Шатофьер, граф Капсирский. Воевал на Святой Земле вместе с
Филиппом-Августом Французским.
Маргарита приветливо кивнула.
- А впоследствии воевал против него в Байонне, - добавила она. - В
вашем окружении, дорогой принц, я вижу лишь одного настоящего рыцаря -
господина де Шатофьера - зато какого рыцаря! Премного наслышана о ваших
подвигах, сударь.
Говорят, вы чудом избежали плена... то бишь не чудом, а благодаря
вашему невероятному мужеству и везению.
- Бесконечно милосердие Божие, моя принцесса, - скромно ответил Эрнан.
- Виконт де Бигор, - представил Филипп Симона.
- Уже виконт? А ваш батюшка, стало быть, граф? Очень мило... Да,
кстати, как себя чувствует ваша жена? - спросила Маргарита, лукаво косясь
на Филиппа.
Симон густо покраснел.
- Благодарю за участие, сударыня, - ответил он, глядя исподлобья на
того же таки Филиппа. - Все в порядке.
Затем подошла очередь Габриеля.
- Как, тоже виконт? - удивилась Маргарита и бросила быстрый взгляд на
Симона. - Ах, да, понимаю. Ведь по большому счету именно вам, господин де
Шеверни, я обязана счастьем лицезреть нашего дорогого принца целым и
невредимым. Это очень похвально, когда сюзерен не забывает о заслугах
своих вассалов и вознаграждает их по справедливости.
Гастон склонился к Симону и шепотом объяснил ему, на что намекает
принцесса, говоря о заслугах и вознаграждениях. Симон обиделся.
Когда Филипп представил ей всех своих спутников (а таковых было больше
десятка), Маргарита оперлась на его руку и сказала остальным:
- Прошу вас, господа, проходите, знакомьтесь с моими дамами. И смелее,
не робейте, они у меня настоящие овечки, кроткие и застенчивые.
Филипп ухмыльнулся.
"Ну-ну! - подумал он. - Хороши овечки с томными и похотливыми глазами!
Впрочем, и мои ребята не промах. Уж то-то они повеселятся!.."
- Не взыщите, мой принц, - сказала Маргарита, ведя его к креслу, в
котором сидела княжна Жоанна. - Но танцев сегодня не будет. Я не в
настроении.
- Вот и хорошо, - ответил Филипп. - Премного вам благодарен, принцесса.
Маргарита недоуменно поглядела на него:
- Благодарны? За что?
- Вы выручили меня из затруднения, избавив от пренеприятнейшей
необходимости извиняться за то, что я не смогу составить вам пару в танцах.
- Ба! Вы что, плохо танцуете? Или не любите?
- Да нет, почему же. Танцую я неплохо и ничего не имею против танцев.
Но сегодня я очень устал с дороги, и мне вовсе не улыбается выделывать
всяческие па даже с такой очаровательной партнершей, как вы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг