Девятый, который жил в двадцать третьем веке. Он уговорил парламент
принять специальный закон о королевском налоге с дворянства - дескать,
должна же аристократия, пусть и символически, поддерживать свою опору,
монархию. Размер королевского налога действительно небольшой - в
процентном отношении, разумеется. К тому же дело это сугубо
добровольное: не хочешь платить - отрекайся от титула, и всё; некоторые
владельцы крупных состояний тогда так и поступили. Но Хитрец Анри
смотрел в будущее; он предвидел, что многие освоенные планеты изберут
монархическую форму правления, а значит для бизнесменов, ведущих с ними
дела, иметь дворянский титул будет вопросом не только престижа, но и
выгоды. Так оно, собственно, и получилось. В результате французская
королевская семья стала одной из богатейших на Земле.
Я ухмыльнулся, оценив по достоинству проницательность Генриха
Девятого, Хитреца Анри.
- Небось, ты тоже аристократ?
- Мой отец граф, а я, стало быть, виконт, - невозмутимо ответил
Морис. - Но мы не кичимся этим, потому как не принадлежим к новоявленной
знати. Мой предок по мужской линии был произведён в рыцари ещё во
времена Людовика Святого.
- Внушительная родословная! - сказал я, отдавая должное десяткам
поколений его предков. - Так что ж это выходит? На Земле тридцать
второго века большинство стран - монархии?
- По всей Земле - нет, но в Европе почти все страны - конституционные
монархии. Остальные шесть или семь, точно не помню, нужно подсчитать...
- Он начал разгибать пальцы, а потом махнул рукой: - Ай, ну их к чёрту!
В общем, эти страны тоже пытались обзавестись королями, но из-за
отсутствия каких-либо традиций не преуспели в своём начинании.
Исключение представляют швейцарцы и исландцы, которые всегда были
верными приверженцами республиканского строя. Они жуткие консерваторы...
Кстати, насчёт Швейцарии. У нас в Альпах есть домик, который почти всё
время пустует. Если сейчас там никто не живёт, мы можем обосноваться в
нём до нашей полной легализации.
- Хорошая идея, - сказал я. - Замётано.
Морис обвёл взглядом окрестности и наконец задал вопрос, которого я
ждал с самого начала:
- Между прочим, что мы здесь делаем?
- Страхуемся. Вернее, перестраховываемся. Я жду, не появится ли
"хвост".
- Твой отец сказал, что за нами не следят.
- Думаю, он не ошибся. Но чем чёрт не шутит. Хотя за перемещениями
адептов проследить невозможно, тем не менее... Боюсь, у меня развивается
паранойя.
Морис с сомнением хмыкнул:
- Если в Сумерках Дианы ты ничего не заметил, то почему ты так
уверен, что обнаружишь "хвост" здесь?
- Потому что здесь Формирующие не потревожены, они находятся в
естественном состоянии, и я сразу же уловлю малейшее их возмущение. Это
как ровная гладь воды. - В качестве наглядной демонстрации я взял
крохотный камешек и швырнул его в озеро. От того места, где он упал,
пошли слабые концентрические круги. - Кто бы за нами ни следовал, как бы
осторожен он ни был, он обязательно выдаст себя. И если кому-то удалось
невероятное, и он вычислил перемещение отца, этот "кто-то" должен
появиться здесь в течение ближайшего часа.
- Чтобы определить, куда мы дальше направились?
- Вот именно.
- Целый час, это много, - заметил Морис, но потом уточнил: - Для
наших детекторов. У нас, если преследуемый корабль опередил
преследователей более чем на двадцать минут, то он, считай, оторвался от
погони. Интенсивность следа первые четырнадцать с чем-то минут снижается
крайне медленно, а затем вдруг резко падает по экспоненте. Я даже помню
формулу.
- Формул я не знаю, - сказал я, - но это так. Правда, как-то мне
удалось догнать одного парня, дав ему полчаса форы, но тогда я шёл не по
следу как таковому, а скорее следовал интуиции; я просто угадал, куда он
умчался. Фактически, уже через полчаса след в Туннеле полностью
исчезает. Я решил обождать час, чтобы перестраховаться. А вдруг
преследователь окажется столь хитроумным, что разгадает мой план и
рискнёт обождать полчаса, в течение которых, как он полагает, я буду его
поджидать, после чего, убедившись, что слежки нет, продолжу свой путь.
Но тут я перехитрю его и буду ждать не полчаса, а целый час.
- Лихо закручено, - произнёс Морис без особого восторга. - Но вот
будет незадача, если наш преследователь окажется ещё более хитроумным,
чем ты думаешь, и разгадает твой манёвр. - Он взял грудку свежей земли и
с задумчивым видом бросил её в озеро. - Однако постой! Что ты там
толковал о непотревоженных Формирующих? Разве твой отец не намутил воду
своими квантовыми прыжками. Ведь он, должно быть, поднял сущую бурю.
Я лениво покачал головой:
- Вовсе нет. Отец адепт Источника и для перемещения воспользовался
более глубинной силой. Формирующие он и пальцем не тронул.
Секунд десять Морис обдумывал мой ответ. Затем сказал:
- Значит, он мог только притвориться, что уходит по своим делам, а на
самом деле остаться здесь, спрятаться неподалёку и незаметно наблюдать
за нами?
- Мог, - ответил я. - Но не сделал этого.
- Почему ты так уверен?
- Потому что доверяю ему. Он это знает и ценит моё доверие.
- Ну, ладно, не буду спорить... А вдруг и в Звёздной Палате есть
адепты? Тот же Дионис, к примеру. Что если сейчас он следит за нами?
Прячется где-то в кустах, слушает наш разговор и покатывается со смеху.
Я зябко передёрнул плечами:
- Тогда у нас только одна надежда.
- Какая?
- Уповать, что он на нашей стороне.
Морис внимательно посмотрел мне в глаза.
- На нашей стороне, говоришь? - переспросил он. - Ну я-то, положим,
знаю, на чьей я стороне. А как насчёт тебя?
Я не знал, что ответить.
21. КЕВИН
Уже второй раз за этот день Анхела наградила меня пощёчиной. В
отличие от первой, вторую пощёчину я не заслужил, но принял её стойко,
безропотно.
Это произошло сразу после того, как мы прибыли во дворец. Рик заявил,
что лично позаботится об устройстве гостей, а мне шепнул, чтобы я
немедленно отправлялся к Анхеле. Услышав его последние слова, Дейдра
мысленно прокомментировала:
"Ждёт тебя крутая разборка, братец".
"Это уж точно, - согласился я. - Но ничего, стерплю".
"Не сомневаюсь, что стерпишь... Знаешь, я никогда не понимала мужчин,
которым нравятся кнуты, цепи, наручники и тому подобное. Разве могла я
подумать, что ты принадлежишь к их числу".
"Ну, знаешь!.." - обиделся я.
"Да, знаю!" - отрезала Дейдра и обратилась к Рику: - Надеюсь, нас
поселят не очень далеко от Кевина и Дженнифер?
- В непосредственной близости, сударыня, - заверил он.
Дейдра кокетливо улыбнулась ему:
- Будьте так любезны, зовите меня по имени.
- С превеликим удовольствием, - просиял Рик, превратно истолковав то,
что со стороны Дейдры было всего лишь проявлением чисто дружеской
симпатии. - А я для вас просто Рикардо. Или же Рик - ведь вы... э,
британцы, обожаете сокращать имена. Не так ли?
- Это зависит от обстоятельств, - заметила Дейдра.
- И каковы обстоятельства в моём случае?
- Определённо, благоприятные.
В мыслях я посочувствовал Рику. Если за четырнадцать лет его манера
ухаживания за женщинами не претерпела существенных изменений, то вполне
вероятно, что на днях у него появится "фонарь" под глазом. Моя милая
сестричка обожает нарываться на неприятности - правда, страдают при этом
другие...
*
Когда я вошёл в кабинет Анхелы и закрыл за собой дверь, она молча
поднялась из-за стола, подступила ко мне и, прежде чем я успел
изобразить на своём лице виноватую улыбку, наотмашь ударила меня по
щеке.
- Всё понятно?
- Да, - ответил я, обнял её и поцеловал. - Извини, дорогая.
- В вашей семье у всех такое извращённое чувство юмора?
- Нет, только у Джо.
- И у тебя.
- Я только подыгрывал ему.
- И здорово это делал, даже меня обманул. А я не люблю, когда меня
обманывают, пусть и шутки ради. Я так волновалась за тебя.
- С какой стати?
- Ну да, конечно! Теперь-то мне ясно, что ни с какой. Просто я,
дура...
Анхела не закончила, высвободилась из моих объятий и вернулась к
столу. Сев во вращающееся кресло, она нажала какую-то кнопку и
обратилась к одному из двух стоявших на столе мониторов:
- Саманта.
- Да, Анхела? - раздалось в ответ мелодичное контральто.
- Что нового о "тайных вечерях"?
- Пока ничего существенного. Республиканцы и социалисты даже носа не
высовывают. Похоже, они и ужинать будут при закрытых дверях.
- Понятно. И какой прогноз?
- Сейчас ещё рано делать выводы, но, судя по всему, у них возникли
серьёзные разногласия. Возможно, я подчёркиваю: возможно - это лишь моё
предположение - дело идёт к расколу. Никакой конкретной информацией мы
не располагаем. Остаётся только ждать.
- Что ж, будем ждать.
Когда Анхела отключила связь, я спросил:
- К тебе все секретарши обращаются по имени?
- Не все, - ответила она. - Это во-первых. А во-вторых, Саманта не
секретарша, она глава моей канцелярии. И, добавлю, моя близкая подруга.
Если тебя это так интересует, то я не поощряю фамильярность среди моих
подчинённых, но, с другой стороны, в неофициальной обстановке стараюсь
обходиться без лишних формальностей. Видать, у тебя на родине всё не
так, и короля там почитают за бога.
- А почему ты решила, что у нас есть король?
- Потому что в тебе, несмотря на твои свинские манеры, чувствуется
аристократический лоск. Особенно это заметно, когда ты перестаёшь
следить за своим поведением.
Я пододвинул стул и сел напротив Анхелы.
- Рик поделился с тобой своими догадками?
- Да. И я уверена, что он не ошибся. У тебя есть титул?
То, что я не ответил сразу, уже было ответом. Я не хотел лгать
Анхеле, но и не мог сказать всей правды. Пока что не мог. Наш разговор
свернул в то опасное русло, когда за одним следовало другое, и я
чувствовал, что уговор, заключённый в своё время между мной и Дженнифер,
в случае с Анхелой не пройдёт. Я должен выкрутиться, не солгавши, и
впредь должен буду выкручиваться, утаивая часть правды, самую важную
часть, от любимого человека... Чёрт, как я устал от притворства!
- Так какой у тебя титул? - настаивала Анхела.
- Принц Уэльский, - после некоторых колебаний ответил я.
Она фыркнула:
- Очень остроумно!
- Это не шутка. - Я даже обиделся: ведь я не солгал, сказал чистую
правду. - Я действительно принц Уэльский, только это не тот Уэльс, что
на Земле. У нас тоже есть Уэльс и есть Новый Уэльс. Я принц и того, и
другого... Между прочим, о каких "тайных вечерях" ты говорила с
Самантой?
Анхела поняла, что я пытаюсь переменить тему разговора, но не стала
возражать.
- Собрания парламентских фракций накануне открытия сессии, -
объяснила она. - После утверждения правительством окончательного
варианта доклада они всеми правдами и неправдами заполучили его текст,
это всегда происходит, и собрались обсудить своё поведение на завтрашнем
заседании - когда нужно аплодировать, когда хранить гробовое молчание, а
когда дружно качать головами в знак неприятия того или иного тезиса. В
общем, обычная ситуация.
- Но, в частности, имеет свои нюансы, - заметил я.
- Что верно, то верно. Кроме всего прочего, Рик, как бы невзначай,
сболтнул кому надо, что у тебя за душой не одна сотня миллиардов. Теперь
многие считают, что наш брак готовился давно.
- А это что-то меняет?
- Нет, но это подлило масла в огонь. Узнав о моём намерении поставить
на голосование поправку к конституции, республиканцы и их союзники по
коалиции из социалистической партии всполошились. Разумеется, они сразу
сообразили, что в случае отрицательного результата я назначу досрочные
выборы, на которых их ожидает крупное поражение. Для лидеров фракции это
не так смертельно, как для рядовых членов. Они-то будут находиться в
самом верху партийного списка и при любом исходе получат места в
парламенте.
- А что это им даст?
- Они сохранят верность принципам. К тому же риск благородное дело.
Чем чёрт не шутит - а вдруг противникам поправки удастся заполучить сто
один мандат.
- Разве это возможно?
- Маловероятно, но всё же не исключено. Одним из преимуществ и в то
же время недостатков пропорциональной избирательной системы является
гарантированное представительство оппозиции в парламенте. Причём, за
счёт отсева карликовых партий, не преодолевших трёхпроцентный барьер,
обычно ей достаётся больше мест, чем она того заслуживает.
- То же самое можно сказать и о правящем блоке.
- Тут ты ошибаешься. Большинство мини-партий у нас крайне правого
толка, ультрароялистские. Их возглавляют честолюбивые представители
влиятельных аристократических семейств, которые таким способом
обеспечивают своё избрание в Сенат. А что касается левых, то они гораздо
более сплочённые и действуют единым фронтом. Я полагаю, что как раз
сейчас лидеры республиканцев пытаются договориться с социалистами о
созыве внеочередных съездов своих партий, которые обязали бы всех
депутатов левой коалиции голосовать против поправки.
- И они обяжут?
- Можно не сомневаться. Внеочередные съезды тем удобны для партийного
руководства, что из-за крайне сжатых сроков делегаты обычно не
избираются, а назначаются. Но я не доставлю им такого удовольствия.
Поправка будет проголосована завтра же.
- В нарушение процедуры?
- Вовсе нет. Регламентом предусмотрена так называемая королевская
привилегия. Я вправе требовать немедленного голосования по внесённому
мной законопроекту, минуя предварительное обсуждение в комитетах и
фракциях и без дебатов на пленарном заседании. Правда, если поправка
будет принята по такой упрощённой процедуре, она вступит в силу лишь
после вердикта Верховного Суда о её непротиворечивости другим статьям
конституции.
- А если поправка не будет принята?
- Это меня не волнует. Вернее, волнует меньше всего. Главное, чтобы
оппозиция не проголосовала дружно "против". Даже если поправка не
наберёт нужного количества голосов, но часть республиканцев будет "за",
это приведёт к внутрипартийному расколу.
- Ага, - сообразил я. - Таким образом, накануне досрочных выборов
левые перегрызутся между собой, и ты получишь парламент фактически без
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг