взгляд.
- Кевин?.. - произнесла она, не веря своим глазам. - Ты... Как ты
сюда попал?
- Я же говорил, что мой любимый вид спорта - прыжки с шестом.
- А сигнализация?
- Мелочи. Мой папа-пират научил меня и не таким штучкам.
Анхела поднялась и подошла ко мне.
- Ты сумасшедший, - сказала она. - Надеюсь, тебя никто не заметил?
- Пришлось убрать пару свидетелей, а так всё в порядке.
Она вздохнула:
- Порой я не пойму, шутишь ты или говоришь серьёзно.
Я нежно обнял её. Анхела прильнула ко мне и склонила голову к моему
плечу. Она была одета в красный шёлковый халат, под которым, судя по
всему, кроме ночной рубашки больше ничего не было.
- Ты догадываешься, что у меня на уме? - спросил я.
- Да. Ты...
- Я похотливый самец.
- Не иронизируй. Я хотела сказать, что ты пришёл вовремя. Я уже
заканчиваю.
Ответ Анхелы сбил меня с толку. Я готовился к упорной борьбе и никак
не ожидал такой быстрой капитуляции... Но капитуляция ли это? Победил ли
я? А может, я побеждён? И вообще, разве любовь - сражение? Могут ли быть
победители и побеждённые в любви? Нет, это такая игра, в которой выигрыш
достаётся обоим, а проигрывают вдвоём.
Я поднял к себе её лицо.
- С чего такая перемена, Анхела?
- Не было никакой перемены, Кевин. С самого начала я хотела того же,
что и ты, только боялась... боялась, что это произойдёт слишком быстро.
- По-твоему, я тороплю события?
- Как и все... - Она осеклась. - Но теперь это не имеет значения.
- Почему?
- Потому что ты уже здесь.
Я попытался поцеловать её, но Анхела увернулась и высвободилась из
моих объятий.
- Погоди. Если мы начнём, то не остановимся. А мне нужно покончить с
докладом. Осталось всего пара страниц. - Она взяла со стола планшетку и
световую ручку. - Пойдём. Сюда могут войти, а я не хочу, чтобы тебя
видели.
Кроме парадной, кабинет Анхелы имел ещё одну дверь, которая, как
оказалось, вела в её личные апартаменты. Мы вошли в небольшую уютную
комнату. Анхела заперла за собой дверь, села на диван и принялась читать
текст, по ходу внося в него поправки. Я пристроился рядом с ней и после
некоторых колебаний обнял её за талию. Она не возражала, но и не
проявила должного энтузиазма.
- Что это за документ? - решил поинтересоваться я.
- Доклад правительства перед Национальным Собранием, - ответила
Анхела, не прекращая делать исправления, в том числе и чисто
грамматические. - Завтра на заседании кабинета мы должны утвердить
окончательный вариант.
- И ты не могла...
- Кевин, пожалуйста, не мешай.
Я вздохнул и от нечего делать принялся мечтать о нашей совместной
жизни, в которой не последнюю роль будут играть фразы типа "Кевин,
пожалуйста, не мешай", "Анхела, солнышко, сейчас не время". Странно, но
это казалось мне чуть ли не венцом семейной идиллии. До чего может дойти
человек!..
Когда Анхела перешла к последней странице, я уже увлечённо читал
вместе с ней. То, о чём говорилось в конце доклада, в определённой
степени касалось и меня.
- Ты всё-таки решила вынести на голосование поправку к конституции? -
наконец спросил я.
- Да, - сказала она и на этот раз отвлеклась от чтения. - Хватит уже
мучить братца. Конечно, было бы неплохо ещё поиздеваться над ним,
попугать его короной, но время для шуток прошло.
- Ты уверена в успехе?
- Да.
- А вот Рик считает иначе.
Анхела пренебрежительно фыркнула:
- Он ничего не смыслит в практической политике, хотя неплохо
разбирается в теории права. Если нельзя провести прямой референдум, это
ещё не значит, что я не могу провести косвенный. В случае, когда
парламент отвергнет поправку, я, как глава правительства, распущу его и
назначу досрочные выборы. Они-то и будут моим референдумом. Все партии
первым пунктом своих предвыборных программ поставят отношение к
предлагаемой поправке, и те, кто выступит против, вряд ли наберут более
семи процентов голосов. С учётом отсева карликовых партий, участвующих в
выборах лишь для того, чтобы себя показать, сторонники поправки получат
в Палате Представителей порядка девяноста процентов мандатов, а этого
вполне достаточно, чтобы она прошла на ура. За Сенат можно не
беспокоиться, он утверждает все законы простым большинством.
- Ловко, - сказал я. - Стало быть, вместо референдума - новые выборы?
- Необязательно. Руководство республиканцев сразу поймёт мою игру и,
возможно, решит пойти на уступки, чтобы не терять мест в парламенте.
Шансов на тот или иной исход дела поровну. Fifty-fifty[13], как говорите
вы... Извини, я опять забыла, что ты не англичанин.
- Ничего страшного, - сказал я. - Но послушай, если всё так просто,
почему ты давно не отменила эту поправку.
Анхела покачала головой:
- Всё не так просто, Кевин. Видимо, Рикардо поведал тебе сказку о
моей бешеной популярности в народе?
- Ну да.
- Он преувеличивает. Даже в самые лучшие времена мой рейтинг доверия
не превышал семидесяти процентов, а около трети граждан считали, что я
должна исполнять лишь функции номинального главы государства,
предоставив парламентскому большинству формировать правительство по
своему усмотрению. А четыре года назад на выборах вообще победили левые
- конечно, не без содействия Рикардо, который решил устроить мне
"отпуск", и тем не менее они получили условное большинство. Хотя их
кабинет продержался недолго и вскоре подал в отставку, сам факт, что они
получили мандат на формирование правительства, свидетельствует не в
пользу моей популярности. Только в последнее время, когда возникла
реальная угроза того, что Рикардо станет королём, чаша весов
окончательно склонилась в мою сторону.
- А как насчёт тернового венца?
Анхела пристально вгляделась мне в глаза.
- Он не обязательно должен быть терновым. Всё зависит от
обстоятельств... - Она бегло просмотрела концовку доклада. - Ладно.
Дальше идут общие фразы о дружбе, любви и согласии. Это можно оставить
без изменений. Подожди здесь минутку, Кевин. Я отдам текст спичрайтеру,
чтобы к утру был готов окончательный вариант.
Мне пришлось ждать гораздо больше минутки - этак минут десять. Когда
Анхела вернулась, я увидел в её глазах слёзы.
- Что с тобой? - спросил я, взяв её за руки. - Что случилось?
- Да так, ничего... Просто я вспомнила время, когда была молоденькой
девушкой. Я мечтала о счастливой и дружной семье, о любящем, заботливом
муже, о детях... Сейчас я чувствую, как эти мечты возвращаются.
- У нас всё будет хорошо, любимая, - сказал я, привлекая её к себе. -
Твои мечты сбудутся. Обещаю тебе.
Целуя Анхелу, я почти рефлекторно привёл в действие несложное
заклятие, которое составил и откомпилировал сразу после разговора с
профессором Альбой. Руки у меня были заняты, поэтому пальцами я не
щёлкал...
14. ЭРИК
После разговора с отцом и Амадисом я прилёг вздремнуть, рассчитывая
лишь на пару часов, но проспал добрых шесть, что не входило в мои планы.
Зато проснувшись я почувствовал себя бодрым и отдохнувшим, а состояние
глубокой подавленности сменилось вполне терпимой угнетённостью. Кошмар
последних дней постепенно отступал под натиском присущего мне оптимизма
и жизнелюбия. Хотя по-прежнему я видел будущее отнюдь не в розовых тонах
- но уже и не в чёрных.
Времени отлёживаться не было. Мои наручные часы (подарок тёти Бренды)
показывали, что в Авалоне перевалило за полдень. Я встал, кое-как привёл
себя в порядок, сменил помятую одежду на новую, затем прошёл в свой
кабинет и первым делом связался с Морисом - у него было специально
настроенное на меня зеркальце, которым мог воспользоваться и простой
смертный.
- Привет, Морис, - сказал я, когда его изображение появилось в моём
зеркале. - Как у тебя дела?
- Да никак, - ответил он. - Всё спокойно, без изменений.
- Кто-нибудь появлялся?
- Только Дионис, всего на минутку. Он искал тебя, но я сказал, что ты
в Солнечном Граде, и он убрался... Гм... Выразил соболезнование по
поводу кончины моего мира.
- Понятно. Надеюсь, ты изобразил скорбную мину?
- Необходимости изображать не было, она сама изобразилась. Как
подумаю о миллиардах людей, мужчин и женщин, взрослых и детей; у каждого
были свои мечты, надежды, планы на будущее... И всё это в одночасье
рухнуло, превратилось в ничто, развеялось по ветру радиоактивным пеплом.
Теперь спокойствие самого вшивого из ваших колдунов стоит по меньшей
мере шести сотен жизней простых смертных... будьте вы прокляты!.. -
Морис умолк и потёр лоб. - Кажется, я повторяюсь.
- Повторяйся почаще, - сказал я, и это было искренне. - Не позволяй
мне забыть о том, что произошло.
- Ты и так не забудешь, я в этом уверен. Кстати, что говорят в твоём
Доме о смерти Ладислава?
- Как и везде, всякое. Мой дядя Амадис, между прочим, здорово напугал
меня.
- Чем же?
- Он предположил (не знаю, насколько серьёзно), что Ладислав совершил
на Земле Юрия Великого какое-то чудовищное преступление и решил замести
следы, развязав мировую войну. А сам погиб по неосторожности.
Морис присвистнул:
- Ого!
- Вот именно. Я тоже так подумал.
- Чёрт побери! Он в двух шагах от правды! Стоит ему копнуть чуть
глубже...
- Не беспокойся. Амадис копать не будет. И никто не будет. У нас есть
неписаное правило, согласно которому мёртвых не судят. Даже если кому-то
ещё взбредёт в голову нечто подобное, дальше догадок он не пойдёт и не
станет доискиваться правды ради самой правды - благо в последнее время
никто из колдунов не пропадал без вести. Так что любое расследование в
этом направлении будет воспринято в Даж-Доме как смертельное
оскорбление.
- У вас на каждом шагу сталкиваешься с условностями и предрассудками,
- не удержался от замечания Морис.
- Точно, - не стал отрицать я. - Однако признай, что эта условность
нам на руку.
- Согласен, - кивнул Морис. - Какие у тебя планы?
- Ненадолго отлучусь, - ответил я. - Похоже, наши поиски зашли в
тупик. Я обращусь за помощью к Диане.
Морис опять встревожился:
- А может, не надо? Может, мы ещё попытаемся... то есть, ты
попытаешься. Знаешь, это очень опасно...
- Знаю. Я не собираюсь открывать Диане все наши карты... гм, открою
только часть карт. Уверяю тебя, она ничего не заподозрит. Всё будет
выглядеть совершенно невинно.
Я изложил ему свой план, и после некоторых колебаний он согласился.
На этом мы попрощались.
Закончив разговор, я спрятал зеркальце в карман, выдвинул ящик стола
и достал оттуда запечатанный конверт. Без имени, без адреса, без какой-
либо другой надписи, вроде: "Вскрыть в случае моей смерти или
исчезновения". Его и так вскроют, с надписью или без неё, если со мной
что-нибудь случится. Вот только кто вскроет?..
Вздохнув, я взял ручку и написал:
"Строго секретно!
Лично в руки моему отцу, королю.
Эрик, сын Брендона".
Очень драматично!
Тьфу!..
Да ну его к чёрту!
Я скомкал письмо, положил его в пепельницу и поджёг. Глядя на
пожирающее бумагу пламя, я с тоской думал о том, что по-настоящему
никому не доверяю - даже отцу, даже маме...
Когда письмо догорело, я в лучших традициях шпионских романов отнёс
пепельницу в туалет, высыпал её содержимое в унитаз и спустил воду.
"...А мне костёр не страшен,
и пусть со мной умрёт
моя святая тайна..."
Умирать я не собирался, я хотел жить. Но даже бессмертные колдуны в
конечном итоге смертны, притом внезапно смертны, что лишний раз
подтвердил случай с Ладиславом. Я вовсе не альтруист; подобно
большинству людей, я прежде всего думаю о себе, а уже потом - обо всех
остальных. Я уничтожил письмо, написанное лишь неделю назад, из чисто
эгоистических соображений. Если мне суждено в скором времени принять
смерть, то я хотел умереть спокойно, не мучаясь в последние мгновения
жизни мыслью о том, что, возможно, вслед за мной (и по моей вине!) в
могилу отправятся сотни миллиардов мыслящих существ. Мой умеренный
эгоизм был далёк от концепции "после меня - хоть потоп".
Разделавшись с письмом, я пошёл к маме. К счастью, она была занята и
без лишних разговоров переправила меня в Авалон, отложив на потом все
расспросы о моих дальнейших планах в свете последних событий - гибели
Ладислава и примирения с Володарем. Хоть это хорошо. Сейчас я не был
расположен к откровенности, а скрытничать и уклоняться от прямых ответов
мне тоже не улыбалось. Мама остро чувствовала малейшую фальшь, и моя
неискренность её бы очень огорчила...
*
В Авалоне меня встретил Колин. Вернее сказать, принял, а ещё точнее -
поймал, когда я, после маминого прицельного броска, перелетел через
бесконечность. Не скажу, что мне нравилось выступать в роли
волейбольного мяча, но выбирать не приходилось. Как и любой другой
обыкновенный колдун, я не мог своим ходом попасть из Экватора в
Срединные миры - а только с помощью адепта Источника. Метод "бросить-и-
поймать" наиболее часто использовался адептами для транспортировки
всякой-всячины - от неодушевлённых предметов, вроде книг или оружия, до
отдельных людей и даже целых делегаций. Этот способ выгодно отличался от
прочих быстротой и удобством; к тому же, несмотря на кажущуюся
рискованность, он был вполне надёжен, и за тридцать лет, прошедших с
момента его открытия, не было зарегистрировано ни одного сколько-нибудь
серьёзного происшествия. Тем не менее, когда речь идёт о людях, нелишне
подстраховаться и даже перестраховаться. Поэтому в таких случаях адепты
предпочитают иметь дело со своими обычными напарниками. У моей мамы это
Колин, у отца - тётя Бренда.
Когда я "приземлился", Колин задержал мою руку в своей, чтобы крепко
пожать её, затем похлопал меня по плечу.
- Добро пожаловать, Эрик, - сердечно произнёс он. - Давненько ты у
нас не был. Теперь решил наверстать упущенное?
- В каком смысле? - не понял я.
- Ведь до свадьбы ещё две недели, - объяснил Колин.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг