Возразить:
- Для этого нужны хорошие врачи. Или всю лабораторию нужно
перебазировать в клинику. Хотя в принципе ты прав. (То есть я прав, не
будем мелочны.) Если физиологию переделывать заново, то нужно тысячу
лабораторий. Однако эксперимент бросать нельзя. Может быть, во мне говорит
физиолог, во в клинике всего не сделаешь.
- Почему? Я беседовал с врачами в клиническом городке, когда к вам
ходил. Энтузиастов много. От нас они получат точную инструментальную
диагностику состоянии, а мы - материал для моделей.
- Иван Петрович не даст тебе этим заниматься. Он любитель "чистой"
физиологии.
- А может быть, нам создадут новый отдел в институте кибернетики? Их
интересует выход в практику, и мы его дадим.
- Что, что? С институте кибернетики?! Что же, ты уже говорил с Борисом
Никитичем? Выходит, я напрасно пытался тебя облагодетельствовать? Ты уже
сам устроился?
(Предал. Продал. Спокойно. Такова жизнь.)
- Нет, без вас я не говорил. Но разведку провел. Клюет. Вы на меня не
обижайтесь, пожалуйста, Иван Николаевич. Я совсем не собирался вас бросать
или предавать, но после того, как Вадим поговорил с директором, мне стало
нехорошо. Дело бросать не хочу. А ваше состояние, помните, какое было?
Теперь, когда вы поправились ("Поправился!"), мы должны все это решить
совместно.
(Немного полегче. Он прав: нельзя бросать дело из-за одного человека,
даже если это учитель. Да полно, учитель ли ты? И не нужно обижаться.) Но
он уже уходит. Грустно.
- Чего же решать? Идея правильная. Но тогда нужно добиваться, чтобы всю
лабораторию передали в институт кибернетики. Академия же одна. Возьмет ли
только Борис Никитич?.. Пожалуй, возьмет... А с помещением как? В
клиническом городке тесно. Хотя там строят что-то. Ты не узнавал?
- Узнавал. (Все уже разведал!) Там будет городское отделение для
реанимации. Но помещение там маловато. Однако институт кибернетики может
сделать пристройку, эти недолго.
- Реанимация - это хорошо. В клинику поступают больные с тяжелыми,
острыми расстройствами, с шоком, кровотечениями, инфарктом - многих можно
спасти. И наш саркофаг можно использовать для лечения. Нет, идея хороша.
Ты говорил с кем-нибудь?
- С Вадимом. И еще с анестезиологами из больницы и с кафедры.
- А мне не сказали ни слова. Ученики...
- Неужели вы думаете, что мы бы тайно сделали? Ждали, пока немного
окрепнете.
- Чтобы потом, значит, трахнуть? "Ты, товарищ заведующий, оставайся, а
мы будем создавать новый отдел".
- Ну зачем вы себя так настраиваете? Мы бы пришли и сказали: "Иван
Николаевич, мы предлагаем вам перебазироваться со всей лабораторией в
институт кибернетики. Вот такие-то и такие-то причины. Дело требует - раз.
Начальство притесняет - два".
- Ну хорошо, хорошо, верю. (Действительно верю, хотя на душе и
неприятно еще.) Пойдем к Борису Никитичу. Работа наша в самом деле ближе к
технике и математике, чем к чистой физиологии. Если он согласится,
конечно.
(Мой блестящий план, выходит, никому не пригодится. Хорошо, что я о нем
не успел сказать, а то был бы в смешном положении. Хуже всего быть
смешным.)
Но я, Юра, сейчас не могу переезжать. Хлопоты эти мне не пережить.
Кроме того, затормозится выполнение планов. Так что вы уже после моей
смерти переедете. Или когда я буду в анабиозе.
(После смерти. После смерти.)
Кстати, как ты решаешь эту проблему? Саркофаг потребует постоянного
обслуживания и совершенствования. С этим делом будет много возни.
- Я знаю. Все сделаю. Эта работа будет очень выигрышна для нашего
отдела. (Все рассчитал и так откровенно говорит.) Для этого нам создадут
условия, если все подать как следует. ("Подать". Меня - "подать"!)
Морщусь.
- Иван Николаевич, вас шокируют такие рассуждения? Да? Вы думаете, мы
вас мало ценим?
Молчу. Не хватало еще заплакать. Сантименты.
- Так вы ошибаетесь. Мы вас очень любим. И не забываем, что вы сделали
для нас. И ваши идеи присваивать не собираемся. А то, что я изложил, - это
же вам принадлежит. (Льстит. Все равно, что "подать".)
Промолчим. Вот он продолжает:
- Но во всем нужна организация. Помните, мы с вами обсуждали принцип:
"Благородные цели могут достигаться только благородными средствами"?
Поэтому мы не будем лгать, изворачиваться, подхалимничать. Но мы не
собираемся вести себя глупо. (Это значит - откровенно?) Курс будет прямой,
но с маленькими зигзагами, с маленькой политикой. Не поступаясь
принципами. Допуская только молчание. Мы покажем работу.
Мне не по себе. Я скажу ему это.
- Юра, мне страшно от того, что я услышал сейчас. Такой рационализм,
такая продуманность, граничащая, прости, с цинизмом. Может быть, мне
кажется? Я еще не освободился от сентиментальности. "Выгодно" одно,
другое. "Подать". Скажи мне, что за всем этим? Каковы стимулы?
- Стимулы самые благородные, даже сентиментальные. "Служение людям" -
это не устаревает. Будем строго следить, чтобы честолюбие нас не
захлестнуло. Но делать дела мы будем разумно. Без громких фраз. Расчет,
кибернетика. Мы будем использовать имеющиеся возможности, пока не создадим
другие.
Не знаю. Не знаю, что думать. Ясно, что у них будет "позитивная
программа": как организовать экономику, воспитание, человеческие
отношения. Как рассчитать счастье и несчастье. Как построить коммунизм.
- Ты изменился за последние полгода, Юра.
- Я много думал после разговоров с вами. Вы знаете, я теперь за правило
взял: каждое утро час думать. Просто думать о каком-нибудь важном предмете
- о кибернетике, психологии, философии. Немножко записываю. Получается
очень интересно: сначала ничего не ясно, потом предмет как бы уступает и
медленно проясняется.
- Ну, ладно. Пойдем в операционную, посмотрим, что там. Потом мне нужно
домой. Задал ты мне задачу. Все у меня сразу заболело.
Как все сложно в этом мире, угловато. Была жизнь, была лаборатория,
работа, были помощники. Теперь все зашаталось.
Была еще любимая. Нет, там не было прочности. "А я думал, что ты -
Джиоконда, которую могут украсть"... Маяковский. Сегодня ее увижу. Домой.
Успеть отдохнуть.
Идем коридорами молча. Почти все уже разошлись. Рабочий день кончился.
Нет, в вашем отсеке жизнь бьет ключом.
Ого, какие перемены! Собака лежит на боку, уже без трубки. Дышит сама.
Перехватил вопрошающий взгляд Вадима к Юре. Да, вот вы какие!
Подхожу к столу.
- В сознании?
- Да, вполне. Дружок! Дружок!
Открыл глаза, взгляд страдальческий: "Что вам еще нужно?" Усталый взмах
хвоста: "Оставьте..."
- Дайте фонендоскоп.
Послушал над сердцем, там, где выстрижена шерсть. Тоны ясные.
- Покажите таблицу и графики.
Все хорошо. Артериальное, венозное давление, пульс, дыхание. В крови,
однако, избыток недоокисленных продуктов. Насыщение венозной крови
кислородом пониженное. Общий обмен тоже понижен. Видимо, есть некоторая
эндокринная недостаточность. Гормоны еще не определены. Мочи маловато, но
анализ ее хороший.
- Теперь нужен уход и контроль. Баланс газов, воды, солей,
кислотно-щелочного равновесия. Записывать давление, периодические анализы
выдыхаемого воздуха, электрокардиограмму делать. Собаке нужны наркотики,
чтобы она не вырвала вам все датчики. Однако не слишком много, иначе
дыхание ослабнет. Вадим, вам придется сидеть всю ночь. Оставьте себе
биохимика, техника, чтобы записывал, ну еще лаборантов для помощи. Все
нужно регистрировать по часам. Вечером мне позвоните.
Поглядел на всех: устали. Первая радость от успеха уже прошла. Теперь
реакция. Хочется сказать теплые слова, но не умею. Все боюсь, что
покажется казенно, что высмеют.
- Что же, ребята, потрудились вы хорошо. Опыт был чрезвычайно сложным,
и все прошло гладко. Даже на диво гладко. Отличная работа. Теперь,
наверное, могут идти домой, а, Юра?
- Пусть каждый закончит свою документацию, иначе до завтра позабудут. А
потом, конечно, домой.
- В ресторан бы надо после такого дела! В "Поплавок" на реку!
Это Толя. Говорят, выпить любит. Но вообще стоит отметить.
- Это мысль хорошая, я вам советую. Жаль, что мне нельзя с вами.
Я бы и так не пошел. Скучно мне в ресторане.
- Ну, будьте здоровы! Игорь, вы отпустили помощников из других отделов?
Спасибо им сказали?
- Да, да. Все сделал. От лица службы.
- Так вы позвоните, Вадим. Пока!
На Юру не посмотрел. Не хочу.
Иду в кабинет.
Я еще заведующий этой лабораторией, во они уже не мои. Похоже, что мне
в самом деле пора умирать. "Мавр сделал свое дело..."
Брось! Не строй из себя обиженную барышню. Жизнь идет своим нормальным
путем. Все они тебя будут жалеть, поплачут. И ты должен радоваться, что
есть такой Юра, способный взять лабораторию в крепкие руки и вести ее в
правильном направлении. И хорошо, что он будет лучше тебя руководить
делом.
Нет, мне не верится. Я - умнее, я - шире. Идеи, которые он высказал, -
от меня.
Неправда. Они носятся в воздухе. И Юра помогал тебе их придумывать.
Притом он понимает их конкретно, как инженер и математик, а не так
расплывчато, как ты.
Не спорь. Иди домой.
Вечереет. Длинные черные тени. Последние тени перед закатом.
Сижу на балконе в кресле. Жду Любу.
Обедал, спал. Приятная вялость после отдыха.
Просто смотрю на улицу почти без мыслей. Жизнь идет своим чередом. И
без меня - тоже. Если только не бомба.
Опыт прошел хорошо. Приятно. И в то же время как-то грустно. Ищу -
почему бы. Это значит, что скоро должен собираться. Странно как. Если бы
опыт не удался, можно было бы отказаться. "Зачем анабиоз - нельзя
проснуться". Так можно маскировать свою трусость. "Поживу несколько лишних
месяцев". Теперь - нельзя. Шансы на "проснуться" прибавились. Раз первый
опыт такой, даже без камеры высокого давления, то можно добиться.
Почему ты не радуешься! Надежда на долгую жизнь!
Зачем она мне? Тем более когда-то потом, не сейчас.
Предположим, проснусь. Что буду делать?
Брось! Будем смотреть, путешествовать. Любопытно. Ты же ученый!
Выступать на вечерах с воспоминаниями: "Была великая война. Я служил
доктором в медсанбате..."
Люба сейчас придет. Кажется, лучше бы не приходила. Остаться одному,
одному уйти. Начнет тормошить: "Живи, живи"!
Зачем я ей? Что может быть более нелепого - больной любовник? Только
несколько раз было после начала болезни. И то - плохо. Сейчас чувствую -
все. Стыдно. Несостоятельность. И у нее есть муж. Раньше было мучительно
представлять их вместе. Теперь кажется - все равно. Есть, так есть. (Вот
что значит подавлены гормоны. Физиология.)
Предлагала: "Давай брошу все, перейду к тебе. Буду до конца". Может,
лицемерила? Звала, что не соглашусь. Ни за что.
Брось! Сам дерьмо и других считаешь такими же. Трус и эгоист.
Прости меня, Любушка! Пожалуй, ты бы сделала.
Неужели могла бы? Но как же ей было бы потом? Как с детьми? Нет, так
нельзя делать. Мать не должна так делать. И я бы сам перестал ее уважать.
Да и не сделала бы она. Не может быть.
Когда ее нет, растет отчужденность. "У тебя есть дети, семья. У меня -
одна работа и еще помощники. Юра, Вадим, Игорь, Поля".
Помощники.
Очень важно сознавать, что ты нужен кому-то. Необходим. Вот почему мне
грустно. Они выросли. Я, кажется, уже не нужен. У Юры ясная программа
деятельности. Есть авторитет у подчиненных. Называют его на "ты", но все
слушаются, никто не спорит.
Нужно собираться в дальний путь.
У меня нет зависти. Я по-честному рад, если он пойдет дальше и быстрее.
Только хочется немножко теплоты. "Вы - наш учитель"... В самом деле - я
все-таки вложил в них часть своей души. Водил за ручку по дебрям науки,
путь показывал. Диссертации исправлял. Учил экспериментам. Вадим пришел
прямо из университета, ничего не умел...
"Подайте Христа ради..."
Замнем. Довольно слез.
Что-то она не идет долго. Опять что-нибудь задержало. Побудет час и
заявит"бежать". Как я ей скажу о своем решении? Или опять по слабости
отложу? Нет, больше нельзя. Тем более после удачного опыта.
Бедная - какое это будет бремя!
А ребята, по-моему, не верят, что я решусь.
Да ты и сам не веришь.
Нет - решусь. Палата: синий ночник над дверью. Тревожная,
подозрительная тишина. Горячая подушка. Задыхаюсь. В голове глухой,
непрерывный шум: у-у-у, у-у-у... "Приди, смерть, я больше не хочу
ничего..."
Чу! Ее каблучки стучат по асфальту. Она. Она!
Бежит, как девочка, стройная, тоненькая. Размахивает сумочкой. Смешная,
милая походка. Немного подпрыгивает, голова закинута. Это она прибавляет
себе значительности и роста. Решительный, серьезный доктор.
Вот увидел, и вся отчужденность сразу растаяла, как дым. Ты так нужна
мне, моя милая, так нужна! Юра уже уходит, Вадим, небось, тоже. Не могу я
оставаться совсем один, поймите! Постой, есть еще Леня. Но он такой
колючий, а хочется немножко нежности. Только ты...
Побегу встречать. Да, цветы нужно поставить на стол. Любит, Самые
ранние гладиолусы.
Каблуки по ступенькам. Сердце тоже стучит. Двери уже открыл. Жду.
- Здравствуй, милый! Дай я тебя поцелую.
Руки на плечи. Целует необычно долго. (Неужели я не смогу?..) Запах
волос.
Обнимаю крепко. Платье тонкое. Чувствую всю, всю ее. Мою милую.
Желанную. Да! Да! Да! О, как неожиданно хорошо...
Пьем кофе. Люба сама накрывала. Ей нравится хозяйничать у меня. "Это
мой дом". Верно. Никто не бывал раньше. Крепкие, красивые ноги, еще не
успевшие загореть. Приятная легкость, и голова немножко кружится.
Удовлетворение. О, это извечное чувство мужчины! А раньше не понимал:
"Фрейд врет!" Нет, это - сильно. Меньше, чем у Фрейда, но достаточно.
Измерить. Все нужно измерить. Зачем? Важный фактор поведения человека.
- Ну рассказывай, как прошел опыт.
Рассказал ей вкратце. Внимательно слушала, не перебивала. (Нужно
все-таки было попробовать тот, второй режим, с перерывами. В другой раз.)
Закончил. Помедлила.
- Не думаю, чтобы можно было применить эту штуку в клинике, по крайней
мере в хирургии. Если поступает больной с шоком, то у него есть раны, и
нельзя лишать кровь способности свертываться, чтобы приключить АИК.
- Вот уж это ты брось! Если бы хорошо отработать параллельное
кровообращение, то можно лечить всех больных, у которых сердечная
слабость. А разве таких мало? Когда с этим соединим камеру, почку и
длительный наркоз, то это вообще будет революция в реанимации. Тоже мне,
доктор, не понимаешь такой важной вещи!
(Ограниченность. Досадно.)
- Этого же еще нет. Хотя, конечно, гипоксия - главная причина смерти.
Только очень уж сложно. Ты говоришь - участвовали двадцать человек?
Значит, нужно такую бригаду держать? Да наш горздрав задавится - не даст.
Представляешь: для круглосуточного дежурства сто человек!
- Что ты думаешь, так всегда и будет? Все упростится. Во-первых, будут
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг