скорбящей девушки, склоненной над текстом принимаемого закона, о котором
депутатам нужно было высказать свое мнение.
- Как тебя зовут, красавица? - спросил я на старинном диалекте Паскаля.
Девушка посмотрела мне в глаза, в ее взоре светились все четыре
арифметических действия и даже квадратные корни, возведенные в степень.
- Родители дали мне мужское имя Консенсус, - скорбно сказала девушка,
отвечая мне не на Паскале, а на еще более древнем Фортране. - Но мне ни
разу не удалось услышать, как меня называют по имени...
Еще чего захотела! - хотел воскликнуть я. Когда это в кнессете бывали
случаи консенсуса? Ведь даже закон об изменении названия города Вашингтон
на Бейт-Исраэль был принят с преимуществом в два голоса, а ведь не было ни
одного выступления против!
- Дорогая м-м... Консенсус, - сказал я, - скоро начнется голосование по
проекту закона об аннексии Южной Атлантики...
- Да-да, - кивнула девушка, - через десять секунд спикер даст отмашку...
- Так вот, мы с депутатом Корешем пьем напитки в буфете и не хотели бы
прерывать это занятие, куда более полезное, чем просиживание штанов в зале.
- Я понимаю, - сказала девушка. По-моему, она тоже с удовольствием
присоединилась бы к нам, но вряд ли это было бы полезно для ее
виртуального здоровья, наверняка не приспособленного для принятия совсем
не виртуальной кока-колы.
- Так вот, - продолжал я, сверля девушку взглядом, чтобы мои слова глубже
запали в ее счетное устройство, - я хочу, чтобы при подсчете голосов голос
депутата Кореша был присоединен к голосам депутатов от Ликуда, за что бы
они ни проголосовали. Я понятно изложил?
- Понятно-то понятно, - протянула девушка, - но только боюсь, что не смогу
выполнить ваше совершенно справедливое желание.
- Это еще почему? - довольно грубо сказал я. Новое дело - какая-то
компьютерная программа собирается перечить мне, Ионе Шекету! Или она
воображает, что, если явилась мне в образе печальной девицы, то я не сумею
найти на нее управу?
- Да потому, видите ли, - тихо сказала Консенсус, - что, пока вы объясняли
мне задачу, депутаты успели проголосовать, и, как это уже было семь тысяч
девятьсот двенадцать раз в истории кнессета, голоса распределились
поровну. Не подсчитан голос только депутата Кореша, и я не могу, как вы
сами понимаете, приписать его ни в левую, ни в правую сторону, потому что
проблема равенства не решается в рамках реверсивной...
Будто я сам не знал! Да, промашку я совершил, жаль, депутат будет
недоволен, но что поделаешь...
Я сильно дернул себя за волосы, приподнял над зеленым виртуальным полем и
притянул к столу в буфете, за которым депутат Кореш уныло допивал колу и
глядел на циферблат, все еще висевший под потолком.
- Послушайте, - сказал я, снимая с уха чип, - голосование уже состоялось,
ждут только вашего голоса. Счет равный. И вам решать. Что скажете?
- Как? - заполошился депутат Кореш. - Лично я должен решать, аннексировать
нам Южную Атлантику или нет?
- Вы, - с долей злорадства сказал я. - Именно вы и никто другой. Ибо если
не вы, то кто же, и если не сейчас, то когда же?
- Да на что нам сдалась эта Атлантика? - застонал депутат Кореш. - Вода,
вода, и ничего, кроме воды!
- Так проголосуйте против, - я пожал плечами.
- Но тогда Южную Атлантику аннексирует Аргентинский халифат и построит там
военные острова!
- Так проголосуйте за, - посоветовал я.
- Но зачем нам эта лишняя головная боль?
- Проголосуйте против, - буркнул я. - Только скорее, пока до депутатов в
зале еще не дошло, что именно вы саботируете принятие важного решения.
- Сейчас-сейчас, - пробормотал депутат и вытащил из кармана монетку.
Монетка была серого цвета - наверняка фальшивый юпитерианский бузак. Кореш
подбросил монетку на ладони, пробормотал "решка" и сказал:
- Голосую за.
Я нацепил на ухо чип и сказал девушке по имени Консенсус, смотревшей на
меня взглядом, в котором светились интегралы и даже два дифференциальных
уравнения:
- Депутат Кореш голосует за.
Я не стал добавлять, что Кореш проголосовал бы "за" в любом случае, ибо
еще ни разу фальшивый юпитерианский бузак не падал "орлом" вверх.
Теперь вы знаете, как получилось, что Южная Атлантика была аннексирована
Соединенными Штатами Израиля, из-за чего Аргентинский халифат объявил нам
джихад и начал возводить на мысе Горн пусковые шахты для машин времени,
собираясь отправить террористов-смертников в прошлый век, чтобы уничтожить
сионистское образование до того, как оно возникло.
А поскольку в этом была доля моей вины, то и распутывать этот узел
пришлось мне самому.
ТРЕХМИНУТНАЯ РЕЧЬ
Иногда мне надоедает путешествовать. Я понимаю, как странно звучит
подобное признание из уст самого непоседливого землянина всех времен, но
факт остается фактом - иногда так хочется, вернувшись на Землю, понежиться
на берегу Средиземного моря и потолковать о политике не с какими-нибудь
жукоголовыми обитателями Сигмы Ориона, а с нормальными израильтянами,
твердо знающими, чем левый Амнон Бук отличается от крайне правого Иосифа
Фрумкина.
Осуществить свою мечту мне однажды все-таки удалось - после того, как я
помог обитателям планеты Ирикап справиться с нашествием космических
тараканов. Когда-нибудь я расскажу об этой истории подробнее, а сейчас
лишь упомяну, что обрадованные ирикапские аборигены сообщили о моем
подвиге моему же начальству, и оно (даже у начальников случаются проблески
разума!) позволило мне отправиться в краткосрочный отпуск. Куда? Кто-то,
возможно, полетел бы на Вирму - там замечательные, не облагаемые налогом,
солярии. Кто-то, возможно, решил бы пострелять межзвездных лебедей в
системе Пунакордислокарии. А я понял, что, если не полежу на
средиземноморском пляже, то следующие полвека будут для меня не в радость.
Так я оказался на Земле. Более того - в крупнейшем земном мегаполисе
Тель-Авиве. И еще точнее: на пляже перед отелем "Великий Израиль", где
руководство компании заказало для меня номер "люкс", вспомнив неожиданно о
моих немерянных заслугах перед отечеством. Честно говоря, я бы сам хотел
услышать, в чем эти заслуги состояли, но никто не удосужился меня с этим
списком ознакомить.
Именно на пляже в Тель-Авиве и произошла со мной одна из самых странных
историй в моей жизни - вот уж действительно, никогда не знаешь, где тебя
ожидают приключения.
Итак, лежу я на песке, завезенном с Марса еще в начале XXI века, и ни о
чем не думаю. О чем мне было думать, если моя любимая жена Далия все еще
ждала меня в межзвездном разведчике где-то между орбитами Марса и Юпитера
и воображала, что я в конце концов вернусь к ней и заключу ее в свои
мужественные объятия?
Неожиданно чья-то тень загородила от меня солнце и чей-то низкий голос
сказал:
- Неужели я вижу самого Иону Шекета, великого путешественника?
Я приоткрыл один глаз и увидел склонившегося надо мной мужчину лет сорока,
выбритого по современной моде: правый ус был вдвое длиннее левого, а
борода пострижена на манер древних ассирийцев, которые, по-моему, понятия
не имели о том, что бороду можно время от времени подравнивать.
Разговаривать с незнакомыми людьми мне не хотелось, и я сказал:
- Нет, я не Шекет, я другой...
- ...Еще неведомый изгнанник, - закончил незнакомец цитатой из классика и
продолжал, будто не видел на моем лице гримасы недовольства:
- Мое имя Арик Буре, я личный охранник депутата кнессета Нисима Перлова, и
это просто счастье, что я вас встретил.
- Счастье для Перлова или для вас? - осведомился я.
- Для вас, дорогой Шекет! - воскликнул телохранитель. - Для вас, потому
что вы сможете пережить приключение, о котором впоследствии напишете в
своих мемурах.
Услышав о приключении, я сел - это получилось независимо от моей воли,
уверяю вас, я вовсе не собирался потакать чьим-то желаниям. Но мой
организм просто не в состоянии спокойно реагировать на слово "приключение".
- Что случилось? - спросил я, точнее - мой неожиданно взбунтовавшийся
организм.
- Депутат Перлов, - продолжал охранник, - три дня назад вышел на трибуну
кнессета, чтобы произнести речь в защиту аргентинских территорий.
- Разве там есть что защищать? - удивленно спросил я, поскольку, по моим
сведениям, Аргентина уже несколько лет представляла собой радиоактивную
пустыню после того, как над ее территорией устроили воздушное сражение
армады Перу и Чили, выяснявшие отношения по поводу территориальной
принадлежности островов Зеленого Мыса, которые, как всем было известно,
давным-давно перешли под протекторат Соединенных Штатов Израиля.
- А как же! - воскликнул охранник. - В Аргентине жили семнадцать миллионов
израильтян, они были самыми богатыми людьми в этой стране, а теперь
вынуждены жить в палатках и питаться продуктами, которые доставляются из
Иерусалима стратопланами "Эль-Аль"! Разве это нормально?
- Ненормально, - твердо сказал я, имея в виду, что негоже такому большому
числу граждан Израиля отправляться в поисках лучшей жизни на другой конец
земного шара (если, конечно, отвлечься от того, что у земного шара по
определению не может быть другого конца).
- Вот видите, вы согласны с депутатом Перловым! - воскликнул охранник,
имея в виду, по-моему, совершенно другую мысль. - Значит, вы непременно
должны помочь!
- В чем? - вздохнул я, поняв уже, что мне так и не дадут полежать на
солнце, не думая ни о политике, ни о женщинах, ни даже о будущих
приключениях.
- Видите ли, - принялся объяснять охранник, - депутат Перлов, как обычно,
забрался в кокон времени.
- В кокон времени? - переспросил я.
- Ну... Вы же знаете, дорогой Шекет, как принимают законы в нашем
кнессете. Каждый депутат имеет право на речь с регламентом в три минуты.
Но что можно сказать за такое короткое время? Только поздороваться и
попрощаться. А обругать политического противника? А воздать должное родной
партии? А напомнить премьеру, кому конкретно он обязан своим избранием? А
выступить против законопроекта, поданного депутатами от оппозиции? Я уж не
говорю, что и по теме дискуссии нужно сказать хотя бы два слова! Поэтому
вот уже лет двадцать (не понимаю, дорогой Шекет, неужели вы об этом не
слышали?) депутаты пользуются коконами времени. Кокон прессует время в
десятки раз - депутат произносит двухчасовой спич, а кокон прессует все
это в необходимые три минуты.
- Разумно, - одобрил я.
- Да, но у всякого плюса есть свой минус. Кокон испортился! Возможно,
отказал генератор, не знаю. Все поменялось: для депутата проходят три
минуты, а в зале кнессета это длится трое суток! Депутат только-только
успел обругать своего оппонента, он еще даже не приступил к хвалебному
слову в адрес премьера... Если так будет продолжаться, речь свою он
закончит только осенью! Депутаты умрут от голода, ведь кокон времени
изолирует зал заседаний от внешнего мира.
- Так отключите этот кокон, вот и все! - подал я совершенно очевидный
совет.
- Это невозможно! Раньше случались попытки отключить кокон, чтобы не дать
депутату закончить речь, и потому еще год назад кнессет принял закон,
запрещающий отключение. Это во-первых. А во-вторых, коконы времени вообще
перевели на автономное питание, чтобы ни у кого не возникло соблазна
нарушить новый закон. Вот и получается...
- Понятно, - перебил я. - А если оставить все как есть? Пусть себе сидят
до осени и слушают речь депутата Перлова.
- Я же сказал - люди голодают, они просто...
- Да, понял. А что говорят специалисты по хронодинамике?
- Они пишут уравнения и утверждают, что к будущему году непременно найдут
решение проблемы, и тогда следующий состав кнессета сможет заседать
спокойно. Следующий состав! Вы понимаете, чем это грозит политической
системе Израиля?
- А уж как будут себя чувствовать родственники погибших от голода
депутатов... - задумчиво произнес я.
В мозгу уже начала оформляться неясная идея. Пожалуй, кнессету и лично
депутату Перлову действительно повезло, что я оказался в этот критический
момент на тель-авивском пляже.
- Поехали! - сказал я и направился к своей авиетке, даже не надев брюк.
Честно говоря, я начисто забыл об этой детали туалета.
Как-то в своих мемуарах я уже описывал, что предстваляло собой здание
кнессета. Мы хотели влететь на стоянку через главные ворота, но нас не
впустили - охране, видите ли, не понравился мой внешний вид. Кнессет,
видите ли, слишком респектабельное заведение, чтобы пускать туда странных
личностей в трусах и без удостоверения личности. Сопровождавшему меня
охраннику (кстати, его, как оказалось, звали Абрам Иоффе) понадобилось
полчаса, чтобы убедить своих коллег пропустить в здание самого знаменитого
путешественника во Вселенной. За это время я успел бы слетать на пляж,
надеть штаны и вернуться, и только уязвленная гордость не позволила мне
этого сделать.
Зал заседания был отделен от внешнего мира пресловутым коконом времени, и
Абрам сумел провести меня только на балкон.
- Ясно, - констатировал я, увидев изможденных депутатов, и на трибуре -
неподвижную фигуру оратора с воздетой вверх правой рукой. Депутат Перлов,
поскольку для него время текло в десятки раз медленнее, чем для его
коллег, напоминал памятник известному лет сто назад русскому
революционеру, не помню его фамилию. Он был так же лыс, тоже ходил в
костюме-тройке и точно так же протягивал вперед руку, призывая народ то ли
в коммунизм, то ли еще куда-то в равно неизвестном направлении.
- Отойдите, - попросил я Абрама. Мне нужно было пространство для маневра,
поскольку единственное, что я мог предпринять в подобном случае - это
создать третье поле времени, надеясь на то, что оно нарушит работу кокона.
Охрана кнессета спешно отошла от меня на такое расстояние, будто я
собирался взорвать бомбу весом не меньше двух тонн. Я включил генератор
времени, который все время ношу с собой, и поставил указатель на нужное
деление.
Я обнаружил, что стою на трибуне кнессета. Я с удовлетворением отметил,
что это действительно тот кнессет, который был мне нужен - израильский
парламент конца XX века. Я видел перед собой известные по видеозаписям
лица Нетаниягу, Шарона, Барака, Эйтана, Зеэви - всех великих политиков
того времени, о которых народ Израиля давно сложил оды и поэмы. У меня
было ровно двадцать секунд времени, и я сказал:
- Господа предки, имейте в виду, в наших учебниках написано, что Израиль
не отдал арабам тех территорий, которые они хотели получить. Поэтому
хочешь-не хочешь, а...
Двадцать секунд истекли, и реле выбросило меня назад в 2074 год. Надеюсь,
что депутаты меня поняли. Впрочем, поскольку о моем появлении в зале
заседаний в 1998 году ни один учебник не упоминает, думаю, что никто из
депутатов (даже сам Нетаниягу!) не понял, что за личность вдруг появилась
на трибуне и, сказав невразумительную фразу, исчезла.
Но цели своей я все-таки достиг: созданное мной давление поля времени
разорвало кокон, бедняга депутат Перлов от неожиданности потерял дар речи,
а депутаты, которые обрели вожделенную свободу, тут же приняли во всех
трех чтениях закон о запрещении пользоваться коконами времени на
заседаниях кнессета.
С тех пор депутаты нашего парламента строго соблюдают регламент - все они
не доверяют друг другу, и каждому кажется, что его политический противник
непременно пронесет в зал заседаний карманный вариант кокона.
Что до меня, то никто и не подумал хотя бы сказать мне "спасибо". Я тихо
вернулся на пляж, где и обнаружил, что в мое отсутствие кто-то стащил всю
мою одежду. Я, естественно, бросился в погоню за ворами, но это, извините,
уже совсем другая история.
ПЕЙТЕ КНИГУ!
Я был рад, когда мне удавалось посетить Землю хотя бы один раз в два года
- чаще не получалось. С возрастом я понял, что на Землю меня не очень-то и
тянет. Это, если хотите, осложнение застарелой болезни, которая называется
ностальгией. Почему-то, возвращаясь туда, где провел юность, воображаешь,
что ничего там за многие годы не изменилось, и увидишь ты все те же белые
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг