тела, он умер не меньше трех часов назад. Впрочем, что значили сейчас мои
прошлые навыки, о которых я и помнить не должен был? Три часа назад мы еще
были в городе.
Да? А может, и время я оценивал не более правильно, чем быстроту
охлаждения трупа?
Я перевернул легкое тело, положил на живот и...
На спине Ормузда, между лопатками, светился в темноте пурпурный след
ладони.
Глава шестая
Почему-то только теперь я ощутил уверенность в себе. Передо мной было тело
убитого человека, и мои инстинкты расследователя помогли мне прийти в себя
практически мгновенно. Я знал, что нужно делать, и я это делал.
Главным подозреваемым был, конечно, я сам - помня прежние прецеденты, я в
первую очередь должен был сделать такое предположение. Протянув правую
руку, я приложил ладонь к мягко светившемуся следу и с удовлетворением
убедился в том, что рука, убившая Ормузда, намного шире моей.
Земля вокруг тела показалась мне чуть теплее, чем в стороне - но разница
была столь невелика, что это могло оказаться и игрой воображения. Во
всяком случае, если бы я вел протокол осмотра, то свое мнение непременно
изложил бы, но добавил, что степень достоверности оценки не выше двух с
половиной стандартных отклонений.
Зачем я занимался этими изысканиями? Инстинкт сыщика? Или я действительно
надеялся раскрыть это убийство? Если речь шла об убийстве и вообще о
смерти, в чем я не был уверен.
Все, что мог сделать в полевых и абсолютно не пригодных для расследования
условиях, я сделал. В этом мире не было компьютеров и вообще никакой
техники, более совершенной, чем кастрюля, стоящая на огне, - во всяком
случае, за дни, проведенные здесь, я ничего подобного не видел и ни о чем
подобном не слышал. Можно было достичь не меньших результатов и без всякой
техники - я не знал как, а Ормузд знал.
Шеф в таких случаях говорил обычно:
- Фиксировал данные? Садись и думай.
Я сел и начал думать.
* * *
Я всегда был материалистом. Не потому, что был убежден в отсутствии Бога -
если в Него верило столько людей (миллиарды!) во второй трети ХХI века,
то, возможно, Он и существовал на самом деле. Для меня это не имело
значения: будучи профессиональным сыщиком, я знал, что все, происходившее
в мире, имело материальные причины и следствия, и все могло быть объяснено
без привлечения потусторонних сил. Так было, пока я не увидел черное пятно
на лице погибшего Подольского. Впрочем, даже в последний момент моей жизни
у меня и мысли не возникло о возможной нематериальности происходившего. Я
не пытался ничего объяснять - у меня не было для этого времени, - но,
умирая, понимал, что это конец, хотя и не знал - почему.
Безмолвие, мрак, отсутствие.
А потом я всплыл в этом мире, и для всего, что здесь происходило, я
по-прежнему пытался найти материальное объяснение. Ормузд утверждал
обратное, но я, слушая, не слышал.
Что произошло с сознанием Ормузда, когда перестало функционировать его
тело? Может, существует еще один мир, куда перемещаются умершие в этом? И
третий, и четвертый... Достаточно вообразить второй и нужно принять
возможность существования миллионного и миллиардного. И каждый из этих
миров материален, обладает массой, энергией, движется из прошлого в
будущее? ГДЕ, в таком случае, они существуют?
Тихие шаги, как мне показалось, разорвали ночной мрак, будто тонкую
бумагу. Я поднял взгляд и увидел мужчину - черный силуэт на фоне звездного
неба, мне он показался гигантом четырехметрового роста, я закричал и
бросился на тело Ормузда, прижался к нему, будто мертвый мальчишка мог
защитить меня, живого.
- Напрасно, - сказал тихий голос, мягкий, как пуховая подушка. Не голос
даже - скорее мысль о голосе.
- Напрасно, - повторил он. - Этим вы только затрудняете работу следствия.
Я заставил себя открыть глаза и посмотреть на стоявшего надо мной мужчину.
Почему-то из этого неудобного ракурса он не выглядел высоким. Напротив, я
сразу понял, что это коротышка, росту в нем было на самом деле не больше
метра шестидесяти, и только с перепугу я мог принять его за гиганта.
Господи, да я бы справился с ним одной левой!
- Не думаю, - сказал пришелец, прекрасно, повидимому, понимая мои мысли,
во всяком случае те, что лежали на поверхности. - Вставайте, Ариман,
неприлично искать помощи у того, кого сами же и убили.
- Я не убивал! - крик вырвался самопроизвольно, и я внутренне сжался:
сколько раз сам я слышал эти рвавшиеся из груди вопли преступников.
- Вставайте, - настойчиво повторил мужчина. - Вы Ариман, верно? Возраст -
пятеро суток и семь часов. А это - ваш Учитель Ормузд, возраст три года,
семь месяцев и одиннадцать дней, часы и минуты не уточняю, это не имеет
значения. Вы убили Учителя, отобрав у него жизненную энергию.
- Не отбирал, - пробормотал я, почти ничего не поняв из слов этого
человека, который, видимо, имел какое-то отношение к городским силам
правопорядка.
- Ну как же, - сказал тот почти радостно, - а что означает это?
Он ткнул темным пальцем в продолжавшее светиться пятно на спине мальчишки.
- Кто вы такой? - сказал я, вскакивая на ноги и отступая в темноту.
- Антарм, следователь гильдии правосудия, - представился призрак.
- Послушайте, Антарм, - сказал я. - Если вы умеете извлекать из сознания
мысли, то должны знать, что я не убивал Ормузда. Я вообще не понимаю, как
здесь оказался. В последний раз я видел Учителя живым недалеко от города.
Мы шли, скорее - бежали. Потом...
- Я знаю, что было потом, - прервал меня Антарм. - Вы переместились в лес
Гринт, не подозревая о том, что тело Ормузда последовует за вами. Этот
просчет простителен, поскольку вы еще не вполне освоились в мире. Но
послушайте, Ариман, есть процессы необратимые. Например, смерть тела.
- Да, - кивнул я.
- Вы будете сотрудничать со следствием? - спросил Антарм, и фраза эта
показалась мне нелепо смешной в его исполнении, так мог сказать Виктор,
так мог сказать я сам или какая-нибудь шавка из МУРа, но услышать эту
фразу в мире, где не было ни МУРа, ни частных детективов, показалось мне
верхом неправдоподобия.
Антарм, однако, ждал ответа, он не понимал моего замешательства, из чего я
сделал вывод, что части моих мыслей он не воспринимал - какие-то из них
были ему доступны, а какие-то проходили мимо сознания.
- Чего вы от меня хотите? - спросил я. - Я ничего не понимаю. За минуту до
вашего появления я раздумывал над тем, как разобраться в этом деле. В
конце концов, я ведь...
Я вовремя прикусил язык. Я не знал, что могу говорить, а что нет, о чем
могу думать без боязни, а что не должен допускать в сознание. Если бы я
сказал, что был в свое время частным детективом, как бы это повлияло на
наши отношения со следователем?
- В конце концов, - продолжил мою оборванную мысль Антарм, - мы впервые
сталкиваемся со случаем убийства Учителя.
- Я не...
- Вы не убивали. Эта мысль занимает большую часть вашего сознания, которую
мне дозволено прочитать. Эта мысль воспринимается вами как истина, но
является ли она истиной в общепринятом понимании? Именно это нам и
предстоит выяснить, в случае, естественно, если вы намерены, как я уже
отметил, сотрудничать со следствием в моем лице.
Господи, какая витиеватая фраза! Но из нее следовало, что часть моих
мыслей Антарму читать то ли было запрещено, то ли он не мог это сделать по
какой-то естественной причине.
- Мы должны вернуться в город? - мрачно спросил я, разглядывая следователя
и вскользь думая о том, смогу ли, применив болевой прием, лишить его хотя
бы на минуту способности преследования? Вряд ли раздвоение сознания
удалось мне в полной мере - кажется, Антарм уловил если не мою мысль, то
намерение, потому что отодвинулся на два шага и внимательно осмотрел меня
с головы до ног.
- Нет, - сказал он удивленно. - Почему?
- Что почему? - не понял я.
- Почему мы должны возвращаться в город? - проговорил Антарм, и по-моему,
он при этом пытался дать мне понять о существовании какой-то идеи, его
глаза буквально излучали мысль, но я почему-то воспринимал только
сказанные вслух слова, и следователь вынужден был пояснить. - Вы убийца.
- Подозреваемый, - пробормотал я.
- Подозреваемый? - повторил Антарм, нахмурился и, неожиданно просветлев
лицом, заявил: - А, понятно! Нет, подозрения тут ни при чем. Вы убийца. И
именно поэтому я останусь с вами, ибо согласно закону Хандрикса, обязан
обеспечить безопасность как вашу, так и структурную, не говоря уж о
безопасности континуума.
- Закону Хандрикса... - пробормотал я, совершенно обескураженный. -
Хандрикс - судья? Законодатель?
- Хандрикс? - удивился Антарм. - Насколько мне известно, он был физиком.
Или химиком? Не помню. Да и вообще какая разница?
- Вы хотите сказать, что закон Хандрикса - это закон физики, а не статья
уголовного кодекса?
- Уголовного... что? Послушайте, Ариман, вы сильно облегчите задачу, если
будете думать систематически, а не растекаться мыслью.
- Если бы я понимал, какая у вас задача, - пробормотал я. Хотел добавить,
что в мире, где я был жив, задачей сыщика был сбор доказательств по делу,
обнаружение подозреваемого и передача его в руки правосудия - частного или
государственного, в зависимости от квалификации преступления. К счастью (к
счастью ли?) я вовремя прервал мысль - или мне лишь показалось, что я ее
прервал?
- Послушайте, - сказал я, - что бы вы ни думали, я знаю точно, что не
убивал Ормузда. Более того, я явился в мир для того, чтобы найти убийцу.
Это моя цель, и я намерен ее достичь. С вашей помощью или без нее - все
равно.
- Еще одного убийцу? - с интересом спросил Антарм, и пот мысли отчетливо
выступил у него на лбу. Темнота все еще была полной, но я почему-то видел
лицо следователя - понадобилась минута, чтобы я понял: это был мысленный
образ, наложенный на темное пятно на фоне мрачного неба. - Вы можете
думать систематически, Ариман?
- Нет, - со злостью заявил я. - Я не могу думать систематически, потому
что Ормузд не успел меня этому обучить. И многого я не понимаю. Должно
быть, я просто туп.
- Не исключено, - пробормотал Антарм, и я опять не понял, было ли это
сказано вслух, или следователь лишь подумал о том, что ему достался
безнадежно глупый подозреваемый.
- Вот что, - сказал я решительно, - нужно сделать две вещи. Первая:
похоронить мальчика, не оставлять же его лежать на земле. И вторая: я
должен попасть в Москву. Я знаю, что такой город существует.
Если в этом мире нет обряда похорон, - подумал я, - Антарм удивится и мне
придется выпутываться из мною же созданной ситуации.
- Конечно, - согласился следователь. - Похороните. Я подожду.
Он действительно отошел в сторону - к лесу, к деревьям - и скрылся во
мраке, я видел его силуэт, на котором выделялось блеклым пятном лицо -
маска мысли, похожая на те, что продавались в московских супермаркетах
перед традиционными детскими праздниками: крупные губы, огромные глаза и
едва прорисованный нос. Мысль, которая выступила на лице подобно
праздничному плакату, читалась на этот раз совершенно отчетливо: "Убийца
обязан позаботиться о трупе".
Что ж, это справедливо. Вопрос в том, как выкопать могилу.
Решение пришло неожиданно, мысль была не моя - очевидно, кто-то ее мне
подсказал, и поскольку здесь не было никого, кроме нас с Антармом, то это
была мысль следователя. Материю нужно было превратить в дух, только и
всего. Ормузд был идеей до явления в мир, в идею должен был обратиться.
Как просто!
- Помочь? - неожиданно спросил Антарм, и я, не успев задуматься, ответил:
- Да, если можно.
Следователь приблизился, взял Ормузда за руки и бросил мне:
- Ну, давайте.
Мне ничего не оставалось делать, как взять мальчика за ноги и ждать, что
будет дальше. А дальше произошло то, чего я, похоже, подсознательно ждал.
Мы подняли Ормузда и начали раскачивать его, будто собирались зашвырнуть
на другой берег реки. С каждым взмахом тело становилось легче, мне
казалось, будто из него вытекали невидимые струи. Если это была энергия
мысли, то я с трудном воспринимал ее - только суть, не содержание. Через
минуту Ормузд стал почти невесомым, а потом я ощутил, что сжимаю в руках
пустоту.
- Ну вот, - с удовлетворением произнес Антарм. - Теперь можно считать
доказанным: Ормузда убили вы и никто другой.
Я пожал плечами - логика рассуждения осталась мне недоступной. Ормузд
обратился в мысль, в дух, но находился где-то поблизости, если о мысли
можно сказать, что она локализована в пространстве.
- Мы не так уж сильно раскачивали тело, - сказал я. - Неужели этой энергии
оказалось достаточно, чтобы...
- Кинетическая энергия здесь ни при чем, - назидательно произнес Антарм. -
О потенциальной энергии тяготения вы слышали, надеюсь?
Проходил в школе, - хотел сказать я, но вовремя прикусил язык. Прикусил ли
я одновременно мысль? - вот в чем вопрос. Ормузд говорил мне как-то о том,
что кинетическая энергия способна переходить в энергию мысли, в духовную
суть - общая энергия при этом сохраняется. Значит, и энергия тяготения
тоже способна переходить в духовную форму?
Впрочем, ладно. Следователь помог мне, а я каким-то образом помог
следствию, значит, в моих интересах продолжить сотрудничество.
- А что Москва? - спросил я.
- Сейчас опасно, - задумчиво произнес Антарм. - Мы на теневой стороне, а
Москва... Дайте подумать. Да, сейчас там утро, семь часов. Опасно.
Подождем рассвета, если вы не против.
Я был не против. Более того, из слов Антарма следовало, что мы находились
от Москвы на расстоянии не меньше нескольких тысяч километров. По моим
оценкам, сейчас было около полуночи, и если в Москве семь утра, то... Да,
не меньше восьми тысяч километров. Интересно, как мы туда попадем утром? И
этим ли вообще утром?
Не обращая внимания на Антарма, я спустился к реке, ориентируясь по
шелесту воды. Сел на берегу, трава была теплой, и я лег на спину.
Следователь сопел где-то рядом и о чем-то громко думал. Я бы на его месте,
если уж действительно, как он считает, преступление доказано, немедленно
вызвал бы патрульную машину или что здесь ее заменяет и препроводил
подозреваемого в камеру, предварительно ознакомив его со своими правами и
обязанностями.
Рассвет наступил минуту спустя, будто в дурном фильме, где оператор
отрезал часть записи, чтобы не заставлять зрителя скучать в ожидании
продолжения действия. Солнце вынырнуло из-за деревьев - по-моему, в том же
месте, где оно опустилось некоторое время назад. Солнце было голубым с
розовой нелепой каймой - таким его рисуют дети, да и то не все, а с особо
изощренным воображением. Небо приобрело розовый оттенок, лес стал черным,
река - серой, и в воздухе от солнца во все стороны поплыли мысли, будто
черные точечки, - как туча саранчи.
- Солнце, - сказал я, - оно зашло там, где сейчас восходит. Как это
возможно?
- Это не солнце, - равнодушно проговорил Антарм. - Это скоростной
экспресс. Вы только посмотрите, как он гадит! Давно нужно кому-нибудь
подумать и сделать транспорт экологически чистым.
Я промолчал. Экспресс или что это было на самом деле медленно проплыл по
небу с запада на восток и теперь действительно выглядел не солнцем, а
скорее огромной шаровой молнией. Экспресс (где, интересно, находились
пассажиры?) скрылся за горизонтом, оставив в небе мерцавшую полосу
инверсионного следа и разлетавшиеся во все стороны ошметки отработанных
мыслей. Одну я даже подхватил на ладонь, она была похожа на невесомый
лепесток, и мне почудилось, как кто-то сказал:
- ...А если намотать его на ладонь...
В следующее мгновение Антарм выбил лепесток у меня из ладони, отчего тот
распался в воздухе на атомы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг