Сартаев немного подумал, затем сдержанно сказал:
- Пусть войдет.
Через минуту в кабинет вошел Ахметов. Карим Мухамеджанович приветливо
встал из-за стола ему навстречу. На широком, смуглом и непроницаемом лице
его, изрезанном резкими и глубокими морщинами, почти незаметно одновременно
мелькнули радость и беспокойство. Капан Кастекович мгновенно отметил про
себя эту мимолетную реакцию по жилого ученого, наклонив голову и больше не
глядя на него, спокойным и уверенным шагом подошел к нему.
- Здравствуйте, Каке, - свободным жестом старого знакомого протянул он
руку.
- О, Капанжан, - любезно произнес Карим Мухамеджанович, пожимая руку
молодого ученого с особой теплотой. - Что-то я не вижу вас в последнее
время. Как ваши дела? Что нового в Институте? В вашей лаборатории?
- Спасибо. Все хорошо. - Капан Кастекович взглянул на часы.
- Я слушаю, Капанжан, - сказал Сартаев, приготовившись внимательно
слушать.
- Каке, - без промедления начал Капан Кастекович, - тот джигит... начал
новый эксперимент... Если он добьется в нем успеха, то его вообще никто и
никогда не остановит...
- Какой эксперимент? - спокойно переспросил Сартаев. Лицо его по-прежнему
оставалось непроницаемым, но Капан Кастекович знал, какие чувства возникли
сейчас в душе пожилого ученого.
- Он хочет путем стимуляции, путем цикла в десять сеансов гипноза резко
усилить способности человека с ординарным генотипом. - Левый глаз Сартаева
дернулся в нервном тике. - Студента первого курса математического факультета
КазГУ Баяна Бупегалиева. Он сейчас находится в клинике.
Карим Мухамеджанович по-прежнему молчал. Новость была для него более, чем
неприятной и неожиданной. Капан Кастекович понимал его состояние.
- Когда это случилось? - после затянувшегося молчания спросил пожилой
ученый.
- Сегодня утром.
- Ночью он лег спать ровно в половине четвертого. Я читал каждую его
мысль. Это было что-то слишком редкое и грандиозное...
- Он не упомянул об этом эксперименте в плане работ за этот год, - после
некоторого молчания снова произнес Сартаев.
- У него были свои соображения, - сказал Капан Кастекович, прекрасно
понимая, о чем он умалчивает.
Сартаев тоже прекрасно понимал его. Они давно и хорошо знали друг друга.
Их объединяло нечто большее, чем дружба.
Пожилой ученый молчал. Во взгляде его вдруг мелькнул немой вопрос. Это был
даже не вопрос, а проявление слабой и запоздалой надежды, в иллюзорность
которой он не верил сам. Капан Кастекович сразу прочитал его мысли.
- Я всегда рассказывал вам о его замыслах, но их никогда не удавалось
предотвратить... Можно влиять на всех людей, в разной степени, но на него...
он не поддается никакому влиянию извне. У него необыкновенная воля и мощное
самовнушение - этот психологический барьер совершенно нельзя пробить. Но...
- Капан Кастекович снизил голос, словно их кто-то мог услышать, - на этот
раз ему можно помешать...
Взгляд Сартаева стал напряженным. То разгораясь, то затухая от силы
желания и сомнений, в нем вспыхнула долгожданная надежда.
- Есть единственный способ... - негромко продолжал Капан Кастекович. -
Можно повлиять на неокрепшую психику юноши и помешать ему воспринять
гипнотические внушения Наркеса.
- Если бы удалось сорвать этот эксперимент, то, ссылаясь на него, как на
большую или малую неудачу, можно было бы сместить его с поста директора. -
Сартаев немного помедлил и продолжал: - Мы бы не посмотрели, что он
лауреат... За ним есть грешки, но нам нужны большие мотивы...
Капан Кастекович снова взглянул на часы.
- Он скоро подъедет к Институту. Сейчас он отдыхает дома. Ему можно
уставать, а мне уставать нельзя. - Он энергично встали взглянул на Сартаева.
- Я постараюсь, - коротко сказал он.
- Я тоже поищу кое-какие пути...
Они обменялись рукопожатиями, и Капан Кастекович вышел.
Сартаев, оставшись один, задумался.
3
Наркес вместе с дежурной медсестрой совершал утренний обход своих больных.
Их было только двое, находившихся в одной палате с Баяном. Накануне Наркес
провел им операции на мозг, удалив у одного доброкачественную и у другого
злокачественную опухоли. Они лежали с белыми марлевыми повязками на головах.
Швы на голове у них затягивались. Чувствовали они себя хорошо, и через
несколько дней их можно было уже выписывать. Из-за большого объема работы на
посту директора Института Наркес не мог вести несколько палат с больными,
как это делали другие врачи. В этом и не было необходимости. В отличие от
многих предшественников, работавших до него на этом посту, Наркес занимался
не только административной и организаторской деятельностью, но и был
действующим нейрофизиологом, психоневрологом - одним словом, клиницистом, ни
на один день не порывавшим связи с практикой, которой он придавал решающее
значение.
Подробно поговорив с больными, расспросив их о самочувствии и убедившись,
что у них нет никаких жалоб, Наркес перешел к Баяну.
- Ну, а твои дела как? Рассказывай. Как ночью спал?
- Ночью спал немного поверхностно, - начал рассказывать юноша. Наркес
утвердительно кивнул.
- Но не это страшно, Наркес Алданазарович. Странно другое... Ночью я
проснулся, знаете, от чего? Чей-то голос, хотя и слабо, но отчетливо внушал
мне, что я должен постоянно сопротивляться Действию ваших сеансов и что из
этого ничего не выйдет. Сначала это было смешно, как мелкое радиохулиганство
в эфире. Года два-три назад мы с ребятами из нашего дома, которые занимались
в кружке радиолюбителей, конструировали радиопередатчики и выходили в эфир с
песнями и речами. Несколько раз нас чуть не поймали, но мы четко провело
"сторожей". Так и здесь. Я слушал голос сперва с интересом. Но он не давал
мне спать почти до утра. Наконец я не выдержал и стал громко возражать ему:
"выйдет", "выйдет". На мой голос вошла медсестра и стала ругать, что я не
сплю. - Баян взглянул на медсестру и умолк.
- Это правда? - спросил Наркес у медсестры.
- Было такое ночью?
- Было, - подтвердила медсестра. - Я думала, что он чем-то занимается и
может разбудить других.
Новость была настолько неожиданной, что Наркес сперва засомневался в ней.
Он внимательно посмотрел на Баяна, но чистые, правдивые глаза юноши
полностью рассеивали его сомнения.
Поняв, что ему не совсем доверяют, Баян виновато произнес:
- Индуктор был сильный, Наркес Алданазарович. Если бы он находился в одной
комнате со мной, как вы во время сеанса, было бы совсем плохо.
Соседи Баяна по палате, медсестра, да и сам Наркес были поражены
услышанным.
- Очень странно... - через некоторое время произнес Наркес. - Очень
странно... Индуктор... Кто бы это мог быть?...
Затем обратился к юноше и ободрил его:
- Не волнуйся. Все будет хорошо.
В сопровождении медсестры он вышел из палаты. Очередной сеанс гипноза
Наркес провел с большим хладнокровием, чем обычно. Он ни на секунду не
сомневался в своих силах и возможностях и потому, чем больше были
встречавшиеся ему трудности, тем более уравновешенным и собранным он
становился.
После сеанса, пройдя в Институт и поднявшись в свой кабинет, он
по-прежнему раздумывал над услышанным. Сеансы проходили вне огласки. О них
знали только несколько психоневрологов Института и клиники. Смежной
специальностью психоневролога во избежание узкой квалификации владело еще
несколько нейрохирургов, но они об эксперименте ничего не знали. В
лаборатории экспериментальных исследований биополя человека работали шесть
человек с данными экстрасенсов. На учете у них были еще сорок человек,
кандидатов в экстрасенсы, имевших сильные биополя и желавших тренировать
свои способности. Кто же из них мог стать индуктором? Подозревать каждого из
них было бы глупо и нелепо, но и установить, кто из них пытается сорвать
задуманное дело, тоже было невозможно...
Мысли его прервал вошедший Абай Жолаевич Алиханов, заместитель директора
Института по хозяйственной части.
- Здравствуйте, Наркес Алданазарович. Есть приятные новости. Получили
новые центрифуги и немного аппаратуры для микрохирургии. Еще кое-что должны
получить на днях из оборудования, "Академснаб" обещал. - Абай Жолаевич
говорил быстро, почти скороговоркой. Этот немолодой тучный мужчина обладал
завидной энергией. - Нам надо заменить аппараты "Херана" в операционной.
Во-первых, истек срок их годности. Во-вторых, они морально устарели, а мы
пользуемся ими. В-третьих, если будет комиссия, то нас не погладят по
головке за это. Мы - один из головных институтов в стране по своему профилю
и ведем такие мелкие разговоры. Все другие институты, в которых я побывал, -
в Киеве, Риге, Москве, в других местах, - давно оснащены новейшим
оборудованием.
И второй вопрос. Подсобные помещения в клинике давно нуждаются в ремонте.
Мы откладываем его из года в год. А помещения портятся. Дальше тянуть
нельзя. Надо найти средства. Давайте решим этот вопрос.
- Хорошо, напомните мне об этом через день-два.
Не успел Алиханов выйти, как один за другим потянулись сотрудники
Института, заведующие отделами и лабораторией, каждый со своим делом. За
нуждами и заботами большого коллектива мысли Наркеса об индукторе улеглись и
вытеснялись на задний план.
Индуктор оказался настойчивым. Каждый день он неотступно
и целенаправленно на несколько часов подключался по ночам к биологическому
полю Баяна, внушая ему свои словесные формулы, свой психологический режим,
пытаясь уничтожить действие дневных сеансов и отнимая у юноши столь
драгоценные в эти ответственные дни часы сна. Юноша недосыпал каждую ночь, к
тому же он тратил немалые силы, сопротивляясь опытному и сильному индуктору.
Утром он вставал разбитый, с несвежей головой, словно и не отдыхал накануне.
Чтобы наверстать упущенное, стремился больше спать днем. Днем индуктор не
тревожил.
Наркес проводил сеансы как всегда хладнокровно, постепенно наращивая
жесткость формул. Было однако видно, что невидимый и упорный соперник
начинал тревожить его все больше и больше.
Индуктор не мог воздействовать на глубинные механизмы психики и мозга
перципиента в той степени, в которой это было доступно гипнозу. Но он мог
навязать ему свои сиюминутные мысли, влиять на его поведение и настроение в
любой конкретный момент, толкнуть на необдуманный поступок. Наркеса
несколько успокаивало то, что Баян не только не выходил на связь с
таинственным незнакомцем, но и активно отторгал, разрушал ее. Несмотря на
это, индуктор не собирался складывать оружия перед союзниками. Видимо, он
решил не на шутку потягаться с Наркесом. В этой сложной и трудной
психологической борьбе прошло еще несколько дней.
4
Наркес провел очередной сеанс гипноза и из клиники прошел в Институт.
Когда он вошел в кабинет, навстречу ему от его стола шла Динара.
- Здравствуйте, Наркес Алданазарович. Приходил Шахизада Ибрагимович.
Оставил вам списки преподавателей медицинских вузов, присланных для
прохождения стажировки в Институте. Сказал, что еще зайдет.
Наркес стал просматривать списки. Размышления его прервал вошедший
Шахизада Ибрагимович Бейсенбаев, ученый секретарь Института, невысокий
пожилой мужчина. Быстро пройдя к столу, он поздоровался и без предисловий
приступил к делу;
- Наркес Алданазарович, диссертацию Каирбекова уже направили на внешние
отзывы в Москву, Ленинград и Киев. Статью Бексултанова с новыми данными о
нейронах мозга предложили для публикации в сборник материалов для
соискателей.
- Опубликовать ее мы всегда успеем. Запросите сперва Всесоюзный
научно-исследовательский институт биологической информации. Не была ли
где-нибудь опубликована такая работа. Если не была, то пусть они
зарегистрируют ее у себя. Это же равносильно публикации. Потом и публикуйте
где хотите, в журналах или в сборниках для соискателей. - Наркес остановился
и сделал паузу. Шахизада Ибрагимович внимательно слушал его. - Соискателям
Абдрахманову, Айтиеву и Бектургановой дайте в помощь кандидатов Омарова и
Джаманова. Доктора все загружены по горло. Пусть кандидаты и помогут им на
общественных началах...
- Ахметов просит увеличить штат его сотрудников на одну единицу, ссылаясь
на необходимость новых фундаментальных исследований в этой области. У них
сейчас пять человек. Они хотят, чтобы у них было шесть сотрудников.
- Хорошо, мы подумаем, обговорим этот вопрос и, если есть такая
необходимость, то пойдем им навстречу.
Уточнив все вопросы, которые он хотел задать директору, Шахизада
Ибрагимович вышел. В дверь заглянула Динара.
- Наркес Алданазарович, поднимите, пожалуйста, трубку. Вас просит Сартаев.
- Здравствуйте, Наркес Алданазарович, - громко послышалось в трубке. - Это
я, Сартаев. Я хотел поговорить с вами... Приезжайте в Академию.
- Хорошо, - ответил Наркес и опустил трубку. Через некоторое время,
собравшись, он вышел из кабинета...
- Я поехал в Академию, - сказал он Динаре, вопросительно взглянувшей на
него.
По пути в Академию, внимательно наблюдая за движением транспорта, Наркес
думал: "Зачем он вызвал меня? Поговорить о работе Института или о
предстоящих делах по отделению? Или узнал об эксперименте? Не все ли равно
мне, зачем он меня вызвал? От этого, собственно, ничего не зависит".
Карим Мухамеджанович встретил Наркеса как всегда любезно. После нескольких
вопросов о работе Института, он, не долго медля, приступил к делу.
- Вы, говорят, проводите какой-то новый эксперимент? - вопросительно глядя
на молодого ученого, спросил Карим Мухамеджанович.
"Кто? Кто сказал ему?" - молнией пронеслась у Наркеса мысль.
- Да, провожу, - сдержанно ответил он.
- И в чем же его суть? - снова спросил Карим Мухамеджанович.
- Это психологический эксперимент по стимулированию способностей человека,
- глядя на пожилого ученого, ответил Наркес. - Цель его - добиться усиления
способностей у человека с. ординарным генотипом.
- И с кем вы его проводите? - ровным и любезным голосом произнес Сартаев.
- Со студентом первого курса математического факультета КазГУ Баяном
Бупегалиевым:
Карим Мухамеджанович некоторое время сидел молча, словно стараясь
осмыслить все значение постфактума, перед которым его поставили, и лучше
собраться с мыслями.
- Но в плане экспериментальных работ Института за этот год, представленном
нам, о нем ничего не говорится, - мягко заметил он.
- Да, не говорится... - несколько неохотно ответил Наркес.
- А вы уверены, что он окончится благополучно и с Бупегалиевым ничего не
случится? - Вопрос был задан все тем же ровным и любезным голосом,
Тем не менее, Наркес почувствовал себя немного неприятно, словно с юношей
уже что-то случилось. Но он не хотел выдавать охвативших его на мгновение
сомнений и коротко ответил:
- Уверен.
Пожилой ученый снова посидел, размышляя о чем-то, и через некоторое время
прервал молчание:
- Ну, хорошо, Наркес Алданазарович. Давайте сделаем так. Поскольку вы
миновали сессию отделения и бюро отделения, то подготовьтесь к докладу и
выступите с ним на ближайшем заседании президиума.
Наркес понимал, что, вынося обсуждение эксперимента сразу на бюро
президиума, минуя бюро отделения, Карим Мухамеджанович ставил его под удар,
но не счел нужным что-либо сказать. Ученые встали и, молча пожав друг другу
руки, простились.
На работу Наркес возвращался далеко не в лучшем настроении. "Кто же
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг