все-таки сказал ему? - снова подумал он и тут же себе ответил: - Какие
удивительно наивные вопросы могут задавать себе порой взрослые люди. Кто же
кроме индуктора? Он и поспешил обрадовать своего благодетеля. Две
коалиции... Двое против двух... - мысленно пошутил он и невесело улыбнулся
этой своей шутке. - Будем стоять до конца". Он понимал, что впереди
предстоят трудные дела и, быть может, самая тяжелая борьба, которую ему
когда-либо придется вести в жизни. Он вспомнил слова Ньютона: "Я убедился,
что либо не следует сообщать ничего нового, либо придется тратить все силы
на защиту своего открытия", - и усмехнулся. Слова эти были сказаны великим
ученым в одну из минут крайнего огорчения, которое люди заурядные любят в
избытке доставлять гениям, мстя им за уникальную одаренность, будучи лишены
ее сами. Есть что-то в страданиях и лишениях гениальных людей отвечающее
тайным страстям человеческим... Что скажет теперь он, Наркес, в конце всей
этой, судя по первоначальным и скрытым пока признакам, грандиозной "драчки"?
Ответ на этот вопрос должно было дать будущее.
К последнему, десятому, сеансу гипноза, завершающему собой цикл
многодневного и целенаправленного воздействия на пациента, Наркес готовился
с особой тщательностью. Он считал, что прошло достаточно времени для того,
чтобы формулы цели, диктуемые Баяну во время сеансов, могли проникнуть в
подсознание юноши и стать устойчивой программой его дальнейшего поведения.
Он был достаточно сосредоточен на своих мыслях, что не произнес ни слова,
когда Баян вошел в кабинет. Они молча обменялись взглядами, Юноша лег на
свое обычное место, накрылся простыней и, закрыв глаза, стал ждать внушений
гипнотизера.
- Я совершенно спокоен, - раздался рядом мягкий и негромкий голос Наркеса.
Юноша повторил про себя формулу.
- Правая рука тяжелая, - негромко и с небольшим оттенком требовательности
прозвучали слова.
Через несколько секунд они прозвучали снова.
Юноша почувствовал, как в руке возникло ощущение небольшой тяжести.
- Правая рука тяжелая.
Тяжесть стала медленно расти, разливаясь по телу. Быстрее всего тяжелели
конечности. Погружение в гипнотическое состояние началось.
- Я совершенно спокоен.
- Правая рука теплая.
Баян стал ощущать в руке тепло.
- Правая рука теплая.
Тепло стало увеличиваться и разливаться по телу.
- Правая рука теплая.
Тепло продолжало разливаться по телу.
- Я совершенно спокоен.
- Сердце бьется спокойно и ровно.
На лице юноши появилась тень умиротворенности.
- Сердце бьется спокойно и ровно.
Дыхание юноши перестало прослеживаться.
- Сердце бьется спокойно и ровно.
- Я совершенно спокоен.
- Солнечное сплетение излучает тепло.
Сквозь дрему юноша почувствовал, как солнечное сплетение стало приятно
теплеть, словно его коснулись лучи солнца.
- Солнечное сплетение излучает тепло.
Смысл слов с трудом доходил до сознания Баяна. Его уже клонило ко сну.
- Солнечное сплетение излучает тепло.
- Я совершенно спокоен.
Полусогнутая рука юноши, лежавшая рядом с подушкой, слегка дрогнула и
сразу обмякла. Он уже спал, не дождавшись еще одной формулы.
Наркес перешел к основной части гипноза - постгипнотическому внушению.
- Я большой математик, - довольно громко и энергично произнес он.
- Я очень люблю математику.
- Я могу решить любые задачи.
- Я очень хочу работать, - еще громче сказал Наркес.
- Я отчаянно хочу работать, - голос звучал довольно напряженно.
- Я большой математик. - Формула прозвучала несколько тише.
- Математика - это моя жизнь.
- Я очень хочу работать, - голос стал громче,
- Я отчаянно хочу работать, - слова прозвучали еще громче.
- Я большой математик, - несколько тише произнес Наркес.
- Я очень большой математик, - громко сказал он.
- Руки напряжены.
Рука Баяна у подушки снова дрогнула.
- Глубокое дыхание.
Юноша глубоко вздохнул. Грудь вместе с простыней приподнялась и снова
опустилась.
- Открываю глаза.
Юноша открыл глаза.
- Ну, вот и все, - сказал Наркес. Было непонятно, кому он говорил эти
слова: юноше или самому себе. - Вот и все, - снова повторил он, очевидно,
продолжая размышлять о своем.
Он встал с места, взял стул и поставил его у небольшого столика у стены.
Затем сел и стал писать в индивидуальной карте пациента,
Юноша оделся, заправил кровать и некоторое время простоял молча. Каким-то
шестым чувством он смутно постигал, что сейчас в этот будничный день, в этот
будничный час, в этой будничной палате и в этой будничной обстановке с ним
произошло что-то торжественное, что-то очень таинственное и значительное.
Юная и чуткая душа его стала с большим вниманием прислушиваться к самой
себе, интуитивно ощущая, что ответ на все происходящее придет теперь не
извне, из .будущего, а из глубины ее самой.
Он вопросительно посмотрел на Наркеса. Через некоторое время, оторвавшись
от бумаг, Наркес улыбнулся и сказал:
- Ну, отдыхай. Старайся днем больше поспать, чтобы ночью встретиться со
своим другом - индуктором.
Оба улыбнулись шутке. Юноша вышел из кабинета. Наркес еще посидел немного,
затем встал и стал собираться. Надо было идти в Институт.
Индуктор, следивший за всеми действиями Наркеса самым внимательным
образом, беспокоил ночью Баяна в последний раз. Очевидно, он счел свою
задачу на данном этапе выполненной, потому что больше не выходил на связь.
Баян и Наркес вздохнули с облегчением.
5
Заседание членов президиума и членов бюро биологического отделения
Академии наук Казахской ССР состоялось через три дня.
Его открыл президент Академии, действительный член Академии наук СССР
Аскар Джубанович Айтуганов. Он зачитал повестку дня. В ней было три вопроса.
Первым из них значился доклад Наркеса Алиманова о проведенном им
эксперименте. Два остальных вопроса были посвящены обычным организационным
делам.
Аскар Джубанович предоставил слово Алиманову. Наркес встал и с минуту
помолчал, собираясь с мыслями.
- Товарищи, - торжественно и без видимых следов волнения начал он, -
эксперимент, который мы сегодня обсуждаем, несколько необычен. Прежде всего,
необычны его цели и задачи, несмотря на его внешнее сходство с некоторыми
известными нам явлениями. Эксперимент был поставлен с целью резко
стимулировать и усилить человеческие способности, то есть он затрагивает
один из многочисленных аспектов сложной и великой проблемы таланта и
гениальности. Проблема таланта и гениальности привлекает к себе все большее
и большее внимание мировой общественности. Обостренный интерес к ней,
конечно, не случаен. За всю историю существования человечества люди пытались
понять и объяснить величайшие творческие способности гениев. Сотни и тысячи
самых больших умой всех времен и народов размышляли над этой проблемой, но
так и не могли решить ее. Несмотря на очень большие, можно сказать,
фантастические достижения во всех областях науки, несмотря на великие успехи
в освоении космических пространств, проблема таланта и гениальности не
только продолжает оставаться наименее изученной областью естествознания, но
и белым пятном в самой науке о мозге. И это несмотря на то, что
естествознание всеми своими открытиями обязано именно этому колоссальному
явлению человеческого духа. - Наркес говорил медленно и неторопливо, тут же
по ходу речи взвешивая каждое сказанное слово, - Человечеству оказалось
гораздо легче выйти в космос и совершить множество полетов к иным планетам,
чем изучить свой мозг. Настолько трудна эта задача. Проблема же
гениальности, как известно, является венцом науки о мозге. Именно этим можно
объяснить то, что в современной мировой литературе, научной и художественной
вместе, проблеме гениальности посвящено всего лишь около шести-семи
трудов... Чтобы не вдаваться в сложную и сугубо специфическую биохимическую
природу гениальности, чему, как вы знаете, в некоторой степени был посвящен
мой труд "Проблема гениальности и современное естествознание" и в более
полном объеме трактат "Биохимическая индивидуальность гения", коротко скажу
следующее. Гениальность я рассматриваю как результат постоянного
гипертрофированного преобладания доминанты возбуждения в центре тех или иных
способностей. Говоря другими словами, в основе каждой уникальной мысли лежит
соответствующая ей в химическом отношении молекула. Отчетливо осознавая это,
я долгое время стремился найти пути, воздействующие на биохимическую природу
способностей человека. Несколько таких попыток было предпринято и в других
странах, например, в Америке и в Японии, - сказал Наркес. - Но эти отдельные
исследователи, на мой взгляд, пошли по ложному пути. С помощью химических
средств они пытались воздействовать на способности человека в период
утробного его развития. В результате дети становились вундеркиндами, но едва
доживали до юношеского возраста. К этому времени они полностью истощали все
свои физические и духовные ресурсы, ибо жизнь каждого такого индивидуума,
начиная с эмбрионального периода, насильственно направлялась в другое русло
и развивалась слишком интенсивно, чем это может допустить человеческая
природа. Я решил пойти по другому, более надежному пути. Самым главным
условием в этом эксперименте я считал сохранение естественного утробного и
отроческого развития организма. Даже в отрочестве организм еще слишком слаб
и хил и не способен выдержать тех колоссальных умственных нагрузок, которые
неизбежны в таких экспериментах. Но уже в период полного формирования
организма человека можно без всякого риска вмешиваться в его физическую и
умственную жизнь. В возрасте семнадцати-восемнадцати лет, предшествующем
наиболее благоприятному для творчества возрасту от двадцати до сорока,
"акме", как говорили древние, он способен выдержать любые нагрузки, стать
талантливым и прожить столько, сколько прожили самые большие долгожители из
гениев и даже больше. Тициан, как известно, прожил до девяносто пяти лет и
умер не от старости и слабости, а от холеры. Гете - до восьмидесяти трех
лет. Лев Толстой - до восьмидесяти двух лет. В будущем, безусловно, этот
жизненный порог можно будет отодвинуть дальше. - Наркес говорил по
обыкновению спокойно и уверенно.
- Таким образом, я решил обратиться к естественным ресурсам самого
организма человека. "Каждый рождается гением", - утверждает Гельвеций. Но в
силу тех или иных обстоятельств человек не может развить задатки, заложенные
в нем природой. То есть не может развить в себе врожденный рефлекс цели -
инстинктивное стремление живого существа к поиску нового - новых знаний,
новой информации, а также творческий инстинкт, теснейшим образом связанный с
рефлексом цели. Чтобы воздействовать на эти изначальные свойства человека, я
решил обратиться к гипнозу, к этому могучему и вместе с тем универсальному
средству воздействия на глубинные механизмы психики личности, на всю его
психофизику на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Нет нужды здесь
говорить о том, какое влияние имеет постгипнотическое внушение на течение
циклических процессов в организме, в саморегуляции этих процессов, а также
на изменения психофизиологических состояний организма на разных уровнях
корреляций его жизнедеятельности. Хочется сказать и о том, что современная
наука при всех ее прошлых больших достижениях находится всего лишь на
подступах ко многим тайнам организованного вида "homo sapiens".
Постараюсь пояснить эту мысль конкретнее. Гипноз, применяемый с целью
стимулирования и усиления способностей человека с ординарным генотипом, по
сути дела то же самое, что и самогипноз выдающихся личностей, которые долгие
годы, гипнотизируя себя своими понятиями и представлениями о неких высших
состояниях человеческого духа, постоянно внушая себе, что они способны
достичь их, стремятся к великой цели и в конце концов достигают ее. Правда,
рефлекс цели и творческий инстинкт у них получают стимулы для развития
изнутри, от благодатной основы генетики их интеллекта. В случае же гипноза с
человеком с ординарным генотипом мы воздействуем на рефлекс цели и
творческий инстинкт извне, путем стимуляции. В этом и вся разница. Таким
образом, гипноз с усилением ординарных способностей и самогипноз выдающихся
людей - это как бы две стороны одной медали.
В конечном счете, гипноз - это тоже самовнушение. И в том и в другом
случае формулы цели проникают в подсознание человека и становятся программой
его дальнейшего поведения, И в том и в другом случае массированное развитие
конвергентного мышления неизбежно приводит к развитию дивергентного
мышления. И в том и в другом случае можно получить абсолютно одинаковые
результаты. Здесь, на мой взгляд, и спрятан один из нескольких ключей к
тайнам человеческого естества и психики. Мы уделяем должное внимание
изучению космических пространств и так мало обращаем внимания на космос
внутри нас... Если удастся путем стимуляции достичь значительного усиления
способностей, заложенных природой в каждом человеке, я думаю, станет
понятным, какими грандиозными темпами пойдет вперед развитие всех наук и
искусств и вообще всех сторон общественной жизни, и какова будет прибыль во
всех сферах, которую общество получит в результате этого.
Все мы сейчас являемся свидетелями такой тревожной картины. Объем научных
публикаций удваивается каждые пятнадцать лет. Чтобы обеспечить растущий
научный фронт, надо в течение каждых пятнадцати лет вдвое увеличивать число
ученых. Но человечество не растет так быстро, ему для удвоения требуется лет
тридцать пять - сорок. Нетрудно подсчитать, что уже к середине нашего
двадцать первого века всех на свете мужчин, женщин, стариков и детей не
хватит на маршевые батальоны для научного фронта. Но главное мне видится
даже не в этом, а в другом. Грандиозный эпос познания от первых каменных
орудий до сложнейших гигантских современных механизмов и аппаратов, от
первых утлых лодчонок с мореплавателями, бороздивших океаны с целью
установить очертания материков, до современных космических кораблей, весь
этот эпос познания свидетельствует о том, что постоянно менявшиеся
требования цивилизации изменяли не только общественную, но и физическую
природу человека. Подобно тому, как в истории геологических изменений мы
видим постоянно новые требования, налагаемые на различные породы животных.
Естественно, что эти изменения в физической природе человека в первую
очередь касались его главного органа - головного мозга, который в свою
очередь навязывал свой диктат всему организму. Это подтверждается и
экспериментальными данными. Благодаря многолетним исследованиям выдающегося
советского ученого академика И. Н. Филимонова выяснилось, что территория
коры больших полушарий мозга подразделяется на разные в генетическом
отношении зоны. Существует новая кора, старая древняя и, наконец,
межуточная. Чем совершеннее высшая нервная деятельность животного, тем
сильнее у него развита новая кора. У ежа, например, она составляет только
32,4% всей территории коры, у собаки - 84,2%, у человека же она занимает
95,6% всей поверхности полушарий. Эти данные говорят о прогрессирующем
развитии именно новой коры. В музее эволюции мозга в Институте мозга каждый
при желании может проследить развитие мозга животных и человека, увидеть,
как усложнялся его внешний вид, и тут же, на срезах, - как происходило
изменение его микроскопического строения.
У некоторых может возникнуть вопрос: зачем же искать пути стимуляции
мозга, если он сам способен эволюционировать? Дело в том, что эволюция эта
протекает чрезвычайно медленно, о микронных масштабах, в течение многих
тысячелетий. Поэтому связывать все наши надежды с естественной эволюцией
мозга, которую точнее будет назвать приспособительной эволюцией мозга, нет
никаких оснований. Стремительно развивающаяся цивилизация, гигантский,
постоянно растущий поток информации, научно-технический прогресс,
нарастающий с головокружительной быстротой, и исследование внеземных миров
предъявляют к человеку все более сложные и новые требования. Эти требования
нельзя будет удовлетворить духовным уровнем нашего сегодняшнего дня.
Цивилизация грядущего будет нуждаться в гигантах мысли и дела. И мы должны и
обязаны решить эту проблему сегодня. Я не хочу останавливаться здесь на том,
какое социальное, философское и, главным образом, нравственное значение
имеет решение проблемы совершенной, творческой, могучей в интеллектуальном
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг