Олег поднял брови и усмехнулся.
- Ну, вот и для Славика кличка нашлась, - сказала Соня. - Он называет
это "пассивным соучастием".
- Это вопрос терминологии, - холодно возразил из-за стены Славка. -
Можно назвать это "оптимальным вариантом поведения в экстремальной
ситуации". А за "божью коровку" Андрюша еще ответит.
- Между прочим, - заметил Олег, - это относилось не только к тебе.
Андрей имел в виду, что все мы здесь божьи коровки.
- Или попросту трусы! - сказал я сердито. - Занюханные конспираторы! Не
знаю, как вы, а я не собираюсь сидеть сложа руки.
- А что ты собираешься делать? - спросил Олег.
- Пойду сейчас к Дроздову и спрошу напрямик: "Вы советский человек или
нет?
Если нет, я требую немедленно вернуть меня на родину".
- А как ты думаешь, - спросил Олег, - как ты думаешь, где сейчас
Дроздов и чем он занимается?
- Отдыхает, наверное, - удивленно ответил я. - У себя в домике...
- Ты видел, как он отдыхает?
- Конечно, нет. Домик-то без окон.
- И тебе не пришло в голову, как это люди могут жить без окон?
Я молчал: действительно, не пришло.
- Так вот, - сказал Олег, - твои учителя сейчас стоят в тесном
чуланчике друг против друга и не двигаются. Все трое. Как манекены.
- Отдыхают, - со смехом добавил Борька из-за стены.
- А... а что это с ними? - спросил я, запинаясь. Только сейчас мне
стало по-настоящему жутко.
- Спокойно, Андрей, - сказал Олег. - Только без паники. Они
подзаряжаются от сети. Впрочем, питание я пока отключил... поэтому мы так
свободно и разговариваем. Но времени у нас в обрез, иначе они не успеют
подзарядиться... Так что ты побыстрее бери себя в руки. Соображай.
А тут и соображать было нечего. Я вспомнил, как старательно "птичий
базар"
изображал оживленную человеческую беседу (все-таки мое первое
впечатление оказалось точным), как испугалась Соня, промолвив "Еще бы!" в
ответ на мое замечание, что учителя наши несколько вяловаты... Наверное, в
день моего прибытия ночная беседа в третьей комнате несколько затянулась...
- Машины, - сказал я отчего-то шепотом. - Обучающие машины...
- И долго же ты, братец, думал, - снисходительно проговорил из своей
комнаты Борис. - Уж подвели, уж ткнули носом...
- Ты позабыл, наверное, Боря, - сказала Соня, - как ты рыдал и кидался
на стенку, когда мы тебя ткнули носом... Андрей ведет себя куда спокойнее.
- Вернется к себе - поплачет, - заметил Славка.
- И ничего удивительного, - миролюбиво сказал Борис. - Я, правда, не
сразу поверил. Кнопку на стул Скворцову подкладывал...
- Ну, это была рискованная затея, - недовольно проговорил Олег. - Можно
было испортить аппаратуру.
Все эти разговоры доносились до меня как-то издалека.
- Послушайте, - сказал я, - так, значит, они не люди...
Все засмеялись.
- Очень тонкое замечание, - сказала Соня.
- Товарищ еще не дозрел, - добавил Славка.
- Да я не о том! - сказал я сердито. - Не люди - те, кто их сделал. Вот
в чем беда.
Ребята притихли. Соня и Олег смотрели на меня с уважением.
- Прекрасно держишь мысль, - серьезно сказал Олег. - Тут, правда, есть
и другие мнения. Так что, будь добр, поясни.
- Все ясно даже ежу, - ответил я. - Машины - значит, кто-то их сделал.
И на кого-то они работают. Допустим, на хозяев. И, если эти хозяева сами
как люди, зачем им делать механических человеков? Значит, что-то с ними не
так, какой-то непорядок. Не рискуют они показаться. Может, у них хоботы
вместо носов. Либо ноги не тем концом воткнуты. Либо еще хуже. Не понимаю,
какие тут могут быть мнения. И у кого.
- Борис, ты что-нибудь имеешь сказать? - спросил Олег.
Молчание.
- Да нет у него никаких мнений, - сказала Соня. - Он их меняет по три
раза на дню. В глаза смотреть правде боится.
- Ладно, ладно... - пробурчал Борька. - Подумаешь, разошлась!
- Значит, нет возражений, - подытожил Олег. - Тут я на днях провел один
эксперимент... Не посоветовавшись, извиняюсь. Сидели мы с Дроздовым-,
беседовали о разном. Вдруг я говорю ему, так, шутя: "Вы здесь, Аркадий
Сергеевич, прямо как удельный князек. Хотел бы я увидеть ваше начальство".
Он и глазом не моргнул: "Увидите". Я спрашиваю: "А какое у вас
начальство, страшное?" - "На чей взгляд", - отвечает. И все смеется.
Жутковато смеются машины, вам не кажется?
- Ай, не отвлекайся ты! - с досадой сказала Соня. - Дальше-то что?
- Дальше я ему говорю: "А по телефону сними связаться нельзя? Или по
радио?"
Он - вопросом на вопрос: "А что, у тебя есть жалобы?" - "Есть, говорю,
только не жалобы, а вопросы". - "Какие?" - "Вам сказать не могу". И тут,
смотрю, Дроздов наш вырубился. Сидит и смотрит на меня пустыми глазами,
как выключенный телевизор. Я испугался, туда-сюда, вижу - ожил. "Так о чем
мы с тобой разговаривали? " Вот и все дела. Нельзя от машины требовать
большего.
На что ее настроили, то она и делает.
- А на что их настроили? - спросил я Олега. - Это хоть можно определить?
- Пока установлено только одно, - ответил Олег, - все трое
запрограммированы на наши реакции. Вот если ты сядешь и замрешь... ну,
наглухо отключишься...
ну, как бы умрешь... они тоже отключаются и могут так сидеть хоть целый
день. Как манекены. И из этого можно сделать очень грустный вывод...
- Какой? - спросил я. Сердце у меня замерло. Хотя что еще хуже можно
услышать?
- А такой, что, как только мы расхотим учиться, вся эта система, - Олег
сделал широкий жест рукой, - вся эта система перестанет работать.
- Ну и пускай перестает! - крикнул я. - И пускай убираются ко всем
чертям.
Мы же у себя дома, не пропадем!
- Нет, Андрей, - тихо сказал Олег, - в том-то и дело, что мы не у себя
дома.
20
Кто-то громко, демонстративно зевнул.
- Ладно, я пошел, - сказал Борькин голос. - Считайте, что меня нету.
Спокойной ночи, малыши.
- Вот он всегда так! - проговорила Соня. - Уползает, как улитка, в свою
раковину.
- В чем-то Махоня прав, - заметил Славка. - Ввели новобранца в курс - и
давайте на этом успокоимся. Время позднее, педагогов пора подключать, а то
они выспаться не успеют. У Андрюшиного изголовья пускай Сонечка подежурит,
сердечных капель ему поднесет...
Никогда не видел, чтобы люди так краснели: у Сони даже слезы брызнули
из глаз. "Чего это она?" - подумал я с недоумением.
- Прекратить личные выпады! - строго сказал Олег.
- Ладно, отключаюсь, - весело ответил Славка. - Продолжайте ваши
пустопорожние разговоры. Но имейте в виду: что бы вы там ни задумали
предпринять, я заранее возражаю. Вот так.
Мы остались втроем. То есть внешне ничего не изменилось, но исчезли
шумы и помехи, которых Борька и Славка напустили в нашу комнату. При
работе Борькина голова жужжала, как испорченная лампа дневного света, а
Дмитриенко, по-моему, где-то искрил. Надо будет посоветовать ему проверить
контакты.
Впрочем, неизвестно еще, какой треск сопровождал мои собственные мысли:
в этом деле я был еще новичком.
Мы сидели на прежних местах, трое одиноких присмиревших переростков, и
старались не смотреть друг на друга. Я буквально чувствовал толстую
матово-белую полусферу, нависшую над крышей общежития, над темными
пальмами, над моей головой. Мама, Москва, огни магазинных витрин, снежные
кучи вдоль тротуаров, Октябрьские праздники - все это было где-то
далеко... или нигде, как мираж.
- Телевизор работает? - спросил я.
Соня вздрогнула.
- Что? Телевизор? Нет, не знаю. Давно не включала.
Олег протянул руку, не глядя нашарил тумблер. Раздался громкий щелчок.
Минуту мы смотрели на темный экран, потом он засветился голубым...
Пусто.
- Ну, и где же мы находимся? - спросил я как можно более беспечно, но
голос меня подвел: я охрип и закашлялся.
- Трудно сказать, - проговорил Олег и выключил телевизор. - Нет внешних
ориентиров. Во всяком случае, далеко: видишь, антенны брать перестали.
- Далеко - это в каком смысле?
- В самом прямом, - ответил Олег и отвернулся к окну.
- Ну, а лес, озера?
- Это все, Андрюша, кино, - сказала Соня. - Видишь, даже самолет тебе
показывают.
В самом деле, высоко по белому куполу плыли, мигая, красный и зеленый
бортовые огни самолета.
- С правым-левым у них непорядок, - пояснил Олег. - Мы давно уже это
заметили.
Олег был прав: судя по огням, самолету нужно было двигаться в
противоположную сторону.
- Да ну вас к черту! - сказал я. - А письма как же?
- Письма приходят только с их марками, - устало ответил Олег. - Это
проверено. В ящике сгорают твои письма. А мама твоя получает их копии.
Видимо, то же самое происходит и на Земле.
Слово было сказано, и я замер с открытым ртом.
- Вот такие дела, Андрюша, - сказал Олег и посмотрел на меня в упор. -
Собственно, прямых доказательств у меня нет: не хватает приборов. Так...
кое-какие наблюдения. Отклонения от ускорения свободно падающего
тела... ну, и несложный расчет. Кстати, двигатели, если они здесь есть,
были включены буквально в момент твоего прибытия.
Я это помнил. "Вот так мы и живем", - сказал тогда Дроздов.
Я обозлился:
- На что они рассчитывают, подонки? Ведь нас же хватятся!
- Навряд ли, - возразил Олег. - Они знали, кого выбирать. До тебя
только Славка переписывался с двоюродным братом... Кстати, о письмах. Кому
ты пишешь? Маме? Так вот, во-первых, побереги свою маму, она ничем нам не
может помочь. А во-вторых, в нашем положении нельзя делать резкие движения.
Последствия могут быть самые неожиданные.
- Например?
- Например, они прекратят эксперимент и отправятся набирать новую
партию.
- А мы?
Олег пожал плечами.
- Они этого не допустят! - запальчиво сказал я.
- Ты же сам назвал их подонками, - напомнила Соня.
Я умолк.
- С нашей точки зрения они, безусловно, подонки, - сказал Олег. - Но
они-то, возможно, уверены, что творят нам добро. Вся беда в том, что мы -
как бактерии в запаянной колбе, и никакой аппаратуры связи здесь не
предусмотрено. Что-то они недоучли, недооценили наши способности.
- Хоть бы знать, - проговорила Соня, - где они прячутся!
- Почему прячутся? - возразил я. - По куполу, наверное, ползают.
Соня передернула плечами:
- Ты скажешь!.. Ночь теперь не засну.
Мы снова замолчали.
- Господи, тихо-то как! - вздохнула Соня. - Слушайте, ребятки, в самом
деле пора. Засиделись мы сегодня. Все равно ни до чего не договоримся.
- Мы еще не слышали предложений Андрея, - сказал Олег. - Собственно,
для этого и собрались.
- Ну что тут можно сказать? - начал я, подумав. - Если все правда, что
вы говорите... (Олег зашевелился.) Ладно, ладно, не дергайся. Это я так...
Мне почему-то кажется, что нас благополучно отправят домой по первому
нашему требованию. Не могу объяснить, почему: просто кажется, и всё.
Другой вопрос - захотим ли мы этого сами. В конце концов, такое случается
не каждый день...
- Это уж точно! - Олег усмехнулся.
- В конце концов, ничего плохого нам пока не делают, - продолжал я,
приободрившись. - Кормят, поят, одевают, учат... Лично я никогда себе не
прощу, если вернусь домой просто так, с чистыми ушами. Мы должны добраться
до НИХ и поговорить с ними начистоту. В конце концов, имеем же мы право
знать, что они затеяли! Не за тех они нас принимают. Слушайте, а через
вертолетную площадку вы не пробовали?
- Пробовали. Глухо, - ответил Олег. - Выхода наверх нет. У тебя все?
- Все, - ответил я и тут же уточнил: - Пока все.
- Ясно, - сказал Олег, вставая. - Главное - не падать духом. Интересно
же, черт возьми! - Он хлопнул меня по плечу, улыбнулся. - Ведь интересно?
- То ли еще будет! - отозвалась Соня.
- Слушайте, - сказал я нерешительно, - давно хочу спросить: какая у вас
специализация?
- В смысле - к чему они нас готовят? - уточнил Олег. - Это тебя
интересует?
Я кивнул.
- Видишь ли, - Олег помедлил, - об этом у нас не принято рассказывать.
- Почему?
- Ну как тебе объяснить...
- А свою специализацию ты уже знаешь? - быстро спросила Соня.
- Знаю.
- Расскажи.
Я смутился: никакого секрета здесь не было, но рассказывать не
хотелось, это было слишком... это было частью меня самого.
- Вот видишь, - удовлетворенно сказала Соня, - о таких вещах не говорят.
- Но в целом... - проговорил я с запинкой, - в целом это хорошее?
- В целом - да, - ответил Олег. - Верно, Софья?
- Да, - сказала она.
- Это у вас, - не унимался я. - А как у Борьки, у Славки?
- У них тоже, - уверенно ответил Олег. - Ты не думай, они неплохие
ребята.
Притворяются больше.
- Здорово притворяются, - сказал я.
Мы попрощались и разошлись "по домам". Точнее, Соня осталась у себя, я
пошел в свою комнату, а Олег отправился на улицу подключать учительский
домик. Я хотел было прогуляться с ним, но он предпочел идти один, "на
всякий случай".
Стоя в вестибюле, я долго смотрел Олегу вслед: он шагал неторопливо,
вразвалочку, по-хозяйски. Ни дать ни взять монтер или сантехник,
совершающий обход ЖЭКа. От него одного теперь зависело, поднимется ли
завтра "птичий базар", будет ли подан горячий обед в столовую, зашумят ли
кондиционеры, имитирующие утренний ветерок...
21
Придя к себе, я не стал укладываться спать: не хотелось. Я сел на
подоконник, взглянул на белое "небо" - и чуть не взвыл от тоски. Нет, мне
не казалось, что я задыхаюсь, мне не мерещилось, что по куполу бегают
мохнатые пауки. Умом я понимал, что мы все находимся внутри наполненного
теплым воздухом баллона, который, вращаясь, мчится в темноте и пустоте...
а может быть, стоит на месте, а вокруг вращаются звезды. Как раз это меня
не пугало.
И не только меня. Если б мы боялись этого, то сидели бы сейчас в одной
комнате, тесно прижавшись друг к другу, как маленькие заброшенные дети. И
проблема возвращения домой тоже меня не волновала. Как легко я попал в эту
"школу", думалось мне, так легко и вернусь обратно. В парусиновой куртке,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг