доставшейся мне от отца, в вельветовых брюках и уютно стоптанных кедах я
появлюсь на пороге нашей комнаты и скажу: "Здравствуй, мама. Вот, я
вернулся". Нет, все это было не страшно. Страшно было оттого, что в
какой-нибудь сотне метров отсюда, в слепом голубом домике, стоят, пусто
глядя друг на друга, неподвижные Воробьев, Скворцов и Дроздов. Мне
казалось теперь, что у всех троих мертвые глаза, механический смех, мелкие
зубы из серой пластмассы... Как я завтра посмотрю им в лицо, как заставлю
себя учиться?
ЭТИ? ЭТИ меня не пугали. Я думал о них скорее с досадой. Черт их
побери, как они не понимают, что нельзя оставлять семерых ребят наедине с
тремя мертвыми машинами! Неужели им в голову не приходит, что мы
давным-давно все поняли?
(Я-то понял только сегодня, но мне казалось, что это произошло
давным-давно.) Или мы должны подать им знак? Но каким образом? Объявить
голодовку? Собраться в столовой и застучать стаканами по столу? "Мы хотим
знать все! Мы хотим знать все!" Глупости, разумеется. Им и в голову не
придет, что мы подаем им сигнал. Так же как и нам совершенно неясно, что
им от нас надо.
- Компрачикосы проклятые! - прошипел я сквозь зубы.
- Андрюша, тебе нехорошо? - спросила сквозь стенку Соня. - Хочешь, я
буду с тобой разговаривать?
- Да нет, ну что ты! - поспешно ответил я. - Спокойной ночи.
- А что ты делаешь? - не отставала Соня.
- Письмо пишу, - машинально ответил я.
И тут мне в голову пришла изумительная мысль. Я кинулся к столу,
схватил ручку и на листе бумаги написал:
"Уважаемые товарищи!
До каких пор вы собираетесь держать нас в неизвестности о цели вашего
эксперимента?
Мы не подопытные... (хотел написать "кролики", но вовремя передумал:
чего доброго, не поймут) микроорганизмы.
Мы требуем личной встречи.
Если это никому не во вред, согласны учиться у вас и дальше.
Но если это не так, вы обязаны вернуть нас домой в целости и
сохранности".
Подумал и приписал:
"Иначе вам самим будет стыдно".
Дрожа от нетерпения, я положил листок в фирменный конверт, заклеил - и
снова задумался: какой же написать адрес? Братьям по разуму? Стыдно.
Скажут: тоже нам братец нашелся, родственник-переросток. Да и они с нами
поступили тоже далеко не по-братски.
И я написал на конверте так:
"Руководителям эксперимента".
Вот теперь все было ясно.
И, прижимая к груди конверт, я побежал на улицу.
Еще ни разу я не гулял под куполом ночью, и меня поразили пустота и
тишина.
У бассейна и над дорожками горели бледно-желтые фонари, листья пальм
фанерно бренчали.
С колотящимся сердцем я добежал до центральной колонны, нажал кнопку
лифта.
Дверцы с тихим шорохом расползлись, почтовый ящик был на месте. Я
опустил в щель письмо. Бедный Олег! Он искал связь, а связь была под
рукой. Просто Олег никому не писал писем. Я заглянул сверху в щель -
письмо еще смутно белело. Тут дверцы лифта задвинулись за моей спиной, и в
наступившей темноте я увидел, как по конверту пробежал синий огонек. Почта
принята!
Я потоптался немного в кабинете... Не знаю, чего я ждал: уж не ответа
ли немедленно, сию же минуту? Потом нашарил кнопку на стене, двери
открылись.
У кабины стоял Дроздов.
Я обомлел. Первой моей мыслью было немедленно подняться наверх... А что
дальше? Колба запаяна... Тем более что Дроздов держал руку на кнопке
вызова и лифт не мог закрыться.
- Добрый вечер, Аркадий Сергеевич, - промямлил я.
Дроздов ничего не ответил. Я сразу заметил, что он еле стоит на ногах.
Если бы не рука, упиравшаяся в стенку, он бы, наверно, упал. Лицо его было
землисто-серым, под глазами мешки.
- Что с вами? - спросил я, выходя из кабины.
- По ночам... гуляешь... - глухим голосом проговорил Дроздов. - А спать
когда?..
- Съездить наверх захотелось, - соврал я. - Подышать свежим воздухом.
Блокировка в моей голове сработала автоматически.
- Погулять... - повторил Дроздов, упираясь рукой в стену.
- А что, разве нельзя?
- Отчего же... можно...
Дроздов нелепо повернулся и прислонился спиной к колонне. Случись это
днем раньше, я бы решил, что директор выпил лишнего.
- Аркадий Сергеевич, вам помочь? - спросил я.
Дроздов не отвечал. Глаза его были открыты, но дыхания не было слышно.
Я беспомощно оглянулся. Вокруг было пусто и темно. Что же делать?
- Сейчас, сейчас, - пробормотал я, схватившись за его повисшую руку.
Дроздов всей тяжестью навалился на меня. Теперь-то я точно знал, что
это не живой человек: мне приходилось тащить до постели отца, Дроздов был
тяжелее в два раза.
Я положил его руку себе на плечи, напрягся. Ноги Дроздова сдвинулись с
места и поволочились по земле.
Так, шаг за шагом, поминутно останавливаясь, я дотащил его до голубого
домика, благо было не так уж и далеко.
Но тут - новая незадача: серая пластиковая дверь была наглухо закрыта,
без малейшего признака замка либо дверной ручки. Я прислонил Дроздова к
стене и стал искать на земле какой-нибудь инструмент, чтобы отодвинуть
дверь или, если это невозможно, взломать.
Тут за спиной у меня послышался голос:
- Ты что здесь делаешь?
Я обернулся - рядом стоял Олег. Я так обрадовался, увидев его!
- Да вот, понимаешь, - заговорил я, - разбрелись по всей территории.
- Все трое? - деловито спросил Олег.
- Нет, только один. Посмотри вокруг, может, еще другие валяются.
Олег посветил фонариком (он оказался предусмотрительнее, чем я).
- Да вроде никого.
- Слушай, - сказал я, - не можем же мы тут его бросить.
- Не можем, - согласился Олег. - Ему нужно срочное питание.
Он подошел к двери, потом поднял вялую руку Дроздова, провел его
ладонью по пластику - дверь отползла.
- Ты гений, - сказал я ему.
И в это время в темном дверном проеме показалась плотная фигура
Воробьева.
Воробьев молча взглянул на нас и, схватив директора за плечо, с
необыкновенной быстротой втащил его внутрь домика. Дверь закрылась.
А мы с Олегом, не сговариваясь, бросились бежать. Взлетели во весь дух
на второй этаж общежития. Я хотел было с ходу юркнуть в свою комнату, но
тут Олег преградил мне дорогу. Вид его не предвещал ничего хорошего.
- Ну? - сказал он грозно.
- В чем дело, приятель? - Я сделал попытку его обойти.
- Ты понимаешь, что ты натворил?
- А что такое? - Я все еще изображал оскорбленную невинность.
- Соня все слышала, - сказал Олег. - Но она не думала, что ты решишься.
Ах, черт! Действительно, когда я писал письмо ЭТИМ, я от волнения забыл
о блокировке.
- Эх ты, торопыга! - презрительно проговорил Олег и отступил, давая мне
дорогу. - Иди ложись. Но не думай, что проведешь спокойную ночку.
22
Проснулся я от холода.
Напрасно я натягивал одеяло до подбородка: холод безжалостно заползал
вовнутрь. Я открыл глаза - в комнате было темно. И тут меня полоснуло
чем-то острым по лицу и рукам. Закутавшись в одеяло, я подбежал к
выключателю, зажег свет. Лампочка горела вполнакала. За окном была
кромешная тьма, купол совсем не светился, хотя на часах было уже около
семи утра.
В дверь забарабанили.
Я открыл - на пороге стояли Олег и Соня.
Она взглянула на мое лицо и ахнула:
- И ты тоже?..
- А что случилось? - спросил я.
- Славик порезался стеклом, - сквозь зубы проговорил Олег. - Ух, дал бы
я тебе, если бы от этого была хоть какая-нибудь польза! Кустарь-одиночка!
- Оставь его, - сказала Соня. - Видишь, человеку больно.
Лампочка под потолком мигнула и померкла. В коридоре было тоже темно,
шлепали чьи-то шаги, слышались приглушенные голоса.
- Иди за мной, - скомандовал Олег. - У меня в комнате фонарь, батареек
хватит часа на четыре.
- Дай хоть одеться! - взмолился я. - Холодно!
- Некогда, - коротко ответил Олег.
Мы побежали по коридору. На бегу я чувствовал, как горят Славкины
порезы на моем лице. Как же ему было больно в первые минуты, когда я еще
спал, как сурок!
- Сломалось что-нибудь? - спросил я, задыхаясь.
- Все сломалось, - не оборачиваясь, ответил Олег. - Твоими молитвами.
"Птичий базар" отключен, и вся система вышла из строя.
- Да что ж они, психи, что ли?
Олег резко остановился, и я налетел на него в темноте.
- Имей в виду, - сказал он вполголоса, дыша мне в лицо, - никто не
знает, что это ты... Кроме нас с Соней. Понял? Будем держаться как люди.
Я благодарно закивал, хотя Олег этого, естественно, не видел.
Он втолкнул меня в комнату.
- Еще одного привели! - послышался в темноте жалобный Славкин голос. -
И без того воздух кончается!
- Прекратить панику! - сказал Олег и зажег фонарь.
Луч света выхватывал из темноты лица ребят. Девчонки стояли,
закутанные, как и я, в одеяла. Тут же была и Черепашка.
- Не понимаю! - сказала она, увидев меня. - Война, что ли? Никто ничего
не объясняет...
- Все ты! - крикнул Борька и кинулся к Олегу. - Все ты, изыскатель!
Я схватил его за руки. Одеяло упало с меня на пол.
- Ну, ну, спокойно. Это не он, это я во всем виноват.
Но Борька меня не слушал.
- Пусти! Пусти! - шипел он, вырываясь.
Пришлось скрутить ему руки. Когда он присмирел, я подвел его к креслу и
усадил.
На кровати кто-то слабо стонал. Я понял: это был Славка. Собственно,
стонать-то ему можно было бы уже и прекратить: я знал, что на нем нет уже
ни царапинки, да и мои скоро пройдут.
- Как это он? - шепотом спросил я, зная, что где-то поблизости Соня.
- Пытался вылететь в окно, - тут же отозвалась Соня. - Олег, побольше
света, пожалуйста.
- Вылететь? Зачем? - спросил я.
- Все погасло, и он испугался.
Лена тихо и тоненько заплакала.
Рита подошла к ней, обняла ее за плечи.
- Ничего, ничего, - зашептала она. - Все пройдет, все успокоятся... Не
надо бояться.
- Да, ты не знаешь! - плача, повторяла Лена. - Ты ничего не знаешь...
- Ну и что ж, что не знаю? - возражала Черепашка. - Мне же страшнее, а
я не плачу.
Все-таки она была молодец.
- Не надо нервничать, ребята, - сказал Олег.
Он светил фонарем на Славкино лицо, а Соня рассматривала, есть ли раны.
Славка что-то бормотал и отворачивался: он не хотел признаваться, что
все его порезы "прошли". Но я не осуждал его: такая уж была моя
специализация.
Зажмурившись, я живо представил себе, как страшно ему было, когда он,
раскинув руки, весь исцарапанный, летел в темноту...
- Не надо нервничать, - повторял Олег. - Возможно, всего лишь короткое
замыкание. Сейчас мы с Андреем пойдем и все починим.
- Ну прямо, почините! - крикнул Борька и снова вскочил. - Электрики
нашлись!
Я взял на себя его страх - и это было ужасно. Меня затошнило, сердце
заколотилось, я весь покрылся холодным потом. Только бы не закричать,
подумал я, стискивая зубы. Только бы не закричать!
Борька всхлипнул, удивленно оглянулся - и притих, как будто заснул.
Вдруг вспыхнул свет - ярко-оранжевый, мощный и ровный. Мы все взглянули
на потолок, но плафоны оставались темными. Это были не лампы: это за окном
огненно засветился сам купол.
- Андрюша, пожар? - спросила меня Черепашка.
Ну что я мог ей ответить? У меня самого еще зубы стучали от Борькиного
страха.
- Заря, - сказал я первое, что пришло в голову.
- Ура! - крикнул Борька. - Приехали!
Все радостно закричали. Даже Славка поднял голову с подушки, впрочем
тут же уронив ее обратно.
На дорожке возле бассейна мы увидели Воробьева и Скворцова. Они стояли,
задрав головы, и сокрушенно рассматривали погибшие пальмы. В дверь
постучали.
- Быстро! - скомандовал Олег. - Быстро привести себя в порядок!
Мы поспешно закутались в одеяла, оглядели друг друга. Лица у нас в этом
странном свете были зеленовато-бронзовые, губы темные, но, в общем-то,
выглядели мы вполне прилично.
- Войдите, - сказал Олег.
Я затаил дыхание. Вот сейчас появятся они... иссиня-черные, многоликие,
с дельфиньими усмешками на безглазых лицах.
Дверь открылась, на пороге стоял Дроздов. Он был бодр, весело улыбался.
- Что, любуетесь сменой пейзажа? - заговорил он. - А ну-ка,
признавайтесь, кто разбил стекло? Первый случай в нашей школе. Будем
вызывать родителей, чтоб другим неповадно.
Мы молчали, стараясь переместиться к постели и загородить собою бедного
Славку.
- Просим нас извинить за временные неполадки, - сказал Дроздов. - С
автономной системы нас переключили на центральную, но все было несколько
неожиданно. Больше это не повторится.
Олег быстро взглянул на меня и подмигнул.
- Итак, друзья мои, - продолжал Дроздов, - нам задана полная программа,
и мы готовы ответить на любые ваши вопросы.
- Вопрос первый, - сказал Олег: - где ОНИ?
Дроздов улыбнулся.
- Деловой подход, - сказал он. - Не хотите иметь дело с подставным
лицом. Но сейчас через меня с вами говорит один из непосредственных
руководителей проекта "Аленький цветочек". Есть у вас на Земле такая
сказка...
- Мы знаем, - сказала Соня.
Дроздов молча, по-учительски посмотрел на нее. Соня смутилась.
- Так вот, - продолжал Дроздов, - в вашей сказке некрасивое чудовище,
оборачивается симпатичным молодым человеком. В нашем проекте, увы, дело
обстоит несколько иначе... скажем даже, наоборот. Привыкать к этому
придется постепенно. Уверяю вас, ничего особенно страшного: мы же к вашей
внешности притерпелись. Лично я нахожу, что вы очень красивый народ.
Надеюсь, что и мы вам понравимся.
- Тогда второй вопрос, - сказал я, - если позволите. Не кажется ли вам,
что вы действуете не совсем правильно? Похищение детей - на Земле это вряд
ли понравится.
- Похищение? - удивленно переспросил Дроздов. - Позволь, Андрюша, но ты
что-то путаешь. Разве кто-нибудь тебя похищал? Ты хотел поступить в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг