отличны одна от другой, как женские души. Кого-то покоряли нежностью,
кого-то - лестью, кого-то - кавалерийской атакой; одни клевали на грубую
силу, на мундир в золоченых шнурах, на блеск погон и крепкие мышцы, других
приходилось обольщать ласками и поцелуями, цветами и сладкими речами,
третьим пускать пыль в глаза, повествуя о ранах, битвах и подвигах в
африканских джунглях. В общем, годилось все, кроме угроз и прямого обмана.
Кэти, как полагал Каргин, нужно было брать напором и интеллектом.
Тоска по Парижу выдавала натуру романтическую, мечтательную, склонную к
лирике и поэзии, но в то же время он подозревал, что лирика с романтикой
замешаны на здоровом американском прагматизме, идеалами коего были успех,
энергия и сила. Это обещало сделать их отношения не только приятными, но и
полезными. Романтика подогревает страсть и хороша в постели, а с женщиной
практичной можно потолковать, узнав немало нового. Скажем, о том, какие
эксперты шли на приступ халлорановых владений, и чем им это улыбнулось.
Он разлил коньяк в маленькие стаканчики. - Теперь - за тебя, -
сказала Кэти, перебираясь к нему на колени. - Люблю мужчин с серыми
глазами. Хотя среди них встречаются такие...-она хотела что-то добавить,
но вовремя прикусила язычок и лишь с брезгливостью передернула плечами. -
За тебя, Керк! Как там у Киплинга?.. Серые глаза - рассвет, пароходная
сирена, дождь, разлука, серый след за винтом бегущей пены...
Воздушное одеяние Кэти распахнулось, и Каргин стал целовать ее соски.
Они ожили под его губами, напряглись, распустились, стали розовыми и
твердыми, как ягоды шиповника. Внезапно Кэти вздрогнула, застонала,
склонившись над ним; ее дыхание обожгло шею, пальцы принялись торопливо
расстегивать рубашку Каргина, потом коснулись шрама под левой ключицей,
нащупали длинный тонкий рубец, погладили его, спустились ниже. Халатик
девушки с легким шелестом соскользнул на пол.
"Как-то все очень быстро получается", - подумал Каргин, и это было
его последней мыслью. Дальше - лишь ощущение нежной упругой плоти, жадно
прильнувшей к нему, запах жасмина и роз, тихие вздохи, страстная песня
цикад за окном и чувство, какое испытывает пловец, покачиваясь в ласковых,
теплых, плавно бегущих к берегу волнах. Это повторялось снова и снова,
пока сладкая истома не охватила Каргина, заставив смежить веки.
Он задремал, прижав к себе теплое тело девушки, и в эту ночь ему не
снились ни яма в афганских горах, ни джунгли Анголы, ни перепаханная
бомбами боснийская земля.
Глава третья
Три следующих дня Каргин пил кофе большими кружками, рылся в
справочниках и картах и терзал компьютер. Компьютеров в его рабочей
комнате было, собственно, два: один обеспечивал доступ в сеть и выдачу
всевозможных сведений, в другом, автономном, хранилась информация об
Иннисфри. Первым делом Каргин попытался уточнить географические координаты
острова, но вскоре выяснил, что объект с таким названием нe существует ни
в одном из земных океанов. Впрочем, имелась справка, что остров, после его
приобретения Халлораном, был переименован на ирландский манер по желанию
нового владельца, а прежде носил имя Мадре-де-Дьос. Для этого координаты
нашлись, но с тем примечанием, что их исчислил в восемнадцатом веке
какой-то испанский капитан из благородных кабальеро, не слишком сведущий в
навигации, а потому ошибка могла составлять полсотни миль в любую сторону.
Что же касается острова как такового, то он имел овальную форму,
вытянутую с запада на восток, и площадью равнялся Мальте. Длина Иннисфри
составляла двадцать, а максимальная ширина - четырнадцать километров, и
этот солидный кусок тверди являлся ничем иным, как разрушенным и частью
затопленным кратером древнего вулкана. Его западный склон был пологим,
сглаженным ливнями и ветрами, и тянулся от бухты, похожей на круглый рыбий
рот в обрамлении стреловидных челюстей, до скалистого гребня стометровой
высоты. Два мыса-серпа были самыми западными точками Иннисфри; между ними
пролегал пролив, довольно. глубокий, шириною в триста метров, переходивший
в. просторную бухту Ап-Бей - иными словами, Верхнюю.
Лоу-Бей, или Нижняя бухта, располагалась в четырех-пяти километрах на
юго-востоке и была не круглой, а вытянутой, напоминавшей фиорд, поскольку
ее обрамляли с двух сторон обрывистые базальтовые утесы - след давнего
разлома кратерной стены. В самой ее глубине имелся искусственный песчаный
пляж, а больше ничего, если не считать пляжных домиков и тентов.
Вся остальная часть острова, за исключением западного склона, являла
собой вулканический кратер, занесенный камнями, песком и слоем довольно
плодородной почвы. Кратер охватывала скалистая стена, кое-где в
двести-триста метров высотой и совершенно неприступная с моря, но с
осыпями, трещинами и пещерами с внутренней стороны. В этом базальтовом
кольце рос сырой и душный мангровый лес, переходивший иногда в трясину, с
редкими пальмами, панданусом и болотным кипарисом на более сухих местах.
Бросовые земли, занимавшие три четверти Иннисфри и совсем не похожие на
рай; но для создания рая все-таки оставались западный склон, продуваемый
свежими морскими бризами, и обширная низменность около Верхней бухты.
Бухта имела в диаметре километра два, дальний ее конец был отгорожен
молом с маячной башенкой, а на берегу располагался вполне современный
поселок с казармой для солдат охраны, полусотней коттеджей, складами,
причалами и питейными заведениями. Северней поселка лежал аэродром, не
очень большой, но и не маленький, вполне подходящий для пятитонных
транспортов и, разумеется, вертолетов. Там же находились электростанция,
склад горючего, ремонтные мастерские, ангары и гаражи, обрамлявшие
прямоугольник взлетного поля.
К востоку от бухты местность постепенно повышалась, и в самой высокой
точке, посередине западной кратерной стены, стоял замок Патрика Халлорана
- судя по фотографиям, монументальное сооружение в древнеегипетском стиле,
с прилегающим парком, жилым трехэтажным корпусом для персонала, конюшнями,
бассейнами, антенной спутниковой связи и обзорной террасой. От поселка к
дворцу поднималось серпантином благоустроенное шоссе, а по гребню кратера
были проложены дороги: на юг, к Нижней бухте и пляжу, и на север, до
небольшого мыса, где находился наблюдательный блок-пост. Имелись и другие
магистрали, а также луга, леса, ручьи, пальмовые рощи и тропки для пеших и
конных прогулок; все-таки обитаемая часть Иннисфри была отнюдь не малой,
раза в три побольше, чем княжество Монако.
Но главной достопримечательностью острова был не дворец и не поселок,
не мангровый лес, заполонивший кратер, не живописные разломы скальных стен
и не каменистые осыпи и пещеры. На западном гребне, в двух километрах к
югу от дворца, лежало горное озеро эллиптической формы, и эта странная
деталь пейзажа повергла Каргина в недоумение. Горные озера полнятся
ручьями, текущими с заснеженных хребтов, а здесь не имелось ни снега, ни
подходящего хребта - зато был ручей, струивший воды по склону к Верхней
бухте. Даже не ручей, а целая река: неподалеку от устья через нее был
переброшен мост, и от него дорога поднималась в горы, к замку. Мост,
конечно, охранялся - на плане; в этой точке был изображен кружок с
крохотным пулеметом.
На первый взгляд происхождение озера было загадкой, поразительным и
непонятным феноменом. Однако порывшись в файле с геологическим описанием
острова, Каргин выяснил, что в земных глубинах, где-то под вулканической
подошвой Иннисфри, есть водяная линза, питавшая озеро с неиссякающей
щедростью. Разумеется, не Божьим промыслом - скважину пробурили лет десять
назад, в период интенсивного благоустройства, прокладки дорог и насаждения
пальмовых рощ.
Данный факт казался весьма любопытным, однако имел десятое отношение
к задачам Каргина. Его гораздо больше интересовали бетонные ячейки
блок-постов, наземные радары и сектора обстрела, спаренные
крупнокалиберные пулеметы, авиационные пушки, "стингеры", три патрульных
вертолета и шесть катеров береговой охраны. Все это хозяйство, само собой,
удалось бы приговорить и раздолбать силами десантного батальона при
шестикратном превосходстве в численности, с артподдержкой с воздуха и
моря, но такую операцию скрытной не назовешь. Никак не назовешь! И потому
парашютный десант и ковровое бомбометание исключались, равным образом как
"Черные акулы" и "апачи", "стелсы" и "МиГи", транспортные амфибии, ударные
авианосцы и атомные субмарины класса "Стерджен" и "Лафайетт". Морская
пехота тоже могла спать спокойно, как и другие части спецназа великих и
мелких держав. Такие солдаты не подходили для резни, тотального
уничтожения гарнизона и полутора сотен гражданских лиц. Тут требовался
контингент иной выучки, убийцы и башибузуки вроде тех, какими командовал
Кренна - мастера зачисток и облав, получавшие плату с головы. Там, где они
прошли, живых не оставалось, пленных они не брали и потому носили с честью
имя "эскадрона смерти".
Но кроме исполнителей определенных качеств, нужна была и техника. Не
самолеты и не надводные корабли, которые можно засечь в любой из точек
тысячемильной траектории, но средство скрытное, мобильное не поддающееся
наблюдению, невидимое для наземного радара. Одна из тех субмарин, какие
предназначались не для торпедных атак или ракетных залпов, а для разведки
и переброски диверсионных групп. Такое судно стоило дорого и не
укладывалось в предложенную коммодором смету, что, впрочем, не смущало
Каргина: к чему покупать, если можно арендовать? Он исчислил арендный
взнос в десять-пятнадцать миллионов и, закончив с транспортными
проблемами, приступил к наземной операции.
Тут была некая сложность, связанная с размерами обитаемой части
острова. Ее прикрывали восемь блокпостов, но кроме них имелись другие
объекты стратегической важности: во-первых, казарма и пункт управления
обороной, во-вторых - аэродром, и в-третьих - замок с системой спутниковой
связи. Все эти точки полагалось атаковать одновременно, сломив
сопротивление и захватив контроль над связью в течение пяти-семи минут.
Связь была самой важной проблемой; если промедлить, сообщение об атаке
уйдет в Кальяо, Лиму и десяток других мест, и помощь оттуда поступит
незамедлительно. Патрик Халлоран был слишком важной персоной, чтобы не
реагировать на его звонки.
Итак, одномоментный удар. Азы военной науки гласили, что нанести его
без вертолетов невозможно, а это значило, что два или три "помела"
предстоит захватить либо привезти с собой. Каргин остановился на последнем
варианте. Захват аэродрома стоил нескольких потерянных минут и не давал
гарантий, что патрульные "вертушки" снаряжены и полностью готовы к бою. А
"вертушек" требовалось никак не меньше двух: один экипаж атакует дворец и
три ближайших блок-поста, другой уничтожает огневые точки на северном мысу
и у моста через ручей. Все расстояния, если отсчитывать их от поселка у
Верхней бухты, укладывались в пять-восемь километров; значит, была
возможность атаковать любой объект в течение двух-трех минут...
Военные штудии Каргина длились строго по расписанию, с девяти до
шести, и проходили в комнате без окон, похожей на глухую, обитую
звукоизолирующим пластиком внутренность сейфа. При комнате были душ и
туалет, а также кухонная ниша, большой кофейник и неиссякаемый запас
растворимого кофе "Седло Дорадо".
В комнату вели стальные двери, которые не открывались, а откатывались
в стены; за ними изгибался узкий коридорчик, а в его конце имелась еще
одна дверь, уже привычной конструкции, но с кодовым замком. Карта с
паролем на вход хранилась у Кэти; утром она отводила Каргина на рабочее
место, вечером забирала, а ровно в тринадцать ноль-ноль выпускала погулять
и закусить в одном из кафе между вторым и первым административными
корпусами. В это время тут не болтался никто; у служащих ХАК перерывы на
ланч были в двенадцать и в три пополудни.
В час отдыха Каргин был всегда рассеян и ел торопливо, уносясь
мыслями к острову Иннисфри и прикидывая, откуда начать атаку, с Верхней
или Нижней бухты, и как половчей захватить дворец - с террасы или же с
главного входа. Кэти, казалось, его понимала и не старалась разговорить.
Для долгих неспешных бесед у них хватало времени по вечерам, и говорили
они о российском житье-бытье, Питере и Москве, родителях Каргина, но
главным образом о Париже, его мостах, ведущих к Ситэ и Сен-Луи, донжонах
Венсенского замка, о площади Вогезов и храме Валь-де-Грас. Правда, до
бесконечности те разговоры не тянулись, а прерывались иногда протяжными
стонами и вскриками - мелодией любовных флейт и тамбуринов, звучавшей под
скрипичный оркестр цикад.
Судьба наемника полна превратностей и перемен: сегодня ты жив, а
завтра мертв, утром здоровый и бодрый идешь на приступ, а в полдень
валяешься в воронке без ноги и истекаешь кровью, падаешь в ночную тьму под
нераскрывшимся парашютом, подрываешься в джунглях на мине, получаешь удар
штыком и глядишь, как стервятники копошатся в твоем распоротом животе. И
никакой благодарности, ни памятников, ни орденов, ни залпов над могильным
камнем... Да и могилы нет; скорей упокоишься в звериной пасти, как
предрекал Киплинг. Гиены трусов и храбрецов жуют без лишних затей... И,
помня об этом, Каргин времени зря не терял. Что в руки солдата попало, на
том и спасибо!
На третий день боевых трудов, во время ланча, кто-то остановился за
его спиной. Каргин не видел подошедшего; он доедал салат и размышлял о
том, не подорвать ли казарму и ближние к ней посты минами ПТМ, от коих
танк взлетает в воздух на два человеческих роста. Одновременно он
любовался Кэти - если не считать пальмы у их столика, увитой лианой в алых
цветах, она была самым приятным украшением пейзажа.
Вдруг лицо ее переменилось. Зрачки потемнели, яркие полные губы
вытянулись в шпагат, брови сошлись на переносице, а под нежной смуглой
кожей щек наметились желваки. Она была будто взведенная граната - отпусти
кольцо, грохнет взрыв, метнется пламя и полетят во все стороны осколки.
Такая Кэти совсем не нравилась Каргину.
За его спиной раздался голос. Чем-то он был знаком - раздраженный,
чуть визгливый, с заметными повелительными нотками.
- Когда я подхожу к своим сотрудникам, им полагается вставать!
Каргин прожевал листик салата и поднял голову.
Молодой мужчина, примерно его лет, в безупречном белом костюме и
замшевых туфлях; высокий, рыжеватый, с серо-зелеными глазами и надменным
капризным ртом. Кого-то он напомнил Каргину - кого-то очень знакомого,
виденного многократно, в различных обстоятельствах и ракурсах. Не его ли
самого?.. "Все может быть", - мелькнула мысль. Правда, подбородок у
Каргина был покруче, скулы пошире, а волосы - потемней, и рыжинка в них
едва просвечивала. Но сходство, безусловно, существовало - такое, какое
волей случая бывает между чужими людьми, рожденными в разных концах
планеты.
Осмотрев незнакомца с ног до головы, Каргин отвернулся и подмигнул
Кэти:
- Кто такой?
- Бобби. Он же - Роберт Генри Паркер, наследник и президент, -
пояснила она без особой приязни, выделив слово "наследник". - Нынешний
босс корпорации.
Брови у Каргина полезли вверх. В сказанном девушкой не было и намека
на пиетет или хотя бы обычную вежливость, с которой мелкий служащий обязан
относиться к шефу, главе могущественной фирмы. Выводов можно было сделать
два: либо Кэти не являлась мелким служащим, либо ее связывало с Паркером
нечто личное, позволявшее общаться накоротке. "Может быть, имеют место оба
варианта", - решил Каргин и медленно протянул:
- Значит, босс и президент... А что же ты не встаешь?
Губы Кэти скривились в торжествующей усмешке.
- Я из административного отдела, который ему не подчинен. А если бы и
был подчинен, ему все равно меня на улицу не выбросить! Никак не выбросить!
- До поры до времени, крошка, - ядовито заметил Паркер, приземляясь
на стул рядом с Каргиным. - До поры до времени... У всех твоих
покровителей из задниц уже сыплется песок. А когда высыпется весь, мы
потолкуем об улицах и панелях. Или я не прав?
Кэти, побледнев от ярости, хотела ответить чем-то не менее ядовитым,
но Каргин накрыл ладонью ее стиснутые руки. Он был поборником дисциплины и
привык к тому, что человека можно не уважать, но чин его и звание - совсем
другое дело. Как говорил майор Толпыго со всей армейской прямотой: "Честь
отдаешь не морде, а погону".
- А я ему подчинен? Я обязан вставать?
- Если пожелаешь, - пожала плечами девушка. - Но ты нанят Мэлори -
службой безопасности, проще говоря, а она подчиняется только старику... то
есть, я хотела сказать, мистеру Патрику Халлорану.
Диспозиция прояснилась, и Каргин, повернувшись к Бобу, взиравшему на
него с каким-то нехорошим интересом, обматерил президента по-русски. Это
заняло пару минут, так как ненормативной лексикой он владел в
совершенстве, как и положено всякому командиру роты.
- Что это было? - поинтересовался Боб, когда список сексуальных
привычек его родителей подошел к концу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг