в мире коллекция Матисса... Вы знаете что-нибудь о Матиссе, солдат?
- Я не отношусь к его поклонникам, - буркнул Каргин. - Слишком
помпезно и ярко... В моем вкусе больше Мане или Дега. Особенно Дега: он
рисовал прелестных женщин.
- Вот как? - брови Кэти взлетели вверх. - Для солдата вы очень
неплохо разбираетесь в живописи. Мане, Дега... И где же вы видели их
картины? В России?
- В Петербурге, - уточнил Каргин. - Еще в Париже и Лондоне.
- В Париже...- на губах Кэти расцвела мечтательная улыбка. - О,
Париж, Париж... Вы должны рассказать мне о Париже, Керк.
- В любое время дня и ночи, клянусь Одином! - он бросил выразительный
взгляд на ее колени, и девушка зарделась.
"Ягуар" съехал с очередного холма на набережную, тянувшуюся вдоль
залива. Теперь к западу от них вздымался мост Золотых Ворот, знакомый
Каргину по фотографиям и фильмам, а к востоку еще один: стальная блестящая
полоса, уходившая, казалось, в бесконечность. Кэти прибавила скорость и
повернула на восток.
- Я думал, что штаб-квартира ХАК в Сан-Франциско, - осторожно
произнес Каргин, когда автомобиль преодолел-половину моста.
- В Большом Сан-Франциско, - пояснила Кэти. - Это очень широкое
понятие.
Окленд, Беркли, Ричмонд, Сан-Хосе, Ньюарк и бог знает, что еще... Я,
дружок, не сильна в географии.
- Хороший повод, чтоб заблудиться... особенно с красивой девушкой.
- Сейчас не выйдет, - Каргин уловил в ее голосе нотку сожаления. -
Как-нибудь попозже, Керк. Я бы хотела отдать должное вашему коньяку...
Французский? Из Парижа?
- Армянский, бэби. Большая редкость по нынешним временам.
Мост кончился, потянулись городские окраины - Окленд, сказала Кэти;
затем шоссе неторопливо полезло вверх, и Каргин, обернувшись, смог
любоваться бесчисленными крышами городов и городков, теснившихся на
берегах залива. Километрах в пятнадцати от Окленда они перевалили
водораздел, и пейзаж разительно изменился: зеленая долина между двумя
хребтами казалась почти безлюдной, и лишь в одном месте в разрывах
древесных крон мелькало серое, оранжевое и белое: асфальт дорог,
черепичные кровли и стены невысоких домов.
- Уолнат-Крик, центр местной цивилизации. Бензоколонка, гостиница,
три кафе и пять баров, - Кэти покосилась на городок и сообщила:
- Наши владения южней. Несколько административных корпусов,
выставочные ангары, полигон и поселок для служащих. Вы? будете жить на
Грин-авеню, семнадцать,
- Это что-нибудь значит? - поинтересовался Каргин.
- Значит, солдат. На Грин-авеню - резиденции управляющего персонала
- А где живете вы?
- Там же. Коттедж под номером шестнадцать.
От неожиданности Каргин сглотнул, едва не подавившись слюной, но тут
же пришел в себя, стал незаметно ощупывать сумку и строить планы на вечер.
Под прочной тканью круглилось нечто цилиндрическое, с плоским дном и узким
горлышком - бутылка марочного коньяка из давних отцовских запасов. Бутылку
сунула мать, когда он гостил у родителей в Краснодаре; сунула и сказала с
грустной улыбкой: найдешь, Алешенька, невесту - выпьешь. Каргин не
возражал, чтобы не расстраивать мать, мечтавшую о внуках. К тому же был он
не против невест в любых обозримых количествах; в конце концов, не каждая
из них становится женой.
Они свернули с шоссе на неширокую дорогу, тонувшую в тенях; густые
кроны дубов и вязов нависали над ней, а щит на повороте извещал: "Частное
владение. Въезд воспрещен". Ни шлагбаумов, ни заборов Каргин не заметил,
но дорога патрулировалась: дважды им попадались джипы с парнями в
пятнистых комбинезонах, встречавших машину Кэти коротким гудком.
Вскоре слева поднялись низкие широкие корпуса ангаров, к которым вели
подъездные пути, а справа возникло здание из металла и стекла, но не
какой-нибудь небоскреб, а тоже невысокое, о двух этажах и с крытой
галереей на тонких ребристых столбиках. Тут нигде ничего не блестело и не
сверкало: ангары были окрашены в защитный цвет и прятались в зелени, а
окна в здании с галереей тоже отсвечивали зеленым, будто стенки
гигантского, полного воды аквариума.
"Хорошая маскировка", - подумал Каргин и, обернувшись к Кэти, спросил:
- Это что такое?
- Первый административный корпус. Облегченная конструкция, каркас из
алюминиевого сплава, плюс небьющееся стекло, - она сделала паузу,
наморщила носик и с сомнением произнесла:
- Впрочем, я не уверена, что это стекло. Понимаете, Керк, оно
какое-то странное - пружинит, и его нельзя ни сломать, ни поцарапать, ни
пулей пробить. Забавная штука, правда?
- Ни поцарапать, ни пулей пробить...- с задумчивым видом повторил
Каргин. - А к чему такие предосторожности?
Девушка фыркнула.
- Не забывайте где вы, дружок! В сейсмически активной зоне! Здесь раз
в месяц потряхивает, раз в год трясет, а дважды в столетие трахает так,
что младенцы седеют! Слышали, что было в восемьдесят девятом? Сотня
погибших, тысячи раненых, сто тысяч разрушенных зданий! Я тогда училась в
колледже и...
- Однако вы не поседели, - Каргин примирительно погладил каштановый
локон. - Совсем даже наоборот.
- Ну, я ведь не младенец...
Она заложила лихой вираж, съехав с дороги в обсаженную пальмами
аллею. С одной ее стороны простирался парк, с другой тянулись коттеджи под
номерами на аккуратных табличках, и, как показалось Каргину, двух
одинаковых меж ними не было. Еще он обратил внимание, что дома не
теснятся, а стоят просторно, разделенные не оградами, а шпалерами из роз,
акации или подстриженных кустов. Чем дальше, тем строения выглядели
вычурней и роскошней - уже не коттеджи, а виллы со стрельчатыми окнами, с
балконами, верандами и галереями, оплетенными плющом и виноградной лозой.
Аллея постепенно поднималась вверх, взбираясь на пологий холм, склон
которого украшал особняк в испанском стиле: колонны, внутренний двор за
распахнутыми воротами, зеленая черепичная крыша и четыре башенки по углам.
- "Эстада", президентская резиденция, - пояснила Кэти, притормозив у
номера семнадцать. - Только старика там давно не видели.
- Старика?
- Старого Халлорана. Он, собственно, не президент, глава
Наблюдательного Совета, а в президентах у нас теперь его племянник, Бобби
Паркер. Живет в "Эстаде" вместе с сестрицей, ставит подписи на контрактах
и надувает щеки...-девушка состроила неодобрительную гримаску. - Правда,
старик по-прежнему крутит всем и каждым...
- Похоже, вы не одобряете Бобби Паркера, - заметил Каргин, выгружаясь
из машины.
Ему показалось, что в карих глазах Кэти промелькнула злая искорка. На
мгновение ее губы дрогнули. скривились в презрительной усмешке, но будто
совершив какое-то внутреннее усилие, она овладела собой и лишь небрежно
повела плечами.
- Бойскаут и плейбой... Ну, это не нашего ума дело, Керк. Заходите в
дом, располагайтесь, ешьте, пейте и наводите красоту. Можете даже поспать.
Я заеду за вами в два сорок.
- Благодарю, - Каргин щелкнул каблуками, отвесил Короткий поклон,
будто приглашая девушку на тур вальса. - Но отчего бы нам не позавтракать
вместе? Я расскажу вам про Париж, а вы мне - про землетрясение в
восемьдесят девятом... О'кей?
- Не выйдет. Вы еще вольный стрелок, а я на работе. Бай-бай, солдат!
Она упорхнула, а Каргин направился к дому, размышляя, случайно ли
Кэти назвала его стрелком.
Такое прозвище присвоили оперативникам "Стрелы", однако не потому,
что они походили на киллеров-убийц. Майор Толпыго, наставник Каргина,
утверждал, что смысл тут в ином: летящий к цели подобно стреле, по самому
краткому и точному маршруту. Бывало, разумеется, и так, что "стрелки"
поражали цель, но это не шло им в заслуги; самой удачной операцией
считалась бескровная. В этом была разница между "Стрелой" и Легионом. В
Легионе слишком любили палить, а в частях поддержки - жечь и пускать кровь
сотней изощренных способов.
Каргин открыл дверь, бросил сумку на диванчик в просторном холле и
отправился исследовать свое новое жилье. Коттедж был в два этажа, с
подвалом; внизу - холл, гостиная и кухня, вверху - спальня, ванная,
кабинет и веранда под пестрым тентом. За домом - крыльцо о трех
ступеньках, бассейн среди плакучих серебристых ив, в кухне - гигантский
холодильник, набитый продуктами, банками пива и апельсинового сока, в
гостиной - кожаные диваны, кресла, лампы из бронзы телевизор, бар...
Обозрев спальню - ложе "кинг-сайз", лиловый ковер, встроенный шкаф с
одеждой, крытые шелком стены и зеркало на потолке, - Каргин присвистнул и
пробормотал:
- Для состоятельных парней со вкусом... Чтобы мне к Хель провалиться!
Квартира, купленная им в Москве, была на порядок скромней, хоть на
нее пришлось угрохать все легионные заработки. "С другой стороны,
Уолнат-Крик все-таки не Москва, - размышлял Каргин, задрав голову и
любуясь своим отражением в зеркале. - Нет, не Москва, не Лондон и не
Париж; труба пониже, дым пожиже". Он шаркнул ногой по роскошному лиловому
ковру и спустился вниз, разбирать вещи.
Их было немного. Белье, легкий костюм с галстуком и парой башмаков,
Три рубашки, стопка книг, бутылка с коньяком, бритва и зубная щетка. Еще
берет - потертый, выгоревший, цвета хаки, с едва заметными дырочками там,
где некогда была приколота эмблема. Берет был отцовским, служившим Каргину
талисманом, подаренным в тот год, когда его зачислили в "Стрелу", - а
значит, являлся и памятью о "Стреле". Все остальное, касавшееся его
причастности к опальному отряду, хранилось в недрах ФСБ и Министерства
обороны. Два года после училища, когда он проходил спецподготовку, грыз
испанский и английский и дрался в джунглях за Ортегу; еще три года - Школа
внешней разведки, французский язык, практика в Лондоне и Париже; и,
наконец, "Стрела" - четыре года, Кувейт, Ирак, Югославия, операции в
России и иных местах, победы и неудачи, раны, кровь и пот, гордость и
офицерская честь... Все это сейчас покрывалось плесенью в каком-то архиве
вместе с его подпиской о неразглашении; девять нелегких лет, которые, если
верить официальным свидетельствам, он проваландался в пехотном полку
где-то между Челябинском и Омском.
У самого дна, рядом с бритвой и другими мелочами, лежала плоская
кожаная сумочка-кобура на тонком ремешке. Каргин раскрыл ее, полюбовался
холодным блеском отточенных звездочек-сюрикенов, примерил кольца с
натянутой меж ними проволочной удавкой и одобрительно кивнул. Оружие
неприметное, тихое, но смертоносное... Без оружия он чувствовал себя как
бы голым; сказывалась многолетняя привычка, особенно три последних года в
Легионе.
Пошарив в холодильнике, Каргин вытащил банку пива, ростбиф и круглые
маленькие булочки, похожие на бриоши, сделал несколько бутербродов и съел
их, прихлебывая, из банки и поглядывая на плоскую кобуру. Она являлась
военным трофеем; ее, вместе с сюрикенами, он взял на трупе какого-то
японца, служившего у Фараха Айдида, правителя Сомали. Айдид кончил, как
многие из африканских диктаторов, под пулями Легиона, а с ним переселился
в лучший мир и взвод охраны. Сопротивлялись они с большим упорством, и
рота "Би", которой командовал Каргин, потеряла четверых.
Что до удавки с кольцами, то это был подарок. Ее по пьяной лавочке
всучил Каргину майор-бельгиец, некий Кренна, башибузук и кондотьер, под
чьим началом был отряд таких же басурман редкого отребья, не подходящего
для службы в Легионе. Но Легион ими отнюдь не брезговал: их нанимали для
черной работы, платили сдельно и называли "частями поддержки".
"Поддерживать" Кренна умел с завидной лихостью и профессионализмом; его
солдаты считались отличными диверсантами и мастерами облав, зачисток и
акций устрашения. Одно было плохо: они не понимали различий между людьми в
мундирах и штатской публикой...
Покончив с бутербродами, Каргин отправился в ванную, побрился, принял
душ, залез в бассейн и отмокал в нем около часа, мысленно сравнивая Кэти с
былыми подружками в Париже и Москве. Однако воспоминания о них были
смутными, трехлетней давности, и от того, быть может, он поставил Кэти
самый высокий балл. За бассейном и серебристыми ивами просматривалась
полянка с кустами жасмина и роз, а в дальнем ее конце - коттедж под
номером шестнадцать, тоже двухэтажный, но, в отличие от каргинского, с
затейливой башенкой под шпилем, на котором то обвисал, то вновь полоскался
по ветру звездно-полосатый флаг. Кроме этих судорожных всплесков в
соседнем доме и окрест него не замечалось никаких движений, и Каргин
резонно заключил, что Кэти живет одна и в данный момент горит на трудовом
посту.
Вздохнув, он вылез из бассейна, обсох на жарком солнышке, съел еще
один сандвич, выпил апельсинового сока и оделся поприличней - в летний
светло-серый костюм, при галстуке и штиблетах. В пиджачный карман сунул
бумажник с документами, которых было всего ничего: паспорт, водительские
права, три кредитные карточки и контракт, аккуратно сложенный и
пришпиленный к паспортной обложке.
Контракт был оформлен через посредника, московскую фирму "Эдвенчер",
уже знакомую Каргину - три года назад он очутился в Легионе при ее
содействии. В газетах эта фирма объявлений не давала, до телевидения не
снисходила, рекламных буклетов не рассылала, но заинтересованное лицо
могло связаться с ней по Интернету. Был там некий сайт, в котором
значилось: "Крепкие молодые мужчины в хорошей спортивной форме, склонные к
приключениям, могут получить работу в любой точке земного шара". Одна
фраза, плюс интернетовский адрес-кратко, но вполне вразумительно. Затем
желающим направлялась анкета, и если кандидат подходил, назначалась
встреча с вербовщиком, - но не в офисе фирмы, а на нейтральной территории,
в кафе или, по летнему времени, садике. Там изучались рекомендации и
документы, оценивались послужной список и опыт и делались предложения -
обычно два-три на выбор. Этот путь прошли многие приятели и сослуживцы
Каргина. Власть их предала, страна отвергла, а наниматься к бандитам и
резать сограждан они не хотели; если уж убивать, так в чужих краях и за
хорошие деньги.
Оттрубив свое в Легионе, Каргин прилетел в Москву, купил квартиру,
съездил в Краснодар проведать родителей, а когда вернулся, ему позвонили.
Вероятно, фирма "Эдвенчер" имела обширные связи повсюду, где можно
раздобывать адреса, и бывших своих клиентов из вида не теряла. На этот раз
ей заказали особый "товар": боевого офицера не старше тридцати пяти, с
обширным опытом сражений в джунглях и пустынях, со знанием английского и
испанского, крепкого телом и твердого духом. Каргин подходил идеально. На
тело он не жаловался, на дух - тем более; три года в Легионе под его рукой
ходили шестьдесят "гиен", а это что-нибудь да значило...
Перевалило за полдень, есть и пить ему больше не хотелось.
Послонявшись по дому, Каргин отыскал в подвале шезлонг, разложил его в
тени под ивами, сел и стал любоваться синим калифорнийским небом. Минут
через десять веки его опустились, голова свесилась на грудь, дыхание стало
тихим и ровным, будто размеренный плеск прибоя, которому вторили шелест
листьев и чуть слышное стрекотанье цикад. Сон его был безмятежным и длился
до той поры, пока чей-то голос не произнес:
- Вставайте, дружок! Вставайте!
Каргин поднял голову и открыл глаза. Кэти, сморщив носик, придирчиво
взирала на него, постукивала туфелькой о ступеньку и крутила на пальце
брелок с ключами от машины. Вероятно, осмотр ее удовлетворил. Довольно
кивнув, она произнесла с интимной интонацией, означавшей, что они перешли
на "ты":
- О'кей! Отлично выглядишь, солдат! Просто душка! Думаю, мистер
Мэлори будет доволен.
- Мэлори? - пробормотал Каргин спросонок.
- Шон Дуглас Мэлори, - повторила Кэти. - Тот, кто тебя купил. Платит
он щедро, но любит, чтобы товар был первоклассный. И очень не любит, когда
опаздывают.
- Уже иду, - отозвался Каргин, вскочив на ноги.
Глава вторая
Кабинет Шона Мэлори был просторен и пустоват: стол с селектором и
хозяйским креслом, пара стульев и массивный широкий диван у
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг