из ножен - такие же длинные и блестящие, такие же смертоносные, как у
противника. Два против четырех...
Они с Цором не любили друг друга. Соперничали во всем: кто прыгнет
дальше и заберется повыше, кто поднимет камень потяжелей, кто кому намнет
бока да наделает синяков - на тренировочной арене или втихую, где-нибудь у
водопадов, за скалами. Превозносили своих Наставников (Цор обучался у Цаба,
хорошего воина, но не столь знаменитого, как Чочин-га), хвалились силой и
знанием тайных приемов, пели оскорбительные Песни, придумывали обидные
клички... Дрались из-за Чии - чем дальше, тем чаще, хоть о причине этих
побоищ не говорили никому. Цор, пожалуй, был посильнее, а Дик - увертливей,
так что вел в счете все-таки он. И полагал, что сейчас поставит точку в их
затянувшемся соревновании.
Они сходились.
Сон разворачивался с поразительной реальностью. Дик снова видел, как
разгораются в зрачках Цора яростные огоньки, как подрагивают острия его
мечей; два были вскинуты вверх, два - опущены, и рукояти прижаты к бедрам.
Он поймал чей-то ненавидящий взгляд, на мгновение скосил глаза и
усмехнулся. Цохани умма Цор... Торчит за спиной Цивара, стиснув в каждой
руке по дротику...
В отличие от Дика - того Дика, что сближался с Цором, - Ричард Саймон
знал, чем закончится их схватка и что произойдет потом. Не самое приятное
из воспоминаний, но, как говорится, с чужого ожерелья свой палец не
снимешь... А ожерелье было чужим и находилось в руках того, кто посылает
тревожные воспоминания и сны.
Схватка во сне, как наяву, была короткой. Долгими бывали учебные бои,
когда оттачивалось мастерство владения оружием и проверялось, крепок ли
сердцем будущий воин. Но если бились насмерть, а не затем, чтоб размяться
или заполучить трофей, все решалось в два-три удара. Или в один -
стремительный, как бросок змеи.
Сейчас, превзойдя все хитрости фехтовального искусства двуруких,
Ричард Саймон понимал, что тай сражаются иначе. По крайней мере не так, как
европейцы в Средневековье и в эпоху Возрождения; их техника была сродни
восточной, достигшей совершенства еще тогда, когда понятия "Запад" и
"Восток" относились к Старой Земле и не являлись пустым звуком. Ожидание,
маневр, выпад... Смерть! В этом искусстве японские самураи были куда
лаконичней гвардейцев кардинала и мушкетеров короля.
Они, сошлись на расстояние пары шагов и окаменели. Время тянулось
точно питон, скользящий среди трав; и каждая травинка была секундой, и
каждая отделяла миг прошедший от грядущего мгновения, жизнь от смерти, свет
от тьмы. Все те же знакомые Дику шутки времени: то оно замрет, застынет
ледяной глыбой, то ринется вскачь подобно яростному водопаду...
Сверкнули клинки, коротко лязгнула сталь, метнулись тени. Каа, питон,
завершил свое бесконечное скольжение, последняя секунда истекла, один из
бойцов был мертв, другой - жив. Оба меча Дика подрагивали над распростертым
безжизненным телом, словно цветы на серебристых стеблях: левый торчал меж
ребер, правый пронзил гортань.
Потом раздался гневный вопль, и Дик увидел, как Цохани вскидывает
дротик.
С этого момента синхронизация яви и сна распалась. В реальности
предводитель Горьких Камней сшиб Цохани наземь, придавил коленом, вырвал
оружие. Но во сне брат убитого Цора успел метнуть копье, и оно полетело к
Ричарду Саймону, и был его полет стремителен, неудержим и смертоносен, и
Ричард - каким-то шестым или десятым чувством - понимал, что не успеет
уклониться от удара. Чудилось, будто дротик метнул ему в самое сердце
тайятский лес; и казалось, что лес, ощутив чужака, околдовал его, сделал
беспомощной и неподвижной мишенью.
Копье летело, а он ждал, ждал, ждал... Это ожидание было страшнее
смерти.
Ричард пробудился с зубовным скрежетом и с явным предчувствием, что
день сегодняшний сложится неудачно. Так оно и получилось. Или сон
подействовал на него, или разнежили ночные игры с прелестной Долорес,
только был он тем утром рассеян, а предмет занятий рассеянности не
допускал. Искусство грабежа требует полной сосредоточенности, а коль
капканы на пути грабителя настраивал Кастальский, так лучше не шутить с
судьбой. Кастальский, тихий лысоватый человечек, принадлежал к той же
породе инструкторов-хитрецов, что и Дейв Уокер. Правда, хитрости у него
были иного свойства, не техасские, а компьютерные, но любая из них могла
перетряхнуть мозги или подвесить за ребро.
С этой мыслью агент-стажер Ричард Саймон натянул шлем коммуникатора, а
инструктор Кастальский ввел задачу и исходные установки. Сегодня
агенту-стажеру полагалось ограбить банк. Любой, по собственному усмотрению;
чем больше унесешь и чем надежней заметешь следы, тем выше результирующий
балл. В этом состязании компьютер был ему верным союзником и непримиримым
врагом: одни программы работали на Ричарда, другие сопротивлялись грабежу,
а весь спектакль шел в театре, имитировавшем региональную Инфор-Сеть
Соединенных Штатов.
В ее гигантский лабиринт Ричард сумел пробраться без труда - лишь
раздался тонкий писк звуковых сигналов да полыхнули багровым заревом
предупреждающие надписи. Эти фразы, которые он лицезрел пару минут,
беспрерывно мигали, требуя сообщить пароль доступа, фамилию, адрес, номер
банковского счета и кучу других сведений, коими Ричард отнюдь не собирался
делиться с электронными стражами. Затем вопросы сменились списком
карательных мер; самой легкой из них являлся штраф в сотню кредиток, самой
тяжкой - трехмесячная ссылка в Каторжный Мир. Впрочем, это Ричарда Саймона
не пугало: чтоб наказать, надо поймать! А он был сейчас не человеком, не
личностью - с документами, подданством и всем прочим, что полагалось иметь
благонадежному гражданину; по сути дела, он являлся призраком, точнее,
тенью призрака, неощутимо торившей свой путь среди пестрых указателей
Инфор-Сети.
Инфор-Сеть представлялась Ричарду чудовищной трехмерной паутиной,
развешанной в сияющей пустоте. Нити-проходы переплетались, скрещивались,
прихотливой узорчатой вязью заполняли пространство; их пересечения
подмигивали разноцветными огоньками. Было нетрудно вообразить, что
находишься в огромном сооружении, среди коридоров, комнат и камер,
втиснутых в некое подземелье, напоминавшее кносский лабиринт. Здесь бродили
свои минотавры, подстерегавшие неосторожного путника рядом с ловушками и
капканами, у волчьих ям, опускных решеток и бездонных пропастей. Впрочем,
Ричард их не боялся; он считал себя достаточно ловким и осторожным.
Вот только эти проклятые сны...
С уверенностью, рожденной опытом предыдущих тренировок, он ринулся
вперед. В проходе, который Ричард преодолевал со скоростью мысли, не
ожидалось ничего неприятного, ничего страшного; то была широкая магистраль,
доступная любому .хакеру-новичку. Еще четырежды его запрашивали насчет кода
доступа, но фединг-нейтрализатор успешно гасил тревожные сигналы; он все
еще оставался тенью в эфемерном мире теней. Он был отлично экипирован,
вооружен и готов к схватке в любой момент, но пока что активные средства
взлома и уничтожения не требовались; битва была еще впереди.
Внезапно необозримое пространство раскрылось перед ним - подобие
просторного зала со множеством врат, дверей и проходов, ведущих к другим
частям Инфор-Сети. То был региональный центр, каких насчитывалось около
трех десятков; узел, где перекрещивались сотни неощутимых и невесомых нитей
трехмерной паутины. Здесь Ричард также бывал не раз и знал, чего ожидать в
каждом из многочисленных ответвлений. В некоторые можно было проникнуть с
легкостью - в те, что вели в книгохранилища, к техническим каталогам
открытого доступа, к безобидным фильмотекам и собраниям музыкальных
записей. Вход в другие врата требовал оплаты, а кое-где желающему
прогуляться по инфор-коридорам полагалось представить целый ворох
свидетельств насчет психической вменяемости, социального статуса, возраста
и дееспособности.
Иронически хмыкнув, Ричард миновал шеренгу этих полузапретных дверей.
Сегодня его целью являлись не порнофильмы, не записи менторитмов, вгоняющие
в транс, не рецепты патентованных лекарств и не секреты местных политиков,
канувших в вечность два столетия назад. В свое время Кастальский велел ему
ознакомиться с содержимым каждого такого тайника - не любопытства ради, а
для полезной практики; и теперь взлом охраняющих их запоров не представлял
проблемы. Даже без дешифратора он смог бы вскрыть любой электронный замок.
Дальше! Дальше!
Дальше начинались дела посерьезней - ряд надежно блокированных дверей
и узких извилистых ходов, снабженных всевозможными ловушками. В этих
коридорах-артериях в лихорадочном ритме бился пульс делового мира Колумбии;
здесь хранились настоящие сокровища - не деньги, не золото, не бриллианты,
но то, что заменяло их: колонки цифр с кодовыми значками. Вся эта часть
Инфор-Сети сама по себе была гигантской сетью, сплетенной невероятных
размеров пауком, которому Ричард жаждал учинить небольшое кровопускание.
Совсем крохотное и почти незаметное, если соотнести его с тем объемом
драгоценной влаги, что циркулировала в жилах вселенной оборотных средств,
кредитов и ссуд.
Фактически он и собирался взять ссуду, только безвозвратную. Такую
ссуду, чтоб заслужить у Кастальского балл "а".
Коротко звякнул дешифратор, и врата в Империю Финансов растворились,
разъехавшись в стороны двумя светящимися полосками. Алые буквы неощутимой
преградой повисли перед ним - очередной запрос пароля, идентификатора банка
и номера счета. "Будет тебе и счет, - с неожиданной злостью подумал Ричард,
вдавливая клавишу фединга, - будет! Но-в нужное время и в нужном месте!"
Он постарался успокоиться; операция вступала в самую решающую фазу. Он
находился сейчас в некоем подобии светового тоннеля с многочисленными
люками, украшенными эмблемами и надписями; за каждым из них таились пещеры
Али-Бабы, но стерегли их не сорок разбойников, а электронные монстры с
невероятным нюхом, живучие и смертоносные, как зубастый реке с Тайяхата.
Подобравшись к одной из этих дверей, он снова включил дешифратор.
Чейз-Комптон Манхаттан Банк... Не самый крупный, но вполне подходящий
для его целей. Респектабельность, безупречная репутация, проверенная
временем надежность... Как раз то, что нужно!
Прозвонил дешифратор; магическое "сезам" было найдено, и двери
растворились подобно диафрагме фотокамеры. На один крохотный миг, но
Ричарду хватило его, чтоб проскользнуть внутрь, в ларец с сокровищами, в
храм невероятного богатства. Он замер, выбирая дальнейший путь, и вдруг на
него рухнула темнота.
Ловушка!
Во мраке возникли зеленые искорки. Они устремились к нему,
растягиваясь, формируя решетчатый каркас, охватывая нарушителя плотной
клеткой, грозя неизбежным допросом. Выходит, дешифратору еще надо
потрудиться... Хитрец Кастальский предусмотрел еще один пароль,
перекрывавший вход в хранилище, и найти его требовалось побыстрее.
Ричард подключил дополнительные модули, удвоил, утроил скорость
поиска; зеленая решетка светилась перед ним, преграждая путь. Мгновения
тянулись как века. Лицо Ричарда окаменело, зрачки следили за вязью цифр,
стремительно мелькавших в призрачном окошке дешифратора. Сейчас он ничего
не мог поделать, разве лишь сбежать; сейчас крохотная отмычка-микросхема
сражалась за него, перебирая миллионы чисел, прокладывая дорогу к богатству
и победе.
Долгожданный звон! Зеленые линии решетки дрогнули, расплылись,
исчезли, и тут же в него ударила бело-фиолетовая молния. Защита, к счастью,
устояла, но активные средства атаки требовали незамедлительных мер. Не
менее активных! Его пальцы заплясали по призрачным клавишам, управлявшим
деструктором-распылителем. Сжечь! Уничтожить! Развеять облаком хаотических
сигналов! И - что самое важное! - замести следы.
В этой игре, напоминавшей битвы в тайятских лесах, ему не грозило
физическое уничтожение. Но яростные молнии, хлеставшие оборонительный щит,
могли обратиться в путы, пленить его призрачное "я", ринуться по
проложенному им следу, будто свора гепардов, почуявших крыс... И если б
этим электронным демонам сопутствовал успех, он не отделался бы тремя
месяцами! О нет! Проникновение в святая святых каралось куда серьезней -
ссылкой в Каторжный Мир на пять или восемь лет! И, разумеется, нулевым
баллом, который вывел бы ему Кастальский.
Ричард дрался, как загнанный в угол рогатый кабан, распыляя белые
клинки молний, рассеивая федингов тревожные сигналы. Сражение происходило в
полной тишине, словно странный беззвучный шторм, бушующий под
непроницаемо-темным небом. Краем глаза он видел, что дешифратор,
вмонтированный в шлем, трудится по-прежнему, пытаясь найти третью кодовую
комбинацию. Видимо, этот пароль был последним. Если удастся его раскрыть...
Удалось! Сверкающие молнии погасли, и Ричард помчался, вперед, сквозь
призрачные колонки цифр, дрожащих в голубоватой пустоте. Перечень
депозитов, текущих и накопительных счетов, дневной оборот, данные по
филиалам, какие-то листинги, справки, отчеты... Это его не интересовало.
Налоги, межбанковский кредит, брокерские операции... Дальше! Дальше!
Быстрее! Символы прихода и расхода... Перечисления!
Резко ударив по клавише, он активировал эту позицию и принялся с
лихорадочной поспешностью набирать коды своих условных счетов. Их выдал
Кастальский - около двадцати, на обоих колумбийских материках и в разных
странах, начиная от Австралии и кончая Канадой; инструктор был человеком
предусмотрительным. Ричард Саймон - тоже, и потому на каждый счет он брал
сравнительно немного, сто или Двести тысяч, указывая времена предстоящих
переводов с разбросом в пять-десять минут - так, чтобы вся процедура
завершилась в течение двух часов.
Виктория! Победа! На экране один за другим стали загораться сигналы
подтверждения. Ричард подумал о том, что сейчас, пробившись к цели, мог
выкачать не один десяток миллионов... Соблазн был велик; на долю секунды
пальцы его дрогнули, готовые добавить пару нулей в сумму очередного
перевода, но вместо этого он запустил программу-вирус, которой полагалось
уничтожить все следы его вмешательства. Разумный берет немного, чтобы тот,
кого обчистили, не грохнул во все колокола...
Впрочем, что означает немного? Поколебавшись, Ричард отослал на свой
токийский счет триста тысяч, а в банк "Каир Коммерс" - пятьсот.
Тут его и шарахнуло!
Вероятно, сумма в половину миллиона являлась запретной - чем-то вроде
триггера реле, включавшего хитроумную ловушку. А ловушка была знатной -
"калейдоскоп" на пятьдесят цветов и сто оттенков, от кружения коих у
Ричарда помутилось в голове. Он, однако, успел выбраться, зажмурив глаза и
тыкая клавиши вслепую, но когда инструктор снял с него шлем, под веками
продолжалось мельтешение ярких пятен, а под черепом грохотали отбойные
молотки.
Кастальский оглядел его, с обидной грустью пробормотал, что жадность
фраера сгубила, вывел оценку "4" и выпроводил из класса. К счастью, свое
резюме инструктор произнес на русском, и коллеги Ричарда, Маблунга Квамо и
Грим Дервин, сказанного не поняли. Впрочем, сейчас им было не до ехидных
замечаний Кастальского; каждый грабил свой банк.
На подгибавшихся ногах Ричард выбрался в коридор и только тут
сообразил, что через час у него стрельбы. Стрелять же после "калейдоскопа"
все одно что глядеть на конкурс красавиц по телевизору: слюна течет, а зуб
неймет. Вдобавок и глаза разбегаются.
Ричард поднялся на крышу жилого блока, отыскал уединенный уголок,
шуганул прибиравших там роботов и двадцать минут предавался медитации,
вдыхая сладкий аромат магнолий. Зрение восстановилось, руки и ноги вроде бы
не дрожали, но последствия перенесенного шока были еще заметны - в затылке
покалывало и в горле першило. Стараясь не обращать внимания на эти зловещие
симптомы, он поехал на лифте вниз, добрался до вестибюля тренировочного
комплекса, украшенного статуями древних героев, свернул в Зал Стрельб и
доложил о прибытии. Тут была уже вся его учебная команда: светловолосый
Ферди Ковач из Чехии, Европа; Лаик Идрис из Объединенных Эмиратов,
Колумбия; Маблунга Квамо с Черной Африки и щеголеватый Грим Дервин с
Мирафлорес, одного из Независимых Миров. Дервин выглядел бодрячком, а
Квамо, рослый чернокожий парень, косил глазом и дергал щекой - не иначе как
тоже хлебнул неприятностей у Кастальского.
Кроме пяти стажеров, были здесь инструкторы - и, разумеется, Дейв
Уокер, рыжий, энергичный и бледнолицый, в неизменном сером комбинезоне.
Взглянув на Ричарда, он покачал головой и буркнул:
- А ты, похоже, вчера в "Катафалке" засиделся? Ручонки-то не дрожат?
- Никак нет, сэр! - ответствовал Ричард согласно уставу и отправился
на позицию.
Стрельбы, как и различные виды единоборств, считались в Центре
важнейшим элементом подготовки. На то он и был Центром, а не академией, не
университетом и не колледжем. Имелось у него длинное официальное название,
но немногие использовали его, а говорили просто - Центр. Точно так же, как
вышестоящее заведение называли Конторой, по давней традиции, сохранившейся
еще с тех времен, когда ЦРУ располагалось в Лэнгли и не имело никакого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг