он полагал если не ложью и жуткими сказками, то полуправдой. Все измениться
не могло; во все времена и эпохи рождались люди с отважным сердцем и
благородной душой.
Дождь кончился. Нерис пошевелилась, прошептала:
- Ты готов?
- Готов? К чему?
Дарт наклонился к ее губам, но женщина выскользнула из объятий.
- К тому, чтобы отправиться в путь. Кажется, ты собирался плыть по
реке до Срединного океана? И кажется, ты просил моей помощи?
Он замер, боясь поверить в свою удачу.
- Нам по пути, - сказала Нерис, расправив на коленях тунику, - и будет
лучше, если мы не задержимся здесь. Тьяни плывут... множество кораблей,
тысячи лысых жаб... Ты хочешь добраться к большой воде, я-в Лиловые Долины,
а это недалеко от прибрежных хребтов. Часть дороги мы могли бы проделать
вместе. - Она помолчала, словно взвешивая сказанное и то, что еще
предстояло сказать. - Да, большую часть... Если, конечно, ты согласишься
служить мне - так, как служил Сайан, мой спутник и защитник, которого убили
тьяни. Это почетное служение. Дважды Рожденный. Не каждому шира Трехградья
дарит свою благосклонность.
- Понимаю и ценю, мон шер ами. В чем же будет заключаться моя служба?
- Ты очень силен, и ты искусен в обращении с оружием, а потому ты
будешь охранять меня в дороге. Ты должен идти, куда я прикажу, беречь мой
сон и приносить мне пищу... мне и Брокату... и не расспрашивать о том, чего
я не пожелаю рассказать. - Ее ресницы поднялись и опустились, словно
ласточка взмахнула крыльями. - Еще одно... Ты должен дарить мне жизнь, но
только в синее время.
- Бог создал мужчин, чтобы они служили женщинам и берегли их, -
произнес Дарт. - Но что касается дарения... Ты уверена, моя прекрасная
госпожа, что этим можно заниматься лишь в синее время? Я думаю, что
остальные оттенки ничем не хуже. - Он взглянул на раковину и потянулся к
Нерис. - Например, розовый... Меня он очень привлекает...
Она решительно отстранилась.
- Я не койну-таа., у меня еще не было детей,- ни одного! И я дарила
радость лишь четырем мужчинам! Как я могу понести в другое время, кроме
синего? Я ведь не самка тьяни и не откладываю яиц! Разве это не заметно?
- Отчего же, заметно, - откликнулся Дарт, вставая. Заметно, но не
понятно, добавил он про себя.
- Возьми мой мешок и свою одежду, - распорядилась Нерис, баюкая в
ладонях дремлющего Броката. - Это твое маргарское снаряжение? Ты ведь не
хочешь его оставить?
- Нет. Эта одежда еще мне пригодится. Он свернул скафандр в плотный
тюк, сунул внутрь шлема, а шлем прикрепил к мешку, пропустив ременные
завязки под лицевым щитком. Надел башмаки, притопнул и затянул на талии
пояс с оружием. Справа - кинжал и дисперсор, слева - шпага; ее филигранный
эфес привычно терся о ребро.
- В путь! Осталось лишь найти корабль. Ты вызовешь его из вещих снов,
моя красавица? Надеюсь, тебе приснилось не гребное судно, а что-то
подходящее, трокар или хотя бы яхта... Я не столь искусен в обращении с
веслами, как с клинком.
Нерис нахмурила брови.
- Из снов ничего не приходит, кроме картин грядущего. Временами ясных,
но чаще похожих на лес и горы за пеленой дождя... Я видела на этот раз, как
мы путешествуем по реке, то вдвоем, то со спутниками, как ты сражаешься и
получаешь раны и как я исцеляю их... Это все. Слишком мало, чтобы узнать о
наших судьбах, но хватит, чтобы тебе довериться... ведь ты сражался за
меня... - Солнечный луч коснулся её головки, и золотистые волосы вспыхнули,
будто их объяло пламя. Сделав паузу, она сказала: - Ты тоже спал и видел
сны, послания Элей-хо... О чем же? Может быть, мне виделось начало, а тебе
- конец?
- Ни то и ни другое, если говорить о нас. Элейхо был ко мне щедр и
показал картины прошлого. Очень далекого прошлого... - Глаза Дарта на миг
затуманились. - Но это не важно, моя светозарная. Прошлое есть прошлое, и
его не вернешь... - Он встряхнул головой и спросил: - Так все же на чем мы
отправимся в дорогу? Ты припрятала судно в своем мешке?
- Увидишь.
Они покинули пещеру и, обогнув ягодные кусты, начали спускаться к
берегу, но не к лагуне, а к гроту с мусорными ямами. Дарт сорвал пару
тяжелых гроздей, одну предложил Нерис, с другой принялся отщипывать ягоды;
они были сочными и сладкими на вкус, с тонкой шелковистой кожурой,
напоминавшей женскую кожу. Поедая их и глядя на гибкую фигурку Нерис,
уверенно скользившую среди камней, он думал о том, что, в сущности, ничего
не знает об этой женщине. Путь ее лежал из загадочного Трехградья в столь
же загадочные Лиловые Долины - но с какой целью она отправилась туда? И что
случилось с ней в дороге? Как она попала в плен к чешуйчатым? За что они
убили ее спутника Сайана и мучили ее саму? Чего хотели?
Об этом он не ведал. Он помнил лишь о том, что руки ее нежны, губы
горячи, а плоть - щедра и что на холмиках ее грудей расцветают под
поцелуями розы. В этом она не отличалась от прочих женщин - тех, которых он
знал на Земле, и тех, что дарили его любовью на Анхабе.
В грозди осталась последняя, самая крупная ягода. Догнав Нерис, он
протянул ее зверьку на плече женщины, но тот возмущенно фыркнул и
отвернулся. Видно, сладкое было ему не по вкусу.
- Простите, сир, мою назойливость, - вымолвил Дарт, отряхивая липкие
от сока пальцы.
Когда они спустились к реке и к ямам, ночная тяжесть отступила, тучи
исчезли, и жар синего солнца, люциферова ока, высушил прибрежные утесы и
листву. Речная гладь будто застыла, нежась в солнечных лучах; над ее
поверхностью клубился легкий туман, воды текли неспешно, с ленцой, и в них,
в четверти лье от берега, играли рогатые дельфины.
Нерис направилась к валуну, на котором вчера сушила одежду, но вдруг
ее шаг стал неуверенным, потом замедлился. Она замерла, вытянув руки с
раскрытыми ладонями к холмику с торчавшим над ним крестом. С его
перекладины свисали браслеты и ожерелья.
- Что здесь? Я чувствую что-то такое, что было недавно живым...
- Было, - подтвердил Дарт и рассказал грустную повесть о маленькой
даннитке.
- А что означают эти скрещенные палки?
- Ничего особенного. Знак уважения к погибшему... Священный символ в
моих родных краях.
- Символ, которым чтят в твоих краях Предвечного Элейхо?
- Считай, что так.
Она стояла над могильным холмиком, задумчиво покусывая нижнюю губу.
- Значит, данниты уже проплыли... целый флот, как ты утверждаешь...
Когда же это было?
- Циклов пятнадцать назад. Может быть, четырнадцать или тринадцать.
- Тогда мы их нагоним. Они плывут к морскому побережью, и
странствовать с ними безопаснее. Хотя бы какое-то время... - Лоб Нерис
прорезала морщинка, и, помрачнев, она добавила: - Мне кажется, их
путешествие не кончится добром. Так говорят мои сны...
Опустив мешок на землю, Дарт пожал плечами. Сны, которые виделись ему,
были о прошлом, не о грядущем. В тех снах он мчался в бой на лихом скакуне,
пил вино в придорожных тавернах, торжествовал над поверженными врагами и
целовал прекрасных дам; он снова был красив, предприимчив и молод, и
пробуждение от сна дарило впечатление потери и тягостной тоски. Правда, в
новом своем существовании он не утратил ничего, кроме земных воспоминаний,
но они, как утверждал Джаннах, были наполовину иллюзией и на другую
половину - миражом.
Он следил, как Нерис извлекает из мешка ореховый ларец, а из него -
овальные жемчужины. Не все сразу, а по отдельности, рассматривая их,
ощупывая кончиками пальцев, замирая в раздумье и будто к чему-то
прислушиваясь. На взгляд Дарта, эти камешки выглядели совершенно
одинаковыми, молочно-белыми горошинами с опалесцирующим блеском, но,
вероятно, их схожесть была обманчива - Нерис выбрала один, а два
возвратились в ларец.
Она покатала горошину в ладонях, прикрыв глаза и что-то напевая, потом
уронила ее в воду. Дарт видел, как шарик поблескивает и переливается в
прозрачной влаге - у берега было мелко, по колено, и казалось, что
солнечные лучи высвечивают каждую песчинку на ровном дне. С минуту ничего
не происходило; белый шарик лежал в желтой песчаной постели словно икринка
неведомой рыбы, и Нерис, согнувшись над ним, поводила руками и продолжала
что-то напевать. Затем, как почудилось Дарту, шарик утратил блеск и начал
увеличиваться в размерах - он ощутимо распухал, подрагивал, вытягивался,
его поверхность стала пористой, форма изменилась, как если бы изнутри его
распирало какой-то загадочной силой. Вскоре тонкая кожица лопнула в десятке
мест, в разрывы просунулись извивающиеся корешки, вонзились в песок,
напряглись и приподняли над водой округлое белесое, тельце, уже не
маленькое, а величиною с два кулака. Голос Нерис смолк; с довольным видом
она ополоснула ладошку, вытерла лицо и, отступив назад на несколько шагов,
уселась под скалой, обняв колени руками.
- Оно... оно живое? - прошептал Дарт, присматриваясь к творившейся в
воде метаморфозе.
- Живое, но спящее, - уточнила женщина. - Зерно Детей Предвечного
Элейхо... Мне удалось его пробудить, а это случается не всегда. Они старые,
эти зерна... очень, очень старые... и если гибнут, самая опытная шира их не
оживит.
Под сердцем у Дарта похолодело, на висках выступила испарина; он
чувствовал, что приближается к какой-то древней тайне. Похоже, столь же
великой, как загадка ферала, цель его миссии... Но было ли это истинной
целью?.. Ему вдруг почудилось, что Ферал явился лишь предлогом к
путешествию на Диск и что Джаннаха интересует иное, нечто более
значительное, чем эта субстанция Темных. Возмо но, именно эти жемчужные
зерна? В других мирах Ушедших Во Тьму он их не видел... точно не видел...
Над водой, подрагивая мясистыми лепестками, распускался белесый
цветок. Он был уже такой величины, что в сердцевине мог поместиться шлем от
скафандра.
- Дети Элейхо... кто они? - спросил Дарт внезапно охрипшим голосом.
- Те, кто по велению Предвечного создал этот мир и даровал его нам, -
отозвалась Нерис. - Давно, так давно, что нет слов, чтоб выразить такое
огромные время - даже у ширы, что видит скрытое за внешним обликом вещей.
Дети Элейхо были очень мудры и добры, и, пока они жили с нами, в мире не
было места злу. Так длилось долго, очень долго... Потом они ушли.
- Куда?
- Никто не знает. У всех племен свои легенды об их исчезновении. Мы,
рами, думаем, что их позвал к себе Предвечный, данниты говорят, что они
уснули в глубоких пещерах, а тьяни, безносые черви, уверены, что Элейхо
разгневался, пожрал их и схоронил в своем бездонном чреве. Но это, конечно,
чушь и святотатство! - Нерис с возмущением всплеснула руками. - Что еще
могут придумать потомки тухлого яйца!
Белесый цветок колыхался, вытягивал лепестки, раздавался вширь и
вглубь, становился похожим на лист - огромный лист с загнутыми краями, на
котором мог бы улечься рослый мужчина. Превращение шло с невероятной, почти
пугающей скоростью, совсем не так, как у анхабов-метаморфов; у них менялись
быстро лишь мелкие черты, но полная телесная трансформация занимала
пять-шесть дней и требовала энергии - высококалорийной пищи. Откуда же
берет ее цветок?.. - мелькнуло в сознании Дарта. Или из воды и воздуха, из
солнечного света, решил он, или энергетический ресурс хранится в исходном
зерне, так же, как программа развития этого странного механизма. Он уже не
сомневался, что перед ним механизм, в чем-то подобный иразу, живой и
неживой одновременно; какое-то устройство Темных, ждавшее пробуждения
тысячи - возможно, миллионы - лет.
- Бхо, - промолвила Нерис, глядя, как лист-цветок меняет окраску от
белесой к серо-голубой. - Бхо, слуга Детей Предвечного... теперь - наш
слуга... Я ведь сказала, что покажу тебе бхо, не так ли? Вот он, перед
тобой. Ты ищешь такой же?
- Нет. У моего четыре ноги и пара рук, - пояснил Дарт. - Он очень
расторопный парень и не похож на эту тварь.
- Бхо бывают разными. Одни плавают в воде, другие переносят тяжести,
третьи могут копать землю и дробить камни... а есть и такие, что издают
приятные звуки, испускают запахи или показывают странные картины... - Нерис
гордо выпрямилась, прижала к груди ладошку. - Но только ширы знают, что
таится в зернах и как их пробудить! Этот дар недоступен мужчинам, даже
самым мудрым - таким, как мой отец. И этот дар - наследственный. Моя мать и
мать моей матери - да продлится их жизнь в oбряде синего времени! - тоже
ширы, как многие Женщины в нашем роду. Но ни один из мужчин, даривших им
жизнь, не был маргаром. Дитя, рожденное от ширы и маргара, должно...
Это была любопытная тема, но Дарт, зачарованный творившимся в воде
волшебством, лишь буркнул:
- Значит, ширы пробуждают бхо и видят вещие сны... А что ты еще
умеешь?
- Целить, предсказывать и заговаривать животных. Но это еще не все, -
Глаза Нерис вдруг блеснули и округлились с лукавством. - Могу сделать так,
что всякая женщина будет дарить тебя радостью и никогда не откажет в
объятиях. Это зовется венцом желаний... Хочешь его получить? Тогда все
женщины будут твоими.
- Я бы не отказался. Но она покачала головой.
- Не думаю, что ты в нем нуждаешься. Ты смел, красив, силен... Такие
нравятся женщинам.
- Даже просветленным ширам?
- Ширы - тоже женщины...
Существо, что покачивалось на волнах у берега, уже не походило ни на
цветок, ни на лист. "Скорее на рыбу, - подумал Дарт, - на странную
безголовую и бесхвостую рыбу с широким туловом, обширной вмятиной на спине
и бахромой, рядами свисавшей с плоского брюха". Этот левиафан был довольно
велик, не меньше десяти шагов в длину, и выемка в его сероватом теле
казалась глубокой и просторной - ни дать ни взять, живой баркас без весел и
ветрил. Борта этой странной лодки чуть-чуть подрагивали, как бы в ритме
дыхания, и были усеяны темными звездами пятен, так что казалось, будто на
влажный серый шелк набросили плотную паутину.
Снизу, из-под бахромы, торчали корни-щупальца, ушедшие в песок; видно,
с их помощью левиафан удерживал себя на месте.
Как зачарованный, Дарт поднял мешок, шагнул в воду и прикоснулся к
шелковистой коже. Она была теплой, мягкой и упругой, совсем не такой, как
жесткая твердая шкура Голема; она ласкала ладонь, и он почувствовал
приятную щекотку и покалывание в пальцах.
- Не трогай темные пятна, - быстро сказала Нерис, поднимаясь на ноги.
- Они для него как глаза и уши, но ты пока что еще не знаешь, как с ним
говорить. Он не поймет и может уплыть без нас.
Дарт повернулся к ней.
- Это плавает, моя мудрейшая госпожа? В самом деле, плавает?
- Разумеется, мой недоверчивый воин. Бхо, которое плавает и повинуется
приказам... Ты удивлен? Ты никогда не видел бхо? Ни разу?
Вместо ответа он неопределенно хмыкнул и опустил шлем с мешком в
выемку на спине твари. Нерис, вздымая фонтанчики брызг, направилась к нему,
посадила на мешок дремлющего Броката и с грустью промолвила:
- Теперь их почти не осталось, таких полезных и послушных бхо. Во всем
Трехградье - два десятка зерен, и лишь немногие годятся, чтоб облегчить
до-Рогу. Большая редкость в нынешние времена... - Ее лицо вдруг посветлело,
голос окреп. - Но скоро все. переменится! Скоро! Уже тряслась земля и били
в чебе молнии, а это верный признак... Теперь прольется кровь, много крови,
но так всегда бывает.
Зерна без крови не поделить, и чем их больше, тем яростнее споры.
Речи ее остались непонятны Дарту, как прорицания дельфийской пифии.
Нахмурившись, он спросил:
- Откуда же возьмутся эти зерна? При чем тут молнии, землетрясения и
кровь?
Серые глаза Нерис внезапно потемнели.
- Балата! В предгорьях, у океана, колыхалась земля и сверкали молнии,
а это верный признак! Так временами бывает, когда разверзается пропасть с
хранилищем Детей Элейхо, с зернами бхо и другими вещами, бесценными, как
свет и воздух. Тот, кто завладеет ими, будет одарен счастьем... Разве ты
этого не знаешь, маргар? И разве не стремишься к ним? К берегу Срединного
океана, где покачнулись горы?
Часть 2
РЕКА
Глава 6
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг